Семенов Ю. И. Религия: логика эволюции // Наука и религия. 1974. № 11. С. 14-19.
РЕЛИГИЯ: ЛОГИКА ЭВОЛЮЦИИ
Ю. СЕМЕНОВ, профессор
ХАРАКТЕРНАЯ черта всякой сколько-нибудь развитой религии — признание существования, наряду с миром естественным, мира сверхъестественного. Но вполне понятно, что представление о существовании двух качественно отличных миров не могло появиться сразу, в готовом виде. Оно могло возникнуть и оформиться лишь постепенно. И внутренняя объективная логика становления и развития религии — это прежде всего логика раздвоения мира в сознании человека.
Основные движущие силы эволюции религии находятся за ее пределами, за пределами сознания вообще. Нельзя поэтому понять развитие религии, не рассмотрев те объективные факторы, которые ее породили и питали, и не приняв во внимание происходившие с ними изменения.
В нашей философско-социологической литературе всеобщим признанием пользуется положение о том, что первоначальной причиной возникновения религии явилось бессилие человека перед природой. Однако само понятие этого бессилия до сих пор недостаточно теоретически разработано, в результате чего одни авторы, говоря о нем как корне религии, имеют в виду не столько реальное бессилие, сколько чувство бессилия, а другие чаще всего сводят его к беспомощности человека перед грозными стихийными явлениями природы: грозами, землетрясениями, извержениями вулканов и т. п.
Реальное бессилие есть отсутствие силы, и оно всегда проявляется в том же, в чем и сила,— в практической деятельности. Отсутствие у человека силы проявляется в том, что он не может добиться реализации намеченных целей, не может обеспечить успешного результата своей деятельности. Бессилие человека перед природой есть его практическое бессилие. Причина — недостаточная вооруженность, низкий уровень развития производительных сил первобытного общества.
Бессилие практики есть одновременно и следствие, и проявление ее неразвитости. Неразвитость практической деятельности человека обусловливает и неразвитость его познавательной деятельности. Она лишает человека возможности раскрыть внутреннюю связь и необходимость явлений.
А когда человек не знает этой связи и этой необходимости, он не в состоянии предвидеть ход событий и результаты своих собственных действий, не в состоянии выявить, какие действия из всех возможных ведут к достижению намеченной цели
Человек вынужден действовать вслепую, впотьмах, на ощупь. Принятие того или иного решения, выбор того или иного образа действий зависит в таком случае не столько от сознания и воли, сколько от случайного стечения обстоятельств.
Определяя деятельность человека, случайности тем самым во многом определяют и ее результат. Именно от их не поддающегося учету и контролю стечения, а не от собственных усилий человека зависит, увенчаются ли его действия успехом, или же его постигнет неудача. Человек в таких условиях становится рабом слепой, непознанной необходимости.
Таким образом, человек бессилен, когда его практическая деятельность несвободна, а несвободна она, пока он не знает объективной необходимости. Бессилие перед слепой необходимостью есть одна сторона явления, другая сторона — власть этой необходимости над человеком, гнет над ним случайностей. Не зная объективной необходимости, человек оказывается несвободным, несвободной оказывается и его практическая деятельность. Когда же он познает связи и закономерности явлений, то получает тем самым возможность предвидеть ход событий и результаты собственных действий, знает путь, ведущий к реализации поставленной цели, тогда человек свободен: он свободно принимает решения и свободно действует. Свободной является его практическая деятельность. Чем глубже и полнее мышление человека отражает объективную реальность в ее закономерностях, тем свободнее его деятельность, тем больше ее результаты зависят от его собственных усилий, а не от случайного стечения обстоятельств, тем полнее его власть над природой.
Проблема бессилия человека перед объективным миром и его власти над ним есть по существу один из аспектов проблемы свободы и необходимости.
