|
|
От
|
Scavenger
|
|
|
К
|
Silver1
|
|
|
Дата
|
13.03.2007 18:40:15
|
|
|
Рубрики
|
Семинар;
|
|
Re: Письмо третье. Сталин и сталинизм.
«Чтобы правильно оценить действительные трудности, связанные с реализацией
сталинского "поворота", необходимо начать минимум с революции 1917 года.
Что и говорить, все революции проводятся под либеральными лозунгами. Инсургенты требуют свободы (в том смысле, что хотят освободиться от определенных запретов, повинностей и обязанностей) и дополнительных прав (большей частью для себя). Противная сторона, соответственно, пытается сохранить свои права и привилегии и отмазаться от возложения на себя новых обязанностей. Лично я не могу припомнить революции, которую совершали бы ради сокращения объема собственных преференций и горячего желания взвалить себе на горб дополнительные повинности (хотя на практике так иногда и выходит).»
Вы либерализм странно понимаете. Либерализм – это вовсе не «желать больше свободы», а набор жестких принципов, это идеология, основанная на праве человека на собственность и власть, на защите «рыночной экономики», т.е. капитализма, на ограничении прав государства в области экономики. Например, почти все либералы отрицают социальные права и свободы граждан, оставляя их произволу «рынка».
«Придя к власти, революционеры первым делом принимаются разрешать все, что было запрещено свергнутым режимом, и, соответственно, избавлять своих
предшественников от имевшихся у них до этого привилегий. Тем более стало плохой традицией, что вчерашние борцы привилегиями и за свободу первым делом пытаются урвать для себя побольше власти, привилегий и собственности. Понятное дело в компенсацию за долгие годы, проведенные в тюрьмах и подполье.»
Большевикам однако же приходилось не освобождать, а тут же строить и строить лихорадочно. Государственного аппарата практически не было, легитимности тоже. Строить приходилось в условиях Гражданской войны, развязанной противниками и строить быстро.
//На попытки указать революционерам, мол, раз уж вы взяли власть в свои руки, то неплохо было бы и нести ответственность за результаты своих действий, последние искренне обижаются и начинают говорить о контрреволюции и врагах народа. Мол, не за то мы боролись! Свобода у нас, чай, это вам не при старом режиме!//
Опять же к большевикам это не относиться.
//А ведь человеческое общество, если разобраться, держится на системе запретов и распределения ответственности. После революционного пира быстро приходит похмелье.
«Революция 1917 года исключением в этом плане не была. Махровые свободолюбы, пришедшие к власти в феврале, увлекшись демократическими игрищами и перераспределением собственности, в рекордные сроки довели страну до ручки. Россия и до революции была близка к статусу полуколонии, а теперь ей на полном серьезе светило полноценное колониальное будущее в варианте периферийного капитализма.»
А затем и «общности, которую нет смысла эксплуатировать». В виде современной Африки.
//Если хотите знать мое мнение, то ни у одной из тогдашних революционных да и контрреволюционных партий не было проекта, который бы сулил России даже
приемлемого будущего, не говоря уже о светлом. То есть все предлагаемые ими
аттракторы (квазиустойчивые состояния, в которых можно было бы застабилизировать систему) были ложными. Большевики в этом плане исключением не были. Говорили же им подкованные марксисты вроде Плеханова, что никакая пролетарская революция и построение социализма в крестьянской России невозможны в принципе. Сначала, мол, надо пройти через стадию полноценного капитализма, а уж затем… И вообще нечего, мол, со свиным рылом в калашный ряд лезть. Есть продвинутые в капитализме европейские страны, там (по Марксу) эти революции и должны начаться.//
То есть вы признаете правоту марксистов меньшевиков? У большевиков ведь была своя версия интерпретации Маркса. Потом ведь в итоге они все же построили социализм в крестьянской России, ликвидировали частную собственность на средства производства.
//А большевики этим предупреждениям не вняли и взяли таки власть в свои руки. И причина их победы вовсе не в том, что они обладали некой правильной теорией, а в том, что они единственные из всего страдающего крайней безответственностью революционного гадюшника несли стабильность, дисциплину и ответственность сами в себе, выступали как единое целое. И плюс к тому не стеснялись по мере необходимости перекраивать свои теоретические установки в соответствии с реальной ситуацией (очень редко встречающееся у революционеров качество).//
Причина победы большевиков не в том, что они обладали непогрешимо правильной теорией, а в том, что их планы совпадали не с раз навсегда избранной ими теорией, а с реальной исторической практикой.
