Тайна сверхприбыли для бизнеса. На краю пропасти со времён Адама Смита. Кладовая
ЗНАНИЙ.
>Очередная бла бла про рынок.
- Всё верно! Как Вы молниеносно кратко по суворовски подметили!
Именно об этом же говорит и автор (А.Басов) в своём манускрипте:
"Эта схема (примеч.: "Очередная бла бла про рынок"), по сути, не изменилась за тысячи лет и одинаково существовала и при рабовладении, и при феодализме. Также она продолжает существовать и при капитализме, и при социализме. Разница лишь в вариациях распределения изъятых у трудящихся средств, но механика изъятия по сути одна и та же."
И там же:
"Установи в законе право на доходы по причастности к созданию вещей и вся свистопляска вокруг еще не приватизированного и уже приватизированного сойдет на нет без каких-либо переделов. А формулировка такого права просто повторяет смысл приведенного главного закона экономики и правила Адама Смита."
Учитывая Вашу важную миссию в Юго-Восточной Азии и развёртывание работ на площадке в Корее, для Вас, а также других занятых и уважаемых мною людей я подготовил дополнительный краткий конспект объёмной работы http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/247952.htm с оригиналом всей полномасштабной работы можно ознакомиться здесь http://trinitas.ru/rus/doc/0215/003a/02151014.htm (его копия в этой корневой ветке).
Ниже важный фрагмент:
"Мнимый труд.
Как в экономической теории, так и в общеупотребительной пропаганде прибыль каким-то странным образом связывается с трудом. Раз в товар вложен как труд, так и прибыль на труд, а на рынке это суммарно выражено одними и теми же банкнотами, то внешне получается, что покупатель труд же и оплачивает. Это довольно распространенная иллюзия в народе и подтасовка фактов в псевдонаучных трудах. Чтобы увидеть есть ли в прибыли труд, который мог бы обоснованно претендовать на оплату, нужно проследить возникновение прибыли как экономического объекта, что происходит в производстве, а не реализацию ее в денежных знаках при продаже, что обычно предлагают посмотреть. Стало быть, идем в производство и смотрим, что происходит именно там.
А происходит здесь очень простая манипуляция. На все затраты производства в виде текущего и прошлого труда, то есть, на себестоимость накидывается еще дополнительно произвольный процент от этой себестоимости, именуемый плановой прибылью. Сумма себестоимости и плановой прибыли получает в бухгалтерии размерность денег и отправляется на рынок как заводская цена на товар. Вот и вся манипуляция, которая представляется как труд, выраженный в деньгах, ибо кроме труда в том или ином виде в производстве ничего нет.
Причем очень интересно, что плановая прибыль отдельного предприятия начисляется на всю себестоимость, включающую и стоимость входящих изделий, изготовленных на совсем других производствах. А вовсе не на стоимость, добавленную только в текущем производстве. Произвольность избрания параметров, на которые распространяют начисление прибыли, говорит о крайней сомнительности существования таких оснований вообще. Но этим чудеса притязаний на прибыль не исчерпываются.
Действительная суть манипуляции, о которой пропаганда говорит как о двигателе прогресса, совсем не сходится с этой идеологией прибыли. Ведь накидывание процента плановой прибыли не сопровождалось добавлением еще труда к тому, что уже был приложен. Уже готовый товар не обогатился никакими дополнительными потребительскими свойствами и не увеличился в количестве. Следовательно, хотя добавленный процент плановой прибыли как бы и носит размерность труда, но натурное количество его было добавлено нулевое, какой бы процентной долей от действительного труда оно ни выражалось бы. Прибавляй тут хоть 50%, хоть 500% все равно за ними нет ничего кроме пустоты. Такова сермяжная суть математических процентных манипуляций с тем, что физически на эти проценты увеличиться не в состоянии.
Когда кто-то обращает внимание на это странное обстоятельство, то ему очень премудро объясняют это чудо непорочного зачатия прибыли, но уже с какой-то совсем другой стороны, предназначенной для убеждения широкой публики. Прибыль, де, — это доля владельца предприятия, которая полагается ему за инициативу создания(?) предприятия и усилия по управлению им (менеджменту).
Странное дело. За физическое создание предприятия, обходящееся часто в немереные силы и деньги, в котором участвовало великое множество людей, выдается его юридическая регистрация стоимостью в (возвращенные потом обратно) две сотни долларов.
