Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	09.08.2005 21:18:55
	Рубрики	Прочее; Тексты;

Отменяет ли терроризм демократию? (Мелихов, Ваксберг) (*+)

http://www.lgz.ru/archives/html_arch/lg322005/Polosy/4_3.htm#1

ПОЛЕМИКА

Отменяет ли терроризм демократию?
В Лондоне траур, в Египте паника, в Москве усиленные патрули в метро и на
улицах. Неизвестно, где рванёт завтра.
Террористические атаки следуют одна за другой, и эта жестокая реальность
заставляет задуматься: а не прекраснодушничаем ли мы, когда говорим о
политкорректности в отношениях с теми, кто, тайно ненавидя наш образ жизни,
готов подложить под него взрывчатку? Именно эта реальность заставила <ЛГ> и
её авторов, участников уже заканчивавшейся дискуссии <Кому нужен образ
врага?>, немедленно включиться в разговор на тему: выживут ли либеральные
ценности в обществе, вынужденном ради обеспечения права на жизнь
пожертвовать другими правами человека? Об этом опубликованная в прошлом
номере <ЛГ> (? 30-31) статья культуролога Анны Яковлевой <Камо грядеши?..>.
Сегодня мы продолжаем тему.Наш адрес: gam@lgz.ru, mazurova@lgz.ru

Оружие отставших

Брижит Бардо оштрафовали за то, что она публично призвала иммигрантов не
мочиться на стены архитектурных памятников: В парижском метро подростки из
мусульманских семей безнаказанно хамят парижанам: Из рождающихся в
сегодняшней Франции младенцев лишь каждый третий француз: Первой красавицей
Финляндии избрана чернокожая девушка: Финская полиция немедленно выезжает
разбирать детскую ссору, если в ней участвует <цыганёнок>: Литературное жюри
присуждает премию гею за роман о страданиях геев: Целование рук американки
считают публичным оскорблением: Стоит сказать о себе <я - русский>, как
либеральная публика интересуется - <Вы антисемит? Или, может, татар не
уважаете?>: Считается <недемократичным> снимать сложное кино:
И главным результатом всего (ещё не всего!) этого коктейля, полностью
опубликованного в <Литературной газете> под заголовком <Камо грядеши?> (<
30-31), кандидат философских наук, культуролог Анна Яковлева объявляет
<террористическую альтернативу> - <толерантность без берегов спровоцировала
террористическую войну>: <Безграничная терпимость к грубому вторжению в нашу
жизнь иного её образа, иных моральных установок (ловко закамуфлированных под
религиозный фанатизм) лишь провоцирует нарастание агрессии>.
От разнородных фактов настолько рябит в глазах, что прямо не знаешь, с
какого начать. Чернокожая <мисс Финляндия>? Но мулатки и в самом деле бывают
невероятно очаровательны. А если люди с тёмной кожей попутно почувствуют,
что в доминирующей культуре уважаются (с изрядной долей коррекции) их
стандарты красоты, у них станет одной причиной меньше ненавидеть эту
культуру (а стало быть, и поддерживать террористов). Зато на тему <финны и
цыгане> мне довелось приобрести менее безоблачный маленький опыт.
Сияющий вокзальный буфет с благопристойной очередью в четыре-пять приличных
господ. Вдруг через чистенький зальчик решительной походкой шагают два
молодых разухабистых брюнета и, не обращая внимания на очередь, что-то
требуют у накрахмаленной буфетчицы, а затем вступают с нею в затяжные
препирательства. Наконец, какой-то мужчина не выдерживает и делает им
(сдержанное) замечание. Они, словно того и ждали, разом обращаются к нему в
явно угрожающем тоне, сунув правую руку в карман, как это делалось в
североказахстанском шахтёрском посёлке моего детства. Мужчина сначала
мнётся, а затем, опустив глаза, и вовсе оставляет поле боя; за ним
торжествующе удаляются и нарушители спокойствия.
<Цыгане, - мрачно объяснил мне мой молодой приятель-финн, открыто называющий
себя националистом. - Они всегда руку в кармане держат, никто не хочет с
ними связываться:> - <Хозяева жизни?> - подначил я, но он не пожелал
говорить о святом в легкомысленном тоне.
- <Какие они хозяева - они не представлены ни во власти, ни в бизнесе, ни в
культуре. Бытовое хамство - всё, что им остаётся. Вот кто представлен -
непропорционально представлен! - так это шведы. В быту они милейшие люди -
ни алкоголиков, ни хулиганов. - А в политике, в бизнесе они доминируют. По
крайней мере, их там намного больше, чем в населении. Даже знание второго
государственного языка, шведского, им помогает>. - <А в культуре?> - <В
культуре они тоже заметно представлены, но о культурном доминировании речи
не идёт. А остальное мало кого волнует. Ведь самое мучительное - это
культурное унижение, а этого они всячески избегают, всегда подчёркивают: мы
один народ:>

