Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	12.01.2006 00:05:07
	Рубрики	Прочее;

Похищен раритет. Но раскрыть это преступление гораздо сложнее, чем обычную кражу (*+)

http://www.spbvedomosti.ru/document/?id=10746&folder=428

Похищен раритет
Но раскрыть это преступление гораздо сложнее, чем обычную кражу
Михаил РУТМАН

<Под сенсацию - как под танк> - так называлась статья, опубликованная в
нашей газете 20 июля 2004 года. Рассказывалось в ней о работе
сотрудников отдела по борьбе с хищениями исторических и культурных
ценностей питерского управления уголовного розыска, расследовавших дело
о краже картин из коллекции известного антиквара. В числе тех, что найти
не удалось, было тогда полотно Марка Шагала <Хасид>. И вот минувшим
летом - по счастливому совпадению, в день открытия выставки Шагала в
Русском музее - прошла информация: картина найдена! А злоумышленники,
увы, нет... О подробностях этой операции и о непростой работе по розыску
похищенных культурных ценностей обозреватель нашей газеты Михаил РУТМАН
беседует с начальником отдела Владиславом Петровичем КИРИЛЛОВЫМ.

- Начать, Владислав Петрович, конечно, хочется с Шагала. Как все-таки
удалось его найти?
- Надеюсь, вы понимаете, что во всех подробностях об этой работе
рассказать я вам не могу. Где точно находится картина, нам известно не
было, но мы очертили круг людей, которые могли владеть этой информацией.
По нашим данным, новый владелец, к которому картина попала через
несколько рук, не знал, что она краденая. Мы постарались через цепочку
посредников до него эту информацию донести. Несколько месяцев ждали его
реакцию. Конечно, он мог с возмущением обратиться к тому, у кого купил
картину, и попытаться вернуть ее ему. Но тот наверняка тоже был не в
курсе, и они бы ни о чем не договорились. Мог он и просто пойти и сдать
картину в милицию. Но тогда бы лишился и картины, и денег. Поскольку в
кругу, где вращается этот человек, подобные ситуации встречаются,
отработаны и выходы из них. Картину нелегально вывозят за границу и
продают. Рискованно, но зато в случае удачи - очень приличный <навар>.
Этот путь и был выбран. В один прекрасный день мы получили информацию,
что картину везут в Питер, чтобы здесь организовать ее вывоз. Мы узнали
адрес, где остановится курьер. Поставили квартиру под наблюдение. Через
некоторое время оттуда вышел мужчина с тубусом и полиэтиленовым пакетом
в руках. Конечно, мы могли его задержать, но это наверняка был мелкий
<винтик>, который ничего не знал. Нужно было выйти на реального
организатора незаконной переправки...

Мужчина сел в такси и через некоторое время, когда оно остановилось в
пробке, вышел уже без тубуса и пакета и скрылся в толпе. Мы <повели>
такси. Оно остановилось у ресторана на Стрелке Васильевского острова.
Таксист немного подождал, потом подозвал официанта. Тот вызвал
администратора, и таксист передал ему пакет и тубус. Мы решили не
рисковать и переходить к активным действиям - ресторан был полон
иностранных туристов, и в толпе эти вещи легко было подменить. Подошли к
администратору, предъявили удостоверения. В присутствии понятых вскрыли
пакет и тубус. В пакете был обычный набор сувениров иностранного
туриста: бронзовая икона-складень, несколько акварелек с видами города.
В тубусе - две среднего качества копии картин Перова и тот самый
<Хасид>, который мы искали. Расчет был простой - милиционер-неспециалист
если и задержит, то не разберется и отпустит...

- А почему не удалось выйти на заказчика нелегальной переправки картины?
- Сделать это оказалось невозможно. Таксист, который, естественно, был
потом допрошен, как мы и ожидали, ничего не знал. Случайный пассажир
попросил его подъехать к ресторану и передать пакет и тубус
администратору. Тот тоже был ни при чем - в их ресторане такая услуга
практикуется постоянно, и лишних вопросов они не задают. Цепочка, таким
образом, оборвалась с двух сторон. Но мы надежды не теряем. Ищем...

