Холмогоров. Рецензия на антисталинскую книгу (*+)
http://www.livejournal.com/users/holmogor/696355.html
....
Не думать о Большом Брате.
Мартин Эмис. Сталин. М., ЭКСМО. 2003
Волна <сталинского реабилитанса>, накрывшая в этом году Россию, нигде так не очевидна, как в книжном магазине. Полки, кажется, скоро
рухнут от десятков томов, посвященных Вождю и Учителю: <Слово товарищу Сталину>, <Полководец Сталин>, <Сталин: искусство и власть>.
В большинстве этих книг личность Иосифа Сталина рассматривается если и не апологетически, то, по крайней мере, без всякой
враждебности. Наследники Сталина внесли его назад в сердце, - в Мавзолей, впрочем, его уже не внесешь.
Парадоксально, но агрессивно антисталинская книга Мартина Эмиса обязана вниманием и изданием в России прежде всего этому сталинскому
буму. И русское название и дизайн выпущенной <ЭКСМО> книги рассчитаны на то, что её приобретет, не слишком разобравшись в
содержании, состоятельный читатель-сталинист (современный сталинист - обычно состоятельный человек). Изящная суперобложка в
соцреалистическом стиле, вырез, через который открывается портрет Генералиссимуса, официальный из официальных - с двумя геройскими
звездочками. Серия - <Русские биографии>. Вместо убийственного для продаж названия <Коба Ужасный> (), -
мимикрирующее под сталинизм и вполне официозное <Сталин. Иосиф Грозный>. Особенно комично выглядит титулование автора: <Мартин Эмис.
Классик английской литературы> - не хуже чем <лауреат Сталинской премии>.
Читатель магазинных книг приобретет труд серьезного англичанина, который всесторонне и уважительно разбирает жизнь <Отца Народов> и
великого диктатора России, перед которым уважительно вставал с кресла даже Черчилль: И попадет с первой же страницы в мир
перестроечной публицистики с её <Иного не дано> и <Ждановскими жидкостями> - с её вычислениями жертв с точностью до десяти
миллионов, цитатами из ленинского <Письма к съезду> и культовым набором имен: Солженицын, Конквест, Василий Гроссман, Варлаам
Шаламов, Надежда Мандельштам, Евгения Гинзбург. Первой эмоцией читателя будет, скорее всего, обиженное разочарование. У нас так
больше не делают. Наш <ревизионизм> 1990-х, выплеснувшийся на книжные прилавки в начале миллениума, приучил немного к другому уровню
мышления, доверия к источникам, и строению аргументации. Цифры и факты, которые живущий в британском захолустье, привычно принимает
на веру, здесь давно уже оспорены.
Морально побит и главный аргумент, который Эмис опрометчиво выплескивает на читателя с первой страницы, заимствуя образ у Конквеста:
<события, описанные здесь, оплачены страшной ценой, по двадцать человеческих жизней: за каждую букву в этой книге>. Либеральный
трагический гуманизм английского писателя на русской почве дискредитирован национальным трагическим гуманизмом наших становящихся
<левым-центром> оппозиционеров: за каждую букву в сочинении Конквеста русские заплатили за годы <реформ> не то что двадцатью -
тридцатью жизнями. Если поэзия невозможна <после Освенцима>, а литература - <невозможна после ГУЛАГ-а>, то возможность
гуманистичного антисталинизма оказалась по меньшей мере сомнительной <после Чубайса>. По крайней мере, гражданское население РФ в
такую возможность верить отказывается. А время антисталинизма, измеряемого большой социологией, а не моральными страданиями жен
краскомов в России еще не пришло.
По описанной причине у массового читателя книга Эмиса обречена на непопулярность. Впрочем, её русский тираж на массовость и не
претендует. Интеллектуалу же книга доставит определенное удовольствие - не столько как источник информации о Сталине, сколько как
культурно-психологическое исследование души английского литератора. Мы узнаем из книги довольно много о Мартине Эмисе - когда он
учился в Оксфорде, как завали его несостоявшуюся любовь, где он встречал новый 2000 год, почему его отца - Кингсли Эмиса, в
молодости бывшего коммунистом, под старости звали <фашистом> и что делал в его доме антикоммунист Тибор Самуэли, - племянник
венгерского коммунистического палача Тибора Самуэли, арестованный за то, что обругал Маленкова, отпущенный лично Сталиным и бежавший
на Запад вместе с семьей и огромной библиотекой (образцовая жертва режима).
Автобиографическая линия удается Эмису намного лучше биографической и, по сути, перед нами не книга о Сталине, а книга об Эмисах,
отце и сыне, Кингсли и Мартине. Мартин выясняет отношения с умершим отцом, с его сталинизмом и антикоммунизмом, причем делает это,
порой, с какой-то почти фрейдистской откровенностью: <ты - твой собственный отец, а твой отец - это ты сам>. Это выяснение отношений
и личное и еще больше идеологическое - прежде всего это сведение счетов с верой в <Справедливый Град>, тоска по которому заставляет
людей убивать тех, кто стоит у них на пути. И Сталин для Эмиса - это не столько красный вождь или диктатор России - это тень Отца
Справедливости, тот человек, который мог убивать ради идеи Справедливого Града - вечный соблазн и кошмар английской левой
интеллигенции поколения <отцов> (теперь, точнее, дедов, а то и прадедов). Изгнание Сталина при помощи смакования бесконечных
кровавых подробностей гулаговского мартиролога (каковое смакование является не столько анализом или вчувствованием, сколько
охранительным ритуалом) - для Эмиса это борьба за право не думать о <Большом Брате>, как не думают о белой обезьяне.
Но призрак жив, он требует крови и взывает к мести. По отношению к тем, кто не погиб на пути к Справедливому Граду была совершена
потом слишком большая несправедливость, чтобы они могли её так легко простить. И они взывают к духам устрашения, духам мщения, -
Сталину, Дзержинскому, Берии. Они даже знают ответ на самый страшный вопрос, который только оказался в состоянии придумать Эмис:
зачем сталинскому государству понадобилась последняя линия обороны против 12-летних детей? <Быть может в этом и заключается
единственное приемлемое оправдание веры в сталинскую версию истории> - замечает он, не думая, что такое оправдание найдется. Но в
<России после миллениума> оно нашлось, - слишком много бывших <двенадцатилетних детей> оказалось среди тех, кто разрушил <сталинскую
империю>. И слишком много других двенадцатилетних детей заплатили за это разрушение собой. Осознание этой цены постепенно
переползает бывшие границы <сталинской империи>. А потому, почитав Эмиса, для полноты ощущений, следует посмотреть Мудиссона, <Лилю
навсегда>.
...