У либерализма при всех его идиотизмах есть одно хорошее качество: он не
допускает коллективной вины. И если бы в какой-то национальной группе даже
99% мочились на чужие святыни, обвинять их всё равно можно было бы только по
отдельности, на основании точно установленных фактов. Это, кстати, каждому
может пригодиться: несколько лет назад один израильский министр позволил
себе вслух упомянуть о повышенном проценте проституток и воров в <русской
алии> - и получил из газет страшную головомойку. И поделом.
Так что если подростки из мусульманских семей хамят парижанам в метро,
привлекать к ответственности их возможно тоже только по отдельности, да и то
лишь тогда, когда хамство перешагнёт уголовно наказуемые границы, увы. До
тех же пор парижанам остаётся утешаться тем, что папы и мамы этих юных хамов
обслуживают тех же самых парижан на каких-то непрестижных,
низкооплачиваемых, опасных работах. А завтра этим займутся и сами хамы. Ибо
всем осведомлённым людям хорошо известно, что без притока иммигрантов с их
повышенной рождаемостью Европа существовать не может. По крайней мере, не
снизив, и весьма существенно, жизненных стандартов, а об этом никто из
политиков не смеет и заикнуться.
А между тем продолжительность жизни растёт, рождаемость падает, - число
пенсионеров, приходящееся на одного работающего, опережает рост
производительности труда, но рост аппетитов опережает и то и другое. Так что
те два младенца-<инородца>, приходящиеся на одного младенца-<француза>,
оказываются едва ли не последней надеждой либеральной Европы. Вот только
почему первые двое не французы? (Кстати, точны ли эти цифры?) Каждый народ
ассимилировал в себе огромное количество племён и народностей, и процессу
этому не видно конца.
Анна Яковлева глубоко заблуждается, полагая, что терроризм порождается
попустительством, - нет, терроризм порождается отчаянием, страхом за распад
той картины мира, всегда иллюзорной, в которой каждая вера, каждый народ
представляется себе красивым, уважаемым и бессмертным. На самом деле
терроризм - это не наступательные, а арьергардные схватки разгромленной
армии. Исламский мир, а в особенности арабский, имеющий за плечами
действительно великое прошлое - великие территории, великую науку, великое
искусство, - проиграл международные состязания во всех видах и жанрах. В
последние века экспансией занимался и занимается именно Запад; но если
раньше это были прямые колониальные завоевания, то сегодня это главным
образом экономическое, культурное воздействие. Коммерциализация,
индивидуализация жизни неуклонно размывают все традиционные коллективы и
святыни, и было бы странно, если бы те в ответ не выстраивали оборонительных
тоталитарных утопий, кажется, первая из которых была с гениальной силой
разработана Платоном в ответ на либерализацию афинского общества.
Мы должны понимать - террор отвечает не на слабости, не на поражения, а на
силу, на победы либерализма, террор свидетельствует о кризисе не
либерализма, а традиционализма. Террор - реакция проигравших на
превосходящий авторитет Запада в военной, экономической, культурной,
мифотворческой, досуговой - да, пожалуй, и во всех прочих сферах.