За какую-то несусветно ценную и небывало новую инициативу выдается намерение организовать заурядное предприятие, каких на свете великое множество.
За исключительно собственную заслугу возникновения предприятия как осязаемого объекта выдается использование уже существующих трудовых и сырьевых ресурсов государства.
За личное финансовое вложение выдается кредит, который потом погашается из сумм доходов, сформированных трудом множества работников предприятия. Личное здесь только залезание в долг, а возврат его коллективный.
За риск, подлежащий вознаграждению, выдается вероятность собственной недальновидности. Причем риск-то собственный, а вознаграждение за него почему-то за счет средств, полученных за счет труда всех работников предприятия. Причем эти работники в рисковое предприятие вовлечены, но как подверженные последствиям риска не рассматриваются. Хотя потери могут понести в сумме гораздо большие, чем сам владелец предприятия. Бесподобно!
Пресловутый же хозяйский менеджмент (если он есть вообще), ничем, по сути и форме не отличающийся от работы любого наемного менеджера и оплачиваемый из фонда заработной платы (входящей в себестоимость), выдается за какие-то фантастические, никому другому не доступные усилия и непостижимо гениальные предначертания и т.д., и т.п.
Вообще-то любые полезные для предприятия действия, вложения, инициативы, новации, включая и неосязаемые, конечно подлежат вознаграждению, возмещению. Но раз они полезны, то и имеют критерии полезности, по этим критериям совершенно благополучно оплачиваются и включаются в состав себестоимости продукции. Труд включается в виде зарплаты, инициатива в виде разового или периодического вознаграждения, а материальные вложения в виде амортизации (компенсации их вложенной стоимости). Какое все это имеет отношение к прибыли и почему только амортизация и только «инициативы» хозяина должны включаться в оплату дважды (в состав себестоимости документально и в состав прибыли словесно) — совершенно непонятно. Особенно с точки зрения неразрывности факторов производства: труда и средств производства.
На рынок в виде прибыли пропихивается объект не имеющий ни физических или организационных критериев полезности (они, если и были, то уже один раз объективно учтены в себестоимости), ни возможности оценки полезности покупателем из-за отсутствия критериев хоть какой-нибудь полезности.
Иными словами, мотивы начисления прибыли чистая фикция. Даже средства на развитие предприятия почему-то включаемые в состав прибыли на самом деле нормальная составляющая себестоимости. Эта фикция, увеличившая цену товара на рынке, проще говоря, изымается из зарплаты работников, пришедших в магазин за покупками и отправляется после вычета налогов прямиком в карман владельца предприятия. То есть, хозяин одной рукой выдает работникам жалование, а другой через рынок чуть позже делает из него же изъятие на свое личное потребление, снижая этим покупательную способность зарплат работников. На потребительском рынке возникает инфляция, ибо полученные на собственное потребление средства хозяин не тратит на потребительском рынке, где они получены, а уносит на совсем другой рынок — рынок роскоши. А если говорить чуть сложнее, то нужно учесть, что пара хозяин-работник упрощенная условность. В отношениях через рынок следует иметь в виду отношения: работники одних предприятий — хозяева других предприятий. Что в общем-то из-за эквивалентности денег и товаров можно представлять как отношения работник-хозяин одного и того же предприятия.
Последствия манипуляции грандиозно разрушительны, но здесь этот вопрос оставим в стороне. Отметим только еще одну любопытную вещь. Раз прибыль через рынок изымается из зарплаты работников (больше ей неоткуда взяться, ибо кроме заработка в природе нет других первоисточников денег), то и средства на развитие производства, учтенные в прибыли, и есть частично именно эта зарплата работников. А где их права на это имущество, приобретенное на вычеты из зарплаты. Совершенно неважно прямые это вычеты, косвенные или опосредованные, а также совершенно неважно сделан вычет из зарплаты в момент начисления или несколько позже — в момент ее расходования. Вычет есть вычет и объект вычета в любом случае один и тот же — жалование. Ответ на этот вопрос тоже не так уж сложен. Денежные банкноты безличны и зарплата работников, прошедшая через рынок и попавшая в прибыль хозяина тоже обезличивается. Ты знаешь, что твоя доля там какая-то определенно есть, но доказать и указать конкретный размер не можешь. А претендовать на неопределенность закон не позволяет.
