Форум С.Кара-Мурзы

	От	Георгий
	К	Георгий
	Дата	23.07.2005 17:26:45
	Рубрики	Прочее; Тексты;

Открытое письмо биографу Владимира Путина Олегу Блоцкому (*+)

http://www.duel.ru/200529/?29_7_1

НЕ СУМЕЛ!

Открытое письмо биографу Владимира Путина Олегу Блоцкому

Уважаемый Олег Михайлович! Я - обыкновенный, рядовой россиянин, внимательно
прочитавший ваши книги о Путине: <Владимир Путин. История жизни>, книга
первая, Москва, <Международные отношения>, 2002 г.> (1) и <Владимир Путин.
Дорога к власти>, книга вторая, Москва, <Осмос-Пресс>, Москва, 2002 г.) (2).
Сразу понял, что вы для Путина человек явно свой, и книги являются как бы
заказными. Об этом свидетельствует много фактов, в том числе и выражение
глубокой благодарности президенту и его супруге за встречи с вами при
подготовке книг к изданию (1).

Знаю, что после выхода этих книг из печати, некоторые россияне, правда, к
счастью, не относящиеся к высоко образованной и интеллектуальной части
нашего общества, стали теперь считать вас талантливым биографом главы
российского государства. Они полагают, что вы сумели нарисовать образ своего
героя близким и понятным для них, а потому воспринимают многие, даже далеко
неблаговидные, его поступки как нечто свойственное им самим. Однако многие,
в том числе и я, такую точку зрения, не разделяю.

В кругу анонимщиков

Да, во время работы над книгами вы действительно не располагали материалами,
позволяющими писать о Путине, как президенте. Поэтому вам ничего более не
оставалось кроме как, выдвинув тезис о том, что <именно в прошлом необходимо
искать не только настоящее, но и будущее любого человека> (1), начать
изучать биографию своего героя.

Нисколько не сомневаюсь, что вы намеревались нарисовать образ
привлекательного и, во всех отношениях, положительного человека. И все было
бы хорошо, но в реализации этих намерений сильно подкачал ваш
профессионализм.

Да, в ваших произведениях содержится много позитивного материала о
допрезидентской жизни Путина. Однако этот материал нередко, извините меня,
вызывает определенное недоверие, поскольку он основан на воспоминаниях
анонимных рассказчиков. Например, вы пишете: <Сокурсники, достаточно близко
знающие Путина в те годы, отмечают...>, <Один из бывших приятелей Путина
отметил...>, <Другой товарищ, который знает нынешнего президента с детства,
добавил...>, <Один из товарищей Путина, который не имел никакого отношения к
юрфаку, рассказывает...> (1) и т. д. Или: говорит <А. Н.>, свидетельствует
<Н> (1).

Особенно много подобных зашифровок должностных лиц из российских спецслужб.
Например, <Вспоминает ветеран госбезопасности полковник Александр Кульков
(фамилия изменена)>, <Вспоминает полковник Виктор Фрязин (фамилия
изменена)>, <Рассказывает генерал-майор Андрей Пименов (фамилия изменена)>
(2) и т.д. и т.п.

Однако, несмотря на то, что под такими <шапками> можно было писать все что
угодно, даже такая свобода в импровизации не позволила вам достичь
поставленной цели, ибо некоторые ваши анонимные авторы почему-то оказались
неспособными заранее предвидеть и оценить, принесут ли их рассказы пользу
или вред вашему кумиру. И, поскольку такой же непродуманностью часто
страдают и ваши собственные повествования, это дает основание не только
усомниться в том, были ли у вас реальные собеседники при подготовке книг к
изданию, а и предположить, что многие, приписываемые им, тексты воспоминаний
на самом деле принадлежат вашему перу:

Вот, например, о чем у вас повествует <Н>: <Когда Путин стал президентом, то
его начали часто показывать по телевизору. [...] И чем чаще я смотрел, тем
сильнее во мне крепла мысль, что он нисколько с тех времен не изменился. В
смысле своих человеческих качеств. Каким был - таким и остался: честным,
ответственным, сильным. Голову на отрез даю, что он никогда не будет
пользоваться своим положением себе во благо и во вред людям> (1).