Вся практическая деятельность человека, таким образом, может быть разделена на два вида: на деятельность, результаты которой зависят, прежде всего, от него самого,— свободную практическую деятельность, и на деятельность, результат которой опосредован не поддающейся контролю человека игрой случайностей, — несвободную, зависимую практическую деятельность. Грань между этими двумя видами деятельности крайне относительна, ибо не может быть ни абсолютно свободной, ни абсолютно несвободной человеческой деятельности, между ними располагаются все степени перехода, но такая грань, тем не менее, существует.
Человеческая практика на всех этапах своего развития всегда включала в себя как свободную, так и несвободную деятельность. Развиваясь, практика обусловливала развитие познания, переход от незнания к знанию и тем превращала себя из несвободной, зависимой деятельности в свободную. Прогресс в развитии практической деятельности состоял в непрерывном расширении сферы свободной практики за счет несвободной и возрастании степени свободы. На самых ранних стадиях развития человечества сфера свободной практической деятельности была предельно узка. Почти вся практическая деятельность первобытных людей была несвободной, зависимой. Это и обусловило появление религии {Подробнее о возникновении и основных этапах эволюции религии см.: Ю. И. Семенов. Как возникло человечество. М.. 1966, стр. 347—446.}.
На каждом шагу своей повседневной деятельности, направлений на поддержание существовали, человек ощущал зависимость ее результатов не только и не столько от собственных усилий, сколько от неконтролируемой игры случайностей. Сам ход практической деятельности неопровержимо доказывал человеку существование каких-то сил, влияющих на ее результаты и тем самым на всю жизнь людей. Человек, с одной стороны, не мог не осознавать этого гнета случайностей, с другой же — не мог осознать господствующую над ним слепую необходимость природы адекватно, ибо в таком случае она перестала бы быть слепой, пришел бы конец господству случайностей. Власть случайностей, власть слепой необходимости человек в тех условиях мог осознавать только в иллюзорной форме. Господствовавшие над человеком, определявшие ход и результаты его практической деятельности естественные силы природы осознавались им как силы сверхприродные, надприродные.
Религия возникла не в процессе размышлений над причинами каких-либо природных или социальных явлений. Представление о зависимости исхода человеческих действий от сверхъестественных сил пришло в ходе практических попыток во что бы то ни стало обеспечить достижение желаемых результатов. Оно первоначально выразилось в том, что оказывавшиеся то и дело недостаточными действия, реально направленные к достижению желаемого результата, начали дополняться действиями, которые в действительности не способствовали реализации цели, но рассматривались как необходимые Раздвоение ранее единой реальной практической деятельности на деятельность живую, реальную и символическую, паразитическую имело своим неизбежным следствием раздвоение человеческого познания: наряду со знанием о реальных связях и реальных влияниях возникла вера в наличие у определенных человеческих действий способности каким-то непонятным, таинственным образом обеспечивать достижение желаемого результата. И здесь «вначале было дело». Не мыслительная иллюзия породила, практическую, а, наоборот, практическая — мыслительную. Паразитический образ практической Деятельности вызвал к жизни иллюзорный паразитический образ мысли, отличный от логического способа мышления. Если логический образ мышления состоял в раскрытии реально существующих связей и закономерностей явлений, то иллюзорный — в приписывании таинственных непонятных влияний, в первую очередь — в приписывании их паразитическим человеческим действиям.
Возникнув, паразитический способ мысли вместе с породившим его паразитическим способом действия образовал то, что в этнографической науке получило название магии или колдовства. Магия, являющаяся единством магического образа мысли и магического образа действия, существенно отличается от развитых форм религии. Она не предполагает существования, наряду с реальным, естественным миром, мира иллюзорного, сверхъестественного, не предполагает бытия сверхъестественных существ, вообще не предполагает бытия каких-либо других существ и предметов, кроме естественных материальных существ и естественных материальных предметов. Но с развитыми формами религии магию роднит вера в существование, кроме естественных, реальных, доступных разуму воздействий, качественно отличных от первых таинственных, сверхъестественных влияний. Наличие в магии основного признака религии — веры в зависимость человеческой жизни от таинственных, сверхъестественных влияний и сил позволяет рассматривать магию как форму религии. Но это еще не религия в полном смысле слова. Это религия еще только становящаяся, формирующаяся. Эта особенность была подмечена Гегелем, указывавшим, что магия (волшебство) «есть древнейший способ религии, самая дикая, самая грубая ее форма», есть «первая форма (религии), которая, собственно, еще не может быть названа религией».
