Татьяна Нефедова. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. М.: Новое издательство, 2003. 408 с., с ил. (Новая история).
Цель этой книги - рассказ <о сельском образе жизни и сельском хозяйстве, где бы они ни встречались и кем бы ни практиковались:
бывшими колхозами и совхозами, жителями села и фермерами, горожанами на приусадебных, дачных или садоводческих участках. <...>
Главное - это роль сельского хозяйства в жизни людей в разных частях страны, разный характер и разные результаты их труда> (с. 7).
Автор убедительно доказывает, что большинство жителей нашей индустриальной, урбанизированной страны, 73 процента населения которой
живет в городах (из них 45 процентов - в больших городах), по-прежнему частично ведут сельский образ жизни и являются носителями
крестьянской или полукрестьянской психологии.
Основными источниками информации для книги послужили в первую очередь собственные полевые исследования автора: углубленные <интервью
с самыми разными людьми, от деревенских старушек до фермеров, председателей колхозов, чиновников сельских, районных и областных
администраций> (с. 10). Затем - краткие массовые опросы (анкетирование) местных жителей и, наконец, статистические данные. К
последним автор относится достаточно осторожно, поскольку, по его мнению, статистика часто искажает положение вещей - либо в силу
несовершенства методов, либо намеренно (раньше - чтобы совладать с плановой экономикой, теперь - чтобы уменьшить налоговые выплаты).
Этот замечательный труд чрезвычайно насыщен самым разнообразным материалом, но ему недостает систематичности, что несколько
затрудняет чтение. Получился своеобразный сплав жанров: нечто промежуточное между монографией и сборником объединенных одной темой
научных статей, очерков, эссе и даже путевых зарисовок.
Итак, какой же предстает современная сельская Россия на четырехстах страницах этой книги? Российское сельское хозяйство мощное, но
низкопродуктивное и землеемкое. Один русский аграрий производит в 15 раз меньше мяса, чем канадский, и в шесть-семь раз меньше
молока, чем работник сельского хозяйства развитых стран. При этом Россия в основном справляется с продовольственным
самообеспечением: у нас с избытком производится зерно, достаточно своего картофеля, молока, яиц, растет производство птицы. Правда,
недостает овощей (большую их часть выращивает частный сектор) и совсем плохо с мясом: производить его у нас очень нерентабельно,
гораздо выгоднее закупать импортное. Также из-за чрезмерной трудоемкости и дороговизны почти прекращено и вряд ли будет возобновлено
выращивание льна.
Основные проблемы нашего сельского хозяйства - это отсутствие налаженной системы сбыта и снабжения, слабые межрегиональные связи,
нехватка рабочих рук (в сочетании с дефицитом рабочих мест) и, наконец, тяжелые природные условия. Интересно, что природный фактор
оказался в этом списке на последнем месте, хотя население России действительно <живет и занимается сельским хозяйством в очень
жестких природных условиях> (с. 268). И это не случайно: по расчетам специалистов, в условиях России при рациональной специализации,
соблюдении сроков полевых работ и применении удобрений погодные условия должны определять не более 20 процентов колебаний
урожайности, тогда как в действительности их влияние достигает 80 процентов. Поэтому, заключает автор, рассуждения об экстремальных
погодных условиях достаточно абстрактны, есть гораздо более значимые проблемы. Одна из них состоит в том, что в свое время советская
экономика провозглашала равномерное развитие сельского хозяйства по всей стране, вкладывая огромные средства в территории с
неподходящими природными условиями. В результате <сельскохозяйственное производство у нас явно излишне сдвинулось из зон, наиболее
для них благоприятных, в обширные зоны суровой природы> (там же). Такой подход потерпел крах, и теперь ближайшее будущее нашего
сельского хозяйства связано лишь с теми регионами, где погодные условия более мягкие, а множеству уже сейчас заброшенных и
полузаброшенных полей и пастбищ суждено вскоре окончательно сгинуть под натиском лесов, степей или пустынь.
Нехватка рабочей силы в нашем аграрном секторе связана не столько с демографической ситуацией, сколько с личными качествами жителей
села: безработных на селе очень много, но среди них мало тех, кто устраивал бы работодателей, ожидающих от работников регулярного
присутствия на рабочем месте, а не длительных запоев после каждой получки. О психологическом облике жителей современной российской
деревни автор высказывается сдержанно и корректно, и тем не менее из книги совершенно ясно, что этот фактор является определяющим
для многих проблем.
Что же касается сбыта, снабжения и межрегиональных связей, то их развитие искусственно тормозят те лица, которым выгодна монополия в
этих сферах. Это разнообразные посредники и перекупщики и, самое главное, местная администрация, зарабатывающая на непомерно высокой
разнице (до 30-50 процентов) между оптовыми ценами закупки и реализации.
В России почти нет межрегионального разделения труда и обмена продукцией (исключение - гигантская Москва с обширными повсеместными
связями): каждый регион, исходя из интересов администрации, сложившейся традиции и недоверия ко всем на свете, стремится в
максимальной степени обеспечить себя самостоятельно, в частности такой продукцией, производство которой в местных условиях не
слишком выгодно.
Образно выражаясь, на российском сельскохозяйственном поле сейчас три игрока: коллективные, индивидуальные и фермерские хозяйства.