В этом, как я полагаю, составленном вами, повествовании словно в зеркале как
раз и отразился ваш полнейший непрофессионализм. Ведь, подумайте сами, как
можно определить, глядя на экран телевизора, что именно тот или иной человек
является <честным, ответственным и сильным>, да к тому же еще и <неспособным
пользоваться своим положением себе во благо>? И даже готовность вашего якобы
анонимного собеседника отдать <голову на отсечение>, убедить читателя в
наличии указанных качеств у Владимира Путина не может, поскольку его
предшественник тоже обещал немедленно лечь на рельсы, если жизнь россиян
существенно и очень быстро не улучшится. Но, к сожалению, так до сих пор и
не лег...

Так помогли ли вы таким приемом своему герою казаться в сознании
здравомыслящих читателей нравственно чистым, в своих делах ответственным, а
объектом для подражания - достойным или только, наоборот, вынудили их
засомневаться в этом? Ответ здесь, полагаю, очевиден.

Аналогичный результат достигается и в том случае, когда автором описания
какого-либо события являетесь вы сами. Вот, например, ваш рассказ о тайных
встречах студента ЛГУ Путина с работником КГБ Дмитрием Ганцеровым. Вы
пишете: <В результате встреч, которые происходили приблизительно раз в месяц
или в два, Ганцеров убедился, что Владимир Путин для работы в КГБ
пригоден...> (1). Но, поскольку, убедиться в такой пригодности, как я
понимаю, можно лишь давая какие-либо разведывательные задания (например,
установить слежку за студентами и преподавателями или осуществлять
подслушивание их разговоров), а также контролируя их исполнение, не кажется
ли вам, что вы не только поведали читателям о том, что ваш подопечный начал
контактировать с КГБ еще со студенческой скамьи, а и фактически разгласили
государственную тайну о методах работы этого ведомства по вербовкве своих
агентов?

Конечно же, я вас понимаю. По-видимому, вам хотелось продемонстрировать свою
осведомленность даже о <закрытой> стороне жизни Путина. Однако вы выбрали
для этого настолько неудачный пример, что нанесли ему только вред.

Еще больше весьма странных откровений выдали приглашенные вами реальные
<знатоки> биографии Путина. Всех их, желающих что-то поведать о нем, вы, как
известно, разделили на тех, которым можно доверять, а также тех, которых
следует <гнать в шею>. К первой группе вы причислили Виктора Борисенко, про
которого сказали, что он <был истинным другом Путина в школьные годы и
значительное время после них> (1). Такая характеристика снимает с <лучшего
друга> любые подозрения в необъективности его воспоминаний. Одно только
<но>: уж больно необдуманными кажутся откровения вашего рассказчика,
благодаря чему почти вся ваша первая книга оказалась заполненной таким
количеством хотя и, несомненно, правдоподобных, но абсолютно негативных
фактов, что в пору задуматься: что же могли поведать те, которых вы так
решительно <отсекали>?

Но, давайте, вместе полистаем ваши книги.

Ну и Вовочка!

<Хорошо помню его во дворе, - вспоминает В. Борисенко, - [...] В младших
классах двор для Путина был окном в мир. А двор у них был еще тот: хулиган
на хулигане. Атмосфера там была страшная: какие-то небритые грязные парни с
портвейном и сигаретами. Пьянки, мат, драки. И Путин среди всей этой шпаны>.
И далее принимается рассказывать о том, как однажды его друга даже судили
товарищеским судом, созданным по месту жительства для разбора недостойного
поведения жильцов-дебоширов. На нем, как выясняется, Путина намеревались
отправить на перевоспитание в интернат для трудных подростков. Однако его
отец, Владимир Спиридонович, стал просить, чтобы сына отдали в семью на
поруки, и его просьбу уважили (1).

Впрочем, в одной из ваших книг Путин и сам признается: <Отец, в принципе,
мною не занимался> и <Мы были просто дворовой шпаной> (1). Так что после
столь необдуманного включения вами таких откровений в вашу книгу российского
президента сомневаться читателю в том, что все так и было на самом деле, уже
не приходится.

Что и говорить, а нарисованная вами картина детства Володи Путина, выросшего
среди отбросов нашего общества, где правили бал небритые, грязные, подпитые
хулиганы и всевозможная шпана, конечно же, не украшает его прошлое. Но так
уж необходимо было подчеркивать это? Ведь вы должны были сознавать, что ваши
произведения будет читать не только эта <публика>, а и те читатели, которые
отнюдь не станут умиляться нравами, царящими в путинской подворотне. Но,
чувствую, что вы не понимали этого, а потому от всей этой прошлой грязи
Путину, благодаря вашим и Борисенко <правдивым откровениям>, никогда теперь
не отмыться.