Развитие религии на этом не могло остановиться. Весь ход несвободной, зависимой практической деятельности все в большей степени убеждал человека в том, что достижение желаемого результата зависит не столько от его собственных усилий, сколько от каких-то внешних, от него не зависящих обстоятельств. И если первоначально как положительное, так и отрицательное магическое влияние приписывается только определенным человеческим действиям, то есть рассматривается как присущее лишь самому человеку, то в дальнейшем оно все в большей и большей степени начинает приписываться тем или иным объективным явлениям. Возникает то, что обычно называется верой в приметы. Важно в этой связи отметить, что на первых ступенях, да в значительной степени и в последующем, приметы рассматривались не столько как явления, предвещающие наступление тех или иных событий, жизненно важных для человека, сколько как вызывающие их своим влиянием.
В вере в приметы в иллюзорной форме нашел свое выражение факт зависимости исхода несвободной практической деятельности от неподдающейся контролю человека игры случайностей, в форме которой проявляется власть слепой, непознанной необходимости.
Наряду с верой в приметы возникла вера в существование у тех или иных реальных предметов свойства магического влияния на исход человеческой деятельности и вообще на судьбу человека — примитивный, архаичный фетишизм. Возникновение фетишизма привело к тому, что рядом с магическими действиями, которым приписывалось свойство прямого воздействия на исход практической деятельности, появились магические действия, имеющие целью использовать для достижения желаемого результата магические свойства материальных предметов — рядом с непосредственной магией возникла магия опосредованная.
С возникновением веры в приметы и фетишизма магический способ мышления превратился из иллюзорного образа мысли о человеческой деятельности в иллюзорный взгляд на объективный мир.
Следующий шаг состоял в переносе внимания с вещей, которым приписывалось свойство магического влияния, на само приписываемое им магическое влияние. Если первоначально магическое влияние, приписываемое вещам, рассматривалось как неотъемлемое их свойство, то в дальнейшем оно все в большей степени начинает рассматриваться как нечто самостоятельное, как заключенная в вещах магическая сила. Постепенно ей стали приписывать способность передаваться от одной вещи к другой, от одного человека к другому. В этнографической литературе эту силу чаще всего именуют маной. Поэтому данную стадию в эволюции религии можно было бы назвать манизмом. С возникновением таких представлений магические обряды начали постепенно осмысливаться как приемы использования магической силы в интересах человека.
Если первоначально магическая сила мыслилась как что-то, хотя и способное передаваться от вещи к вещи, но тем не менее не способное существовать вне вещей и без вещей, то в дальнейшем ее начали представлять как нечто, способное существовать отдельно от вещей, как самостоятельную сущность. Вера в существование у реальных вещей иллюзорных свойств превращается в веру в существование, наряду с реальными предметами и существами, вещей и существ иллюзорных.
Иллюзорные сверхъестественные существа, представляющие собой оторвавшуюся, отделившуюся от вещей их магическую силу, обычно именуются в этнографической литературе демонами или духами. Это, например, нимфы, дриады, лешие, домовые, водяные, русалки и т. д. Своеобразной категорией демонов являются души умерших Соответственно данную форму религии принято называть демонизмом или анимизмом (анима — дух, душа).