Работник не может уловить в чем нарушен его интерес. Ведь он получает одно и то же количество банкнот и в прошлую зарплату, и в текущую, и получит в будущую. А фокус до банальности прост. Потратив на какой-то товар денег больше, чем он должен стоить по ценности вложенного в него и оплаченного труда, работник не приобрел еще чего-то ему очень нужного — не хватило денег. Понимаете разницу между ПОТЕРЯЛ и НЕ ПРИОБРЕЛ? Потеря всегда очевидна, осязаема, понятна. А как оценить, осязать не приобретенное? Не приобретенное — это всего лишь возможная, не конкретная вероятность, которая непонятно то ли есть, то ли нет, то ли может быть. Никто не оценивает НЕ ПРИОБРЕЛ как ПОТЕРЯЛ просто по той причине, что в данном случае механика полной эквивалентности одного другому скрыта от публики и ее суть не афишируется.
Понятно, что если труд как бы сопоставляемый прибыли существует на бумаге, а в действительности его нет, то такой труд может быть только мнимым. Вот в товаре на рынке на самом деле существует не просто какой-то обобщенный труд, а два вида труда действительный и мнимый. Но почему-то оба эти совершенно разные виды труда оплачиваются одними и теми же деньгами как одна и та же ценность, но используются полученные деньги для совершенно разных, часто противоположных, а иногда и разрушительных целей, что и вызывает свистопляску в экономике.
Очень интересная вещь вытекает из факта, что за прибылью мнимый труд — ничто. Оказывается, что прибыль-то не имеет к рынку никакого позитивного отношения. Присутствие на рынке — это еще не фактор прогресса сам по себе. Важно выполняется ли этим присутствием какая-нибудь полезная рыночная функция. Законы рынка требуют, чтобы взамен денег участник рынка получал какой-то полезный продукт, а если не получает, то какой же тут может быть рынок? Нет продукта — нет рынка. Та часть денег, которая при расчетах за продукт обеспечивает получение прибыли продавцу, не относится к товарным отношениям, ибо за этой частью никакого товара нет, а есть только цена. Вернее ее существенная часть. Иными словами, прибыль не одна из основ рынка, как утверждает псевдо экономическая пропаганда, а его сильное обременение и рынок существует и функционирует не благодаря институту прибыли, а вопреки ему.
Здесь как публичная, так и псевдонаучная пропаганда осуществили подлог понятий. Понятие «Прибыль существует благодаря рынку» подменили понятием «Рынок существует благодаря прибыли». Вот только из этой, меняющей смысл, перестановки слов и вытекает пропагандируемая в современном мире неизбежность и обязательность прибыли. Другого основания, аргумента кроме чисто идеологического — попросту нет.
Небольшой экскурс в древнюю историю
Конечно же, очень интересно узнать, как же сложились такие странные с точки зрения морали и логики отношения труда и капитала. Для этого нужно погрузиться во тьму тысячелетий. Не берусь утверждать, что буквально так все и происходило, но по смыслу как-то ничего другого и не выстраивается…
Сначала было натуральное хозяйство, в котором человек делал все для себя сам. Но вот ему пришло в голову, что это довольно обременительно и почему бы людям племени не объединиться бы в работе и не делать бы каждому что-то одно, что он умеет лучше и быстрее других, делать это для всех, а потом менять это на сделанное другими. Оказалось, что это очень здорово. Родилась система разделения труда — СРТ.
Высвобождается время, за которое можно сделать еще предметы. Но вот куда их девать? Можно обменять на что-то у другого племени. Но вот проблема. Если тратить время на дальние походы к другим племенам, то не останется времени на дополнительное производство. Но вот если выделить специального человека для доставки и обмена, то тогда все в порядке. Выделили человека и назвали торговцем. Определили ему долю в общем труде, который стал включать в себя еще и транспортировку с продажей. Нагрузили его предметами, назвали их товаром и отправили в путь. Родился бартерный обмен, добычу от которого делили между всеми.
Затем появились деньги для облегчения товарообмена, растущего по объему и отдаляющегося по территории. Вот тут-то все и началось…
Обмен стал происходить уже не товар на товар, а назначенная в деньгах цена на цену. Торговец быстро смекнул, что если он назначит цену на предмет больше той, ради которой его послали племенные трудяги и ее заплатят, то соплеменникам можно отдать лишь то, на что те рассчитывали, а разницу в дополнение к положенной ему доле оставить себе, как премию за оборотистость. Ведь если бы не эта оборотистость, то и дополнительного дохода не было бы. Стало быть, бонус принадлежит торговцу.
