От Dassie
К All
Дата 10.03.2005 17:43:41
Рубрики WWII; Современность; Спецслужбы;

Катынь. Из записок майора КГБ. (1)

По просьбе Сергея Стрыгина вывешиваю две части воспоминаний майора Олега Закирова,
бывшего сотрудника УНКВД по Смоленской области. Тексты предоставлены редколлегией журнала "Новая Польша".


Олег Закиров
«Новая Польша», 2004, № 12.

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ЧАСТНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ...
Продолжение документальных записок*
* Начало см. в «Новой Польше», 2004, № 9.
Начальником Смоленского управления КГБ был генерал-майор А.И.Шиверских (уволен в отставку в 1992 г.) Он занял эту должность благодаря всемогущему покровителю — генерал-полковнику Агееву (зам. председателя КГБ СССР), они оба раньше служили в Иркутске. Шиверских был довольно серым, бесцветным чиновником (но в то же время самоуверенным и чванливым), а всех осмелившихся на критику называл демагогами. Сам генерал страдал косноязычьем, разговаривая — проглатывал слова, как будто не говорил, а жевал жвачку. Если бы не «мохнатая лапа» в Москве, он вряд ли бы дослужился до подполковника. Такие люди и делали карьеру в КГБ, и в партии, кто действовал по принципу «служить бы рад, прислуживаться — тоже».
За свои критические выступления и требования ликвидировать дачный поселок сотрудников КГБ в Катыни (на костях расстрелянных жертв репрессий, в том числе и польских офицеров) я очень быстро оказался в дежурной службе УКГБ, на самой низкой должности. Эту службу называли «кладбищем чекистов», следующим этапом карьеры была улица.
«Олег, не лезь ты на рожон, — говорил мне сослуживец по дежурной службе Григорьев, — увидишь еще, что эта перестройка кончится диктатурой». При этом он делал ссылки на исторические примеры.
«Перестройка кончится перестрелкой», — пошутил электрик УКГБ Владимиров, но, как оказалось позже, был прав.
Примерно в это время я заметил, небывалый интерес некоторых руководящих сотрудников УКГБ к охоте: вдруг все стали охотниками, но покупали не двустволки-дробовики, а прямо с Тульского завода заказывали себе многозарядные карабины с нарезным стволом ( на всякий случай). Сам я питал надежду, что хуже, чем есть, уже не будет. Шла тревожная весна 1989 года, время надежд и горьких разочарований. Русские (и не только) начали массово выезжать из южных республик в Российскую Федерацию. Запахло «жареным», прилавки магазинов катастрофически опустошались, появились талоны на продукты и все прочее. Как особый и дурной знак люди восприняли исчезновение в магазинах мыла и стирального порошка. Началась тихая паника. Квартиры многих людей стали превращаться в продовольственные склады — мешки с мукой, соль, спички и т.п., как на случай войны или конца света. Разгорался все сильнее армяно-азербайджанский конфликт... Руководящий состав КГБ проклинал Горбачева, но небольшая часть молодых сотрудников связала свои надежды с перестройкой — чуть позже этих последних быстро поувольняли, просто выкинули как щенят. Генерал Шиверских стал теперь больше выбирать слова: вместо «антисоветские проявления» он теперь мягко замечал о «потере политической ориентации у части сотрудников КГБ», имея в виду меня и подобных мне. КГБ ждал своего часа... И сейчас, надо честно признать, дождался. Партия еще была руководящей, свирепствовали парткомы.
Завалив меня с головой срочной работой в архиве, Шиверских рассчитывал, что времени и сил на «демагогию» у меня не останется. Так внешне и выглядело. Я скрипел авторучкой с удвоенной скоростью, делая помимо основной работы свой список пострадавших для будущего (как я мечтал) музея репрессированных и для книги памяти. На мои требования предать гласности списки репрессированных путем публикации в областной газете КГБ не реагировало (только через несколько лет они начали публикации списков реабилитированных). Удлиняя свой печальный список пострадавших, я записывал краткие сведения, номера дел и, как сказано у О.Мандельштама, «мертвецов голоса».
Дело №1422(с) на Ефремова Якова Васильевича, 1879 г.р., деревня Раевка Монастыршенского района Смоленской обл., осужден тройкой НКВД по ст.58﷓10 05.10.1937 на 8 лет ИТЛ, говорил: «...не Николай II был кровавый, а Сталин... обобрали до нитки, еще на заем заставляют записываться (заем на оборону страны), оборонять нечего, лишь бы от Сталина избавиться. Расстреливают тех, кто хотел для крестьян лучшей жизни...»
Дело №15068 на Титова И.А., 1906 г.р., и Кабанова П.А., 1898 г.р., из деревни Забежинка Батуринского района Западной [позднее Смоленской] области, 01.09.1931 тройка ОГПУ Зап. области по ст.58﷓8﷓10 осудила обоих на 10 лет концлагерей. Кабанова обвиняли в частности за следующие слова: «Колхозы — это разорение и гибель крестьянства... Обижались на прежнюю власть, что была плоха, а советская власть плоше в несколько раз, раньше все было и все сыты были, а сейчас нет ничего, все голодные и босые...»
Единицы из доживших до второй реабилитации присылали в адрес УКГБ письма — например, Пантелеев Ф.А., 1916 г.р., дело №21503(с), ст.58﷓9﷓10, осужден тройкой НКВД 30.09.1937 на 10 лет лагерей. Вот некоторые строки его письма:
«...какие только пытки против меня не применялись — и избивали на допросах и заставляли стоять... вынужден был подписать чтобы не умереть с голоду... направили на каторжные работы в Ивдельлаг... (на станции Сома в 60 км от Ивделя выгрузили)... выпрыгивали из вагонов, нас ставили на колени (в снег). Потом подъехал верхом начальник Сомского отделения Мотаксапула и заставил всех стоящих на коленях сказать следующее: „МЫ ВРАГИ НАРОДА, НАС ПРИВЕЗЛИ СЮДА ИСКУПИТЬ СВОЮ ВИНУ перед Родиной и лично перед товарищем Сталиным”. Пока это не сказали, конвой не разрешал вставать на ноги, но холод заставил кричать эти слова. Выступил Мотаксапула: „Мы должны за зиму построить дорогу до Ивделя — шпал не хватит, ЛЮДЕЙ ПОЛОЖИМ, но дорогу построим”. И действительно людей положили больше, чем шпал, умирали от голода и холода, но дорогу строили... на строительстве дороги погибли... сотни тысяч людей, которых хоронили прямо в тайге... об их кончине не было сообщено родным. Освободился в 1947 г.
