Форум С.Кара-Мурзы

	От	IGA
	К	И.Т.
	Дата	08.02.2007 00:22:18
	Рубрики	Ссылки; Тексты;

Почему рухнул СССР: изоляционизм или рыночные реформы?

http://www.communist.ru/root/archive/discussion/opit.i.programma
<<<
Захар Попович
Опыт СССР и современная социалистическая программа / 07.02.2007

Часть 1

В дискуссии о сталинизме, троцкизме и их безвременной кончине, развиваемой товарищами В.Шапиновым и В.Пихоровичем, проблема разногласий между двумя упомянутыми фракциями коммунистического движения рассматривается несколько однобоко. Складывается впечатление, что сам характер противоречий между троцкизмом и сталинизмом несколько упрощается. Вопрос же этот отнюдь не является столь второстепенным, с нашей точки зрения он является важнейшим для современной социалистической программы.
Возрождение революционного марксизма на постсоветском пространстве[1], в 90-е годы ХХ века практически сразу приобрело форму двух непримиримых фракций, положивших начало троцкистской и сталинистской традициям марксистской мысли и практики в странах СНГ. Фракции эти не были реальными продолжателями тех различных исторических традиций, к которым они так настойчиво апеллировали. В действительности они пытались найти в дискуссиях 20-30-х, а также предшествующих и последующих годов ответ на вопрос, который не просто не стоял для их участников, но и не мог быть ими поставлен – вопрос о причинах краха СССР.
Чисто исторический по формулировке вопрос, тем не менее, представляет собой, своего рода интеллектуальный барьер, не преодолев который невозможно сегодня сформировать ни марксистской теории, ни революционной программы. Проблема в том, что признание в любом виде внутренней закономерности разложения и самоликвидации советской власти в СССР, приводит к необходимости выявить ошибки в программе и практике социалистического движения, и понять каким образом избежать их в будущем. В противном случае пришлось бы признать, что революционная марксистская программа автоматически программирует перерождение, террор, загнивание и реставрацию с последующим масштабным социальным геноцидом, подобным тому который мы пережили в в 90-х годах ХХ века. Все это справедливо ставит под вопрос целесообразность дальнейшего упорного движения по описанному замкнутому кругу.
Стоит отметить, что революционные марксисты всех фракций, даже шире – практически все кто называет себя революционными марксистами, – осознают и пытаются хоть и с различных позиций решать эту проблему. Другой вопрос, что решают они ее очень по-разному. Если сразу отбросить все теории заговора, то основные две точки зрения выглядят следующим образом.
1. Причина поражения – изоляционизм: необходимо было ставить задачи защиты и развития национальной революции в зависимость от решения интернациональных задач
Крах советской власти в СССР был запрограммирован политическими решениями руководителей РКП(б) еще в конце 20-х начале 30-х годов, когда была сознательно избрана стратегия «построения социализма в отдельно взятой стране», которая предполагала, что геополитические интересы советского государства являются более приоритетными, чем интересы классовой борьбы в какой-либо другой отдельной стране.
Логика стратегии «отдельно взятой страны» предполагала невозможность развития рабочей демократии хотя бы в силу того, что рабочие составляли всего только около 7% населения в этой отсталой, полуграмотной и весьма потрепанной мировой войной, преимущественно аграрной стране. Сознательных сторонников марксизма было еще меньше. Кроме этого в условиях промышленного кризиса (так называемой «разрухи») государству приходилось решать задачи совсем не социалистического характера. Выбор изоляционистской стратегии однозначно определил методы решение этих задач – укрепление диктатуры пролетариата в форме укрепления диктатуры партии (фактически партийного аппарата), т.е. бюрократии, неподконтрольной большинству населения страны. Сначала демократия остается только в рамках партии, но постепенно ликвидируется и здесь, формируется режим почти единоличной власти.