Логика вполне понятная и кажется убедительной, если бы не одно «но». Все было бы в порядке, если бы торговец продал товар, который сам и сделал. Но он ведь продал то, что сделано другими и механика этой процедуры совсем иная, чем логика торговца и попробуем в ней разобраться.
Иноплеменники, покупавшие товар у нашего посланца платили цену за сам товар как вещественный объект. Им и в голову не приходило оплачивать оборотистые способности торговца. Если бы он заявил, что вот, мол, племенная цена товара, а вот моя добавка к ней за то, что я решил продать его вам дороже, то ему за этот запрос не только бы не заплатили, но и, наверное, вздернули бы на ближайшем дереве за наглость. Ведь оплата его работы есть забота тех, кто его послал и уже входит в цену товара. Но поскольку покупателям предъявлена якобы товарная цена племени, то они без звука ее и заплатили, и именно она вся должна бы являться собственностью производителей, пославших торговца. Которые на радостях поделились бы дополнительным прибытком и с торговцем. И все было бы гладко.
Но поскольку торговец нарастил цену, а из корысти добавку дохода не внес в актив племени, оставив себе, то стало происходить следующее. Ведь торговца посылали не ради привоза в племя денег, а ради привоза заказанных товаров, которых в племени нет. Стало быть, на вырученные деньги должен быть куплен нужный товар и привезен в племя. Почему бы и нет? Это очень просто за исключением одного вдруг возникшего и как бы «мелкого» обстоятельства.
Продавцы-представители иноплеменников, взвесив цену и практические свойства проданных им товаров, пришли к заключению, что их равноценные по потребительским свойствам товары должны стоить не меньше. То есть они оказались не глупее нашего хитреца и предложили ему свой товар тоже по завышенной, чем все издержки цене. Если бы наш торговец купил его для соплеменников на все имеющиеся у него деньги, то племя как раз и удовлетворило бы свои ожидаемые потребности, ради которых его и посылало.
Но суть проблемы в том, что торговец не потратил на нужды племени свою заначку, и денег против иноплеменных товаров оказалось меньше, чем нужно для их полного выкупа и удовлетворения племенных заказов. Заказы были выполнены частично с дефицитом именно на сумму заначки торговца. Привезя товары в племя, торговец объяснил, что, де, он постарался и продал товар дороже, что является исключительно его заслугой, и поэтому разницу он оставил себе. С другой стороны, иноплеменные гады-торговцы вдруг взвинтили цены и, что делать, пришлось привезти на племенные деньги меньше товара, чем планировалось.
То есть торговец не ставит рост цен на иноплеменные товары в зависимость от наценок на свои. Тогда как на самом деле чужой рост цен как раз и вытекает из них. Торговец попросту надул своих соплеменников, присвоив часть их денег через древне-рыночные сделки, сути которых трудяги племени так и не поняли. Как, впрочем, не понимают и сейчас тех же самых, старых как мир махинаций, результат которых мы сейчас именуем инфляцией. Как в древности, так и в современности трудяги нисколько не задаются вопросом: «Если излишне включенные в цену деньги (превышающие все издержки) в любом случае заплачены покупателем именно и только за суммарные потребительские свойства товара, созданного трудом множества людей, то с какой стати торговец изымает их как оплату исключительно только его личного труда?» В любом случае, какова бы ни была степень «оборотистости» торговца в накрутке цен, добавку он получает за свойства товара, а не свои таланты и поэтому она должна распределяться среди всех причастных к появлению товара на свет, включая транспортировку и продажу.
Дальше все покатилось по накатанной дороге. Заначка позволила торговцу уже не отчитываться ни в чем перед соплеменниками. Он стал выкупать товары у них и перепродавать, не завися уже ни от кого. Но схема манипуляций осталась та же — спекуляция лишь в малой степени связанная с затратами труда, но связанная с потерями для того, чьими руками товар сделан. Дальше захотелось большего. Для продажи желательно получить товар как можно дешевле для торговца, но с теми же ценными товарными качествами.
