|
|
От
|
IGA
|
|
|
К
|
И.Т.
|
|
|
Дата
|
20.09.2007 20:17:23
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
Сквозь игольные уши
http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=67&tek=7315&issue=201
<<<
Андрей НЕРЛИН
Сквозь игольные уши
Пять столетий, прошедших после кризиса симфонических церковно-государственных отношений в России, и особенно социальные катаклизмы ХХ в. сделали Русскую Православную Церковь весьма закрытой корпорацией. Несмотря на то, что миссия лежит в основе самого бытия любой церковной организации, наше священноначалие на самом деле не спешит распространять влияние Церкви на те сферы общественной жизни, из которых она была насильственно изгнана в советский период, да и государство зорко следит за отечественным клерикализмом, опасаясь каких-нибудь незапланированных выплесков – взять хотя бы историю с «основами православной культуры». Сегодня проекция любых церковных норм и установлений на светскую жизнь, равно как и попытки воцерковления «изнутри», предпринимаемые время от времени самыми разными институциями, зачастую приводят к невероятным результатам – «памятка православного осужденного» один из ярких тому примеров.
Видимо, в этот же курьезный разряд можно было бы отнести и «Кодекс православного предпринимателя», возникший года два назад, если бы не вызванная его принятием бурная реакция общественного мнения и повышенное внимание отечественных, а также зарубежных средств массовой информации. Может ли российский олигарх быть православным? Есть ли у бизнеса христианская подоплека? Не чревата ли христианизация товарно-денежных отношений неуклонным скатыванием в бездну протестантизма?
Простые на первый взгляд вопросы оказались сложными. На самом деле, в наше время ничто так не разделяет христиан на мировоззренческие партии, как взгляд на право собственности: одни склонны рассматривать ее как некую святыню, вторые – как безусловно пагубное явление. Проблема заключается в следующей евангельской коллизии. С одной стороны, Евангелие, абсолютный авторитет для всего христианского мира, в отношении собственности устанавливает следующую норму: собственное имущество добровольно отчуждается, а чужое имущество считается неприкосновенным: «…и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5, 40–42); «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк. 6,30). Христос напрямую связал спасение души с отказом от богатства: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах» (Мф. 19, 21). И подобных примеров довольно много: от «Берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12, 15) до хрестоматийного: «Трудно богатому войти в Царство Небесное <…> удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 23–24).
Евангельская бедность и нестяжание воспеты сонмом святых отцов и учителей Церкви, апологии собственности посвящен лишь один святоотеческий труд – «Кто из богатых спасется», принадлежащий перу святого Климента Александрийского. Апология эта достаточно проста и сведена к одному абзацу. «Является ли материальная бедность залогом совершенства? – риторически вопрошает читателя автор. – Если бы это было так, то нищие, располагающиеся по дорогам, вовсе ничего не имеющие, ходящие обнаженными и выпрашивающие, что необходимо на день, но Бога и праведности Божией не знающие, единственно из-за этой своей крайней нищеты, из-за этой беспомощности жизни, из-за этого неимения ничтожнейших вещей должны были бы считаемы за людей счастливейших и богоугоднейших и за наследников жизни вечной».
Однако даже и этот условный апологет клеймит богатство: оно виновно, виновно хотя бы в том, что может послужить поводом к самопорабощению: «Можешь ты владеть богатством. Рассуждай тогда так: «Поистине не запрещает мне Господь владеть богатством, не завистлив Он». Но вот ты замечаешь, что богатство тебя порабощает и выводит тебя из равновесия. Брось его, отвергни, возненавидь, откажись, убеги». Видимо, православных предпринимателей, разработавших и принявших «Кодекс», богатство из равновесия не выводит…
Чего стоит эта робкая апология против слов преподобного Ефрема Сирина, окончательно лишившего богача надежды на звание христианина как исполнителя заповеди любви к ближнему: «В ком любовь, тот никогда ничего не присвояет себе, ни о чем не говорит: «это мое»; но все, что ни есть у него, предлагает всем в общее употребление. В ком любовь, тот никого не почитает себе чужим, но все ему свои».