- Насколько я понимаю, ситуация, когда между обнаружением украденного и
задержанием преступника проходят многие месяцы, для вашей работы весьма
типична.
- Это так. Подобные кражи, как правило, тщательно готовятся и
совершаются высококвалифицированными людьми - они не оставляют ни
отпечатков пальцев, ни иных следов. Если вора не задержали с поличным,
найти его потом будет чрезвычайно сложно. Да и обнаруженное нами
<украденное> произведение искусства - это порой новая головоломка.
Предстоит доказать, что это то самое, что украли, а не копия и не
подделка. Как правило, потерпевший не может предъявить полное и точное
описание утраченного раритета. Похищены, допустим, старинные часы - вещь
дорогая, но таких было много, совершенно однотипных. А если дело
касается икон, то их масса очень похожих, с повторяющимися сюжетами,
написанных по одному канону. Потерпевший утверждает, что найденная нами
икона - это именно его, но иных доказательств, кроме его слов, часто
просто нет. Или предъявляет цветную фотографию украденной иконы, а на
найденной чуть-чуть другие цвета. Что это - неточность цветопередачи при
фотографировании, <уход> цвета в результате неправильного хранения или
обновление при реставрации? А эту вещь, допустим, уже кто-то купил, и он
не собирается с ней расставаться, пока ему не докажут, что она краденая.

- Напрашивается мысль: нужно ввести какую-то систему маркировки.
- На каждое более или менее ценное произведение искусства ставить
невидимую метку - электронный чип с полной информацией об объекте. Идея
не новая. Только кто ее у нас осуществит и на какие средства? Но кое-что
все-таки уже делается. Сейчас НИИ МВД по заданию ГУВД Санкт-Петербурга и
Ленинградской области ведет работу по созданию системы для формирования
базы данных похищенных раритетов. Она будет доступна сотрудникам
правоохранительных органов, а также антикварам, чтобы они случайно не
купили краденую вещь.

- Но зато, наверное, в государственных коллекциях проще навести
порядок - ведь, насколько я понимаю, проблема сохранности культурных
ценностей актуальна и для них.
- Еще как актуальна! Всем памятны громкие кражи из музеев - Русского,
Этнографического, Эрмитажа. Это только то, что мы знаем!

- А можем и не узнать?
- При той системе учета, которая существует во многих наших музеях,
пропажи мы можем хватиться спустя многие годы. Сотрудник департамента
Росохранкультуры Москвы рассказывал мне о проверке в одном из музеев.
Они обнаружили акт, в котором написано: <Передается опломбированный сейф
с графикой>. Меняются хранители, а что в этом сейфе, подробно нигде не
описано. Как это ни дико звучит, но многие хранящиеся в наших музеях
предметы должным образом не учтены и не атрибутированы. Что-то пропало,
а как оно точно выглядело? Вот обнаружилась похожая вещь - ваша эта или
нет? Чем вы можете это подтвердить? А может, у вас давно уже была
подделка, а не подлинник? Но и это еще не все. До сих пор действует
приказ Минкульта СССР от 1985 года о том, что культурные ценности
бухгалтерскому учету по стоимости не подлежат. Сколько стоит алмаз
<Орлов>? Как вы смеете задавать такой вопрос - он бесценен!

- Как же музеи приобретают ценности - ведь за них платятся реальные
деньги!
- Бюджетные деньги! А потом государство платит еще и за реставрацию.
Если покупка у антиквара или с аукциона, то цена реальна. А если у
частных лиц - как правило, сильно занижена. Принес человек картину
неизвестного автора XIX века - понятия не имеет, сколько она стоит.
Председатель фондово-закупочной комиссии вздохнет: <Ну ладно, возьмем
для интерьера. Двадцать тысяч долларов>. Хотя сам прекрасно знает, что
это, допустим, Кипренский, и стоит картина сто пятьдесят тысяч. Но как
только государство ее купило, она уже не стоит ничего?!
Отреставрировали, вложили труд - опять ничего? Конечно, возможно, что
закупочная цена занижена из-за нехватки средств. Но не исключено, что
здесь имеется и криминальный умысел - картину так и оформят как
<неизвестную>. Она будет пылиться где-нибудь в фондах, а потом
<случайно> пропадет или окажется подмененной. А подлинник всплывет
где-нибудь на аукционе по настоящей цене и, разумеется, с подлинной
фамилией автора.