С достижением этой стадии религия перестала быть только извращенным способом мышления о реально существующих объектах, она становится и верой в существование объектов, в действительности не существующих, верой в существование иллюзорных существ и предметов. Первоначально эти сверхъестественные существа мыслились как живущие в том же самом мире, что и люди И лишь в дальнейшем постепенно оформляется представление об особом мире сверхъестественных существ, отличном от естественного. Однако грань между естественным и сверхъестественным мирами еще долгое время остается неопределенной, они мыслятся как взаимопроникающие.
Возникновение веры в сверхъестественные существа оказало влияние на религиозную практику. Рядом со старыми магическими обрядами возникли новые, имеющие целью либо нейтрализовать опасное влияние этих существ, либо принудить их способствовать достижению желаемых человеком результатов.
Необходимо подчеркнуть, что с возникновением веры в сверхъестественные существа не исчезла вера в существование в реальных вещах магической силы (манизм) и вера в существование у реальных вещей свойства магического влияния на жизнь и деятельность человека (фетишизм), точно так же как не исчезла с появлением веры в приметы и фетишизма вера в свойство определенных человеческих действий непосредственно влиять на исход деятельности (собственно магия, колдовство). Характерная особенность развития религии: с возникновением новых религиозных представлений старые не исчезают, а продолжают сосуществовать с новыми — даже в том случае, когда они входят с ними в противоречие. Старые представления и обряды с возникновением новых претерпевают изменения, частично сохраняются в своем исходном виде. В результате с переходом религии на новую стадию все ранее пройденные стадии продолжают сохраняться, но теперь уже как различные формы религии.
Религия в течение всего периода доклассового общества никогда не представляла собой сколько-нибудь стройной системы взглядов. Она была беспорядочным нагромождением самых разнообразных верований и ритуалов, причем ведущая роль принадлежала последним. Особенно наглядно это можно видеть на примере магии. Возникшая как паразит на теле живой человеческой практики, она явственно обнаруживает свое происхождение. Она предстает как множество разнообразных действий, долженствующих сверхъестественным путем обеспечить достижение желаемого результата. Неразрывно связанные с этими действиями магические верования не имеют никакого самостоятельного значения.
В возникших из магии более развитых формах религии доклассового общества, в которых противопоставление естественного мира и сверхъестественной силы не ограничивается различением лишь естественного и сверхъестественного влияния человеческих действий, а приобретает характер противопоставления естественных и сверхъестественных существ, естественного и сверхъестественного мира, верования приобретают более сложный характер. Однако при всех изменениях религия никогда не теряла своей преимущественно прикладной природы.
Она никогда не представляла собой просто веры в сверхъестественный мир, а всегда — веру в существование сверхъестественной силы, от которой зависят настоящее и будущее человека. Соответственно в центре внимания верующего всегда был вопрос не о природе и устройстве сверхъестественного мира, а о действиях, которые необходимо предпринять, чтобы обеспечить благоприятное влияние сверхъестественных сил на его судьбу и отвратить неблагоприятное. Вера в сверхъестественную силу, определяющую исход практической деятельности человека, а тем самым и его судьбу, и вера в действия, с помощью которых человек может повлиять на сверхъестественную силу, неотделимы друг от друга. Там, где нет первого момента, там нет и второго, и наоборот. Культовые, обрядовые действия были неотъемлемым признаком каждой религии наряду с проявляющимися в этих действиях и не существующими без этих действий верованиями, которые можно было бы назвать практическими.
Если первоначально религия полностью исчерпывалась практическими верованиями и ритуалами, то в дальнейшем возникшие отнюдь не из потребности объяснения тех или иных природных или общественных явлений религиозные представления стали постепенно использоваться и для этой цели. В результате еще в доклассовом обществе появились религиозные представления, хотя и тесно связанные с обрядами и практическими верованиями, но обладающие известной самостоятельностью по отношению к ним. Это, в частности, относится к определенной части религиозных мифов. Но сколько-нибудь существенной роли они никогда не играли.
Далее демонизма развитие религии в доклассовом обществе не пошло. Он был последней и высшей формой первобытной религия Следующие шаги в развитии религиозных представлений связаны с переходом к классовому обществу и с эволюцией последнего.