В целом общее утверждение древней святоотеческой мысли на предмет собственности применительно к реалиям сегодняшнего дня звучит на редкость здраво: собственность – это украденное у бедных. Наиболее обще его выразил святитель Василий Великий: «А ты, захватив все в ненаполнимые недра любостяжательности, думаешь, что никого не обижаешь, лишая сего столь многих? Как же ты не любостяжателен, как же ты не хищник, когда обращаешь в собственность, что получил только в распоряжение? Алчущему принадлежит хлеб, который ты у себя удерживаешь; обнаженному – одежда, которую сохраняешь в своих кладовых; необутому – обувь, которая гниет у тебя; нуждающемуся – серебро, которое зарыто у тебя». (Любопытно, что в одном из недавних интервью какой-то опальный олигарх заметил, что бизнес по-крупному праведным не бывает: для того, чтобы сколотить первоначальный капитал, необходимо кого-то как минимум надуть).
С другой стороны, в Священном Писании не содержится порицания богатства как такового. И богатый может спастись, ибо «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18, 27). Состоятельными людьми были Авраам и прочие ветхозаветные патриархи, праведный Иов из земли Уц, ученик Христов Никодим и Иосиф Аримафейский. Владея значительным имуществом, они использовали его согласно с волей Божией и с законом любви.
Писание признает право человека на собственность и осуждает посягательства на нее. В двух из десяти заповедей Десятисловия прямо сказано об этом: «Не кради <…> Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20, 15, 17). В Новом Завете такое отношение к собственности не только сохранилось, но и приобрело глубокое нравственное обоснование: «…заповеди <…> не кради <…> не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя» (Рим. 13, 9).
Обе позиции попытался объединить документ, увидевший свет на рубеже двух тысячелетий: «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». «Церковь не определяет прав людей на собственность, – говорится в «Основах». – Однако материальная сторона человеческой жизни никогда не оставалась вне поля зрения Церкви. Призывая, прежде всего, искать «Царства Божия и правды его», она помнит и о потребностях в хлебе насущном, справедливо полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования. Вместе с тем Церковь предостерегает от чрезмерного увлечения материальными благами, осуждая тех, кто обольщается заботами, богатством и различными житейскими наслаждениями».
В современной позиции Православной Церкви по отношению к собственности нет ни игнорирования материальных потребностей, ни противоположной крайности, превозносящей устремление людей к достижению материальных благ как высшей цели и ценности бытия. В отличие от протестантских концепций, с точки зрения православного христианина имущественное положение человека само по себе не может рассматриваться как свидетельство того, угоден или неугоден он Богу. Церковь призывает христианина воспринимать собственность как дар Божий, данный для использования во благо себе и ближним.
Наверное, уместно сказать и о том, что и сама Церковь является собственником. Однако имущество религиозных организаций представляет собой особую форму собственности. Она приобретается различными путями, но основным компонентом ее формирования все же является добровольная жертва верующих. Жертва – это добровольный акт, совершаемый верующими в религиозных целях. Жертва призвана поддерживать не только священнослужителей и церковные структуры, но и весь народ Божий. Пожертвование стоит в ряду основных заповедей, данных человеку Богом.
Таким образом, пожертвования являются особым случаем социальных и экономических отношений, а потому на них не должны автоматически распространяться законы, регулирующие финансы и экономику государства, в частности, государственное налогообложение. Если тот или иной доход носит предпринимательский характер и приносит прибыль, то он может быть облагаем налогом. Но любые посягательства на жертвы верующих являются преступлением пред людьми и Богом.
Подводя итог сказанному выше, скажем: понятие «право собственности» не принадлежит к области благодатной духовной христианской жизни, к сфере Божиего царства, и поэтому не может быть рассматриваемо как святыня для христианской совести; ему не подходит предикат «священное», оно всего лишь – «неприкосновенное».
И все же право собственности является неприкосновенным для христианина, причем неприкосновенным даже до такой степени, что грешно желать чужого – с одной стороны, в силу общего закона христианской морали, а с другой – потому что христианство не отрицает форм естественного права и естественных человеческих отношений, но одухотворяет и возвышает эти формы, преобразуя их по духу Христовой истины.
И христианская любовь, разрушая эгоистические перегородки жизни, ставит идеалом своим не захват чужого, но свободное, добровольное отдание своего на общую пользу. Тот истинно владеет своим имуществом, кто рассматривает его в качестве общего достояния и служит своим общей пользе, ибо радость и полнота жизни – не в приобретении и обладании, но в дарении и жертве.
<<<