Находился 10 лет в произволе и беззаконии. Те, кто издевался над людьми, ушли на льготные пенсии, а мы (обиженные) никакими льготами не пользуемся. В Костромской области живут Топоров Александр и Фролов Александр Андреевич — эсэсовцы, которые издевались над людьми (заключенными)... Как надо мной ни издевались, как ни обижали, я все пережил... живу на скромной пенсии с подорванным здоровьем...»
Вопреки утверждениям ярых сталинистов об энтузиазме 30﷓х годов, документы говорят обратное. Поражает меткая характеристика преступной власти:
«Советская власть — это кучка сволочей и бандитов, которые исковеркали всю человеческую жизнь в нашей стране. Все самые лучшие люди арестованы и томятся в тюрьме, а самая сволочь заправляет страной» — дело №11985 на Паршину П.И., 1882 г.р., ст.58﷓6﷓10, расстреляна 17.10.1937.
Народ не обманешь, он видел эту власть «в гробу», видел преступность этой власти, народ не был глупым стадом. Поэтому мне частенько попадались в архивных делах слова: «Это не власть, а банда». Энкавэдэшники не щадили людей с солидным возрастом, так был осужден Давыдов Г.Г., аж 1844 года рождения! Сталин поставил себе за цель уничтожить как можно больше людей, помнивших лучшие (дореволюционные) годы. Правда, советская власть и к детям не знала пощады, их направляли в колонии и высылали в Сибирь как ЧСИР (член семьи изменника родины). Например, 13﷓летний Валерий Вихорев (из детдома) за «измену родине» был направлен в детскую колонию.
В НКВД была создана (вернее сфабрикована) ПОВ («Польская организация войсковая»), которой на самом деле не существовало. Большинство польского населения западной части СССР было репрессировано якобы за принадлежность к ПОВ. Людей просто арестовывали по данным адресных бюро, которым поручалось представить списки граждан с национальностью «поляк». Затем под пытками добивались показаний под заранее составленные, вымышленные протоколы допросов.
Из архивных дел было видно, что репрессиям нещадно подвергались священники (католики, православные, лютеране и т.д.). Например, по делу на лютеранского священника Швальбе Густава Анцевича, 1880 г.р., арестованного 06.11.1929 ОГПУ области, было репрессировано 111 человек, а 24 — расстреляны (в основном это были латыши).
Пока руководство управления КГБ опомнилось и мне запретили работать в архиве, я успел просмотреть около 130 дел на сотни пострадавших. Кроме списка репрессированных я еще составил список работавших в то время энкавэдистов Смоленска и области.
В Смоленске в те времена проживало более двух тысяч поляков, а по всей области — значительно больше. Сколько их осталось после репрессий, можно только догадываться (точных данных я на этот счет не нашел).
Как я ни старался найти в архиве Смоленского УКГБ хоть какой-нибудь след о катынском расстреле польских офицеров в 1940 г., но кроме упоминания в одном деле об аресте жителя Катыни за излишнюю болтливость — ничего не было. Естественно, его арестовали за то, что он говорил правду: что расстреляли не немцы, а наши — НКВД. Видимо, после войны архив тщательно «просеяли», а все касающееся Катыни было изъято (скорее всего забрано в Москву, в архив НКВД СССР).
Таким образом — будучи заподозренным или из-за осторожности генерала КГБ Шиверских, как бы чего не вышло, — я снова оказался в дежурной службе УКГБ, у меня теперь было много времени, и это мне на руку. Поразмыслив, я решил (не найдя документов по Катыни) искать живых свидетелей — пенсионеров-сотрудников НКВД, работавших в Смоленске в 1940 году. «Документ, бумагу можно сжечь, а самое ценное — это свидетели во плоти (при любом следствии)», — размышлял я. Помог мне один случай на дежурстве. Был глубокий вечер, большинство сотрудников КГБ разошлось по домами. Ушел наконец и генерал, телефонные звонки замолкли, я немножко расслабился от дневной суеты. В этот момент загудел наш городской телефон: кому-то неймется, подумал я, поднимая трубку. В трубке послышался взволнованный голос какой-то старушки, которая просила немедленно «связать» ее с заместителем начальника Смоленского УКГБ полковником Головко. Я ответил, что Головко только что ушел домой.
— Срочно позвоните ему домой, — потребовал старушечий голос.
— Хорошо, — сказал я, — но что мне ему передать и кто вы? Ваша фамилия?
— Передайте ему, что мужчина из Москвы расспрашивал жителей Козьих Гор о польских офицерах, — и добавила: — Кто звонит, он знает.
При этих словах я сразу насторожился, сонливость сняло как рукой, я лихорадочно соображал, как бы затянуть разговор подольше.
— Что конкретно спрашивал этот человек из Москвы и у кого? — спросил я.
— Москвич спрашивал, кто расстрелял польских офицеров , он у меня спрашивал, — ответила женщина.
— Что вы на это ему ответили? — сгорая от нетерпения спроси, я доносительницу.
— Ответила то, что мне положено отвечать, — уклончиво сказала она.
Такой ее ответ меня совершенно не устраивал, и я спросил, а что положено отвечать в таких случаях.
— Ответила как надо, что расстреляли польских офицеров немцы.
Я чуть было ее не спросил, а кто расстрелял их на самом деле...
Чтобы не вызвать ее подозрений, я сказал:
— В общем вы ответили как надо, а вашу информацию я сейчас передам Головко, и он с вами свяжется.
Набирая номер телефона Головко, я надеялся, что, может, и этот мне скажет больше, чем положено. Так я начал раскручивать клубок «тайны Кремля №1» (как будут позже писать газеты).
От Rustam Muginov
К Dassie (10.03.2005 17:43:41)
Дата 10.03.2005 19:43:51