И толерантность по отношению к проигравшим, быть может, если и провоцирует
бытовое хамство, то, во всяком случае, разряжает политический экстремизм, а
вестернизированный хам всё-таки гораздо лучше, чем благородный убийца. На
чём-то же и проигравшим надо оттянуться! А, покуражившись, подавляющее их
большинство (хотя, увы, и не все, но ищем-то мы не совершенства, а
наименьшего зла!) впрягается в семейную лямку и через одно-два поколения
превратится в тех же французов, только личиком приятно смуглявых, как и
мечталось Макару Нагульнову. И если даже французская культура что-то
потеряет в манерах - не беда, если этим будут спасены тысячи жизней.
Перевербовывать побеждённых - вот главная сегодняшняя задача. А усиление
жестокости по отношению к ним - драгоценнейший подарок их собственным
экстремистам: уж те-то первыми ринутся на помощь униженным и оскорблённым
агонизирующим иллюзиям.
А им навстречу ринутся наши экстремисты - и пошла потеха: на исламский
фашизм ответим французским, немецким, русским фашизмом! Не будем забывать,
что и фашизм - оружие проигрывающих, утративших возможность защищать себя
иными средствами, кроме как физически уничтожить или хотя бы
дискредитировать источник соблазна.
Сегодня на Западе, а стало быть, и в России есть множество людей,
испытывающих ужас перед <поднимающимися>, <пассионарными> народами, а именно
ужас и является главной причиной всех безумств и зверств. Поэтому
перепугавшихся нужно всемерно успокаивать подробными разъяснениями, что речь
идёт, напротив, об <опускающихся> народах. Что же до их <пассионарности>, то
есть поглощённости какой-то великой грёзой, то её лучше всего характеризует
русская пословица: <бодливой корове бог рогов не даёт>. Чтобы составить
Западу серьёзную военную конкуренцию, <пассионариям> пришлось бы отказаться
именно от того, что они защищают, - от грёзы, и сдаться именно тому, что они
ненавидят, - рациональности. После чего исчезнет и главная причина
ненависти.
Террор - это попытка побеждённых спровоцировать победителей на масштабный
ответ, чтобы этот ответ удесятерил, утысячерил число обиженных, а стало
быть, и удесятерил, утысячерил ту армию, на которую и рассчитывают
экстремисты.
Поэтому всякая эскалация ответного насилия - долгожданная вода именно на их
мельницу. А потому сегодня как никогда актуален завет Макиавелли: не наноси
малых обид, ибо за них мстят как за большие; но если всё-таки хочешь
обидеть, обижай так, чтобы тебе уже не могли ответить. Те, кто хочет всего
только <усилить жестокость> по отношению к неприятным чужакам, должны
понимать, что полумерами они не отделаются - очень скоро от них потребуется
какое-то <окончательное решение>: сначала гетто, затем концлагеря, затем: Но
если бы даже безвестный безумец решился на нечто подобное, <устраняемые> и
их союзники всё равно бы ему этого не позволили.
Путём взаимной стимуляции экстремисты обоих станов довести до мировой войны
сегодня могут очень легко - до войны, в которой будут только проигравшие. И
все истерики ведут именно туда.

Александр МЕЛИХОВ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

============================

ПО СООБЩЕНИЯМ СМИ

В Великобритании проживают 1,6 млн. мусульман, из которых 1,1 млн. - старше
18 лет. За последние три недели британская полиция зафиксировала 1,2 тыс.
инцидентов, вызванных исламофобией.

Большинство мусульман, проживающих в Британии, - 81% - не оправдывают
теракты, в то время как 5% убеждены в обратном.

52% опрошенных считают, что мусульманские экстремисты, призывающие к
насилию, должны быть высланы из страны. Кроме того, около 20% заявили, что
после терактов либо они сами, либо кто-то из их близких или друзей пострадал
от враждебных действий окружающих.

А честь важнее!

Кому и зачем нужен образ врага? Вопрос не нов, его поставил ещё Чехов, и он
же дал ответ: <Когда в нас что-нибудь неладно, то мы ищем причин вне нас и
скоро находим. <Это француз гадит, это жиды, это Вильгельм> /.../ Капитал,
жупел, масоны, синдикат, иезуиты - это призраки, но зато как они облегчают
наше беспокойство>. Объяснение настолько исчерпывающее, что на нём можно бы
поставить точку. Но призраки не исчезают, они всегда на подхвате у тех, кто
хочет свалить на других свои ошибки и преступления, навязать другим своё
извращённое сознание.
Как, наверное, в любой стране мира, и во Франции есть немало нерешённых,
притом очень острых, проблем, есть много несправедливости. Столкновение
интересов различных слоёв населения неизбежно. О всеобщем довольстве
говорить не приходится. Но позади века становления культуры и правил
человеческого общежития, традиций взаимных уступок. Десятилетия извлечения
уроков из прошлого, где было много всего, в том числе и очень дурного.
Очевидная тенденция к подавлению ожесточения и озлобления, а не к их
эскалации.
Для выражения любого из недовольств существуют каналы весьма эффективного
действия. Нигде, к примеру, с такой частотой (ну, наверное, ещё в Италии) не
используется механизм забастовок для удовлетворения своих требований -
механизм, который никто не рассматривает здесь как угрозу существованию
государства. Напротив. Нередко забастовки причиняют множество неудобств тем,
кто в них не участвует, но люди молча терпят лишения, сознавая, что завтра в
положении бастующих могут оказаться и сами. И никто при этом не ищет некоего
врага, дабы обратить на него неутолённый свой гнев, - ищут тех, кто
конкретно обязан устранить несправедливость. Именно эту, а не
несправедливость вообще. Находят - и добиваются её устранения. Сколь бы ни
была ожесточённой во Франции полемика по острым социальным проблемам, никому
не придёт в голову объяснять их существование воздействием каких-то внешних
сил, заговорами, подкупом и прочими мифами. Конспирология здесь не в чести.