Неподконтрольная никому, кроме своего руководства и карательных органов НКВД, бюрократическая прослойка становиться противоречивой по природе социальной силой. С одной стороны, это орган диктатуры пролетариата действующий в интересах рабочего класса и, в какой-то степени, крестьянства. С другой же стороны, независимое и неподконтрольное рабочему классу социальное образование имеющие свои собственные корпоративные интересы, заинтересованное в сохранении своей власти. Самым логичным и надежным методом сохранения своего положения и защиты его от ветров политической конъюнктуры, очевидно является конвертирование своих властных полномочий в права собственности на капитал и в конечном счете капиталистическая реставрация.
Впервые достаточно четко и подробно этот механизм реставрации капитализма был описан в качестве прогноза возможного развития событий в книге «Что такое СССР и куда он идет?», изданной в 1936 году. В этой работе в доступной публицистической форме описаны основные проблемы бюрократического управления в СССР, противоречивая природа бюрократии, механизмы развития в недрах бюрократии тяги к накоплению, передаче ценностей и привилегий по наследству и, в конечном итоге, реставрации капиталистических отношений.
В частности, анализируя расхождения практики советского государства с той социалистической программой, которая декларировалась Лениным[2], Троцкий отмечает: «Как бы, в самом деле, ни истолковывать природу нынешнего советского государства, неоспоримо одно: к концу второго десятилетия своего существования оно не только не отмерло, но и не начало "отмирать"; хуже того: оно разрослось в еще небывалый в истории аппарат принуждения; бюрократия не только не исчезла, уступив свое место массам, но превратилась в бесконтрольную силу, властвующую над массами; армия не только не заменена вооруженным народом, но выделила из себя привилегированную офицерскую касту, увенчивающуюся маршалами, тогда как народу, "вооруженному носителю диктатуры", запрещено ныне в СССР ношение даже и холодного оружия. При наивысшем напряжении фантазии трудно представить себе контраст, более разительный, чем тот, какой существует между схемой рабочего государства по Марксу-Энгельсу-Ленину и тем реальным государством, какое ныне возглавляется Сталиным. Продолжая перепечатывать сочинения Ленина (правда, с цензурными изъятиями и искажениями), нынешние вожди Советского Союза и их идеологические представители даже не ставят перед собою вопроса о причинах столь вопиющего расхождения между программой и действительностью».
Троцкий пытается добросовестно проанализировать противоречия развития советского строя и приходит к выводу, что «"Буржуазное государство без буржуазии" [о котором говорит Ленин в «Государстве и революции»] оказалось несовместимым с подлинной советской демократией. Двойственность функций государства не могла не сказаться и на его структуре. Опыт показал, чего не сумела с достаточной ясностью предвидеть теория: если для ограждения обобществленной собственности от буржуазной контр-революции "государство вооруженных рабочих" вполне отвечает своей цели, то совсем иначе обстоит дело с регулированием неравенства в сфере потребления. Создавать преимущества и охранять их не склонны те, которые их лишены. Большинство не может заботиться о привилегиях для меньшинства. Для охраны "буржуазного права" рабочее государство оказывается вынуждено выделить "буржуазный" по своему типу орган, т.е. все того же жандарма, хотя и в новом мундире».
Таким образом, государство не отмирает, а становится все деспотичнее, уполномоченные рабочего класса бюрократизируются, бюрократия поднимается над обновленным обществом. Все это невозможно объяснить какими-либо второстепенными причинами, вроде психологических пережитков прошлого. Причина носит системный характер – необходимо выделять и поддерживать привилегированное меньшинство, по крайне до тех пор пока нет возможности обеспечить подлинное равенство.
Разворачивая далее логику анализа основного противоречия между большевистской программой и советской действительностью, Троцкий, резюмирует: «Тенденции бюрократизма, душащие рабочее движение капиталистических стран, должны будут везде сказаться и после пролетарского переворота. Но совершенно очевидно, что чем беднее общество, вышедшее из революции, тем суровее и обнаженнее должен проявить себя этот "закон"; тем более грубые формы должен принять бюрократизм; тем большей опасностью он может стать для социалистического развития. Не только отмереть, но хотя бы освободиться от бюрократического паразита препятствуют советскому государству не бессильные сами по себе "остатки" господствовавших ранее классов, как гласит чисто полицейская доктрина Сталина, а неизмеримо более могущественные факторы, как материальная скудость, культурная отсталость и вытекающее отсюда господство "буржуазного права" в той области, которая непосредственнее и острее всего захватывает каждого человека: в области обеспечения личного существования».