Re: Катынь. Из...

Здравствуйте, уважаемые.

>Олег Закиров
>«Новая Польша», 2004, № 12.

>ИЗ МАТЕРИАЛОВ ЧАСТНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ...
>Продолжение документальных записок*

Спасибо.
А эти "документальные записки" хоть как-то документально подтверждаются? Или публикуются на правах публицистики, безо всяких ссылок на реально доступные документы?

С уважением, Рустам Мугинов.
От Петров Борис
К Rustam Muginov (10.03.2005 19:43:51)
Дата 11.03.2005 10:27:11

Судя по тексту

Мир вашему дому
Вряд ли там ссылки возможны. Я нечто подобное по стилю читал - какая то демократическая леди описывала в нескольких книгах (а-ля воспоминия), как ее лично Андропов допрашивал, а потом лично за ней в качестве топтуна ходил. Там еще спецназ КГБ в лесной избушке то ли в Финляндии, то ли в Швеции половину ЦРУ истребил.
Стиль - один к одному.
А чел этот, очень похоже по тому что он сам пишет - либо допившийся до белочки, либо просто очередной оскорбленный и обойденный в лучших карьерных намерениях.

С уважением, Борис
От Dassie
К Dassie (10.03.2005 17:43:41)
Дата 10.03.2005 17:45:49

Re: Катынь. Из записок майора КГБ. (2)

По просьбе Сергея Стрыгина вывешиваю две части воспоминаний майора Олега Закирова,
бывшего сотрудника УНКВД по Смоленской области. Тексты предоставлены редколлегией журнала "Новая Польша".


