От Берестенко М.К. Ответить на сообщение
К Берестенко М.К.
Дата 09.01.2007 16:58:04 Найти в дереве
Рубрики Россия-СССР; Версия для печати

Марксизм вкусный и невкусный (глава из книги) 2часть

Капитализм никогда, даже в своем начале, не был прогрессивным строем. Маркс как ученый дал в главном правильную оценку капитализма, а как гражданин цивилизованного западного общества не смог вынести ему беспощадный окончательный приговор, оставив лазейку «прогрессивный на определенном этапе». Без такой лазейки приговор равнозначен утверждению, что Западная цивилизация сошла с ума!
Итак, дело не в коммунизме, а в здоровом жизнеспособном обществе.4)
4. Показательны возражения, высказанные одним коммунистом в споре на эту тему: «А если окажется, что самым здоровым и жизнеспособным обществом является фашизм, то я что, должен отказаться от коммунизма в пользу фашизма?». Как видим, фетишем для таких идейных людей является само слово, а стоящая за ним суть - дело второстепенное. Любопытно, что в китайском языке используются не «измы», а названия понятий на собственном языке. В том числе, и для коммунизма. Может, в этой части следует подучиться «китайской грамоте»?
Революционерам, имеющим горячее сердце, я бы посоветовал сохранять холодную голову и рассматривать общество как живую систему. Конечно же, революция - это не болезнь общества, как утверждал сторонник органического подхода Г. Спенсер. Она - один из методов лечения болезней. Если общество - живая система, то самые очевидные и опасные его болезни - эксплуататорские формации. И когда не помогают ни нашептывания, ни примочки, ни пилюли, ни уколы, тогда часто единственным спасением остается хирургическая операция. Для общественного организма она называется революцией.
Трудно назвать операцию, которую можно сделать так, чтобы не резать по живому. Мало того, часто приходится вырезать с запасом, вместе с какой-то частью здоровых тканей. Нередко после операции остается уродство. А уж шрам - наверняка. Никто не любит операцию и соглашается на нее человек только в крайнем случае, оценивая риск погибнуть без операции и риск погибнуть от операции. Революцию, как и операцию, нельзя любить. Но готовность пойти на нее - это нередко единственный путь спасти жизнь.5)
5. Самый душераздирающий пример операции я услышал во время работ на целине в Булаевсом районе Северо-Казахстанской области. По каким-то срочным делам в пургу и мороз шофер отправился один в дальний рейс по свободной от дорог целине. Нашли его только через много дней. У замерзшего трупа рука была намертво придавлена к земле колесом соскочившей с домкрата машины. Мясо и жилы на руке около придавленной кисти шофер обгрыз начисто, но перегрызть кость так и не смог. Пусть хоть эти строчки останутся памятью о тебе, наш мужественный неизвестный соплеменник. И пусть твой трагичный урок усвоят все революционеры и все враги революции. Революция как улучшение делается праздными любителями - это нечто вроде операции по изменению профиля носа. Но бывают революции, которые встают как железная необходимость, диктуемая выбором между жизнью и смертью.
Показательно, что склонность к революционным действиям свойственна и некоторым высшим жизнелюбивым животным. Попавшие в капкан волк или рысь нередко перегрызают себе лапу ради спасения. Но вот обратный пример. В Африке ловят мартышек следующим способом. В колоде выдалбливают дупло в форме сосуда с узким горлом и кладут в него орешки. Мартышка просовывает руку, берет орешки. В этот момент из засады выскакивает охотник. Но наполненная орешками рука мартышки не пролезает в горловину. А разжать ладонь и бросить орешки то ли жадность не позволяет, то ли отсутствие сообразительности. В общем, неспособны мартышки, в отличие от волков, на революционные решения и поэтому так легко попадают на обеденный стол местных охотников. Отношение к революции, аналогичные отношению к ней мартышек, мы наблюдаем и у части людей и партий, например, у КПРФ.