А вот еще один из подобных рассказов <истинного друга>, который вы, явно не
задумываясь о том, какую службу он сослужит вашему герою, вставили в свою
книгу: <Хотя он был небольшого роста, но мог вступить в драку с любым...
[...] О последствиях драки он тем более не размышлял: сразу бил в морду и
все. Причем мог драться с кем угодно, хоть со здоровенным жлобиной. Если,
допустим, тот чем-то его обидел, то Володька мгновенно прыгал на бугая,
царапал, кусал его, клоками рвал волосы, все, что угодно делал... [...].
Если он начинал драться, то доходил до остервенения> (1).

Конечно, ваше намерение, уважаемый Олег Михайлович, лишний раз напомнить
Путину о его былой храбрости воспоминаниями Виктора Борисенко вполне
понятно. Однако, согласитесь, что смакованием приемов, используемых Вовой в
драке, когда он, как оказалось, первым <бил в морду>, <царапал>, <кусал>,
<клоками рвал волосы> и <доходил до остервенения>, вы удачно нарисовали
портрет не мальчика, а какого-то звереныша. Но неужели, уважаемый Олег
Михайлович, именно эти черты характера Вовы, дворового хулигана, всегда
первым, без размышления, бьющего в морду, читатель должен переносить на
нынешнего - Владимира Владимировича, российского президента?

Кстати, это не единственный случай смакования Виктором Борисенко
необузданной ярости Володи Путина в ваших произведениях. <Вспоминается, -
рассказывает он, - как учитель труда тащил Путина за шкирку из своего класса
в наш кабинет, (поскольку) тот что-то учудил, поступок какой-то совершил.
Вот учитель его и <депортировал>. Путин таким обхождением был чрезвычайно
разъярен (не обижен и возмущен, а именно - разъярен - А. Г.). Он долго
успокаивался и не сразу пришел в себя. Успокаивался тоже интересно. Вроде
уже все - прошло. Вдруг он снова вспыхивал и начинал возмущаться. И так
несколько раз> (1). Но ведь это же поведение какого-то неврастеника, не
способного контролировать свои эмоции! Позволительно спросить вас, Олег
Михайлович: эту черту характера молодого Путина тоже можно переносить на
Путина-президента?

Не удались вам и все попытки разъяснить своим читателям, давно
интересующимся, где, когда, у кого и как учился школьник Вова Путин. Вы,
например, пишете, что с первого по четвертый класс его учительницей в школе
N 193 была Тамара Павловна Чижова (1). Однако вам несомненно должно быть
известно, что в книге Н. Геворкян и ее коллег <От первого лица. Разговоры с
Владимиром Путиным> (<Вагриус>, Москва, 2000 г.) (3), авторы, наверняка, с
его слов, записали, что классным руководителем с четвертого по восьмой класс
у него была Вера Дмитриевна Гуревич (3). Две учительницы в четвертом классе
начальной школы? Возможно ли такое? И не опечатка ли это? Ведь если не
опечатка, не означает ли это, что ваш герой мог в 4-м классе, мягко говоря,
несколько <подзадержаться>? Так почему же вы это очень важное разночтение
обошли молчанием?

Не вносит никакой ясности и ваше цитирование по этому поводу <истинного
друга> Виктора Борисенко, который, как вы утверждаете, <не только учился в
одном классе с нынешним президентом России, но и сидел с ним за одной партой
в течение четырех лет>, поскольку ваш собеседник тут же простодушно вам же и
признается: <В 1960 году я пошел в школу и оказался в одном классе с
Володей. Я сидел на первой парте, так как у меня было плохое зрение. Места
Путина в то время я не помню> (1). И ни единого слова о совместном
четырехлетнем сидении за одной партой!

И, действительно, разве можно представить себе, чтобы и Володя Путин тоже
занимал место в первом ряду, где обычно устраивались, глядя в рот своим
учителям, отличники? Да и заподозрить будущего президента в непомерной тяге
к знаниям в тот период никаких оснований не имеется. А потому при чтении
ваших книг возникает закономерный вопрос: как часто Виктор Борисенко,
прекрасно запомнивший многие эпизоды из жизни своего друга, вообще видел его
в школе, если он даже не смог вспомнить, где тот сидел? Мало того, вдумчивый
читатель может даже предположить, что друзья, действительно, могли начать
учиться вместе, но потом Володя Путин не всегда успевал за своим другом,
когда тот переходил из класса в класс. Верить в это, конечно же, не хочется,
но думать об этом, читая ваши книги, приходится. Для этого достаточно еще и
прочитать сначала ваше повествование о том, кто учил Вову, когда он перешел
в 5-й А класс (1, с. 104), а затем всмотреться в коллективную фотографию
пятиклассников на вкладке, где есть и ученик Вова, под которой вами
почему-то сделана надпись, что это класс не 5 А, а 5 В. Но не мог же Володя
одновременно учиться сразу и в двух пятых классах! А вот подумать после
прочтения вашей книги, что сначала в одном, а потом в другом читатель может
вполне.