Отсюда Троцкий вслед за Лениным подчеркивает, что решение этой проблемы невозможно без вовлечения в орбиту социалистических революционных процессов других, в первую очередь более развитых капиталистических стран. То есть, для самосохранения русской революции нужно развивать революцию мировую, необходимо ставить задачи защиты и развития национальной революции в зависимость от решения интернациональных задач. Подчинение интернациональных задач «необходимости построения социализма в отдельной стране» запрограммировало невозможность вырваться из этого замкнутого круга.
Современные исследования нелегального частного капитала с СССР, «цеховиков» и их связей с госаппаратом, а также история кооперативного движения и перестройки доказывают удивительную прозорливость автора этой книги и верность, по крайней мере в главных чертах, его анализа.
Чрезвычайно подробное и убедительное исследование механизмов перерождения советского и партийного аппарата в 1920-30-х годах было предпринято Вадимом Роговиным (1937-1998) в его семитомном исследовании под общим названием «Была ли альтернатива?».
Следует подчеркнуть и то, что первая концепция отнюдь не сводит причины деформации советской власти в СССР к злой воле отдельных личностей, например Сталина, а наоборот считает, что бюрократизация и перерождение были внутренне закономерным процессом. Кроме этого, необходимо иметь ввиду, что Троцкий всегда подчеркивал двойственную, противоречивую природу бюрократии: она одновременно является и орудием диктатуры пролетариата, и орудием подавления самого пролетариата, и пропагандистом и охранителем социалистической идеологии, классовых основ советского государства и, одновременно, инструментом подавления творчества масс, вытравливания социалистического классового сознания из масс пролетариата. Бюрократия всегда одновременно заинтересована и в сохранении, даже укреплении, советского строя, и в сохранении и укреплении своих привилегий, передаче их по наследству, и как следствие, реставрации капиталистических отношений.
2. Причина – рыночные реформы 60-х и 90-х: подчинение интернациональных задач необходимости построения социализма в отдельной стране было оправданным, и не привело ни к каким непоправимым последствиям [IGA: тем более, что социалистическая Куба или КНДР жива]
Вторая концепция критикует первую исходя из того, что «социализм в отдельно взятой стране» в 20-30-е годы, дескать, был единственной возможностью самосохранения СССР.
По мнению сторонников этой концепции, «победа социализма в отдельной малоразвитой стране» и есть той спецификой революции 1917 года, которую невозможно было никак обойти. (В этом кстати они сходятся с левыми коммунистами, которых так критиковал Ленин в своей «Детской болезни левизны в коммунизме»). Отсюда правда делается прямо противоположный вывод – оправдание полного упразднения демократии, диктатуры и репрессий, как необходимого зла – критикуются только отдельные перегибы. Причиной же краха СССР приверженцы этой концепции считают отступление руководства «партии и государства» от социалистических принципов, которое начинается в середины 50-х годов и связано с расширением роли рыночных механизмов в экономике, закончившееся полной реставрацией рыночной экономики и капиталистических отношений.
Хрущев и Косыгин действительно после череды шараханий провели ряд откровенно рыночных мероприятий: введение прибыли, как критерия эффективности функционирования социалистического предприятия, изменение налоговой системы, приватизация МТС (передача колхозам). В эти годы СССР начинает активно интегрироваться в мировой рынок как поставщик энергоносителей и других видов сырья, по существу помогая капитализму преодолеть проблемы связанные с тогдашним нефтяным кризисом. В целом начинается постепенный разворот от сокращения сферы товарно-денежных отношений к их расширению. Об этом неплохо написано у Шапинова. Есть интересные статьи на эту тему и у В. Пихоровича, активно разрабатывающего эту тематику, и даже предпринявшего попытку ее обобщить в реферате «Экономические причины поражения социализма в СССР». В. Пихорович здесь очевидно апеллирует к работе Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», которую он любит цитировать с целью доказать, что Сталин был противником товаризации советской экономики.