Если рассматривать форму, то эволюция религии в классовом обществе предстанет перед нами в основном лишь как естественное продолжение предшествующего ее развития — как завершение движения по линии все большего раздвоения мира в сознании человека. Расслоение в обществе, выделение из среды ранее равных членов рода и племени могущественной аристократии находит свое иллюзорное отражение в расслоении и сверхъестественного мира, в выделении из среды равных по значению сверхъестественных существ нескольких особо могущественных — богов. Боги в отличие от демонов имеют собственные имена. Окончательно оформление политеизма происходит уже в сформировавшемся классово* обществе, где боги приобретают черты грозных владык, правящих миром и людьми. Соответственно изменяется и характер культа. Целью обрядовых действий становится умилостивление богов.
Образование крупных централизованных государств находит отражение в выделении из среды более или менее равных божеств верховного бога. Логическим завершением движения в этом направлении является монотеизм. Возникновение вначале политеизма, а затем монотеизма сопровождается все большим обособлением сверхъестественного мира от естественного. Если демоны чаще всего живут рядом с людьми, то боги все больше отделяются от них. Их обителью становится небо. Все более отчетливо осознается грань между естественным и сверхъестественным, что, в частности, выражается в появлении понятия о чуде.
Но за обрисованным выше изменением религии скрывается неизмеримо более глубокая перестройка, связанная с метаморфозой ее корней. Если до возникновения классового общества главной причиной религии было практическое бессилие человека перед слепой необходимостью природы, то с появлением классов основным ее корнем все в большей степени становится практическое бессилие людей, но теперь уже перед слепой необходимостью общественного развития. Власть слепых сил общества проявлялась по-разному. Так же как и власть слепой необходимости природы, она находила свое выражение в гнете случайностей над каждым конкретным человеком, в зависимости судьбы каждого отдельного человека от неподдающегося учету и контролю стечения обстоятельств, от игры случайностей. «Страх перед слепой силой капитала, — писал В. И. Ленин, раскрывая причины существования религии при капитализме, — которая слепа, ибо не может быть предусмотрена массами народа, которая на каждом шагу жизни пролетария и мелкого хозяйчика грозит принести ему и приносит «внезапное», «неожиданное», «случайное» разорение, гибель, превращение в нищего, в паупера, в проститутку, голодную смерть, — вот тот корень современной религии, который прежде всего и больше всего должен иметь в виду материалист...» {В. И. Ленин. Поли. собр. соч.. т. 17, стр. 419.}.
В описанной выше власти случайностей над каждым, взятым в отдельности, человеком находит свое проявление раскол общества на классы, из которых один присваивает труд другого. Но этот явившийся следствием общественного развития раскол общества проявлялся и непосредственно во взаимодействии классов, в столкновении классовых интересов. И выступая в такой форме, власть слепой необходимости общественного развития привела к преобразованию структуры религии, к появлению в ней нового элемента — идеологии.
Класс эксплуататоров всегда был заинтересован в увековечении существующих порядков, а следовательно, в систематическом подавлении сопротивления эксплуатируемых. Выгодный для господствующего класса образ поведения навязывался эксплуатируемым, прежде всего, при помощи государственной машины. Однако физического принуждения было недостаточно, всегда нужно было принуждение и духовное. И инструментом последнего могла быть только идеология.
Всегда представлял собой руководство к действию, определенную программу поведения, диктуемую классовыми интересами, всякое учение неизбежно должно включать и обоснование этой программы, которое не может не быть определенной интерпретацией общественных явлений, определенным их объяснением. Когда речь идет об идеологии господствующего класса, объяснение общественных явлений представляет собой одновременно оправдание существующих порядков.