Сама революция не является «прогрессом», как это утверждают кабинетные ученые во главе с самим Марксом. В ней приходится отказываться от многого ценного и необходимого - лишь бы спасти то, что еще можно спасти. Но удавшаяся революция избавляет общество от болезни, и тогда выздоровевший общественный организм с новыми силами двинется по пути совершенствования.
Страшна не сама революция - страшно её поражение. Жизнь трудно предсказуемая. Но «свободолюбивые» рыночники упорно толкают российское общество на грань именно такой революции. Поэтому созидатели должны готовиться к революции - не из любви к ней, а ради ее победы. Подчеркнем еще раз: страшна не сама революция, страшно её поражение! И еще: не хочешь революции - готовься к ней!
И весьма интересный практический вывод, чрезвычайно невкусный для марксистов: революцию, уж коль она неизбежна, надо делать не просто в белых перчатках, а в стерильных, иначе осложнения неизбежны, и они сведут на нет всю пользу от операции.
Эти взгляды невкусны не только для марксистов, но и для демократов. Если для марксистов отрицание организменной природы общества - заблуждение (причем заблуждение назад от Маркса, а не вперед), то для демократов это единственная точка зрения, не отрицающая их подлую свободу.
Все обоснования демократов, что «советская система - это плохая система» фактически исходят из более общей предпосылки: «живая система - это плохая система». Как ни удивительно, в данном случае демократы имеют «союзников». Живые системы получили название «плохих» даже у математиков - неудобно они для них построены. В.В. Налимов («Теория эксперимента», Наука, М., 1971) назвал свою первую главу «Изучение плохо организованных систем - задача математической статистики и кибернетики». «Плохо организованными системами», «системами с плохой структурой» называют большие, сложно организованные системы, поскольку здесь надо учитывать действие очень многих разнородных факторов, причем протекающие в них элементарные процессы зачастую неизвестны. Для тех, кто обожествил упрощенную проекцию действительности, известную под именем декартовского детерминизма, оправдано название «плохие». Естественно, что в разряд самых «плохих» в первую очередь попадают живые системы.
Но математики пытаются изучать «плохие» системы, а вот демократы видят в этом обоснование необходимости уничтожения живых систем. Говорят, что язык выдает мысли глупца. Стоит только вспомнить самое любимое обвинение демократов против сталинизма, как сразу читаются их сокровенные мысли: «Есть живая Россия - есть проблемы. Нет живой России - нет проблем». Чем более высокоорганизована живая система, тем хуже с их точки зрения (вспомним их мудрость: «динозавры должны вымереть»). Червяк, по их понятиям, более совершенное существо, чем динозавр и тем более чем человек, он более приспособлен: ведь у него не может быть ни сотрясения мозга (ввиду отсутствия такового), ни перелома костей (тоже ввиду отсутствия таковых), да и существуют черви уже гораздо дольше, чем человечество.
Вспомним как американцы возмущаются трудно предсказуемыми обществами и бомбят их. Эту идеологию вырабатывают в их штабах ходячие мертвецы, стремящиеся уничтожить действительную жизнь как непонятное и недоступное им явление. Типичный «Я-центризм», потребительски меряющий все по образцу своего «Я». Непредсказуемость - неотъемлемое свойство живых систем. Даже любящие супруги не могут до конца предсказать поведение друг друга, даже мать не может предсказать поведение своего дитяти. Чего же требовать от не являющихся родней соседей? Да просто сближать свои понятия разумности, а не уничтожать «непредсказуемых».
Но сближение понятий, а, тем более, отказ от своего понятия в пользу общего, не по вкусу «Я-центристам». О вкусах, как говорит пословица, не спорят. А если спорят, то до бесконечности - но никакая истина в таком споре родиться не может. А поэтому скажем кратко: то понимание общества ближе к истине, которое рассматривает общество как живую систему. Причем Высшую живую систему, на много порядков более сильную и разумную, чем любая особь с ее требованиями «свободы от общества». К сожалению, в непонимании общества как живой системы марксисты почти неотличимы от демократов.