Есть тут, правда, и Национальный фронт (НФ) Ле Пена, состоящий в
трогательной партийной дружбе с нашими жириновцами. Вот лепеновцы-то как раз
ничем, кроме поиска врагов, и не занимаются. Они точно знают, почему
малоимущие малоимущи, почему получить муниципальное жильё стало труднее, чем
раньше, а на улицах всё чаще встречаются люди иной внешности, на французскую
непохожую. Во всём виноваты, естественно, инородцы, для камуфляжа именуемые
то <нефранцузами>, то <не настоящими французами>, то <не ставшими
французами>, а то и просто <ненашими>. За свеженькие эти идеи голосуют 15, а
то и 18 процентов избирателей. До неприличия много!
Но государство не потакает этим бредням и не относится к ним терпимо, ибо
терпимость к паскудству, грозящему разрушить завоевания цивилизации, не есть
признак демократии. Она признак тупоумия, немощи и профнепригодности. Никто
с лепеновцами не расправляется, никто их не преследует, никто не зажимает им
рты, но и серьёзных площадок для изрыгания их рвотных идей не дают тоже. За
конкретные противоправные действия судят, притом незамедлительно и реально.
У самого Ле Пена, к примеру, набралось уже 17 судимостей плюс запрет на
право быть избранным в Европарламент. А влиять на законотворческую
деятельность, то есть иметь возможность реализовать на практике свои
мизантропские идеи, НФ и вовсе не может: об этом закон позаботился.
Избирательная система по спасительной мажоритарной системе построена так,
что в парламент не сумел пробраться никто из этой мракобесной группировки.
Конечно, любители демагогии могут воскликнуть (аргумент лежит на
поверхности): <Значит, по меньшей мере шестая часть населения страны не
представлена в парламенте! И это называется демократией?!> Представьте себе,
именно так и называется. Ибо для врагов свободы никакой свободы (<свободы
хамства>) быть не может. Кого же считать врагами свободы, это давным-давно
определено международным законом: тех, чья политическая программа, а
главное - реальная практика противоречат Всеобщей декларации прав человека.
Свобода есть, если только она действительно есть, у всех, а распоряжается ею
каждый по своему разумению. Распоряжается в ущерб другим? Должен понести
наказание! Если же не несёт, то виновата отнюдь не свобода, виноваты те её
высокие гаранты, для которых она лишь пустой звук и декоративный довесок для
создания благопристойного имиджа. Гильотина, как известно, - самый надёжный
способ избавиться от перхоти.
Франция не Америка, она не имела своего маккартизма, ей чужды любые другие
<измы>, в том числе и психоз гипертрофированного антитерроризма, она не
занята маниакальным поиском <мировой оси зла>. Кто не знал, что французская
компартия эпохи Тореза-Дюкло - это, по сути, филиал КПСС? Но её здесь не
обзывали ни пятой колонной, ни продавшейся бандой заговорщиков, не
преследовали и не запрещали: с её идеологией боролись, притом без
оскорблений и брани, на том же - идеологическом - поле, а с её политическими
претензиями, как и со скрытыми, неафишируемыми планами, при помощи реально
действующих государственно-правовых механизмов демократической страны. Кто
не знал, что существуют <фирмы друзей> - Москвой же созданные компании, с
которыми и заключались внешнеторговые сделки, а деньги, ими заработанные,
шли на финансирование тех, кто отнюдь не собирался поддерживать существующий
во Франции строй? Но никто эти фирмы не разгонял и не разоблачал, их
оттесняли на обочину рынка с помощью более выгодных Москве партнёров:
денежки кремлёвцы любили ещё и в те времена.