Учение не может появиться и существовать без учителей. Первыми идеологами были жрецы, а материалом, из которого они создавали первые учения, были религиозные верования. Идеология возникла впервые в форме религиозных учений. И эти учения всегда предполагали определенное объяснение природных и общественных явлений Существующий общественный порядок выступал в них как производное от действия сверхъестественных сил, а следование предлагаемой программе поведения — как единственный способ заслужить благоволение последних и отвратить от себя их гнев.
Таким образом, религиозные учения были практическими не в меньшей степени, чем практические верования. Но если последние были прежде всего связаны с обрядовыми, ритуальными действиями, то первые — с поведением человека в целом. Основная идея всех религиозных учений состояла в том, что одними лишь обрядами добиться помощи со стороны сверхъестественных сил невозможно. Необходим определенный тип повседневного поведения человека в обществе, определенный образ жизни. Всякое сколько-нибудь развитое религиозное учение обязательно было одновременно и этическим. Результатом претворения этого учения в жизнь была так называемая религиозная мораль.
В любой религиозной идеологии необходимость определенного образа поведения обосновывалась ссылкой на волю сверхъестественных сил. Предполагалось, что сверхъестественная сила, установившая определенные нормы поведения, постоянно вмешивается в жизнь людей с целью добиться от них соблюдения этих правил. Всякое отклонение от них с неизбежностью влекло за собой наказание.
Первоначально считалось, что наказание должно постигнуть человека в его земной жизни. Однако, чтобы навязать угнетенным выгодный эксплуататорам образ поведения, недостаточно было их запугать. Эту функцию прекрасно выполняло и государство. Необходимо было пообещать эксплуатируемым награду за следование предписаниям религии. Но обещание награды в естественном мире не выдержало бы проверки жизнью. Единственным выходом было перенесение воздаяния в сверхъестественный мир. Вместе с тем возникновение учения о загробном воздаянии не было результатом сознательного творчества идеологов эксплуататорского класса, стремившихся утешить угнетенных и заставить смириться с действительностью. Идея загробного воздаяния зародилась в среде эксплуатируемых масс.
Власть над человеком слепой необходимости общественного развития в классовом обществе в наиболее отчетливой форме проявляется в социальном гнете, придавившем трудящихся, обрекшем их на голод, мучения, подневольное существование. Бессилие людей перед слепыми социальными силами находило свое проявление, прежде всего, в существовавшей на протяжении тысячелетий объективной невозможности уничтожить эксплуатацию человека человеком и тем самым в объективном бессилии трудящихся покончить с угнетением и угнетателями.
Идея загробной награды и загробного возмездия возникла как иллюзорная форма разрешения противоречия между страстным желанием народа отомстить угнетателям и обеспечить себе счастливую долю, с одной стороны, и объективной невозможностью сделать это — с другой. «Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами, — писал В. И. Ленин, — так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п.» {В. И. Ленин. Поли собр. соч., т. 12, стр. 142.}.
Идея загробного воздаяния была такой формой протеста масс против социальной несправедливости, которая заставляла мириться с этой несправедливостью. Именно потому эта идея, зародившаяся первоначально в социальных низах, постепенно проникла в идеологию господствующего класса, была подхвачена и разработана защитниками его интересов.
Только появление идеи посмертного воздаяния создало для религии возможность признать и в то же время оправдать существование социальной несправедливости. Это было сделано в форме идеи неизбежности мирового зла и его необходимости как средства испытания людей в естественном мире, чтобы выявить достойных награды в мире сверхъестественном Соответственно новый характер приобрело противопоставление мира естественного, в котором царит зло, и мира сверхъестественного, где происходит восстановление справедливости, где праведных ждет награда, а неправедных — наказание.
И только с включением этих идей религиозные учения окончательно стали и учениями этическими. Соответственно окончательное оформление получила и религиозная мораль. Требования, предъявляемые религиозным учением к человеку, превратились в его требования к самому себе И лишь тогда религия стала подлинным опиумом народа.