Олег Закиров
«Новая Польша», 2005, № 1

ИЗ ИСТОРИИ ЧАСТНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ КАТЫНСКОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Продолжение документальных записок*
* Начало см. в «Новой Польше», 2004, №9 и 2004, №12.
Чуть позже я понял, что по «объекту Козьи Горы» (так на языке чекистов называлась Катынь) КГБ ведет непрестанную агентурно-оперативную работу. Совершенно секретное дело (ДОН, то есть дело оперативного наблюдения) хранилось в сейфе начальника Смоленского КГБ генерала Шиверских, и в нем скапливались все документы по объекту Козьи Горы (сообщения агентов, доверенных лиц и т.д.), обо всем подозрительном, обо всех, задающих вопрос «кто расстрелял?», о тех, кто слишком много говорит... Это дело видел своими глазами заместитель начальника подполковник Н.М.Булдаков, от него-то я и узнал об этом деле. Булдаков сказал мне, что видел это дело случайно, и строго предупредил: «В случае чего — я тебе этого не говорил».
Набирая номер домашнего телефона полковника Головко, я думал, что «на ловца и зверь бежит». Но, к моему сожалению, от полковника я ничего не узнал. Он сухо сказал, что завтра пошлет к женщине сотрудника, и всё. Я знал, что этим районом «занимается» сотрудник УКГБ Ляшкевич, в его ведение входило оперативно-агентурное «обслуживание» района Катыни, в том числе Козьих Гор. Это был человек себе на уме и лишнего не говорил. О Козьих Горах я к тому времени знал следующее: были там дачи руководства Смоленского УКГБ. Все, кто попадал на руководящую должность (начальники отделений, отделов и т.д.), могли иметь служебную дачу за высоким бетонным забором, который ограждал не только дачи, но и большой лесной массив (в основном ели и сосны). Там же был еще дом для «высоких» гостей из Москвы Смоленского обкома КПСС — в этом доме бывали Ворошилов, Буденный, Каганович, Шверник и даже Горбачев. От сотрудников УКГБ я слышал, что дачникам там запрещено копать землю за территорией своего палисадника. Те кто пробовал копать дальше от домиков (несмотря на запрет), сразу попадали на человеческие кости и черепа. От охранников Козьих Гор я знал, что каждую весну грузовые машины с песком прибывают в этот лес, чтобы засыпать кости, выглядывающие из размытой талыми водами земли и песка. Острые белые обломки торчали из земли, как сабли и штыки — это не кости замученных, это правда рвалась наружу, к свету... ибо «всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное..» (Еккл 12,14).
Естественно, все эти работы по маскировке места преступления производились по приказу руководства КГБ СССР. Сокрытие тяжкого преступления (тем более преступления против человечества) — тоже тяжкое преступление, де факто и де юре это соучастие в преступлении.
В Козьих Горах (охранниками объекта) работали в разное время прапорщики Н.Ф.Шаповалов, Федосеев и другие. От них и от пенсионеров НКВД-КГБ я выяснил, что Катынский лесной массив около дач КГБ (т.е. Козьих Гор) — это гигантское место захоронений репрессированных. В стране набирала силы перестройка, боролись за гласность, а также с злоупотреблениями. Но коммунистическая партия продолжала (согласно конституции СССР) оставаться руководящей и направляющей силой. Поэтому на реальные изменения в обществе мало кто рассчитывал. Напротив, в партии и КГБ крепли антиперестроечные силы.
Под влиянием перестроечных настроений я стал открыто бороться с тем, что начальник Смоленского УКГБ ездит на дачу служебной «Волгой». Но, конечно, больше всего меня возмущало то, что на костях репрессированных людей находятся дачи КГБ, где начальство отдыхало и развлекалось (пили, парились в бане...) Помню, что я этого уже не мог переносить ни психически, ни физически и... начал открытую борьбу за ликвидацию дач на местах захоронений погибших от репрессий. Вместе с демократической частью Смоленска (с помощью газет, радио, митингов) нам удалось выгнать чекистов с места преступлений и прекратить это вопиющее кощунство — похуже «пира во время чумы». Конечно, произошло это позже, не в один день.
