От Юрий Житорчук Ответить на сообщение
К All
Дата 22.11.2007 09:36:02 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; Версия для печати

О Феврале 1917

К началу февральских событий 1917 года в России существовали две достаточно мощные политические силы, стремящиеся свергнуть царя и изменить общественно-политическое устройство России. С одной стороны это были большевики, а с другой – блок либералов и меньшевиков, объединенных структурой Рабочих групп ЦВПК.
Большевики были непримиримыми врагами самодержавия и его политики, однако задача свержения царской власти Ленину и его единомышленникам в то время представлялась весьма отдаленной. Достаточно вспомнить, что вождь мирового пролетариата 22 января 1917 года утверждал в Цюрихе на собрании молодых швейцарских социал-демократов: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции».
Аналогичную позицию занимал и руководитель русского бюро ЦК большевиков Шляпников.
Дело в том, что в то время ленинская партия была весьма малочисленной и бедной партией. Вступить в этих условиях в смертельную схватку с самодержавием для большевиков было бы равносильно самоубийству. Поэтому в тех условиях своей основной задачей текущего момента сторонники Ленина видели не в скорейшей организации революции, а в планомерном ослаблении царского режима и накоплении собственных сил. Максимум к чему большевики были готовы до 22 февраля, так это организация всеобщей стачки и проведение массовых демонстраций, сопровождающихся перестрелкой с полицией. После чего планировалось организовано завершить протестные акции и перейти к подпольным формам работы.
Кроме того, если бы сторонники Ленина сами действительно организовывали забастовки в самом начале Февраля, то этот факт непременно был бы отражен во всех советских учебниках по истории.

Как это не покажется странным, но гораздо более радикальной была программа российских либералов и меньшевиков, сплотившихся на платформе РГ ЦВПК. Гучков и его сторонники ставили своей ближайшей целью не просто дворцовый переворот – свержение Николая II, но и изменение социально-экономического строя России, ее переход к конституционной монархии, при которой император становился бы чисто ритуальной фигурой. То есть фактически речь шла о скорейшем проведении буржуазно-демократической революции. Хотя первоначально и предполагалось, что это будет революция сверху и примет она формы дворцового переворота.
В основе всего плана Гучкова лежала явная авантюра с низвержением Николая II. Причем для реализации этого прожекта было необходимо добиться от императора добровольного отречения императора, поскольку армия могла и не простить заговорщикам цареубийства во время войны.
Однако основной аргумент, который заговорщики могли предъявить Николаю II, сводился к тому, что царское правительство якобы было неспособно довести войну до победного конца. Причем аргумент этот был изначально ложным. Как видно из покаянного письма Милюкова кн Долгорукому в эти бредни не верили даже сами заговорщики. Объективные же данные говорили о неизбежной победе союзников.

Тем не менее, используя созданные Гвоздевым организационные структуры, оставшемуся на свободе руководству РГ начиная с 18 февраля удалось инспирировать выдвижение рабочими целого ряда заводов заведомо нереальных экономических требований. Причем эти забастовки развивалась по схеме, отработанной еще в феврале 1916 года во время стачек, организованных в Николаеве и Петрограде на немецкие деньги Парвуса.
18 февраля 1917 года, рабочие нескольких цехов Путиловского завода потребовали немедленного повышения зарплаты на 50%. Рабочие Петроградского вагоностроительного завода 20 февраля предъявили требование об увеличении заработной платы на 50%. 22 февраля на Франко-Русском заводе рабочие литейной мастерской забастовали и предъявили к администрации требование об увеличении заработной платы на 100%.

22 февраля с совершенно непонятной поспешностью дирекцией Путиловского завода был объявлен локаут, послуживший той искрой, из которой в Петрограде и разгорелись массовые беспорядки.

Кроме того, именно 22 февраля в столице возникли хлебные волнения. Ставшее уже стандартным объяснение начала массовых забастовок в конце февраля 1917 года, как правило, и связывается с этими перебоями в снабжении хлебом столицы.