Религия в первобытном и религия в классовом обществе несомненно имеют между собой общее. Объединяет их наличие веры в сверхъестественные силы, от которых зависит судьба каждого конкретного человека. Это дает основания и ту, и другую в одинаковой степени характеризовать как религию. Однако наличие общего основного признака не исключает существования между ними существенного различия.
В центре внимания первобытной религии находится не сверхъестественная сила, а естественный мир со всеми его делами. Сверхъестественная сила представляет интерес лишь постольку, поскольку от нее зависит исход реальной практической деятельности людей в реальном мире. Соответственно, главное заключается в том, что нужно делать (или чего не нужно делать),- чтобы обеспечить благоприятное воздействие сверхъестественных сил на исход человеческих действий и отвратить неблагоприятное. Средством, обеспечивающим желаемое влияние сверхъестественных сил, являются обрядовые, ритуальные действия, отличные от естественных, практических действий.
В центре внимания религии классового общества находится сверхъестественный мир, где каждого после смерти ждет награда или наказание в зависимости от его поведения в естественном мире. Соответственно важнейшая цель, стоящая перед человеком,— обеспечить себе загробное блаженство, отвратить загробное наказание. Добиться реализации этой цели можно только неуклонным соблюдением норм поведения, диктуемых религиозным учением. Эти нормы, выступающие как производное от воли сверхъестественных сил, имеют своей объективной основой интересы господствующего эксплуататорского класса.
Религия классового общества, включая в себя религиозную идеологию, не сводилась лишь к ней. Она обычно включала в свой состав, наряду с учением, также и обряды, и практические верования. В ранних религиях классового общества, которые принято именовать «национальными», религиозные учения возникли как своеобразная надстройка над существовавшими практическими верованиями и обрядовыми действиями. Вполне понятно, что появление религиозной идеологии оказало огромное обратное воздействие на последние два элемента религии, что выразилось в преобразовании старых и появлении новых практических верований и обрядов.
С зарождением и развитием идеи посмертного воздаяния, наряду с обрядовыми действиями, призванными способствовать успеху практической деятельности, появились и такие, целью которых было обеспечить человеку загробное блаженство. Если продолжение существования практических веровании и связанных с ними обычных обрядов имеет своей основой сохранение и даже известное расширение сферы власти случайности над человеком, то появление обрядов нового типа было продиктовано, с одной стороны, практической невозможностью для членов господствующего класса следовать нормам поведения, предписываемым религиозным учением, с другой — объективной заинтересованностью жрецов в упрочении своего положения и умножении доходов.
Возникновение религиозной идеологии имело своим результатом также и постепенное превращение религии из беспорядочного нагромождения самых разнообразных верований и обрядов, какой она была на протяжении всей истории доклассового общества, в определенную систему. И эта система становилась тем более стройной, чем большую роль играла в ней религиозная идеология.
С выдвижением на первый план религиозной идеологии последователи той или иной религии стали выступать, прежде всего, как люди, принимающие одно и то же учение, придерживающиеся одних и тех же взглядов. В результате возникла возможность отделения религиозной принадлежности от этнической, государственной и т. п., а вместе с этим и возможность появления особой организации верующих, отличной от всех остальных организаций, — церкви.
В «национальных» религиях все особенности, характерные для религии классового общества, не получили своего полного выражения. Будучи уже классовыми по своему содержанию и функциям, они по своей структуре были все еще близки к первобытной религии. По существу, они представляли собой своеобразную переходную форму между первобытной и подлинно классовой религией. Переход этот заключался в зарождении и оформлении религиозного учения, в становлении идеи загробного воздаяния, в переносе центра тяжести с естественного мира на сверхъестественный, с обрядовых действий, долженствующих обеспечивать успех практической деятельности в естественном мире, на нормы повседневного поведения, соблюдение которых должно было гарантировать человеку посмертное блаженство в сверхъестественном мире. Разные «национальные» религии демонстрируют нам различные стадии этого процесса. В одних из этих религий идея загробного воздаяния еще отсутствует, а религиозные учения только еще начинают формироваться. В других — идея посмертного воздаяния получает значительное развитие. Примером последних может служить древнеегипетская религия на поздних стадиях своего развития.