Сравнение концепций
В какой-то степени, вторая концепция есть частным случаем первой, поскольку первая не отрицает важности поворота к рынку сделанного приемниками Сталина в руководстве СССР и признает, что именно их можно считать первым практическим шагом на пути к капиталистической реставрации.
В тоже время понимание причин этого поворота существенно отличается. Для первой концепции поворот Хрущева-Косыгина логически проистекает из истории формирования правящей группы и в целом бюрократической прослойки в СССР. Поскольку интересы этой прослойки именно в следствие практики сталинского режима полностью оторвались от интересов рабочего класса, от имени которого она была призвана управлять.
Крепко выработавшаяся в ходе решения несоциалистических задач привычка к использованию несоциалистических методов управления в купе с ликвидацией демократического контроля, логично привела к специфическому пониманию руководящей группой задач и методов социалистического строительства. Собственно даже прямому извращению термина социализм, например в формулу «оплаты по труду» - как «закон социализма». (Можно даже не принимать во внимание значительные размеры коррупции и взаимодействия отдельных гос. и парт. бюрократов с подпольным капиталом).
Здесь находится корень разногласий между первой и второй концепциями понимания причин краха СССР. Для первых – принятие изоляционистской программы и подчинение интернациональных задач «необходимости построения социализма в отдельной стране» сделано невозможным преодоление тенденций к бюрократизации, перерождению бюрократической верхушки и в конечном итоге к капиталистической реставрации. То есть, объективная бедность и отсталость не могла быть преодолена в рамках «отдельно взятой страны». В рамках отдельной страны возможно было решить только задачи капиталистической по сути индустриализации и модернизации, т.е. несоциалистические задачи в процессе решения которых в отрыве от международных революционных процессов бюрократия «буржуазного государства без буржуазии» неимоверно усиливалась, элементы социалистической демократии изживались, а социалистическая сознательность масс выветривалась. Причем принятие изоляционистской концепции не было чем-то фаталистически предопределенным, замкнутый круг отсталости и бюрократизации мог быть прорван интеграцией процессов социалистического строительства в мировые революционные процессы, постановкой задач национальной революции в зависимость от решения интернациональных задач.
Троцкисты, например Дэвид Норт из МКЧИ считают, «…сталинизм (т.е. бюрократическая диктатура основанная на концепции построения социализма в отдельно взятой стране – прим. З.П.) не был ни необходимым, ни неизбежным результатом Октябрьской революции. Следует показать не только то, что альтернатива сталинизму была теоретически мыслимой, но также и то, что такая альтернатива действительно существовала в форме Левой оппозиции, возглавлявшейся Львом Троцким».
Для вторых – концепция «социализма в отдельно взятой стране» - необходимое и единственно верное решение, а причины поворота к реставрации – в предательстве Хрущева и некоторых других наследников Сталина (в некоторых вариациях предательство определенной группы, прослойки, находящейся под влиянием нелегального капитала или что-то подобное). При этом, причины этого предательства и особенно того, как предателям удалось оказаться в высшем эшелоне руководства СССР, обычно формулируются очень расплывчато, часто метафизично. В чем по мнению автора и состоит основная слабость второй концепции.
В статье на сайте proriv.ru, сталинисты из РКРП следующим образом формулируют это противоречие между первым и вторым подходом: «Споры троцкистов со сталинистами не есть нечто надуманное, вызванное личной борьбой «товарища А с товарищем Б», … это споры, поставленные практикой социалистического строительства, и они имеют совершенно объективное основание. Если вкратце охарактеризовать идеологию троцкизма, то это есть попросту отрицание идеи о том, что практика строительства социализма в СССР позитивна. Сталинизм же, наоборот, считает ту практику, которая проводилась Сталиным, позитивной (и даже если кто-то восхищается лично Сталиным, то в гораздо большей мере это есть восхищение именно практикой, а не личностью). Разумеется, что за любой практикой (и троцкистской тоже) стоит какая-то теория, и если эта теория неверна, то она не может быть иначе «снята», кроме как научным решением вопросов, которые она поставила».
