|
|
От
|
Георгий
|
|
|
К
|
Георгий
|
|
|
Дата
|
26.01.2005 12:51:41
|
|
|
Рубрики
|
Тексты;
|
|
В. Топоров. Взгляд из Питера: чуточка (*+)
http://www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=68&tek=2816&issue=85
Виктор ТОПОРОВ, публицист
Взгляд из Питера: Чуточка
Интеллигентский страх перед стукачами остался вроде бы в прошлом. Да и перед прослушкой кухонных и телефонных разговоров. Во-первых,
бояться нечего, да и некого, если ты не олигарх, не террорист или не ветеринар. Во-вторых, разве не высказываемся мы в печати еще
резче и определеннее, чем в кулуарах? Нас, конечно, никто не слышит, но это уж вопрос отдельный. Не слышат даже те, кто нас
<слушает>.
И тем не менее все не то чтобы построились (строятся все же другие), но как-то подобрались. Ударились в напускную конструктивность
или, наоборот, в интуитивную иносказательность. Кроме самых отмороженных, естественно, но на них уже, как в былые времена, косятся:
что это ты так раскукарекался, петушок? Не на Запад ли намылился? А для нас это, знаешь ли, Родина! И говорить мы хотим по-русски,
пусть, раз уж на то пошло, и вполправды, и вчетвертьправды, и на эзоповом языке!
При тирании расцветает метафора, это общеизвестно. Но что расцветает при псевдотирании? Когда нет страха, а только опаска, и
единственной официально провозглашенной диктатурой является диктатура закона. Неизменно трактуемого в пользу того, кто больше
занесет в судейскую комнату. Если туда, понятно, не позвонят.
Один хитрован вывел в брежневские годы формулу поведения порядочного человека: делать все, что дозволено, и чуточку сверх того. Но
дозволено у нас все, что не запрещено, не правда ли? А не запрещено у нас до сих пор практически ничто, кроме заведомо криминальных
деяний, на которые мы с вами столь же заведомо неспособны.
Почему же мы делаем (говорим, пишем) даже не то, что дозволено, но чуточку менее того? И эта <чуточка> разрастается темпами, каких
не может набрать ВВП. Она съела телевидение, доедает крупнотиражную прессу, вот-вот возьмется за малотиражную. Она пускает метастазы
в мозг нации, который и без того-то был сами знаете чем. Она оборачивается законами, чуточку ограничивающими гражданские права и
чуточку ущемляющими социальные.
Конечно, <работникам идеологического фронта> свойственно угадывать волю властей предержащих. Свойственно в том числе и на
генетическом уровне. А самые веселые и находчивые эту волю, как правило задним числом, формулируют. Да и вообще соглашаться с
властями легко и приятно - как говорить правду. А если нелегко и неприятно, то власть вознаградит тебя за моральные терзания,
полностью компенсировав их и даже чуточку сверх того. Монетизирует - это уж как минимум. А главное, тебе и впредь нечего будет
бояться.
Чего хочет власть? Конкретизируем вопрос: чего хочет власть от думающей и пишущей братии? Чтобы она прекратила писать (и думать) -
это, пожалуй, вряд ли. Чтобы пресса рукоплескала власти? Если власть у нас вменяема, то и сама знает, что рукоплескать ей не за что.
Совершенно очевидно, что все премьеры прошлого года режиссеру-постановщику явно не удались. Не говоря уж о премьер-министрах...
Овации прозвучали бы оскорбительнее любого свиста. Впрочем, в некоторых странах развитой демократии свистом в зале принято выражать
восхищение и восторг.
Власть хочет от нас опаски. Осторожной оглядки. Хочет, чтобы мы держали себя (и друг друга) за руки. Не держали даже - придерживали.
И, может быть, самую чуточку сверх того.
Президент дважды повторил гарнизонную шутку о мужчине, который должен настаивать, и женщине, которая обязана сопротивляться,
применив ее к взаимоотношениям прессы и власти. Кто у нас мужчина, кто - женщина? И почему мы уже расслабились и тщетно пытаемся
поймать кайф?
И давно поймали бы - вот только самой чуточки не хватает.