Старая песня: во всех грехах детей всегда винят их родителей. Поток обвинений всё нарастает, ибо детей-<грешников> не убывает. Тон
обвинителей становится всё суровей: что-что, а в прокурорах никогда не было недостатка. Пребывать в роли пафосного обличителя
комфортно и безопасно. Но так ли они виноваты, затравленные родители, и есть ли вообще их вина в том, в чём их обвиняют?
<В чем я, собственно, виноват? - читаем недоумённый вопрос в письме одного левого интеллектуала, который забыл о своих политических
и философских пристрастиях, оказавшись всего-навсего не слишком умелым, растерявшимся отцом. - Где я споткнулся?> - продолжает
казнить себя рефлектирующий мыслитель, столкнувшийся с разладом между глубокомысленными концепциями и обыденной жизнью. Его
сын-подросток взбунтовался против благопристойных родителей, мечтавших о его будущей карьере, и категорически отказался посещать
лицей. Воспитательный разговор, который папа-интеллектуал, призвав на помощь всю свою эрудицию, провёл дома, дал, вопреки
неотразимой отцовской аргументации, лишь один результат: доведённый до исступления, сын перебил посуду и мебель и попросил убежище в
куда более ему близкой компании наркоманов.
Уважаемый в своём городе человек, отец юного бунтовщика чувствует себя совершенно беспомощным, как и мать одной пятнадцатилетней
барышни, которую ещё совсем недавно ставили в пример её более раскованным подругам. Теперь мать ждёт ответа у редакции: в чём дело,
почему дочь отбилась от рук, почему она ни с кем не считается и ведёт себя как ей заблагорассудится? Но те, у кого не отшибло
память, вряд ли забыли, что такие же вопросы задавались и двадцать, и тридцать, да, наверно, и сто лет назад: конфликт между
родителями и взрослеющими детьми существовал всегда, и тоже всегда он вспыхивал неожиданно, повергая в отчаяние не готовых к таким
поворотам родителей. Общественный прогресс, не говоря уже о прогрессе научно-техническом, никак не коснулся этой тонкой и деликатной
сферы. Проблема как была, так и осталась вечной.
Нет, всё-таки кое-какие перемены есть. Но к лучшему ли они? Цифры неумолимы: психиатры отмечают невиданный рост обращений за их
помощью. Подчеркнём: не психологи, а психиатры. Слишком часто употребляемое в масс-медиа, да и в разговорной речи выражение <все
посходили с ума> многими стало восприниматься слишком буквально. За этим судорожная попытка найти разумное и простейшее объяснение
тому, что неподготовленное к неожиданностям сознание не в состоянии оценить трезво и объективно.
Ребёнок вдруг стал беспокойным, раздражительным, грубым - значит, у него не всё в порядке с психикой, лечите! У него проблемы в
школе, стал плохо учиться, дерзит - псих, лечите! Ушёл в себя - тем более псих. С больного взять нечего, а уж с родителей и подавно.
Болезнь - это как стихийное бедствие: виновных нет, зовите целителей.
Почему всё время надо искать персонально виновных, почему приходится оправдываться то за одну, то за другую вину? Напомним
банальность: семья - клеточка общества, если болен весь организм, значит, больны и его составляющие. Во Франции на 100 браков
приходится 40 разводов - это имеет отношение к нашему разговору? А вот это: в 13 процентах семей, где есть дети до пятнадцати лет,
один родитель отсутствует? В огромном большинстве семей для того, чтобы обеспечить сносную жизнь, должны работать оба родителя
(хорошо, если это им удаётся!). И не надо лицемерить, будто время для воспитания можно найти всегда, было бы, дескать, желание. На
самом деле оно, увы, не находится, тем более если нет ни педагогических знаний, ни воспитательских навыков. То, что у нас называют
воспитанием, как раз нередко и приводит к появлению <психов>.
Никакие запреты, никакие ограничения, никакая юридическая или моральная цензура не могут отлучить детей от телевизора, от
киноэкрана, от Интернета, от наблюдения за жизнью взрослых, от общения со своими сверстниками - не только в классе во время уроков.