Правда, классификация эта довольно условна: существуют индивидуальные хозяйства, производящие товар на продажу и от фермеров
отличающиеся только формальным статусом; есть фермеры, фактически не ведущие товарного хозяйства и использующие свой статус для
махинаций с займами или землей. Многие успешные фермерские хозяйства практически дублируют бывшие колхозы или совхозы: их
возглавляют бывшие администраторы, сумевшие после ликвидации коллективного предприятия оставить за собой материально-техническое
обеспечение, - они избавились от долгов предприятия путем его формальной ликвидации, но организуют получившее новый статус хозяйство
прежними способами и с прежними же работниками. На базе развалившихся, обнищавших, но сохранивших статус коллективных хозяйств
нередко процветают более мелкие образования, формально не существующие, а реально являющиеся фермерскими. Невозможно, например,
точно определить статус обычного чабана, скажем, из Саратовского Заволжья: он <одновременно и работник колхоза, и владелец мощного
индивидуального животноводческого хозяйства, а по сути - фермер> (с. 273). Все три названных вида хозяйств тесно взаимодействуют и
сильно друг от друга зависят, особенно это относится к коллективным и индивидуальным хозяйствам: колхозы - будь то процветающие или
давно переставшие выплачивать зарплаты - поддерживают индивидуальные хозяйства техникой, удобрениями, землей для выпасов и т. п. (за
небольшие деньги, бесплатно или закрывая глаза на воровство), а также помогают в сбыте излишков.
Приведу некоторые почерпнутые из книги наблюдения, факты и статистические данные, ярко характеризующие состояние современной
сельской России:
Земля в земледельческой зоне России почти повсеместно никому не нужна, продать ее было бы невозможно. Исключение составляют лишь
пригородные земли, земли южных регионов и некоторые приграничные зоны, привлекательные для мигрантов из соседних стран.
Убыточность российского животноводства, помимо дороговизны кормов, непосредственно связана с тем, что предприятия не имеют
возможности дорастить скот до нужного веса: доход от растениеводства поступит только осенью, а зимой и весной им нечем платить за
энергию, горючее, семена и приходится резать скот на продажу.
В России выгодно быть не лучшим, но средним: те, кто достиг продуктивности и качества западного уровня, терпят убытки из-за
чрезмерной себестоимости продукции, требующей состоятельного потребителя.
Из 144-миллионного населения России 125 миллионов россиян относятся к семьям, получающим продукцию с обрабатываемой ими земли, и
это без учета тех горожан, которые летом выезжают помогать родственникам в деревне, и тех, кого сельские родственники снабжают
продовольствием.
В 2002 году <средний> россиянин потратил ни работу в своем огороде 18 часов, а если учитывать только трудоспособных жителей - то
почти месяц, т. е. целый отпуск.
Самые богатые люди на селе - пенсионеры: благодаря пенсии они имеют наличные деньги, и у них можно подработать.
Кулачество не полностью уничтожено советской властью - его генофонд жив: колхозы, образованные спецпереселенцами, очень быстро
становились лучшими в районах, и до сих пор дома и огороды, например, Коми-Пермяцкой области (территория ссылок), принадлежащие
потомкам осевших здесь кулаков, резко выделяются добротностью, аккуратностью и ухоженностью.
Одним из наиболее существенных факторов, определяющих хозяйственный уровень сельской местности, является близость к большим городам.
<На большей части России, кроме ее южных окраин, пригородная и периферийная деревня - это разные миры> (с. 365). С удалением от
крупного города (особенно - от областного центра) падают интенсивность коллективного сектора, концентрация ферм, товарность
индивидуальных хозяйств[1].
Приходится признать, что приводимые вкниге данные наглядно демонстрируют национальные различия в отношении к хозяйству. Так, в
современных деревнях русские, как правило, не склонны к продуктивному труду. Напротив, чувашские и особенно татарские села почти
всегда процветают. Связано это и с <исламскими добродетелями> (меньшая алкоголизация, ответственность мужчин за семью, четкое
разделение мужских и женских ролей), и с демографическим здоровьем (полноценные семьи, нормальное возрастное соотношение), и со
своеобразным, в меру гибким и открытым консерватизмом (с. 142-146, 209-214).
После прочтения книги создается впечатление, что тяжелое положение российского села лишь опосредованно зависит от внешних условий -
основная причина состоит в том, что большинству жителей удобнее и легче жить в нищете, сведя до минимума свои потребности, чем
затрачивать усилия, чтобы преуспеть. Главная проблема русской деревни - психологический склад ее жителя, характеризующийся
равнодушием к своему положению (заинтересовать многих невозможно ничем) и, как следствие, алкоголизмом, боязнью ответственности,
<зазаборным> мышлением, отношением к воровству как к норме.
К идее реформирования сельского хозяйства Нефедова относится крайне настороженно. Основных причин две: во-первых, <за последние 15
лет люди устали от перемен> (с. 359). Во-вторых, автор справедливо опасается того, что при подготовке реформы не будут учтены
индивидуальные особенности разных регионов: нужно <все время помнить, что страна наша - велика и крайне разнообразна и то, что
хорошо в одном месте, будет смертельно для другого> (там же).
Подводя итоги, автор предлагает карту России нового, специально разработанного типа -
. Система районирования, учитывающая основные природные и этнические различия, степень
близости к большим городам, является несомненным достижением автора. Как и многие другие идеи и данные из обсуждаемой книги, эта
система заслуживает включения в учебники экономической географии и, несомненно, должна быть учтена при разработке современной
российской аграрной политики.
[1] Более подробно об этом см. в данном номере <Отечественных записок>: Нефедова Т. Географические вариации сельского хозяйства и их
возможные изменения.