Немного о расхожих стереотипах
Чем не является троцкизм? Когда сталинисты сводят троцкизм к «отрицанию того, что практика строительства социализма в СССР позитивна», они безусловно лукавят. Троцкисты отнюдь не считают опыт строительства социализма в СССР целиком негативным. Негативной для троцкистов является именно изоляционистская политика «социализма в отдельно взятой стране». Это хорошо сформулировал тот же Дэвид Норт: «Наша оппозиция сталинизму нисколько не становится меньше оттого, что мы признаем колоссальные социальные достижения Советского Союза».
Но подобные заблуждения это еще цветочки. Более расхожими являются инсинуации насчет «поддержки империалистов в войне против СССР», «признания СССР капиталистическим государством», «отрицания роли рабочего класса» и т.п. Эти анекдоты требуют комментариев. Среди авторов, считающих себя последователями Троцкого, действительно есть и те, которые считают, что в СССР приблизительно с 30-х годов возобладал «государственный капитализм», т.е. по сути капиталистический строй с бюрократией в виде нового буржуазного класса и «совокупного капиталиста». Подобная концепция разрабатывалась, например, Тони Клиффом в работе «Государственный капитализм в России».
Сторонники подобных теорий действительно склонялись к тому, чтобы трактовать Вторую мировую войну как империалистическую, с соответствующим выводом о необходимости не поддерживать СССР, а агитировать советских рабочих лозунгами вроде «поражения собственного правительства». Революционные марксисты, относящие себя к троцкистской традиции, потратили много сил на разъяснение ошибочности подобных позиций и размежевание с ними. Достаточно назвать хотя бы фундаментальную работу Теда Гранта «Россия от революции до контрреволюции».
Для самого Троцкого и большинства его последователей СССР, несмотря на всю критику бюрократического перерождения, был и оставался до самого своего развала, хоть и деформированным, но рабочим государством. Троцкий и троцкисты всегда однозначно выступали с позицией поддержки и защиты СССР в войне с империалистами.
Несмотря на то, что Троцкий не дожил до военного столкновения СССР и гитлеровской Германии, в своих статьях он прямо говорит о необходимости однозначно поддерживать деформированный и бюрократизированный СССР в случае такого столкновения.
Что же касается «отрицания роли рабочего класса», то появление этого анекдота связано по всей видимости с тем, что западные студенты 60-х годов, являвшиеся по большей части мелкобуржуазными радикалами, активно читали и цитировали Троцкого, не особенно утруждая себя изучением логики, аргументов и выводов автора. (Кстати сказать, те же студенты много читали и Мао, создав весьма специфический западный маоизм, имеющий мало общего с самим Мао.)
В действительности все теории исчезновения рабочего класса в силу «постиндустриализации», «информатизации», «постфордизации» и прочих «-заций» капитализма не имеют к троцкизму никакого отношения, а их отношение к Троцкому исчерпывается тем, что некоторые, часто весьма правые по своим взглядам основатели подобных теорий цитировали его к месту и не к месту.
Можно резюмировать, что троцкизм не стоит путать не только с осуждением СССР, но и с мелкобуржуазным радикализмом, размежеванию с которым троцкисты уделяют чрезвычайно много внимания. Думаю, не стоит объяснять, что троцкизм не является и почитанием личности Троцкого. Многим троцкистам личность Троцкого не кажется особенно приятной, а ценят то, что именно он впервые дал блестящий анализ противоречивой природы СССР и предсказал возможность капиталистической реставрации.
Чем не является сталинизм? Сталинизм – это не патриотизм. По крайней мере отнюдь не только великодержавный патриотизм. Размежевание с буржуазным патриотизмом, столь успешно проведенное редакцией бюлетня «Против течения» и сайтом communist.ru, отнюдь еще не означает размежевания со сталинизмом. Точно так же сталинизм не сводится к культу личности Сталина, – многие идейные сталинисты не являются поклонниками усатого грузина. Сталинисты из РКРП, обращают наше внимание, что «если кто-то [из них] и восхищается лично Сталиным, то в гораздо большей мере это есть восхищение именно практикой, а не личностью».