Мне кажется, уважаемый Олег Михайлович, что вы сильно переборщили, создавая
образ Владимира Путина, как спортсмена. Уж слишком много времени он у вас
уделяет спортивной борьбе. Вот что говорит его друг <по жизни и спорту>
Василий Шестаков (которого, кстати, я, благодаря его признанию, что он знал
не только Путина, а и других людей из раведки (2), склонен относить к
представителям той же профессии): <С Путиым мы встретились, когда в
Ленинграде была создана сборная команда юношей общества <Труд> по самбо, и
мы оба туда попали [...]. Пока мы учились в средней школе, тренировки были
три раза в неделю, через день. Когда результаты стали расти, то для нас
стали организовывать сборы. Тренировки в этом случае были два раза в день,
не считая зарядки, и очень насыщенные. Зарядка занимала около часа, может,
чуть побольше. А утренние и вечерние тренировки длились часа по два. [...]
Стали выезжать на сборы, которые длились по пятнадцать - двадцать дней...>
(1).

Но подведем итоги. Итак, по самым скромным подсчетам - более пяти часов
три раза в неделю занятий спортом, к тому же два часа утром и столько же
вечером, не считая соревнований и времени на дорогу к месту их проведения!
<Мы, - вспоминает Шестаков, - ездили по стране и были более самостоятельны,
нежели наши сверстники...> (1). А сборы? Они, надо полагать, отнюдь не были
скоротечными, поскольку Путин, находясь на них, успевал даже писать письма
своему отцу и получать на них ответы. В этих письмах, как выясняется,
содержались не просто дежурные фразы типа: <привет>, <как дела?>, <приеду не
скоро> и так далее, а и рассказы друг другу, как утверждает в вашей книге
Василий Шестаков, о различных событиях, просмотренных кинофильмах и даже
якобы прочитанных книгах (1). Все это, если ничего здесь не напутано,
говорит о частой и длительной разлуке, находящегося на сборах,
Путина-спортсмена со своими родителями и школой. Но если так все и было на
самом деле, то где же время на ее посещение и подготовку домашнего задания?
Не означает ли это, что оценки в школе, как было принято ранее в отношении
спортсменов, ему просто ставили, а из класса в класс, что называется,
перетаскивали <за уши>?

Тогда что же, в конечном счете, получается: до пятого класса Володя Путин
учился так, что даже его школьный друг В. Борисенко не смог припомнить за
какой партой тот сидел, а потом он и вовсе ходил в школу от случая к случаю?
Убежден, что именно это вы, хотя, как я надеюсь, и без злого умысла так
сказали своим читателям, убив их последнюю надежду на то, что этого не могло
быть: <Путин (только) в шестом классе начинает носить пионерский галстук и
уже не попадает в разряд <беспартийных изгоев>, куда входят лишь отьявленные
двоечники и второгодники> (1). Интересно было бы знать: можно ли вашу фразу
<уже не попадает> понимать так, что до шестого класса в школе Володя Путин в
разряд изгоев все-таки попадал? И еще: если в число изгоев входили
<отявленные двоечники и второгодники>, то мог ли Путин не считаться таковым?

Полагаю, что вам не только не следовало бы рассказывать об этом, а,
наоборот, постараться завуалировать эти факты. Однако вместо этого, вы
приводите по этому поводу новое, явно необдуманное, признание Виктора
Борисенко о том, что серьезное отношение Путина к учебе началось лишь <в
конце восьмого класса> (1). Но, понимаете ли вы, что все это может означать
только одно: никаких общеобразовательных предметов, в том числе и основ
грамматики и арифметики будущий президент, по-видимому, в достаточной
степени освоить так и не сумел? Конечно же, верить в это очень не хочется.
Но ведь, что <написано пером, разве вырубишь топором>?

Поэтому лучшего повода для того, чтобы <поблагодарить> вас за создание
такого образа Путина-школьника у нынешнего Путина-президента вряд ли
найдется...

