"...Сильно подозреваю, что миф о том, будто русский раб грязен и ленив, придумали и запустили в родные европейские просторы обыватели откуда-нибудь из Кукуйской слободы. И как наблюдатели они, вероятно, были правы. В свое время парижане и амстердамцы тоже вполне вольготно плескали из окон нечистоты и учились гигиене у арабов. Но наблюдатель сопоставляет вещи синхронно, ему и дела нет до того, что Европа начала заниматься бытовыми удобствами на пару веков раньше; и — а это гораздо более существенно — раскрепощение индивидуума началось там с еще большим упреждением и вообще НЕСКОЛЬКО ИНАЧЕ из-за разницы культур. Всего-то делов. И это бы не беда — мало ли высмеивают обычаи соседних народов обыватели. Ну, посмеялись друг над другом, эка невидаль. Потом выпили шнапсу с водкой пополам и посмеялись вместе над кем-нибудь третьим — например, над китайцами, которые не пилюлями лечатся, темнота, а дурацкими иголками друг друга тычут. Ну совсем дикие, ажно желтые!
Беда пришла, когда ополоумевшие от Петровских палок россияне начали высовываться в прорубленное государем-плотником окошко и хотеть стать европейцами. Раскрепощение индивидуума они поняли так, что, дескать, я уже вполне раскрепостился, а вы все помалкивайте в тряпочку, я говорить буду. А услышанный из-за окна тезис о рабстве и лености приобрел знаковую ценность. Превратился в идентификационный маркер. Стоило произнести: мы, русские, как есть скоты, работы не любим, мы рабы, сверху донизу все рабы — и сразу как бы получалось, что тот, кто это произнес, уже тем самым передовик труда и вымытый до блеска гражданин, свободный всеми местами и членами. Европеец. Не настоящий европеец, разумеется, а из российского интеллигентского мифа о европейцах. Но ему, произносящему-то, сие было невдомек, и референтной группе его — таким же интеллигентам — это тоже было невдомек. Ах, как верно, восхищенно всплескивала руками референтная группа. Ах, какая смелость мысли! Ни капли квасного патриотизма! И, отреагировав таким образом, уже вся компания ощущала себя европейцами.
Беда пришла, когда сложился стереотип утверждения нового, подразумевавший обязательное отсутствие преемственности между старым и новым, обязательную расчистку места для нового — до полного нуля. Кажется, будто расчистка под нуль головокружительно увеличивает возможности для быстрого качественного обновления; а на самом деле именно из-за этого любое новшество висит в воздухе, часто-часто суча ножками на манер пропеллера, и — так и не укоренившись, не созрев, не успев свершить ничего — валится наземь, чуть дунь.
Среди материалов, распространявшихся китайским консульством в этом году, была, в частности, небольшая, но изобилующая красивыми картинками брошюра "Великие деятели столетия". На обложке три фотопортрета — РЯДОМ! — Сунь Ят-сен, Мао Цзэ-дун, Дэн Сяо-пин. И первой же строкой: "Истекает 20-й век. За столетие Китай пережил три великих перелома, и взрастил трех великих деятелей". А дальше коротенько о каждом: понял... сумел... мудро предвидел... гениально организовал... надеялся и верил... не успел... Все. Ни одного немецкого шпиона, ни одного палача, ни одного маразматика-бровеносца. А мы удивляемся: как это китайцы ухитряются до сих пор поддерживать стабильность? Наверно, скрытым массированным насилием... Вот как они ее поддерживают! Хотя прекрасно помнят и культурную революцию, и площадь Тяньаньмэнь.
А Россией эти сто лет правили, как известно из всех раскрепостившихся источников, безвольный мракобес, он же святой мученик-семьянин, к сожалению, не созданный для престола; потом сумасшедший сифилитик, потом кровавый рябой грузин-недоучка, потом лысое ничтожество, потом нашпигованное орденами пустое место, потом продавший державу меченый, потом тупой спившийся боров. И думаете, после такого ряда хоть один нормальный человек сможет уважительно и с доверием отнестись к кому бы то ни было последующему?
.........."