- Но ведь когда экспонаты, скажем, везут на заграничную выставку, их
оценивают - эти цифры открыто называют...
- Это страховая стоимость. Она назначается только для вывозимых за рубеж
предметов, исходя из реальной рыночной цены и существующей практики. Эти
цифры указаны в каталогах, они звучат на аукционах, но в наших
бухгалтерских балансах не фигурируют. Если внести туда реальные цены,
возникнет парадокс: люди с мизерными зарплатами будут отвечать за
миллионы долларов! А так, когда вещь из музейной коллекции пропадает,
вопрос о чьей-то материальной ответственности ставить бессмысленно - она
ничего не стоила, значит, ущерба нет! И никто персонально за пропажу не
ответит. В Германии, замечу, оцениваются ВСЕ предметы - как хранящиеся в
фондах, так и находящиеся в экспозиции.

- Но в уголовном-то деле для точной квалификации преступления должна
быть реальная стоимость похищенного!
- Правильно! <Наша> статья УК - 164-я, <Хищение предметов, имеющих
особую ценность> - предполагает наказание от шести до десяти лет лишения
свободы. А при отягчающих обстоятельствах - от восьми до пятнадцати. Как
узнать, есть ли в каком-то конкретном случае <особая ценность>, если
точных критериев ее определения нет? И вот тут-то начинаются дискуссии.
Один эксперт говорит: <Да, это великий художник>. А его коллега
морщится: <Ну-у, это еще большой вопрос...>. А если нет <особой
ценности>, тогда это простая кража - до трех лет лишения свободы, а при
отягчающих обстоятельствах - до десяти. Смешно и грустно: часто вопросы
атрибутирования, которые должны решаться в <мирной> обстановке, решаются
только на стадии следствия. Хотя у нас перед глазами пример наших
соседей. В Белоруссии со второй половины 1990-х в музеях проводится
жесткая инвентаризация - каждую вещь оценивают, снабжают индивидуальным
паспортом. Подобную работу проводят у нас в Этнографическом и Русском
музеях, этим сейчас занялся Зураб Церетели в Институте имени Репина. Но
во многих наших музеях даже приблизительно не знают, какими сокровищами
владеют.

- А как в таком случае обстоит дело с раскрытием краж из церквей? Это же
огромная проблема...
- С квалификацией этих преступлений еще сложнее. В храмах, как правило,
на хранящиеся там ценности вообще никакой документации нет.
Соответственно, как описание похищенного, так и его стоимость можно
определить лишь со слов священнослужителей. Как в этом случае
идентифицировать найденное? А если икону уже успели подреставрировать,
тогда это почти невозможно. Об особой ценности обычно речь не заходит, и
кража из церкви, исходя из действующего законодательства, оказывается
приравненной к краже из гаража. А ведь это абсолютно несравнимые вещи -
осквернение храма оскорбляет чувства множества людей. Но Уголовный
кодекс эту тонкую материю во внимание не принимает...

- Насколько мне известно, к сфере ваших интересов относятся также
незаконные археологические раскопки.
- Самая тяжелая тема... Эти деяния подпадают сразу под два кодекса -
Административный и Уголовный. Первый не предполагает злого умысла -
достаточно просто факта раскопок без наличия соответствующего
разрешения. В последнем есть статья 243 - <Уничтожение или повреждение
памятников истории и культуры>. В комментарии к ней сказано, что
археологические объекты тоже относятся к памятникам. Необходимая
составляющая этого преступления - умысел. Нужно доказать, что <черные>
археологи знали о статусе раскапываемого объекта. Но ведь на каждый
курган табличку не поставишь. Или ее снесут и скажут, что там ничего не
было. А для возбуждения уголовного дела нужны опять же факт и размеры
нанесенного ущерба. Что они выкопали? Сколько это стоит? А часто
сведения о незаконных раскопках поступают с опозданием на несколько
месяцев. Пока мы туда приехали, там уже просто нечего делать...

- Ситуация, похоже, совершенно безвыходная.
- При нынешнем состоянии законодательства практически нерешаемая.
Необходимо тщательно проработать эту тему на федеральном уровне, снять
противоречия между Административным и Уголовным кодексами. Например, в
Воронеже, вокруг которого много курганов, разработали ведомственный акт,
в котором изложены критерии оценки предметов, похищаемых <черными>
археологами с мест незаконных раскопок. Может быть, он не совсем
совершенен, но это повод для обсуждения. Проблема острейшая - <черный>
рынок археологических раритетов процветает. Много их уходит и за рубеж.
Так же, как и многие другие культурные ценности. А ведь это наш золотой
запас. Такой же, как нефть и драгметаллы. Богата, конечно, наша страна,
сказочно богата, но обидно видеть, как ее беззастенчиво разворовывают.

- Абсолютно разделяю ваше возмущение.