«Но одно дело революция и гражданская война, а совсем другое мирное
строительство. Карбонарии народ специфический. Ломать они умеют, а вот строить… Тем более что авансов народу было роздано много, а где оно то светлое будущее за которое люди проливали свою кровь уничтожая под ноль проклятых эксплуататоров? И с мировой революцией вышел казус. И экономика в полном развале. И вожделенные свободы обернулись чем-то нехорошим: распад семьи, массовая проституция и наркомания, огромное число нежелательных беременностей, абортов и разводов, широкое распространение венерических заболеваний. А самое главное: всеобщий пофигизм и иждивенческие настроения. Вот тут-то и начались настоящие проблемы.»
Наркомания, проституция и проч. аборты и разводы в основном поразили городское население. Что же касается построенного, то в 20-е годы в основном приходилось восстанавливать разрушенное в годы Гражданской.
«В руководстве партии большевиков хватало ярких личностей и помимо Сталина. Были блестящие теоретики, прекрасные ораторы, выдающиеся организаторы и хорошие стратеги. Но вот с ответственными прагматиками и будничными служаками дело обстояло не очень. А Сталин был именно таким. Кроме действительно выдающегося организаторского таланта, современники подчеркивают его потрясающую работоспособность и здравый смысл.
В то время пока его товарищи по партии вкладывали свои таланты (и немалые
государственные средства) в журавля Коминтерна и мечтали о мировой революции, Сталин занялся синицей, то есть тем, что можно сделать здесь и сейчас.»
Не стоит идти по стопам Мухина и сводить все дело к «практичности» Сталина. Речь шла о выборе идеологического и политического пути страны – куда ей идти. И в этом выборе только Сталин занял твердую и не колеблющуюся позицию автаркического развития без опоры и ожидания мировой революции. Остальные либо выжидали и присоединялись то к Сталину, то к Троцкому (Зиновьев, Каменев), либо, когда речь зашла о построении индустриальной базы страны сопротивлялись темпам и срокам построения и предлагали отложить коллективизацию и индустриализацию (Бухарин, Рыков, Томский).
«А проблем было выше крыши и практически все неразрешимые. Задачка из серии "порочный круг". Ревнители идеи мировой революции по-своему были правы. У Советской России не было практически никаких шансов выстоять в одиночку. Страна была преимущественно аграрной, развитой промышленности не имела. А пара-тройка успешных пролетарских революций в Европе этот шанс давала. Это все понимали и Сталин в том числе. Но проекты Коминтерна проваливались один за другим, а начинавшая отходить от кошмара первой мировой Европа могла заняться Россией всерьез. Еще повезло, что мировой экономический кризис начала 30х годов притормозил это дело.»
Поосторожнее с аргументами. Если ревнители мировой революции были правы, сталинский проект был бы невозможен в принципе. Что же касается Коминтерна и проектов 20-х годов, то свою роль они сыграли. Они напугали Запад, отсрочили нападение на СССР, вызвали там раскол. В конечном итоге усилиями Коминтерна и ГПУ удалось расколоть и обессилить группировки активных белых и помешать белому терроризму внутри СССР.
«Из истории известно, что исторические задачки типа "порочный круг" решаются только одним способом - сверхусилием соответствующего этноса. А таковое возможно только при условии наличия солидарного общества. То есть действующая элита должна на деле продемонстрировать народу, что она тоже готова пахать до кровавого пота, нести тяготы и жертвы, по крайней мере, не меньшие (если не большие) чем рядовые члены общества. И свои права и привилегии (без них, разумеется, никак) она с лихвой отрабатывает и вообще их можно рассматривать просто как плату за риск.»
В данном случае решение задачи по мобилизации этноса проходило в три этапа:
1) Устранение несогласных с курсом индустриализации и коллективизации в одной стране от реальной власти. Это началось с 1924 года и практически закончилось в 1929 году.
2) Мобилизация усилий населения и разрастание бюрократического аппарата как неизбежное следствие. Построение индустрии и коллективизация. 1929-1934.
