В своем интервью Глеб Павловский пошел по достаточно традиционному пути - противопоставлению гражданского общества и государства, как изначально понятий где-то противоположных. Он не стал вдаваться в "теоретическое обоснование теории" гражданского общества, но этот исходный тезис чувствуется постоянно. Нам краткий анализ сделать нужно, ибо прежде чем использовать понятие, неплохо бы знать, откуда оно появилось. Понятие "гражданского общества" вызвано к жизни становлением буржуазии, как класса, в руках которого была сосредоточена огромная экономическая власть и был явный недостаток власти политической. Позднее, он отражал существование в обществе групп и индивидуумов, чьи интересы были противоположны интересам политической власти и друг друга. В ином случае, противопоставлять государство и общество было бы просто не нужно. Советское государство до перестройки никогда не противопоставлялось обществу, лишь Сталин прозорливо заметил "нарастание классовых противоречий". То, что нужно отметить в речи Павловского - противоречие интересов групп интересам общества, немыслимое при Советской власти, где интересы общества являлись определяющими. Один из главных демтезисов, что интересы личности приоритетны интересам государства насквозь фальшив - государство блюдет свои интересы и на западе, а выпячивание интересов одной личности чревато ущемлением интересов других. Г. Павловский пишет: "Гражданское общество" - это пароль, по которому отдельные небольшие группы граждан получают право на явочное вторжение в сложившийся политический баланс и навязывают себя в качестве дополнительного носителя суверенитета, его "апгрейда". Гражданское общество - пароль расширения концепции суверенитета на новые области, отрицаемые в мэйнстриме. Можно назвать это политикой Линча, а можно - политикой Ганди." Таким образом, он признает, что любые общественные группы, включая самые маргинальные и реакционные, способны получать влияние на общество, пользуясь своим паролем "гражданского общества". Да и само это понятие для нашей страны отражает не общество, а, скорее, общественную группу, интересы которой расходятся с интересами патерналистского советского государства и "старых русских". Но что же случилось в СССР?
Глеб Павловский прекрасно понимает суть событий 1980-1990-х. В его концепции это восстание гражданского общества против Советской власти - то есть восстание ростков западного индивидуалистического сознания против солидарного Советского. "В России эта теория сыграла свою политическую роль впервые, всерьез, в 80-е годы, когда была востребована для обоснования феномена неформальных организаций. 1991 год был сделан организациями гражданского общества, советского еще гражданского общества, а отнюдь не партиями, отнюдь не "оппозиционными политическими силами" (как теперь задним числом пишут): таких просто не было. А было именно восстание советского гражданского общества против советского политического строя. Не бесструктурное восстание, не бунт слепой улицы, а восстание сперва десятков, потом сотен тысяч маленьких организаций - вплоть до организаций микрорайонов, муниципальных организаций. Тогда они еще не назывались муниципальными. Но Москва их очень хорошо знала. Существовало множество клубов по интересам, клубов избирателей. В 1991 году вся эта стихия была сильнейшим механизмом давления и на выборный процесс, и на прессу. Стихия имела и свою, достаточно разнообразную, прессу - тысячи изданий."
Рассуждая, Павловский спокойно изрекает то, от чего многие годы открещивались демократы и что считалось "бредом" оппозиции. В частности, экономическое разрушение страны он обосновывает именно нуждами "гражданского общества" и умышленной деятельностью, а не закономерностями экономического развития СССР: "Гражданское общество имело и свои финансовые схемы. Вообще, в любой революции очень важна финансовая сторона. В 80-е годы существовали кооперативы, которые, строго говоря, не являлись кооперативами как экономическими субъектами. На самом деле они были кассовыми структурами того же самого гражданского общества - и осуществляли его финансирование из государственного бюджета. Был выстроен механизм откачки безналичных средств, превращения их в наличные и финансирования неформальных групп. Обратите внимание: финансировались не какие-то "подпольные батальоны". Деньги шли в реально существовавшие неформальные группы - группы друзей, группы политически близких общественных классов, группы религиозные, культурные, этнические, которые объявляли себя "кооперативами". Это был самый простой способ зарегистрироваться. Все эти группы включались в массовый процесс обналичивания советских безналичных рублей. Мы знаем, как он вымыл деньги из государственного бюджета, но именно такова была официальная политика бюджетного финансирования общественной деятельности. И поскольку это происходило достаточно долгое время, нельзя сказать, что подобная политика осталась случайностью. Она породила многолетнюю убежденность в том, что политика - это разновидность системы обналичивания."
