|
|
От
|
Доцент
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
16.04.2008 17:08:04
|
|
|
Рубрики
|
Катастрофа; Семинар;
|
|
Уголовный процесс: гипотеза о шести реальностях
Уголовный процесс: гипотеза о шести реальностях
Для большинства кто, так или иначе, связан с уголовным процессом, не является секретом тот факт, что реальная практическая деятельность в данной сфере существенно отличается от положений не только теории, но и уголовно-процессуального права. Вместе с тем мало кто задумывается над причинами такого стечения обстоятельств: для практиков это неважно, для теоретиков – нет особого смысла. Первым это не сулит никакой выгоды, вторым – мешает строить логически стройные, по их мнению, представления об уголовно-процессуальных процедурах.
Тем не менее, проблема существует в действительности и имеет вполне определенные весьма существенные последствия в виде увеличивающегося разрыва между теорией и практикой уголовного процесса, предполагаемым законным и реально существующим незаконным поведением участников уголовного судопроизводства. Тенденция и перспективы развития данной проблемы таковы, что мы рискуем утратить в недалеком будущем режим законности расследования и разрешения уголовных дел в силу либо идеализации уголовно-процессуального закона, либо автономизации, приспособления под сиюминутные практические нужды, уголовного судопроизводства. Последствия этого – утрата режима законности в целом в общественных отношениях, охраняемых уголовным законом.
Что же происходит в уголовном процессе, какие факторы влияют на подобное развитие ситуации? Как должны соразвиваться теория и практика уголовного процесса, в каком направлении? Именно такими вопросами, на наш взгляд, следует задаться сегодня. В противном случае каждый будет оставаться в своем «огороде за высоким забором» со всеми вытекающими из этого последствиями.
Попытаемся предположить составляющие рассматриваемой проблемы.
Начнем с того, что, по-нашему мнению уголовный процесс существует на сегодня примерно в шести реальностях, которые условно можно назвать следующим образом:
- уголовно-процессуальная наука;
- уголовно-процессуальный закон;
- уголовно-процессуальное право;
- уголовно-процессуальные обычаи;
- система оценки деятельности субъектов уголовного процесса;
- реальная уголовно-процессуальная деятельность.
Для каждой реальности свойственны определенные характерные черты, но нам интересны, прежде всего, те, которые представляют проблемные их стороны. Так, наука уголовного процесса переживает на сегодняшний день очередной кризис обусловленный сменой парадигм. Теории и институты смешанного уголовного процесса переосмысляются на состязательный манер. При этом многие исследователи так углубились в разработку отдельных, узких вопросов, что со дна этих глубин уже невозможно получить целостное представление об уголовном процессе, понять то, какую теоретическую модель мы имеем на сегодня и насколько она может быть эффективной.
Действующий уголовно-процессуальный закон относительно нов, определенно «сыроват», регулярно трансформируется вносимыми законодателем поправками, решениями КС РФ, которые зачастую не учитывают более-менее объективные научные наблюдения. А в силу таких обстоятельств закон запутан и сложен не только для понимания, но и восприятия. Многие из правоприменителей от безысходности увлеклись буквальным толкованием – пытаются понять хотя бы то, что там написано дословно.
Уголовно-процессуальное право формируемое совместно учеными и практиками в какой-то степени отражает реальный смысл уголовно-процессуального закона, но когда этот смысл доходит до сознания широких кругов правоприменителей – они перестают видеть в нем текст закона, который они воспринимают буквально. И это все на фоне постоянной утраты актуальности положений уголовно-процессуального права вслед за обновлением закона.
В свою очередь правоприменитель, чтобы хоть как-то стабилизировать и «загнать» хоть в какие-то формальные рамки закона свою непосредственную деятельность, придерживается прежних и активно разрабатывает современные уголовно-процессуальные обычаи. Сложившейся практики расследования и разрешения уголовных дел периодически откровенно удивляются теоретики, но законодателя она часто оставляет равнодушным.
А всей этой суетой органов предварительного расследования, обвинения и суда, как бы незаметно, минуя их сознание и волю, управляет система оценки их деятельности – для каждого ведомства своя.