Однако как совершенно справедливо в своих мемуарах указывал Шляпников, для большинства рабочих крупных заводов столицы дикие очереди и нехватка хлеба в магазинах на тот момент времени не могли служить побудительным мотивом для начала забастовок:
«Эта телеграмма наглядно показывает, как далеко было правительство от действительности. Неверно объяснение Протопопова, что движение вызвано недостачей хлеба некоторой части населения. Движение было начато стачкой и митингами работниц по случаю Международного женского дня, как называли мы его тогда. Требования об урегулировании продовольственного дела были, но не носили основного характера. Для многих заводов продовольственный кризис вовсе не существовал, так как администрация предприятий производила для рабочих специальные заготовки продуктов».
Наиболее же сильно перебои с хлебом ударили по рабочим мелких предприятий, служащим различных контор, студентам и интеллигенции.
Заметим, всего неделю до начала массовых беспорядков, во время демонстраций и забастовок 14 февраля никаких особых требований «Хлеба!» в лозунгах и призывах демонстрантов не звучало!
В связи с перебоями хлеба в Петрограде возникает и еще один вопрос: а что происходило на хлебном фронте Питера после Февраля? Ведь во время всеобщей стачки снабжение города могло только ухудшится.
Так что после Февраля города стали голодать в еще большей степени, чем при царе, но никем не провоцируемые бабы больше уже не выходили на улицы с требованиями «Хлеба!». Всякая стихия вдруг на время исчезла, хотя повода для нее было, хоть отбавляй.

Теперь о выдвинутой Шляпниковым весьма сомнительной версии, согласно которой стихия началась с демонстраций, посвященных Женскому дну 8 марта (по старому стилю 23 февраля).
Впервые в России Международный женский день отмечался в 1913 году в Петербурге. В соответствующем прошении, поданным на имя градоначальника было заявлено об организации «научного утра по женскому вопросу». Власти дали разрешение и 2-го (!) марта 1913 года в здании Калашниковской хлебной биржи на Полтавской улице собралось полторы тысяч человек. Повестка дня научных чтений включала вопросы: право голоса для женщин; государственное обеспечение материнства; о дороговизне жизни.
И только в 1914 году - в первый раз! - женский день начал отмечаться именно 8 марта (23 февраля), причем на этот раз проводился он одновременно в шести странах: Австрии, Дании, Германии, Нидерландах, России и Швейцарии. Однако ни в 1915, ни в 1916 годах женский день вообще не отмечался ни в России, ни в других воюющих странах. И вдруг об этом «празднике» вспомнили десятки тысяч петроградских работниц и никем не организуемые (!) сами вышли на улицы столицы. При этом ни в Москве, ни в других городах Российской империи ни каких специфически женских демонстраций не наблюдалось.
Так что версия начала Февральской революции со стихийных митингов и демонстраций работниц по случаю Международного женского дня явно шита белыми нитками, и ее надо забыть раз и навсегда. Ничего подобного в Питере не было, да и быть не могло.
Следовательно, с большой долей вероятности можно утверждать, что начальная стадия массовых беспорядков в столице была инспирирована Гучковым. Собственно говоря, иного выхода у либералов, как вызвать массовые беспорядки в столице, просто уже и не оставалось. Ведь целый ряд предпринятых ими действий подпадал под уголовный кодекс. И если во время войны Николай II не шел на крайние меры по отношению к заговорщикам, то после победы их могла ждать незавидная участь.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Рабочие группы ЦВПК.
Рабочие группы ЦВПК (РГ ЦВПК) были образованы на 1-ом Всероссийском съезде Военно-Промышленных Комитетов, который состоялся еще 25–27 июля 1915 года. При этом одной из основных задач, поставленных перед Рабочими группами, было поддержания диалога между рабочими и предпринимателями, а так же урегулирование производственных конфликтов, прежде всего, стачек и забастовок.
После целого ряда почти детективных выборов на заводах и фабриках Гучкову удалось протащить свою идею и избрать 10 депутатов в РГ ЦВПК, которую возглавил Кузьма Гвоздев, и 6 депутатов в Петроградский областной комитет. Почти все избранные были меньшевиками. Вскоре аналогичные Рабочие группы были созданы в Москве, Киеве и ряде других городов. Гучков мог быть доволен — возникала перспектива создания подконтрольной ему организации рабочего движения в стране.