Чуть ниже Павловский признает генетическую и физическую связь гражданского общества России с западными структурами, преступную и аморальную в рамках СССР: "Существовала программа "Гражданское общество" Фонда Культурной Инициативы, позже известного как фонд Сороса. Я был одним из директоров этой программы. Программа возникла в 1989 году - с очень простой задачи: быстро включиться в процесс выборов, которые готовились на 90-й год, и создать максимально разветвленную систему технической поддержки структур гражданского общества. И по возможности - максимально увеличить на выборах число условно-демократических политиков. Мы эту задачу решили. Сорос проявил себя осторожным финансистом, денег едва хватало. На всю программу ушло порядка 1 млн. долларов, но мы эти деньги "квантовали", делали "пакет": ксерокс, факс, компьютер, принтер, плюс небольшие деньги на офис-секретариат. Огромное количество этих мелких грантов разбрасывалось по всей стране. В 1991 году возникла реальная сеть. Интересно, что тогда еще не было Интернета (в нынешнем смысле слова), но сеть называлась "информационная среда". Можно сказать, что Интернет для нас придумал Сорос."
Таким образом, по схеме Павловского, источниками разрушения СССР явилось гражданское общество, поддержанное западом. При этом, он не выставляет оценок в своем интервью, как опытный политики и ученый. Зачем их выставлять? Материал исследования говорит сам за себя - общество сменило политическую настройку. Разрушение СССР - закономерный результат. Из этой наукообразной схемы совершенно выпадает масса важнейших положений, которые могли бы сделать её подлинно научной.
Настоящий ученый в этой связи не может не указать на тенденцию, заданную этими процессами и возможные результаты, не может замалчивать самые важные факты:
- факт порожденных этой революцией массовых страданий народа, которые имеют тенденция к росту, а не к спаду и в результате которых люди массово гибнут, деградируют и вынуждены покинуть страну.
- то, что революция нанесла колоссальный удар по тому же "гражданскому обществу", ибо основный составляющие его элементы - интеллигенция, ученые, инженеры - уничтожаются и деклассируются в первую очередь.
- аморальность и уголовщину - разрушение экономики, использования внешнего финансирования для подрывной деятельности, создание антиобщественных организаций, разрушающих общество - криминальная и антигосударственная деятельность, которая может быть наказана даже согласно существующему УК.
- то, что революция и по сей день грозит уничтожить нашу страну и общество вместе с "гражданским".
Таким образом, у Павловского остаётся лишь довольно прогрессивный процесс смены формаций, при том, что на самом деле ничего более реакционного, чем эти 10 лет в истории России не было. Но реальность заставляет сделать совершенно иной вывод. "Гражданское общество" удовлетворяет интересам относительно небольшого стратума населения и не выгодно большинству. При этом, мы не говорим об идеалах - идеалы гражданского общества, в той или иной степени, может разделять довольно много людей. Речь идет о том, что сегодня установки гражданского общества являются для России, как особого космоса, смертельно опасными, как культурно, так и экономически.