Как это влияет на формирование личности, для каждого очевидно. Кто виноват? Попробуйте сами ответить на этот вопрос. Мы не берёмся.
Так или иначе, рост внутрисемейных поколенческих конфликтов отмечают и педагоги, и психологи, и социологи. Примерно в 30 процентах
семей они носят перманентный характер. И, возможно, это тоже как-то влияет на желание стать родителем: падение рождаемости - факт
непреложный.
Комплекс вины перед детьми - за то, что жили не так, <как надо>, перед обществом - за то, что не так, <как надо>, воспитали детей,
преследует многих родителей, и число их растёт с каждым годом. Агрессивность и самоуверенность юного поколения, чуждого каких-либо
тормозов в своих инвективах, усугубляет драматизм конфликта. Для того, чтобы как-то помочь родителям не утратить контакта с
подрастающими детьми, стали создаваться всякого рода психологические службы вроде <Кафе для родителей>, которое успешно работает в
Париже. Но всё это, конечно, паллиатив. По мнению Даниэля Марселли, автора книги под пугающим названием <Ребёнок - глава семьи>,
современный индивидуализм неизбежно приводит к тому, что семья - некогда цельный организм - распадается на <части>, превращаясь в
некое сожительство самостоятельных индивидов, занятых каждый собою самим, и никакие родительские школы не смогут затормозить этот
процесс.
Один вроде бы мелкий, но весьма характерный для нашего времени и показательный пример: число родителей, приобретающих детям (каждому
в отдельности, если их несколько) мобильный телефон, растёт не по дням, а по часам. Десятилетние со своим мобильником - уже далеко
не исключение из правил, а обыденность, к которой привыкли. И это вовсе не признак возросшего благосостояния, а признак отчуждения.
Взрослеющий ребёнок диктует родителям нормы семейной жизни на свой лад и знает (а если не знает, то чувствует), что его диктату
родители подчинятся.
Однако торопливая сдача позиций, вообще свойственная впадающим в инфантилизм мамам и папам, ни к чему хорошему не приводит. Она лишь
создаёт иллюзию семейного мира. Стремление взрослых, оберегая свои нервы, во всём уступать детям вообще свойственно нынче многим,
притом не только в личной жизни. Уклониться от обострения конфликта, не перечить, не отстаивать свои позиции и принципы - разве это
не характерно для многих, убеждённых в том, что соглашательство - лучший способ сохранить себя? В результате <политика с позиции
силы> всё более укореняется как норма разумного поведения, иначе сказать диктата, причём отнюдь не только в <высших сферах>.
Капитулянтство в рамках семьи приносит ещё более ощутимые потери. Тот, кто не сопротивляется, не может выиграть ни в каком смысле.
Несколько лет назад психоаналитик Патрик Деларош опубликовал книгу <Родители, осмельтесь сказать <нет!> Призыв был услышан, многие
читатели сообщили автору, что, встретив родительское сопротивление своему своеволию, некоторые строптивые подростки подчинились
более сильной воле и сменили тон в отношениях со своими <предками>. Но радость была недолгой, да и ощутить её, пусть и временно,
сумели разве что единицы. Вялому домашнему <нет> не удалось сломить влияние более могучих внешних сил, если иметь в виду ставшее
знамением времени эгоистичное утверждение своего <я> вопреки всяким сантиментам и обветшалым <правилам поведения воспитанных людей>.
И тогда придётся признать, что те, кто связывает эти <локальные> проблемы с глобальными проблемами современного мира, не так уж
далеки от истины. Есть множество составляющих, которые определяют причины разлада между родителями и детьми, хоть и с разной силой,
проявляющегося повсеместно. Особенно в странах, гордо причисляющих себя к передовым. Человечество расплачивается сегодня за
низвержение ценностей, которые долгие годы рассматривались как консервативные и устаревшие. Так что лечить надо не детей и не
родителей, а тот воистину безумный мир, который их породил.
Но его к психиатру не отправишь. Медицина, которая могла бы прийти на помощь безумному миру, похоже, ещё даже не родилась.
По материалам французской печати.
Подготовил Аркадий ВАКСБЕРГ, соб. корр. <ЛГ>, ПАРИЖ