В своих воспоминаниях начальник Петроградского охранного отделения жандармский генерал Глобачев следующим образом описывает ту роль, которую выполняла рабочая группа:
«Рабочая Группа с самого начала своего существования занялась исключительно политической работой. Она имела свое отдельное помещение, свои отдельные заседания, свое делопроизводство и полную связь с заводами и фабриками. Это был, так сказать, в малом масштабе совет рабочих депутатов. В общих собраниях ЦВПК рабочая группа мало интересовалась вопросами снабжения, выдвигая на очередь вопросы исключительно политического характера».
Вот как описывал работу РГ ЦВПК ее секретарь-редактор Маевский (Гутовский):
«Рабочая группа при Центральном военно-промышленном Комитете видела в организации самозащиты… тот действительный путь, который вернее всего должен был привести Россию к революционному перевороту. Оборона страны понималась Рабочей группой… не как установление какого-то гражданского мира или перемирия со старым режимом; а прежде и больше всего, как непримиримая борьба с царским самодержавием. Оборона это раньше всего организация масс для низвержения самодержавия».


В деятельности РГ ЦВПК можно выделить два весьма разных по своей сути периода. Первый ее период был связан с попытками сотрудников Гвоздева урегулировать многочисленные забастовки, то тут, то там возникавшие на просторах Российской империи. Впрочем, контролировать конфликты между рабочими и предпринимателями ЦВПК удавалось немногим лучше, чем выполнять военные заказы. Из двенадцати предпринятых попыток урегулировать крупные конфликты, предпринятых РГ в течение 1916 года, успеха удалось достичь всего дважды.

Второй период начался в самом конце 1916 года, когда попытки урегулирования производственных конфликтов со стороны РГ окончательно канули в лето, а Рабочие группы стали не только призывать рабочих к стачечной борьбе, но и активно участвовать в организации демонстраций, стачек и забастовок.
Началось с того, что РГ ЦВПК санкционировала акции протеста в день памяти жертв Кровавого воскресенья 9 января 1917 года. После чего было выпущено письмо Рабочей группы ЦВПК, в котором говорилось:

«С 5 января в Петрограде началась полоса заводских митингов, отразивших пробуждающуюся активность рабочих масс Петрограда. Также митинги состоялись, насколько нам известно, на Обуховском заводе, заводе «Вулкан», в Арсенале и т. д. Все они заканчивали вынесением резолюций в Государственную Думу и требующих от нее отказа от половинчатой политики и немедленно вступления на путь решительной борьбы с властью...
В организованных рабочих кругах полагают, однако, что проявления рабочей активности, имевшие пока своим завершением забастовку в день 9 января, этим отнюдь не закончатся. По их мнению, перед рабочим классом стоит неотложная задача организованного вмешательства в ту политическую кампанию, которая началась в связи с близящимся возобновлением занятий Государственной Думы…
По имеющимся у нас сведениям, вновь началась полоса заводских митингов, выносятся и направляются в Государственную Думу резолюции и т. д. Все это дает основание указанным выше кругам полагать, что в дальнейшем такое участие рабочих масс в начавшемся политическом движении примет еще более широкий характер».
Всего 9 января бастовало в Петрограде, по приблизительным подсчетам, до 200.000 рабочих.

Практически сразу после проведения митингов и забастовок, посвященных годовщине Кровавого воскресения, РГ ЦВПК начала работу по подготовке забастовки и манифестации, намеченных ко дню открытия Думы 14 февраля. Из мемуаров бывшего секретаря РГ ЦВПК Б. О. Богданова видно, что соратники Гвоздева достаточно серьезно готовились к проведению этой запланированной акции:

«В связи с подготовкой демонстрации на Литейном (в помещении военно-промышленного комитета) создан был штаб из 50-60 человек, который в рабочих районах города образовал ячейки: через них осуществлялась организация и вербовка будущих демонстрантов и поддерживалась связь с центром».