Более подробное разъяснение того, чем не является сталинизм можно найти в работах Шапинова, в частности в его статье «От какого сталинизма мы отказываемся» в бюллетене «Против течения» №8. Думается, что здесь нет смысла ее подробно пересказывать.
Почему проблема остается актуальной и сегодня
Утверждения, что противоречия между сталинизмом и троцкизмом практически полностью преодолены основываются на двоякой аргументации.
Аргументация первого рода сводится к тому, что троцкизмом объявляют мелкобуржный радикализм, а сталинизмом – великодержавный патриотизм. При этом революционным марксистам вполне логично предлагается размежеваться и с первым и с вторым (это приблизительно соответствует аргументации В. Пихоровича). Подобное размежевание безусловно полезно и даже необходимо, но, как мы показали выше, основывается на примитивизации обоих концепций и никак не исчерпывает основного противоречия.
Второй вид аргументации основывается на том, что проблема строительства социализма в отдельно взятой стране утратила свою актуальность в силу развития процессов глобализации. Утверждается, что мировая экономика достигла такой степени интеграции, что революционные процессы обречены стать международными. Сторонники этой аргументации, в частности В. Шапинов, считают что будущая революция в любом случае будет иметь международный, мировой характер и вопроса о «социализме в отдельно взятой стране» на повестке дня просто не появится.
Несмотря на бодрость и незатейливость, подобная аргументация не кажется до конца убедительной. Дело в том, что так называемая «глобализация» не является абсолютно новым и доселе небывалым явлением. По утверждению Херста и Томпсона, глобализационная волна имевшая место с в конце 19-го – начале 20-го столетия и прерванная в 1914 году Первой мировой войной, была ничуть не менее сильной чем современная. Анализируя статистику доли внешней торговли в ВВП, а также уровень торговых барьеров, они приходят к выводу, что глобализованность мировой экономики в 1914 году была даже больше чем, скажем, в 2000 г.
Думаю, всем известно, что произошло с мировой экономикой в результате первой мировой. Мировой рынок распался, а такие периферийные зоны, как Российская империя, ждала невиданная по масштабам депрессия, известная у нас под именем послевоенной «разрухи». Следует иметь в виду, что именно развал экономики стал непосредственной причиной сосредоточения усилий советского государства на решении внутренних проблем, усилении аппарата, карательных органов и так далее.
Кто может гарантировать, что социально-економические потрясения 21-го века не приведут вновь к сегментированию мирового рынка и экономическому краху в периферийных и полуперефирийных зонах? (Вспомним хотя бы недавний пример Аргентины). Не возникнет ли тогда вновь вопрос о «социализме в отдельно взятой стране» и «мировой революции»? Думаю, весьма вероятно, что возникнет.
Подытожим. Проблема «социализма в отдельно взятой стране» или, если угодно, проблема противоречий между троцкизмом и сталинизмом отнюдь еще не решена. Что, однако, не означает, что она не будет и не может быть решена. Но решена она может быть только в практике революционной борьбы мирового рабочего класса. Сейчас мы можем только выдвигать гипотезы и намечать возможные направления ее решения.
Продолжение следует…
Примечения:
[1]Сколь бы неприятным ни был этот факт, марксизм, особенно в последние десятилетия существования СССР, обнаруживал себя лишь на задворках советского академического искусствоведения и философии. Практически до самой самоликвидации советского государства марксистская идеология даже не была озвучена в качестве потенциально возможной политической стратегии, и была практически полностью вытеснена популистской эклектикой «рыночного социализма». Даже самые поздние перестроечные политические дискуссии о судьбах социализма велись по существу вне марксистского дискурса, отдельные ростки которого лишь пробивали себе дорогу в публичное пространство.
[2]Например изданная в 1917 году работа В.И. Ленина «Государство и революция».
<<<