Это оказывается очень просто сделать, если не трудящиеся будут назначать цену в соответствии со своими затратами, а торговец будет ее назначать в соответствии с тем, чтобы лишь не подорвать работоспособность производителей. Для этого достаточно заказать за «свои» деньги инструменты для работы, привлечь к ним работников (не забудем, что они уже в СРТ и отказаться не могут, не впадая в примитив натурального хозяйства), а вождя племени подкупить импортной шкурой, чтобы он издал указ, о принадлежности всего сделанного только владельцу инструментов.
Эта схема, по сути, не изменилась за тысячи лет и одинаково существовала и при рабовладении, и при феодализме. Также она продолжает существовать и при капитализме, и при социализме. Разница лишь в вариациях распределения изъятых у трудящихся средств, но механика изъятия по сути одна и та же.
Приближается окончание…
Еще Адам Смит больше двухсот лет назад установил (и это никем так и не опровергнуто): «Каждый отдельный человек (а вовсе не ограниченная кучка людей) старается употреблять свой капитал так, чтобы продукт его обладал наибольшей стоимостью. Обычно он и не имеет в виду содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей. Он имеет в виду лишь собственный интерес, преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится служить им». Думаю, понятно, что Адам Смит имел в виду собственную выгоду от собственного же труда. Ведь речь идет о продукте, а приращенная цена продуктом не является.
Статья 218 гК лишает «каждого отдельного человека» позитивного экономического влияния на окружающий мир. Установи в законе право на доходы по причастности к созданию вещей и вся свистопляска вокруг еще не приватизированного и уже приватизированного сойдет на нет без каких-либо переделов. А формулировка такого права просто повторяет смысл приведенного главного закона экономики и правила Адама Смита.
«Право собственности на новую вещь, изготовленную или созданную с соблюдением законодательства, приобретается каждым лицом, участвовавшим трудом или имуществом в создании этой вещи и право это пропорционально ценности, масштабу приложенного участия».
Что тут сложного или анти социального, или анти экономического, или противоречащего логике и морали, законам природы? Ничего. Источник поражения прав, требований и ожиданий народа на самом деле прост как колумбово яйцо — законодательный подлог. Он устраняется пересмотром текста законов сам по себе без всяких сложностей, тем более, революций. Единственная сложность — саботаж властных и коммерческих структур. Именно этот саботаж может провоцировать возмущения и пресечь его сложно по причине неуправляемости власти, суть которой раскрыта в самом начале представленного материала.
Разумеется, что ко всей этой премудрости высосанного из пальца капитализма ни народ, ни революция отношения не имеют. Это просто мошенничество, сговор небольшой группы лиц разрабатывавшей и принимавшей законы в 90-ых годах. Хотя, может быть, даже и сговора не было. Корысть может двигать людьми по-разному, но удовлетворить ее можно только одним путем — за чужой счет. То есть, и сговариваться не нужно. Корысть так или иначе толкает в одном направлении всех корыстолюбцев — это спаянная одним и тем же стремлением когорта. А вот народ хотя и много сильнее и мог бы своей массой пробить свои первостепенные имущественные права, скорее всего, в ближайшее время мобилизоваться не сможет даже при попытках целенаправленной организации. Все силы уходят на препирательство, чья точка зрения правильнее относительно пути, которым и куда следует двигаться. Точек зрения здесь великое множество из-за отсутствия понимания, где лежит корень зла. Власть рада и с удовольствием поддерживает, подпитывает лживой пропагандой этот разброд.
Вместе с тем, состряпанные законы начисто исключают какие-либо претензии любых лиц (возжелавших бы разорвать имущественную удавку), которые вознамерились бы предъявить их к имущественным ситуациям с правами на новые вещи, апеллируя к естественным правам, экономическим законам и морально-этическим правилам общества.
Вместе с тем, если заглянуть в юридический словарь, то можно обнаружить интересную вещь: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ — одна из форм собственности, означающая абсолютное, защищенное законом право гражданина или юридического лица на конкретное имущество, включая средства производства». Чудесно. Оказывается, что частной собственностью могут быть не только средства производства. Продукция тоже может быть частной собственностью совершенно отдельной от собственности на средства производства. Статья же 218 гК РФ не отрицает возникновения права на новые вещи по причастности непосредственного изготовителя к ее созданию. Она лишь почему-то отрицает наличие такого права в случае НАМЕРЕНИЯ непосредственного трудящегося делать их не для себя. Где логика оснований для поражения в правах? Ведь другая сторона процесса, предоставляющая работнику-производителю инструменты, в возникновении прав не поражается. Хотя, так же как и трудовая сторона участвует в создании вещей вовсе не для себя. А договора между сторонами о переуступке каких-либо прав от работника к хозяину никогда и в помине не было. Как это так?