В процессе урегулирования производственных конфликтов гводевцы завели тесные контакты с забастовочными комитетами многих заводов и фабрик. В этой связи особо следует отметить, что РГ ЦВПК активно участвовала в переговорах по урегулированию стачки рабочих на верфях Николаева и на Путиловском заводе в Петрограде в январе-феврале 1916 года. Дело в том, что эта серия забастовок была организована на так называемые немецкие деньги небезызвестного Парвуса. А, следовательно, в ходе переговоров представители рабочих групп имели тесные контакты с агентами Парвуса, прекрасно их знали и могли использовать их организационные структуры во время февральских событий 1917 года.
А вот как Богданов описывает связь деятельности РГ ЦВПК с Прогрессивным блоком Государственной Думы:
«В предреволюционное время резко повысилась роль Государственной думы. Знаменитые речи об измене царицы, о предательствах во время войны, читаемые повсеместно, как бы подвели революцию к Думе. Речи оппозиционных депутатов, особенно социалистов, огромными тиражами печатались в типографиях и развозились по фабрикам, заводам, различным предприятиям, университетам и прочее.
Эта обстановка вспоминается в деталях. Вот к зданию военно-промышленного комитета на Литейном подкатывает несколько грузовиков, доверху наполненных речами членов Государственной думы. Не успели они еще разгрузиться, как на других грузовиках, на извозчиках этот груз уже развозится по фабрикам, заводам, учреждениям. А там хватают, развозят, разносят и все уже читают, пересказывают, объясняют друг другу. В такой обстановке неудивительно, что революция пеклась как на дрожжах, а Государственная дума перестраивалась на наших глазах».
Так что рабочая группа активно содействовала распространению и популяризации в рабочей среде думских настроений. О резком изменении позиции РГ ЦВПК в отношении забастовок рабочих пишет в своих мемуарах и член ЦК партии большевиков Шляпников:
«В первой половине января «Рабочая группа» ЦВПК — с благословения меньшевистского центра и фабрикантов Бюро Центрального военно-промышленного комитета — повернула свою политическую ладью по ветру революционной стихии. Учтя настроение рабочих, их жажду борьбы и готовность на жертвы, либеральные политики задумали оседлать движение и направить его на пользу «прогрессивного блока». Представители «Рабочей группы» и их единомышленники оборонцы (плехановцы, меньшевики, социалисты-революционеры и т. д.) повели агитацию за выступление в день открытия заседаний Государственной Думы после рождественских каникул».