3) Возникновение культа личности и мобилизация бюрократии на решение государственных задач. Ликвидация несогласных. Завершение мобилизации. 1934-1939.
«Люди всегда тонко чувствуют подобные вещи. Трудно представить себе трудовой порыв на предприятии, руководитель которого предпочитает давать ценные указания по мобильному телефону из бани с девочками или даже с Канар. А на самом предприятии бывает изредка, чтобы выступить на митинге с призывом к ударной работе на благо родной фирмы и устроить показательный разнос с увольнением нерадивых, страдающих отсутствием патриотизма к оной.»
Верно. Но первый этап мобилизации вообще не заключался в мобилизации низов или бюрократии. Сначала надо было устранить несогласных с курсом от власти.
«Так вот: подавляющая часть новой (выделившейся в процессе революции) элиты России к такому повороту событий готова совершенно не была. Нет, пока шла борьба не на жизнь, а на смерть эти люди порой демонстрировали чудеса героизма и самоотверженности. Но после победы. Мысль о том, что с таким трудом полученная власть (и привилегии) могут быть кем-то ограничены и тем паче связаны с какой-то там ответственностью пусть даже и перед народом, не слишком пришлась им по вкусу.»
Скажем так, она больше пришлась бы им по вкусу, если бы эта мобилизация общества на решение задач совпадала с единственно верной теорией. А от самой мобилизации народа (а не самих себя) они не отказывались. Троцкисты даже с энтузиазмом поддержали коллективизацию и индустриализацию и были практически частично возвращены к власти для ее проведения. Потому как они рассчитывали после ее завершения на ликвидацию государства и бюрократии, то есть на «углубление революции» по Троцкому. На самом деле построение социализма сопровождалось реабилитацией предшествующей истории и построением совсем другого общества. Она сопровождалась возникновением новой стратификации общества, усилением социально-экономического равенства при сохранении и усилении политического неравенства. Также она сопровождалась возрождением традиций державности в культуре, армии и быте. За это СССР и критиковал Л.Д. Троцкий – неформальный лидер оппозиции. Именно поэтому первый этап мобилизации и даже второй ее этап проходили спокойно – они воспринимались идеологизированной интеллигенцией как норма: устранение соперников Сталина – как укрепление единства власти и борьбу за «пост» преемника Ленина, а коллективизация и индустриализация – как ликвидация остатков НЭПа и буржуазного строя. Но дальше начался третий этап и «коллективизироваться» предложили уже самой партийной бюрократии и интеллигенции. От них требовалась безоговорочная поддержка новой Конституции, которая закрепляла роль СССР не как центра мировой революции, а как самостоятельной социалистической державы. От них требовалось почтение к культу Сталина и отказ от обсуждения приказов власти. От них требовалось сокращение своих потребностей и обучение профессиональной деятельности. От них также требовалось признание возможности совместного противодействия фашизму и нацизму вместе не только с социал-демократией, но и с западными державами. Тут-то все и началось…
«Кстати, революционеры вообще редко уважают собственный народ. Это у них
профессиональное. С тем же успехом можно ожидать от штатных сотрудников морга уважения к человеческому посмертию. Отсюда и коллизии со "старыми большевиками".»
Что касается революционеров, то Сталин и Ленин, Чапаев и Щорс, Ворошилов и Буденный, Фрунзе и Киров – тоже революционеры. Однако у них хватило уважения к народу. А вот были и такие революционеры, которые «не уважали» народ, другая ветвь в партии. Это Троцкий и Зиновьев, Радек и Бухарин, Ягода и Ежов, Каменев и Рыков, Енукидзе и Эйхе и т.д. Для них народ был трамплином либо в мировую революцию, либо во власть. Некоторые перечисленные мною люди являлись идейными противниками Сталина и избранного им курса, некоторые – просто карьеристами и бюрократами рвущимися к власти в ущерб стране. Их постигла одна и та же печальная участь. Они считали всю страну «моргом», а себя санитарами и даже начали ее в таковую превращать, но пришел начальник больницы и объявил, что трупами являются именно они.