Но все основные черты религии классового общества достаточно полно проявились лишь в так называемых мировых религиях — буддизме, христианстве, исламе — причем наиболее адекватное воплощение нашли они лишь в христианстве. Это объясняется тем, что христианство, во первых, было обязано своим возникновением бессилию людей перед слепой необходимостью исключительно лишь общественного развития, но не природы, во-вторых, оно возникло только лишь как религиозное учение, в-третьих, зародилось как идеология не господствующего класса, а эксплуатируемых народных масс, как идейное течение, оппозиционное по отношению к существующим порядкам.
Причина возникновения христианства коренилась в неразрешимом противоречии между страстным желанием эксплуатируемых масс уничтожить ненавистные рабовладельческие порядки и создать совершенно иные, новые, справедливые, с одной стороны, и диктуемой законами общественного развития объективной невозможностью уничтожения при данном состоянии производительных сил эксплуатации человека человеком — с другой. Выход из безвыходного положения мог быть только иллюзорным. Своими собственными силами, естественным путем массы освободиться были не в состоянии.
Толкая к поискам сверхъестественных сил, могущих принести спасение, объективное бессилие трудящихся масс в то же время самим фактом своего существования доказывало, что над людьми действительно господствуют какие-то силы. Поэтому неизбежным стало появление веры в сверхъестественное спасение и сверхъестественного спасителя
Порожденное неразрешимым противоречием, христианство само было воплощенным противоречием. В нем при самом его возникновении причудливейшим образом сочеталось прогрессивное и консервативное, революционное и реакционное. Представляя собой отрицание порядков рабовладельческого мира, христианство при своем возникновении не только проповедовало ненависть и презрение к угнетателям, но и провозглашало выстраданные массами идеалы истинно человеческих отношений, основанных на справедливости, равенстве, братстве, дружбе, любви, доброте, милосердии, бескорыстной взаимной помощи. В этом его несомненное прогрессивное значение. Однако главным в христианстве была проповедь ожидания и достижения сверхъестественного спасения.
Такая программа действий вполне отвечала интересам господствующего класса, который, в конце концов, и поставил христианство себе на службу. Идеи презрения и ненависти к угнетателям были вытравлены или приглушены, а идеалы братства, дружбы и любви были использованы для проповеди классового мира и — тем самым — увековечения эксплуатации.
Однако, возникнув как религиозное учение, христианство не смогло долго оставаться только им. Неизбежным было обрастание его всевозможными обрядовыми действиями и соответственно превращение из «чистого» религиозного учения в настоящую религию, состоящую из тех же элементов, что и более ранние религии классового общества. Но в отличие от последних христианство (а также в значительной степени и две другие мировые религии) строилось не снизу вверх (от культа и практических верований к учению), а, наоборот, сверху вниз (от учения к культу и практическим верованиям), что наложило отпечаток на всю его систему. Это в значительной степени определило и организационную самостоятельность христианства Собственно, только по отношению к нему можно с полным правом говорить о существовании церкви как особой самостоятельной организации.
Все это, вместе взятое, сделало христианство наиболее адекватным воплощением высшего и последнего этапа в эволюции религии классового общества, а тем самым и религии вообще. Высшей и последней формой религии христианство является не только по внутреннему содержанию и структуре, но и по внешнему проявлению. Оно является монотеизмом и в нем наивысшей степени достигло противопоставление двух миров: естественного и сверхъестественного. Оно приобрело характер противопоставления мира материального миру духовному. Как подчеркивал Ф. Энгельс, с появлением христианства «все возможности религии исчерпаны; после христианства, после абсолютной, т. е. абстрактной религии, после «религии как таковой», не может больше появиться никакой другой формы религии» {К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 591.}.