26 января генерал Глобачев подал министру внутренних дел свой очередной доклад, в котором однозначно указал на РГ ЦВПК, как организатора забастовок и манифестаций, к открытию заседаний Думы:
«Дав время рабочей массе самостоятельно обсудить задуманное, представители рабочей группы лично и через созданную ею особую "пропагандистскую коллегию" должны организовать ряд массовых собраний по фабрикам и заводам столицы и, выступая на таковых, предложить рабочим прекратить работу в день открытия заседаний Государственной Думы – 14 февраля сего года и, под видом мирно настроенной манифестации, проникнуть ко входу в Таврический Дворец.
Здесь, вызвав на улицу председателя Государственной Думы и депутатов, рабочие в лице своих представителей, должны громко и открыто огласить принятые на предварительных массовых собраниях резолюции с выражениями их категорической решимости поддержать Государственную Думу в ее борьбе с ныне существующим Правительством.
При этом, опасения рабочей группы противодействия со стороны инакомыслящих подпольных социалистических течений отпали, потому что социал-демократические группы большевиков, объединенцев и интернационалистов-ликвидаторов не склонны ни противодействовать, ни способствовать их затее, а занять выжидательную позицию».
В связи подготовкой этих массовой акций неповиновения РГ ЦВПК 24 января выпустила явно провокационную прокламацию, в которой, в частности, говорилось:
«Режим самовластия душит страну. Политика самодержавия увеличивает и без того тяжкие бедствия войны, которые обрушиваются всей тяжестью на неимущие классы, и без того бесчисленные жертвы войны во много раз умножаются своекорыстием правительства…
Рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны являются теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии... К моменту открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное выступление».
Содержание этого воззвания переполнило чашу терпения полиции, дотоле сквозь пальцы смотревшей на деятельность РГ ЦВПК. В ночь с 26 на 27 января большинство членов Рабочей группы было арестовано по обвинению в заговорщической деятельности и подготовке государственного переворота. Впрочем, это событие было вполне ожидаемо гвоздевцами. Вот что по этому поводу писал Богданов:
«Призыв Рабочей группы к демонстрации и свержению самодержавия произвел ошеломляющее впечатление. Как царское правительство не было подавлено всеми событиями, оно понимало, что, когда зовут к революции, надо немедленно реагировать, т. е. надо немедленно арестовать, даже до того практически неприкосновенную, легально действующую Рабочую группу».
После ареста Рабочей группы Гучков предпринял экстренные шаги по ее освобождению: во-первых, он выступил с протестом в прессе, в котором говорилось:
«Разгром Рабочей группы может привести к обратным результатам: не ослабить, а усилить существующее брожение в рабочей среде».
Во-вторых, поехал с протестом к председателю Совмина князю Голицыну, которому, в частности, заявил:
«Если бы вам приходилось арестовывать людей за оппозиционное настроение, то вам всех нас пришлось бы арестовать».
Здесь с Гучковым можно согласиться, его самого давно нужно было арестовать и судить. Увы, и ах, но этого царское правительство так и не сделало.
Третьим шагом Гучкова было проведение 29 января совещания представителей ЦВПК совместно с рядом депутатов Государственной Думы Керенским, Чхеидзе, Аджемовым, Карауловым, Милюковым, Бубликовым и др. На этом совещании Гучков сообщил об аресте РГ ЦВПК и указал, что группа занималась политическими вопросами. Эта деятельность группы была комитету известна, и в общих чертах ЦВПК был с ней солидарен.
Итак, председатель военно-промышленного комитета не только не протестовал против организации подчиненными ему структурами демонстраций и забастовок, срывающих сроки выполнения военных заказов, но и активно защищал организаторов этих антиправительственных акций.
Надо ли говорить, что Гвоздев, вся деятельность которого финансировалась из фондов ЦВПК, просто не мог безнаказанно готовить массовые антиправительственные мероприятия вопреки воли руководства ЦВПК.
В этой связи генерал Глобачев писал:
«Арест Рабочей Группы произвел ошеломляющее впечатление на ЦВПК и в особенности на Гучкова, у которого, как говорится, была выдернута скамейка из-под ног: связующее звено удалено и сразу обрывалась связь центра с рабочими кругами. Этого Гучков перенести не мог; всегда в высшей степени осторожный в своих замыслах, он в эту минуту потерял свое самообладание и, наряду с принятыми им мерами ходатайства об освобождении арестованных перед главнокомандующим Петроградского военного округа, рискнул на открытый призыв петроградских рабочих к протесту против якобы незаконного ареста народных избранников. По заводам и фабрикам рассылались об этом циркуляры ЦВПК за подписью его председателя А. И. Гучкова»
После ареста РГ ЦВПК по словам Гучкова руководимый им комитет окончательно сделался революционной организацией:
