"...На протяжении нескольких веков цивилизационная цель была чисто религиозной: царствие небесное. Ну, и связанные с ним частности: земная подготовка к нему, укрепление церкви, распространение веры, защита единоверцев и тому подобное.
Петр, попытавшись сконцентрировать все усилия подвластного ему населения исключительно на увеличении военно-политического могущества государства, фактически сделал целью государства само государство — другими словами, лишил государство цели. Потому-то с той поры государство и превратилось на Руси в монстра. Отрыв от традиции привел к тому, что бытие государства стало бессмысленным, и, следовательно, насилие, которое оно творило над подданными — ничем не оправданным.
Далее — общество тщилось продолжать жить ради прежней цели, так или иначе приспосабливая ее к злобе дня, а государство тщилось продолжать жить ради себя самого. Более того — государство тупо продолжало пытаться сконцентрировать помыслы и усилия своих подданных исключительно на себе самом, а подданные, зачастую не менее тупо, пытались придумать и навязать государству какой-либо более высокий смысл — от которого самовлюбленное государство шарахалось, как черт от ладана, и видело во всех таких попытках государственную измену. Постепенно и государство, и общество разочаровались в этих усилиях и к началу XX века, по сути, плюнули друг на друга, принявшись злорадно радоваться каждой неудаче партнера. Государство само уже устало от себя и не знало, что с собой делать — а интеллигентное общество, само уже давно вывалившись из традиции, тоже потеряло способность к целеполаганию; и серьезная новая цель была предложена лишь большевиками.
Иногда оба члена этой довольно странной пары кое-как вступали в диалог — в 1812 году, скажем, или при освобождении единоверных братьев-славян от турецкого ига при Александре II. Но то были эпизоды. В сущности, начиная с Екатерины, что называется, Великой, диалог уже не мог получиться, стало поздно.
Вообще говоря, на ранних стадиях существования государство само по себе может быть целью себя — но это вариант тупиковый. Ибо стоит государству ослабеть или извратиться, стоит ему перестать вызывать у подданных божественный трепет своей мощью и пышностью — пиши пропало. Объект служения всегда должен быть качественно более высоким и масштабным, нежели субъект этого служения. Хотя бы на одну ступеньку.
Человек может жить ради своей страны — это выводит его на надындивидуальный уровень. Но страна ради себя самой жить не может — она тут же замыкается, теряет способность к усвоению новой информации и стимулы к развитию (только не надо сводить развитие к чисто количественному накоплению вооружения и материальных благ — какое же это развитие? Это, что называется, застой!), становится известным бароном, старающимся вытянуть себя за волосы из энтропийного болота. Ровно то же самое, кстати, происходит с живущим ради самого себя человеком.
Петровское сосредоточение государства на самом себе явилось сделанным из-под палки шагом назад, потому что Россия к тому времени уже давно прошла архаичный этап жизни государства для себя. Именно поэтому Петру пришлось из людей, почти уже выбравшихся из рабства как преходящего социального строя, тужиться сызнова делать себе рабов — по сути рабов, сломленных и юридически, и духовно.
Ох, ладно. О рабстве — чуть позже, еще не время...
Коммунисты модифицировали в пирамиде ценностей один-единственный, зато самый верхний, самый значимый элемент, предложив в качестве общей цели штурм небес, силовое построение царствия небесного в мире сем — и получили свою религию, которая плохо бедно осуществляла свои функции на протяжении почти полувека.
Пятнадцать-двадцать лет назад практически ту же операцию проделали диссиденты, подставив на место коммунизма демократию. Ведь именно ради нее, привычно идеализированной нашим сознанием до иконного сияния ровно так же, как прежде идеализирован был коммунизм (то ли светлое будущее, иное ли; светлое будущее впереди, вот что главное!) мы без враждебности, по-семейному, с шутками и прибаутками терпели и очереди, и талоны. Пока верили, что это — НЕ ПРОСТО ТАК.
Государственное единство оказалось одним из параметров единства цивилизационного. Именно поэтому бездумная попытка запросто сменить цивилизационную парадигму, косвенно давшая всем понятную отмашку: никакой цели больше нет! — первым делом привела к совершенно непроизвольному, но повальному, однотипно осуществленному бегству из империи, совершенному всеми без исключения — в том числе и самой Россией — внутрицивилизационными национальными блоками. И что уж клеймить беловежских заговор-щиков, неча на зеркало пенять — не секрет ведь, например, что многие жившие в братских республиках русские честно и от души голосовали за суверенитет этих республик.
Если не стало никакого общего дела и общего смысла, а задачей является теперь лишь хапнуть как можно больше у своих и выклянчить как можно больше у соседских — и то и другое лучше всего делать, разумеется, порознь. Когда человек или народ, стремясь к наживе, предают цель, которой уже якобы нет (хотя ох не факт это, ох не факт! расстройство способности к целеполаганию есть психический недуг, а не доказательство того, что без цели человек свободен, а с целью — зэк), когда они изменяют тому, что якобы ушло в прошлое — понятия измены и предательства теряют смысл, а неприглядное стремление к наживе оборачивается естественным стремлением к достойной жизни.
Ныне в расшатанное постоянными, все более частыми заменами гнездо всякая группочка норовит запихнуть свою побрякушку. Но сама пирамида либо остается неизменной, либо там, где она наконец не выдерживает и разрушается, возникает полное скотство...."