Студент-заушник

Прошло уже более 30 лет со времени зачисления Путина в один из самых
престижнейших вузов страны - Ленинградский Государственный университет.
Однако вся отечественная и зарубежная пресса до сих пор ломает голову,
пытаясь объяснить причину столь легкого его туда поступления. Версий для
объяснения выдвигается много. Тут и изнуряющие, усиленные занятия, и
внезапно возникшая усидчивость, и даже неожиданно раскрывшиеся способности и
тяга к учебе. Но послушаем, что говорит у вас по этому поводу Василий
Шестаков: <Об университете я узнал после десятого класса, в мае - июне. Мы
тогда были на сборах в Токсово, под Ленинградом, и Володя все свободное
время проводил за учебниками, серьезно готовясь к экзаменам> (1). Но как же
так? Ведь именно эти месяцы являются самыми напряженными для выпускника
школы и абитуриента вуза. И если друзья и в самом деле провели их на сборах,
то, как Владимир Путин вообще ухитрился сдать экзамены на аттестат зрелости
в школе и без посторонней помощи вступительные в ЛГУ, если, по его
собственному признанию (3), конкурс был 40 человек на одно место, а он даже
не сумел сдать все конкурсные экзамены на <отлично>? Вы сами-то понимаете,
что, вставив в свою книгу рассказ Шестакова о летних спортивных сборах в
Токсово, вынудили читателей задуматься о том, сдавались ли Путиным эти
экзамены вообще?

Еще более впечатляющей выглядит нарисованная вами картина замещения Путиным
учебы спортом в вузе. Послушаем, что говорит в вашей книге по этому поводу
тренер Путина по борьбе Анатолий Рахлин, которого вы, кстати, почему-то
величаете то Семеновичем, то Соломоновичем. Вот лишь некоторые достижения
Путина в этом виде спорта. Поступив в 1970 году в университет, Путин
выигрывает первенство вузов Ленинграда. В 1971 году - первенство города
среди молодежи по самбо, а в 1972 - международный юношеский турнир по дзюдо.
Он участвует также в первенстве Прибалтики среди молодежи, чемпионате
Ленинграда среди молодежи, потом среди взрослых, после чего - вновь в
первенстве вузов Ленинграда. В 1973 году он борется на первенстве
Центрального совета ДСО <Труд> по самбо, в 1974 году - выигрывает первенство
Центрального совета <Жальгирис> в Вильнюсе, принимает участие в турнире
Центрального совета <Калев>, а также - во всесоюзных соревнованиях в городе
Кишиневе. Такая же картина наблюдается и в 1975 году (1). А если добавить
сюда время на ежедневные тренировки, которые по свидетельству Рахлина
нередко начитались в половине седьмого утра? А сборы?

А как же учеба в университете? Удавалось ли студенту успешно совмещать ее со
спортом? По этому поводу в вашей книге есть одно, очень любопытное
воспоминание самого Путина. Он говорит: <Я впервые попал в кабинет Собчака в
Мариинском дворце. Познакомились. Несмотря на то, что Анатолий Александрович
был у меня во время учебы на юрфаке преподавателем, мы не поддерживали
никаких отношений. Это легенда, что мы хорошо знали друг друга в то время.
Он был просто одним из преподавателей, и я его фактически не знал. Так что,
познакомившись, я представился. Мы еще раз вспомнили, что я у него учился:
где, как, в какие годы, с кем> (2). Но как понять весь этот невразумительный
лепет, который вы, даже, не проанализировав его, пропустили на страницы
своей книги? Собчака он, получатся, раньше не знал, а потому ему пришлось с
ним даже знакомиться. Но и, не зная его, он все же... <у него учился>. Не
напоминает ли вам эта фраза рассказ <истинного друга> Виктора Борисенко,
который так и не мог вспомнить, за какой партой Вова Путин сидел в школе,
хотя вы утверджали, что они сидели вместе в течение четырех лет? И не стала
ли, столь неудачно, нарисованная вами картина увлечения Путина спортом и в
самом деле настолько впечатляющей, что задавать ему вопрос о том, оставалось
ли у него время на учебу, и в какой степени он смог усвоить вузовскую
программу обучения, будет уже неэтично?

Брат по разуму

Я часто спрашиваю себя: а стал бы я, оказавшись на вашем месте, так
настойчиво <лепить> из Путина спортсмена? И с полной уверенностью отвечаю:
ни-ког-да! И этому есть, по крайней мере, два объяснения. Во-первых, я знаю:
миллионы моих соотечественников считают, что усиленное и длительное занятие
спортом, особенно в молодом возрасте, происходит в ущерб учебе и, как
следствие, - к снижению умственного и интеллектуального развития спортсмена.
И я не хотел бы, чтобы эти потери кто-то мог связать с именем нынешнего
российского президента.