«И вот таким образом мы, мирная, деловая, промышленная, хотя и военно-промышленная организация, вынуждены были включить в основной пункт нашей практической программы переворот, хотя бы и вооружный».
Впрочем, относительно того, что полиции якобы удалось выдернуть скамейку из-под ног Гучкова, Глобочев сильно преувеличивал, хотя благодаря аресту 10 из 16 руководителей Рабочих групп и удалось снизить масштабы рабочих выступлений в день открытия Думы, однако арест большей части руководства РГ ЦВПК не мог расстроить всей выстроенной Гвоздевым организационной структуры рабочего движения столицы. Здесь достаточно вспомнить о стачечном штабе Рабочей группы, уже имевшем свои ячейки во всех рабочих районах города.
По результатам двух стачек, прошедших в Петрограде 9-го января и 14-го февраля, трудно разделить вклад, который внесли в организацию этих акций с одной стороны большевики, а с другой РГ ЦВПК. Это видно и из оценки соответствующих событий, данной Шляпниковым:
«В период первых двух недель февраля, когда по фабрикам и заводам шла борьба двух лозунгов: оборонческого — к Государственной Думе и нашего — на Невский, к революционным демонстрациям, нам удалось одержать победу только наполовину: массы не пошли к Думе, устроили забастовку, но также не пошли и на Невский. После этих дней вопрос об активных выступлениях не был снят, а только отодвинут.
По нашим сведениям, всего бастовало в этот день около 80.000 рабочих».
Впрочем, здесь Шляпников явно лукавит. Дело в том, что демонстрацию у здания Думы организовывали левые депутаты Думы, с которыми он по этому поводу несколько раз встречался на конспиративных квартирах:
«В течение января и начала февраля я имел несколько свиданий с Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенским. Некоторые свидания были у Н. Д. Соколова, а февральское — у присяжного поверенного Гальперна с участием представителей партии социалистов-революционеров.
На всех наших совместных совещаниях стоял всегда вопрос о контакте, о согласовании действий в рядах «революционной демократии», как говорили мы тогда.
А структуры РГ ЦВПК хотя и принимали участие в подготовке демонстрации у Думы, но одновременно в это же время готовили и всеобщую забастовку. Так что 80.000 рабочих, бастовавших 14 февраля, по-видимому, нужно записать на счет РГ. Ведь большевики, чтобы отмежеваться от гвоздевцев сначала назначили свою стачку на 10 февраля, а когда она провалилась, то поспешно перенесли ее на 13 число. Вот что по этому поводу Шляпников докладывал Ленину в Швейцарию 11 февраля:
«Но, как мы и предвидели, 10-го стачка не состоялась. Бросили работу за 1 — 2 часа до окончания всего не больше пяти заводов. Таким образом, наносится небольшой удар Петербургскому Комитету, но это сгладится выходом второй листовки и забастовкой в день 13 февраля».
Впрочем, 13-го, несмотря на выход второй листовки, обещанная Шляпниковым забастовка так и не состоялась, а состоялась она именно 14 февраля, как это и планировал Гвоздев. Здесь нужно учитывать весьма разные финансовые возможности соратников Шляпникова и Гвоздева. Ведь до апреля у большевиков никаких немецких денег еще не было, и они не могли себе позволить того размаха, который имела возможность проявить субсидируемая Гучковым Рабочая группа. Вот что по этому поводу пишет Шляпников:
«Развертыванию работы не позволяла наша бедность. Привезенная мною небольшая сумма денег из Америки быстро иссякла. За время же от 1 декабря по 1 февраля мы имели поступлений всего 1117 рублей 50 копеек. На содержание «профессионалов», каковыми являлись все трое членов Бюро ЦК, расходовалось в месяц не более ста рублей на человека, несмотря на колоссальную дороговизну. Больших расходов требовал транспорт литературы от финских границ до питерских явок. По Финляндии все расходы несла финляндская социал-демократия.
Заграничная литература не могла удовлетворить все запросы внутрироссийской работы. И мы с конца шестнадцатого года вели подготовительную работу по организации печатного дела внутри России. Мы предполагали поставить издание Центрального органа внутри страны и всю работу по технике поручили В. Молотову. Остановка была за средствами. Нужно было для начала от 5 до 10 тысяч рублей, а их-то у нас и не было».
Сравните это повествование с грузовиками литературы, которые по описаниям Богданова распространяла РГ ЦВПК. Так или иначе, но есть множество документальных свидетельств, что вплоть до Февральского переворота Ленин и большевики постоянно ощущали острый денежный дефицит. Вот что по этому поводу Ильич пишет в письмах своим корреспондентам в конце 1916 года. Радеку (21 сентября): «Мы сейчас сидим без денег». Шляпникову (октябрь): «О себе лично скажу, что заработок нужен. Иначе поколевать, ей,ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем». Шкловскому (9 ноября): «Денег больше не расходуйте ни копейки. Никому не давайте». Коллонтай (9 ноября): «Насчет денег с огорчением увидал из Вашего письма, что пока Вам не удалось для ЦК собрать. Авось сей «манифест левых» поможет».