Курс на единство, а не на раздробление всё больше, пусть и со скрипом,
внедряется в сознание европейцев, а единство само по себе исключает поиск
врага. Л. Аннинский в ЛГ < 17-18 (статья <Кто не против нас, тот с нами>)
иронизирует над стремящейся к объединению Европой, где люди <живут мирно.
Мирно? Это пока турки в Германии, арабы во Франции, индусы в Британии
местного самоуправления не требуют и соглашаются безропотно делать ту
грязную работу, которой гнушаются белые>. Знает ли Л. Аннинский, что за само
употребление слова <белые>, которое автоматически противопоставляется
<небелым>, то есть <чёрным> и <цветным>, грозит во Франции тюремное
заключение? <Грязная работа>? На неё не <безропотно соглашаются>: у доброй
половины из тех, кого я ежедневно вижу убирающими улицы и вывозящими мусор,
цвет кожи такой, что, по Л. Аннинскому, они этой работой должны были бы
гнушаться. Не гнушаются почему-то: безработица во Франции превышает 10
процентов. И ни малейшего отношения к <поиску врага> эта проблема, сама по
себе очень болезненная, разумеется, не имеет.
Что до участия в местном самоуправлении, то этот вопрос давно поставлен,
притом вовсе не турками и не арабами, а левыми партиями разных стран
Евросоюза, он не имеет никакого расового или этнического оттенка. Зон
компактного проживания того или иного <не нашего> этноса, где тот
представлял бы собой устойчивое большинство, не существует, речь идёт лишь о
том (по-моему, справедливо), чтобы дать возможность ВСЕМ жителям данного
региона, законно в нём проживающим, участвовать в регулировании местных
проблем. Это предложение (отнюдь не требование) поддерживают, кстати, и
русские, и украинцы, и молдаване, и вьетнамцы, и сербы - те, кто получил во
Франции вид на жительство, сохранив своё гражданство. Их участие в местном
самоуправлении предполагает не сепаратизм, а интеграцию: таким путём
<ненаши> будут ускоренным темпом становиться <нашими>, приобщаясь к общим
заботам страны. А тех, кто вдруг захотел бы использовать эти права во зло
стране, им давшей приют, быстро приведут в чувство общенациональное
законодательство и все действующие рычаги власти.

Кстати - не могу не сделать одно историческое отступление. Немногим более
двадцати лет назад тем же самым <аргументом>, который использовал Л.
Аннинский, запугивал своих граждан недоброй памяти болгарский диктатор -
этот инцидент у нас почти никому не известен. В одну (буквально в одну!)
совсем не прекрасную ночь сотни тысяч болгарских турок потеряли свои имена и
даже право пользоваться родным языком вне стен своих жилищ. Тодор Живков
запустил лживый слух, будто некий международный закон даёт право
национальному меньшинству, достигшему одного миллиона, право на
самоопределение вплоть до отделения. На худой конец автономию с особыми
правами. Живков боролся таким дикарским способом с мифической угрозой
сепаратизма. Этот геноцид произошёл на глазах у всего мира: вот уж
поистине - масштабный поиск врага не на словах, а на деле. В каком суде
Болгария могла бы отмыться от этого позора и защитить свою честь? Кто его
учредит? Кто назначит судей? Чего будут стоить их решения: <признать страну
имярек страной с хорошей репутацией> и отвергнуть наветы тех, кто считает её
<плохой>? Не превратится ли мир в нескончаемый трибунал? Утешает лишь то,
что эта очередная утопия реальностью никогда не станет.

От того позора Болгария отмылась простейшим и единственно эффективным
способом: она свергла режим коммунистической диктатуры вместе с самим
диктатором и вернула туркам всё, что самодур у них отнял. Жак Ширак спасает
честь Франции не тем, что вступает в полемику с фашиствующим Ле Пеном, а
тем, что демонстрирует к нему откровенную брезгливость, не встречается с ним
как с <политическим деятелем>, не льстит таким образом части своих
заблудившихся соотечественников, не разыгрывает <равноприближённость> к тем,
кто хочет насадить во Франции дух вражды и ожесточения, даже если у них и
есть внушительный электорат. Медии - электронные и печатные - спасают честь
Франции тем, что дают трибуну респектабельному громиле лишь в редчайшем
случае, когда этого требует закон.
А французский народ спасает честь Франции ещё проще: он забывает о любых
политических разногласиях, если надо вышвырнуть вон агрессивного мизантропа,
рвущегося в Елисейский дворец. Когда на последних президентских выборах во
втором туре сошлись Ширак и Ле Пен, даже самые яростные противники Ширака
проголосовали за него. По сути, не за него, а против фашизма. Против тех,
кто всюду ищет врагов.
Никакой суд ничего подобного сделать не смог бы.

Аркадий ВАКСБЕРГ, соб. корр. <ЛГ>, ПАРИЖ