Ну, а во-вторых, президента-спортсмена Россия уже имела в лице Бориса
Ельцина. К чему это привело - разговор - особый и не в рамках этого
Открытого письма. А вот напомнить вам о том, как он постигал азы науки в
стенах Свердловского политехнического института, полагаю, стоит. Так что,
давайте-ка, вместе откроем его книгу <Исповедь на заданную тему> (<Час пик>,
Социально-коммерческая фирма <Человек>, 1990 г.) (4). Вот что он сам в ней
пишет: <Меня сразу пленил волейбол, и я готов был играть целыми днями
напролет... Одновременно занимался и лыжами, и гимнастикой, и легкой
атлетикой, десятиборьем, боксом, борьбой... Но в конце концов волейбол
пересилил все, и им я уже занялся совершенно серьезно. Все время находился с
мячом, даже ложась спать, засыпал, а рука все равно оставалась на мяче.
Просыпался, и сразу тренировка - сам для себя, - то на пальце мяч кручу, то
об стенку, то об пол. Выступал за сборную города по волейболу..., был
чемпионом города среди школьников по нескольким видам спорта, чемпионом
области по волейболу (4).

(А в институте) с первого курса окунулся в общественную работу. По линии
спортивной - председатель спортивного бюро, на мне - организация всех
спортивных мероприятий. Волейболом тогда я уже занимался на достаточно
высоком уровне, стал членом сборной города по волейболу, а через год
участвовал в составе Свердловска в играх высшей лиги. [...] Все пять лет,
пока я был в институте, играл, тренировался, ездил по стране, нагрузки были
огромные...[...] Я не только играл, но потом и тренировал четыре команды:
вторую сборную Уральского политехнического института, женщин, мужчин, - в
общем, у меня уходило на волейбол ежедневно часов по шесть.

[...] Диплом пришлось писать вместо пяти месяцев всего за один: был все
время в разъездах, шло первенство страны, самый его разгар, команда
переезжала из города в город. Когда вернулся в Свердловск остался месяц до
защиты. [...] Так закончилась моя студенческая жизнь> (4).

Надеюсь, что вы тоже читали эту книгу и помните не только это, позорящее
первого российского президента, необдуманное признание, а и то, как
работалось первое время молодому строителю до перехода на партийную работу.
Он то не закрепит башенный кран, который под напором сильного ветра начнет
самостоятельно двигаться по рельсам и не опрокинется лишь по чистой
случайности. То вдруг выяснится, что во всем жилом доме, предназначенном
назавтра к сдаче комиссии, дверные петли установлены, как он сам выражается,
<наоборот>, и двери не открываются и не закрываюся, хотя косметическая
отделка дома уже вся завершена и даже покрашены полы. То в момент сдачи
важнейшего объекта - камвольного комбината неожиданно обнаружится, что не
построено 50 метров подземного перехода из одного корпуса в другой... Ни на
минуту не сомневаюсь, что помните и о наказаниях, которые как из рога
изобилия сыпались на голову явно недоучившегося горе-строителя, и,
безусловно, о том, как в один, наиболее <урожайный>, год он, по его
собственному признанию, умудрился получить аж 17 выговоров! (4).

Надеюсь, теперь-то вы поняли, почему я не стал бы на вашем месте уделять так
много внимания спортивной стороне жизни вашего подопечного? Я, безусловно,
бы сообразил, что читатель обязательно соединит в своем сознании чрезмерную
увлеченность спортом обоих президентов с результатами их последующей
трудовой деятельностьи, и если <отставному> президенту любые обвинения в его
адрес будут теперь до <лампочки>, но <действующему> далеко не все равно, что
думают о нем россияне, пока он не придумал, как без их участия остаться у
власти навсегда. И если я, не считающий себя умным человеком и не имеющий
даже журналистского образования, понимаю это, то почему не понимали этого
вы?

Анатолий ГЛОВАЦКИЙ

ОГЛАВЛЕНИЕ
АРХИВ
ССЫЛКИ
ПОИСК
БИБЛИОТЕКА
ФОНД ДЕЛОКРАТИЯ

e-mail сайта: info@duel.ru

e-mail редакции: gazeta@duel.ru

Зеркало сайта: www.1941.ru