+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Выборы Совета рабочих депутатов.
Утром 27 февраля из «Крестов» восставшим народом было освобождено как руководство РГ ЦВПК, так и руководство Петроградского комитета большевиков. После чего Гвоздев сразу же продолжил свою деятельность по созданию организационных структур нарождающейся революции. Именно его неуемной энергии мы и обязаны созданием, как Советов, так и всей системы двоевластия в России 1917 года. В этой связи Шляпников вновь был вынужден признать наличие у РГ достаточно мощного организационного аппарата, способного в кратчайшие сроки мобилизовать своих сторонников:
«Освобожденные из тюрьмы представители «Рабочей группы» Центрального военно-промышленного комитета использовали свой аппарат для мобилизации своих представителей в Таврический дворец. Думская социал-демократическая фракция Н. С. Чхеидзе также собрала весь цвет меньшевизма. К. А. Гвоздев, выйдя из «Крестов», сумел дать на некоторые заводы «своим ребятам» телефонограмму о собрании Совета на 7 часов вечера».
Ничего подобного в то время большевики сделать не могли.
«Оставшееся до открытия Совета время я постарался использовать для предупреждения наших товарищей об ожидавшемся открытии Совета. Телефоны работали слабо, и мне с большим трудом удалось позвонить кое-куда и предупредить товарищей, пригласить их в Таврический дворец».
В 9 часов вечера открылось первое заседание Петроградского Совета рабочих депутатов. В результате прошедших на нем выборов был избран исполком Совета из 15 человек, который возглавили меньшевик Чхеидзе и два его зама - трудовик Керенский и меньшевик Скобелев. Естественно, что в состав исполкома вошел Гвоздев и его ближайшие соратники. А вот большевиков в этом составе оказалось всего два человека, что составляло всего 13%.
Объясняя фиаско, которое потерпели ленинцы с выборами в первый Совет, Шляпников пишет, что в этот момент времени все силы партии были брошены на баррикады, когда как меньшевики поспешно побросав рабочих, занялись проведением выборов. Так это или нет проверить сейчас уже невозможно.
Однако на состоявшихся в начале июня выборах депутатов на 1-ый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, когда никаких баррикад уже не было. А большевики, тем не менее, потерпели столь же сокрушительное поражение. Из 822 делегатов съезда большевиков было избрано всего 105 человек, или все те же 13%. И только 9 сентября Ленину удалось взять под свой контроль руководство Петроградским советом, председателем которого был избран Троцкий.
Таким образом, результаты выборов в Советы свидетельствуют как о наличии у РГ ЦВПК и стоящих за их спиной меньшевиков мощной организационной структуры, руководившей рабочим движением столицы, так и об относительно слабом влиянии большевиков на ход февральских событий.
А то, что массовые выступления трудящихся не являлись результатом стихии, а умело дирижировались меньшевиками, доказывает и тот факт, как быстро и организовано только что избранным Советам удалось завершить всеобщую стачку. Причем сделано это было вопреки воле большевиков, призывавших к продолжению забастовок и демонстраций.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Естественно, что впоследствии либералы всячески отрицали свое участие в организации массовых народных волнений в февральских событиях 1917 года, настаивая на том, что они готовили лишь дворцовый переворот, который им просто не удалось вовремя совершить, поскольку их опередили темные силы стихии. В этой связи характерно высказывание Маклакова, сделанное им на совещании думцев, состоявшимся 4 мая:
«Господа, хочу сказать вам полную правду. Нет, мы не хотели революции во время войны. Мы опасались, что ни одной нации не под силу вынести одновременно смену государственной системы и связанной с ней общественной системы, совершить переворот и одновременно довести до победного конца войну.
Но наступил момент, когда всем стало ясно, что добиться победы в войне при сохранении старой системы невозможно. И те, кто понимал, что революция будет равнозначна катастрофе, сочли своим долгом, своей миссией спасти Россию от революции посредством переворота сверху. Такова была миссия, которую мы призваны были возложить на себя и которую мы не выполнили. И если наши потомки проклянут революцию, они проклянут и тех, кто вовремя не прибег к средствам, что могли бы ее предотвратить».
Смешно и печально читать эти строки. Ведь если либералы действительно понимали, что революция во время войны равносильна национальной катастрофе, то они были бы просто обязаны совместно с царским режимом подавить эту революцию в зародыше. Вместо этого кадеты и октябристы сделали все, чтобы помешать императору направить в столицу верные ему войска, предназначенные для подавления начавшегося там мятежа, а затем путем прямого обмана добились отречения Николая II. Для обоснования же всей этой нелепости на свет вновь вытаскивается буквально высосанный из пальца тезис о неспособности царя довести войну до победного конца.
Не менее нелепы и оправдания Гучкова, сделанные им 2 августа на заседании следственной комиссии Временного правительства:
«Развитие событий требовало переворота. Ошибка, если можно говорить об исторической ошибке русского общества, заключается в том, что это общество, представленное своими ведущими кругами, не осознало в полной мере необходимости такого переворота и не осуществило его, предоставив, тем самым, проведение этой болезненной операции слепым, стихийным силам».
Однако основной вопрос заключается в том, кто же предоставил такую возможность слепым, стихийным силам. Ведь именно ни кто иной, а сам Гучков финансировал, поддерживал и публично оправдывал деятельность Рабочих групп ЦВПК, которые и являлись главным организатором и вдохновителем начала массовых антиправительственных митингов, демонстраций и забастовок.

После Октября деятельность Рабочих групп была практически забыта, причем вовсе не потому, что РГ ЦВПК не играли заметной роли в ходе Февральской революции. Просто вспоминать о деятельности Гвоздева и его соратников никому было не выгодно. Большевики, пытаясь приписать себе заслуги в организации Февраля, практически наложили табу на любое позитивное упоминание о РГ, а эмигранты, понимая, что именно Февраль привел страну к трагедии Октября, старались не вспоминать о своих былых ошибках, главной из которых и было разжигание народных волнений в феврале 1917 года.