С другой стороны, Конституция РФ гласит:
«Статья 35.
1. Право частной собственности охраняется законом.
2. Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами.
3. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения».
Как это, как это, как это? Право частной собственности охраняется и каждый вправе иметь, и не может быть лишен… А как же тогда понимать ст. 218 гК, как раз лишающую прав наиболее значимую из сторон одного и того же процесса создания ценностей? Указанная статья никаким боком не вытекает из Конституции. Налицо основания для скандала в Конституционном суде? И их нет лишь потому, что подлог умело упрятан, замалчивается и пропаганда все время уводит общественное внимание в сторону от него? А политические партии тоже не заинтересованы в таком скандале?
Если говорить не о морально-этической, экономической, естественной принадлежности новых вещей, а ее сегодняшней юридической сущности, то картина нарушения прав по причастности разных людей к их созданию не так уж и сложна для логической оценки, понимания. Распространенные и уголовно наказуемые способы воровства: кража, присвоение, мошенничество и т.п. состоят в нелегальном, без ведома и согласия действительного владельца отчуждении от него предметов, принадлежащих ему юридически. Даже если и нет у него на это каких-то формальных документов. Он законный владелец просто по факту не оспоренного приобретения и практического пользования. В отношении же новых вещей, изготавливаемых для сторонних людей двумя сторонами — владеющей трудом и владеющей инструментами, для владельца труда картина факта в принципе (но не юридически) та же самая. Новое имущество по факту причастности к его созданию, принадлежащее обеим сторонам пропорционально их вкладам, без ведома и согласия (нет договора передачи прав) трудовой стороны присваивается стороной имущественной.
При этом не имеет значения, что присвоение происходит прилюдно и без протестов со стороны потерпевшего. Просто в силу психологической, идеологической обработки потерпевшая сторона не воспринимает стяжание имущества другой стороной как отчужденное от себя. Она заведомо и заранее введена в заблуждение относительно естественной принадлежности новых вещей и поэтому находится в неведении относительно собственных потерь. То есть, отчуждение идет как без ее ведома, так и без ее согласия. Эта сторона и не воспринимает не обретенное право на новое имущество как потерю. Хотя потеря налицо. У обеих сторон есть основания для притязаний на продукт. Только вот согласно формулировке ст. 218 гК РФ имущественная сторона допускается до юридического владения продуктом, а трудовая сторона — нет.
Здесь нужно отметить и как изощренно лживо мотивирует популярная пропаганда утрату работником прав на новые вещи, если вдруг речь каким-то боком касается этого опасного вопроса. Аргумент примерно следующий. Договор найма, де, является по сути договором обмена права на какой-то будущий абстрактный доход от продажи продукта, который то ли будет, то ли нет, на конкретную зарплату, которая вот она всегда здесь и сейчас (словно их источник не один и тот же). Типичная логико-юридическая подтасовка. По договору найма работник продает свою естественную способность к труду за какую-то сумму, а вовсе не имущественные права. Уступка, передача первого права собственности — это совсем из другой оперы. Это имущественный договор. Где он? Кто его когда-нибудь видел при найме на работу?
Что могут знать и понимать здесь возмущенные революционные толпы? Да ничего. Кто им скажет? Если бы они требовали не абстрактных свобод и прав, а совершенно конкретного содержания системообразующих законов, то, я думаю, их требования и ожидания давно бы исполнились. Только система была бы другая, не известная до сих пор, но мучительно ожидаемая с древности.
Опять нужна революция? Но ведь цель ее тогда нужно сделать публично конкретной в отношении содержания системообразующих законов. Иначе все опять будет впустую. Для народа, естественно. А пока весь российский капитализм и связанное с ним прохиндейство, преступность, коррупция, нищета, политический развал страны и промышленный экономики держатся всего лишь на паре ничем не примечательных слов в Гражданском кодексе и корпоративных изысках текста Закона о государственной службе. Колосс на глиняных ногах."