«Не следует думать, что осуществить "поворот" Сталину было легко. Возможности единоличной власти обычно преувеличиваются. Любой царь или диктатор очень зависим от своего окружения и редко идет на серьезный конфликт с его жизненными интересами. Куда как проще ограничиться устранением потенциальных конкурентов и не ворошить змеиное гнездо. Да и не было на первых порах у Сталина единоличной власти. Пост генерального секретаря, который он занимал, считался третьеразрядным. Это он постепенно сделал его ключевым.»
Остается только добавить, что у Сталина не было единоличной власти и впоследствии. Если почитать Жукова, то Сталин был просто первым среди равных. Возможно на период проведения коллективизации и индустриализации у него было прочное неформальное лидерство в партии, но уже к 1937 году этого лидерства у него не стало…
«Дело это было весьма рискованное, но Сталин сделал ставку на высвобождение глубинной энергетики народа и выиграл. А значит, и постиг этот самый народ куда больше чем все его бывшие соратники. Народу были не нужны "свободы", а нужна была справедливость, как народ ее понимал. А понимал он ее просто: лямку должны тянуть все без исключения. И вожаки в первых рядах, где риск лишиться здоровья и головы максимальный! Только тогда становилось возможным сверхусилие, становилась возможной индустриализация, которая очень дорого обошлась населению страны. А ту часть элиты, которая не пожелала понять и принять этой необходимости, пришлось списать в расход. Что, кстати, тоже было весьма непросто. Там хватало матерых волков, которые сами кого хочешь могли переправить на тот свет, имели сильные позиции и массу сторонников.»
А до этого данная часть элиты направила в расход очень много людей из среднего звена в партии, хозяйственников, полководцев и ученых. К счастью, всех не успела, ее вовремя остановили. Но массовые репрессии, развязанные частью Политбюро (Чубарь, Косиор, Ежов, Эйхе, Постышев) и поддержавшим его ЦК привели к серьезным потерям для страны. К счастью другому крылу партии (Сталин, Маленков, Берия, Молотов) удалось не только прекратить усиление аппарата НКВД и «первых секретарей», но и полностью ликвидировать всех его зачинщиков, правда, с некоторыми потерями. Часть сторонников Сталина была расстреляна, Конституция, которая была им спроектирована – была изменена, репрессии против зачинщиков приходилось проводить по ложным поводам, о реальных заговорах – умалчивать.
«Именно построение солидарного государства сделало возможным создание мощной промышленности, победу в тяжелой войне, восстановление разрушенного хозяйства после войны и так далее. Явная ложь, что все эти успехи базировались исключительно на страхе перед репрессиями. Уверяю вас: народ всегда найдет способ уклониться от ударной работы "под дулом автомата".
Наивный тезис. Народ можно средствами пропаганды на время убедить или принудить к чему-то. Главным фактом в нашу пользу является масштабы и направление репрессий, те социальные слои и группы, которые они поражали.
«А при Сталине он надрывал жилы на полном серьезе, да еще и с энтузиазмом. Потому как видел, что и элита работает вместе с ним, а ломающие солидарные стереотипы поведения халявщики оперативно получают по заслугам.»
Да.
«Еще одна ложь, что сталинские функционеры были просто тупыми исполнителями. Исполнителями - возможно, но вот чтобы тупыми.»
И исполнителями не были. По крайней мере в Политбюро были самостоятельные фигуры – Молотов, Маленков, Берия, Вознесенский и проч.
«При Сталине не было еще традиции прятаться за писаными инструкциями и коллективной безответственностью. Исполнителям предоставлялась огромная свобода в реализации порученного дела. А уж если ты его провалил, то никакие инструкции тебя все равно не спасут. Тупые и безынициативные в этой системе просто не выживали.»
Верно.
«Хочется еще сказать, что солидарное государство Сталин строил вовсе не по
рецептам Маркса, а исходя из соображений здравого смысла. К моменту его смерти от марксизма осталась, по сути, только блестящая оболочка. Жаль, конечно, что ему не удалось реализовать своей мечты об "ордене меченосцев" (новом служивом дворянстве). Вероятно, времени не хватило. Человеческая жизнь так коротка.»
Ему хотелось реализовать вовсе не эти идеи. Ему хотелось создать из партии обновляющуюся снизу структуру, а из Советов – аналог законодательной власти.
С уважением, Александр