Развитие этого самого "гражданского общества", то есть, буржуазных элементов, процесс вполне закономерный. Но его закономерность не означает то, что он необратим, необходим или положителен. Это лишь данность. Неадаптированная к российским и снговским реалиям, она чревата постоянными потрясениями, ибо это "гражданское общество" не имеет своей политической и государственной элиты или даже разрушает её. Даже привлеченные части старой элиты вынуждены существовать в новой аномальной обстановке. Силой "гражданское общество" не обуздаешь, да и не нужно. Оно появилось вполне закономерно, и может сыграть положительную роль в России, поскольку за ним энергия дееспособных и умных людей. Может, но только не в том виде, в котором существует сегодня. Необходима адаптация идеологии гражданского общества под российские реалии и решительный разрыв с идеями гражданского общества запада, модели которого для нас являются неприемлимыми. С одной стороны, эти концепции на западе возникли давно и нуждаются в существенном пересмотре, что признает ряд западных ученых. С другой, мы живем в совершенно других условиях и иной духовной сфере, так что проникновение в нее западной идеологии без существенной модификаций, в большинстве случаев, приводит просто к разрушению российских и прочих национальных государственных и культурных институтов. Выработку новых идеологий надо бы проводить на государственном уровне, но, увы, он захвачен теми же враждебными силами "гражданского общества", генетически связанного с западной идеологий и маргинального по своей сути - тот же порочный круг. Сегодня часто говорится о безидейности происходящего. Увы, это далеко не так. Конечно, идеи лишились миллионы людей, чья жизнь сегодня идет под откос. Идеи лишилось и само общество, стремительно разрушающееся и деградирующее. Но идея постоянно присутсвует за реформами. Это идея группы, которая образует "гражданское общество" и совершает курс реформ, по С.Г. Кара-Мурзе, "тайная идеология перестройки". Сегодня она так же сильна, как и 20 лет назад и так же ригидна, не давая обществу никакого компромисса. Стоило Путину лишь сделать шаг в сторону, на него ополчились все апологеты "гражданского общества" - от маргинальной Новодворской до респектабильного Киселева. С самого начала появления социал-дарвнистская философия "новых граждан" стала видна и очевидна - в выступлениях политиков и деятелей искусства, песнях, кинолентах и даже самом бульварном чтиве. Павловский предсказывает следующий вал и даже вроде бы его приветствует: "Организации гражданского общества претерпели за эти 10 лет много изменений, но они возвращаются - в новом виде - в большую политику. И в большие СМИ." Иными словами "гражданское общество", по-нашему, агрессивно-маргинальная группа, вновь поднимает голову, недовольная стабилизацией, при которой невозможно само существование этой группы, недовольная усилением государства, что нарушает их связь с западом. Как писал С.Г. Кара-Мурза - "порядок - осиновый кол в грудь режима".
Симптоматичны признания Г.Павловского о бескультурии со стороны воителей за "гражданское общество" - Ельцин беспробудно пьет на даче и с радостью то же "гражданское общество" давит: "Конечно, многие решения в 1991 году принимались кулуарно, но кулуарность эта была вся слегка в духе Валентина Павлова: собраться на даче, составить заговор, объявить переворот - и тут же уйти в запой. Подобная кулуарность существовала и в "демократических" вариантах. Мы помним Бориса Николаевича после августа 1991 года, когда он появился только в октябре и все гадали: где он? А он был примерно там же, где и Павлов. Разница только в том, что Ельцин пил после своей победы, а Павлов - до нее. Вообще, события 1991 года - это пример необъятных последствий, которые возникли в результате действий, произведенных ничтожными силами. Какими в сущности ничтожными силами было сделано ГКЧП - и какие последствия... Мышь родила гору, и гора ее раздавила. "Заговоров" и "кулуарных решений" было предостаточно, но они скорее оформляли процесс, чем его создавали."
Интересно следующее высказывание Павловского: "буквально на другой день после событий августа 1991 года гражданское общество - со всеми своими активистами, прессой, интересами и запросами - было отстранено от голоса в политическом процессе, от влияния на большие СМИ и на большую политику. Несмотря на то, что события 1991 года были именно результатом этого влияния, победу у общества украли немедленно, даже не дав поиграться." Но он лукавит - их голоса стали более не нужны, поскольку они получили то, что хотели. Пираты захватили корабль и потрясать оружием стало незачем и некому - все занялись тем, ради чего все предпринималось - грабежом, который продолжается и по сей день. Да это никто и не скрывал - помните байки о "первоначальном накоплении"? А те, кто пытался, уничтожая государство, продавить какую-то идею - просто идиоты. Они и ныне не прочь что-то сказать, да кому нужен их голос.