В итоге, если выразить нашу реальную уголовно-процессуальную деятельность в цифрах, то получим следующее [По данным В.В. Лунеева на 2005 г.]: в год регистрируется около трех миллионов преступлений, это в то время, когда по самым скромным подсчетам криминологов в год реально совершается порядка пятнадцати миллионов преступлений; значительно меньше половины из зарегистрированных преступлений – раскрывается, расследуется и дела направляются в суд; из них наказание в виде реального лишения свободы назначается не более десяти процентам осужденных.
Сознание, тех из нас, кто возьмется сопоставить реальное состояние преступности и реальную уголовную ответственность преступников, будет ввергнуто в состояние шока – реальной уголовной ответственности не существует. Таким образом вся уголовно-процессуальная деятельность приобретает бессмысленный характер, она не обеспечивает реализацию уголовного закона и, как следствие, охрану наиболее важных общественных отношений, система которых сохраняется благодаря исключительно современным остаткам нравственности субъектов ее образующих.
Характеристика реальностей, в которых существует уголовный процесс, наглядно демонстрирует приоритеты правоприменителей и факторы их формирующие. Практики пытаются толковать номинально действующий закон таким образом, чтобы его положения не разрушали их устоявшиеся представления об уголовно-процессуальной деятельности, которая всецело направлена на обеспечения наилучших показателей.
Несмотря ни на что, есть что-то положительное в поведении субъектов уголовного процесса – это, наверно, стремление сохранить стабильность деятельности, обеспечить хоть какую-то ее эффективность. Но этому есть два серьезных препятствия – нестабильность, бессистемность и, как следствие, неэффективность норм регулирующих эту деятельность, и ложная цель деятельности.
Вот, это есть ситуация, которую мы имеем сегодня. В каком направлении или направлениях и кому следует действовать, что бы как-то чуть-чуть исправить шаткое положение, придать положительную тенденцию в расследовании и разрешении уголовных дел? На самом деле много не требуется, достаточно «столкнуть» ситуацию с точки бифуркации в нужном для нас направлении.
Реформирование уголовно-процессуального законодательства, как уже понятно, не даст желаемого результата – система уголовно-процессуальных обычаев более устойчива. Нельзя не отметить, конечно, прогрессивные июньские изменения 2007 года в известной части, но здесь в большей степени законодатель просто признал собственные ошибки и попытался вернуться к прежним положениям. Более того, реформирование законодательства только затрудняет, как мы поняли, уголовно-процессуальную деятельность. Представляется, что в интересах стабилизации ситуации реформирование законодательства следует приостановить.
Здесь нам следует вспомнить, что любое осознанное изменение какой-либо системы должно быть целесообразным. Но нас не устраивает ныне существующая фактическая цель уголовного процесса – обеспечение наилучших показателей деятельности – она ложна. Вероятно, именно с пересмотра данной цели следует и начинать, поскольку именно цель определяет содержание деятельности.
Можно предположить, что новая цель, сама собой переориентирует, перестроит практическую деятельность субъектов уголовного судопроизводства. Так естественным образом будет выстроена новая устойчивая, стабильная система уголовно-процессуальных обычаев, которая в известной степени будет оптимальна для достижения желаемой цели.
И только после этого возможным будет реформирование законодательства, причем, исключительно из соображений нормативного закрепления сложившейся системы уголовно-процессуальных обычаев. При этом, безусловно, законодатель должен будет воспользоваться законопроектами разработанными на основе системного научного анализа сложившейся уголовно-процессуальной практики.
В противном случае, если не придерживаться предложенной последовательности, думаем, что каждый останется при своем: ученые будут думать, законодатели – реформировать, правоприменители – доказывать эффективность своей работы, но векторы каждого останутся направленными в разные стороны.
Таким образом, первый и принципиальный этап – сменить фактическую ложную цель на реальную, адекватную ситуации. Но как ни странно, это уже не уголовно-процессуальный вопрос, а скорее организационный, вопрос управления, который требует специальных, узких неуголовно-процессуальных познаний.