Полагая "гражданское общество" безусловной ценностью, Г.Павловский не признает, что оно в России выродилось в своего рода хунту, в его концепции совершенно непонятно, как это после убедительной победы демократии граждаское общество на другой же день оказалось раздавленным неведомой силой. На самом деле, это гримаса того же гражданского общества, которое в России оказалось реакционной силой. Как же так случилось? Дело в том, что развитие России (СССР), по С.Г. Кара-Мурзе, носило совершенно несходный характер в духовной области при всем видимом внешнем сходстве. Поэтому, позападное гражданское общество внутри СССР развивалось как бы вопреки Советскому и воцарение производственных отношений и институтов, отвечающих чаяниям революционеров нанесло мгновенный паралич по еще вчера устойчивым общественным структурам. В 1991 году зарплаты учителя хватало на нормальную (по Советским рамкам) жизнь, в 1992 году - на два кило колбасы. В 1991 сдавались огромные производственные комплексы - в 1996 от них остались пустые коробки зданий. Не потребовалось никакой ширмы для грабежа, а манипуляция сознанием носила не стабилизирующий, а разрушающий характер. Молниеносно была перекрыта всякая связь между верхами и низами общества - сигналы бедствия снизу стали натыкаться на полную безучастность или даже репрессиные действия сверху. Газетные разоблачения и свобода слова не руководством к действию со стороны власти, а развлечением для обывателей. Сама враждебность той революции обусловияла то, что даже "элита" ненавидела и презирала себя - это ненависть подельников грязного преступления. Разрушение, взаимо- и самоуничтожение, извращения - главные признаки постсоветской эпохи в России. Сегодня сложилась ситуация, при которой верхи не могут править по-старому, народ не может по-старому жить - дальше некуда, но революции, скорее всего, не будет - слишком далеко зашло разрушение общества, слишком сильно дизориентирвана его интеллектуальная элита. Те же интеллектуалы, которые выстпупают конструктивно, блокированы силами режима или вынуждены существовать в его понятийном поле - т.е. принимать идеи "гражданского общества", "демократии" и антиСоветизма и руководствоваться ими, что парализует всякую научную мысль. Это тяжелый кризис общества и отражение мирового кризиса, преодолеть который сразу не удастся. Как всегда, на вопрос "Что делать?" ответить стократ тяжелее. Представляется, что единственное что можно порекомендовать - поддержать все, что ведет к оздоровлению общества. Со своей колокольни - обществоведа, скажу, что необходимо развивать общественные науки, правильно и без антинаучных штампов объясняющих происходящие процессы и вырабатывающих здорвые идеологические концепции, противостоять таким деятелям, как Глеб Павловский, который может совершенно отстраненно разлагольствовать, не обращая внимания на народную трагедию.
В последней части интервью, в которой речь идет о СМИ, его субъективизм и узость объяснения происходящего еще более очевидна. Он говорит о якобы независимых СМИ, наверно, полагая, что дураки-читатели позабыли ленинские слова о интересах групп, стоящих за общественной деятельностью. Если все СМИ являются коммерческими структурами со своими хозяевами или госструктурами, где власть также тесно связана с миром бизнеса, о какой независимости можно говорить? Современная западная демократия - одно название, олигархическая суть государства там ничуть не изменилась со времен первых буржуазных революций. Признание Павловского, что мы жили в обществе спектакля, где драма (песнь козлов на заклании), то, что развлекало жителей в годы разрушения СССР и России, отвлекало их от разрушения своего дома, после работ С.Г. Кара-Мурзы уже просто неинтересно, в общем-то, как и все это интервью.