В Смоленском УКГБ еще работали пенсионеры НКВД, однако особой охоты говорить на тему Катыни никто из них не проявлял. Первый, кто мне обмолвился несколькими словами, — Егор Григорьевич Поляков; в 1940 году он работал в гараже Смоленского УНКВД механиком. Он твердо и уверенно сказал мне, что расстрелянных граждан захоранивали в Козьих Горах (в Катыни), а также назвал фамилии еще живущих пенсионеров ЧК-ОГПУ-НКВД: Гуркова, Ноздрева и Титкова.
Я начал выяснять их домашние адреса в Смоленске. Как потом оказалось, один из пенсионеров жил прямо напротив УКГБ, через дорогу. Несмотря на это начальник управления потом постоянно заявлял, что поиски свидетелей не привели к успеху, «свидетелей найти не удалось» и т.д. Вскоре я нашел пенсионера НКВД Федора Гуркова, он был уже тяжело больным стариком (почти не вставал с постели), я ему показал удостоверение сотрудника КГБ и соврал, что в связи с перестройкой музею нужны сведения о расстреле польских офицеров и он мне может все смело рассказать. Однако эта прелюдия его не особо убедила, но мое удостоверение майора на него подействовало — Гурков признал, что польских офицеров в 1940 г. привозили на станцию Гнездово в вагонах, расстреливали в НКВД Смоленска, а трупы закапывали в Козьих Горах, там же хоронили и репрессированных советских граждан. В конце Гурков назвал еще живущих ветеранов НКВД, которые помнят все лучше его: Григорьева,Титкова, Ноздрева. Шел июль 1989 г., гласность давала о себе знать, а чиновники больше всего боялись журналистов и телеведущих (например телевизионной программы «Взгляд»). Сейчас в путинской России происходит, к сожалению, обратное: чиновники ничего не боятся. А в стране исполняются самые смелые мечты бывших членов ГКЧП и покойного председателя КГБ СССР Андропова: власть становится все более «вертикальной», чиновники и генералы растут, как грибы после дождя. Только некому было защитить детей в Беслане, а Путин отмалчивался за Кремлевской стеной, как и в случае с подводной лодкой, и с театром на Дубровке. Права была покойная Галина Старовойтова, когда говорила в 90﷓х годах о необходимости люстрацнй (но ее мало кто слушал тогда).
Помню, летом 1989 г. в Смоленском УКГБ прошел слух: приезжал-де из Москвы журналист, который интересовался судьбой польских офицеров и местами захоронений репрессированных. Генерал Шиверских с ветеранами НКВД, заранее подобранными и обработанными, принял корреспондента (всё в духе перестройки!) и спросил их: «Правда же, что вы ничего о расстреле польских офицеров не знаете?» — те хором ответили: «Правда». На этом встреча с корреспондентом закончилась, и тот уехал в Москву ни с чем...
В это же время я в очередной раз заявил генералу о недопустимости иметь дачи на костях расстрелянных жертв репрессий. Шиверских изобразил на лице удивление и произнес:
— Откуда у вас такие сведения, нету доказательств на это и свидетелей!
— Я вам найду свидетелей, — пообещал я уходя.
— Ищи, — парировал генерал неосторожно (потом он публично отказался от своего слова). Так как я стал говорить пенсионерам КГБ, что пришел по поручению лично генерала, это некоторых сразу располагало к откровенности, иных просто прорывало (человеку тяжело хранить страшные тайны, для некоторых такая ноша просто невыносима...).
Так случилось с И.И.Титковым, которого я нашел в тот же день — 24 июля 1989 года. Он был личным шофером Куприянова в 1940 г. (Емельян Куприянов— начальник УНКВД Смоленской области в 1940﷓м). С 1934 г. Титков работал шофером в НКВД, был водителем у шести или семи начальников, которых по очереди расстреливали как врагов народа. «Помню, — говорил он, — вызовут начальника в НКВД, в Москву, и всё — ни слуху, ни духу». Титков мне рассказал правду о Козьих Горах, что это гигантское кладбище репрессированных, что, сколько он себя помнит, расстрелянных в Смоленском НКВД тайно хоронили там, в песке (под коротким слоем почвы: в Катыни песчаный грунт). Потом (через несколько месяцев) Титков мне рассказал, что расстрелянных польских офицеров тайно хоронили в Козьих Горах в 1940 году. «Утром, рассказывал он, я отвозил Куприянова на станцию Гнездово (под Смоленском), начальник выходил из легковой автомашины и лично контролировал прибытие транспортов с польскими военнопленными, которых пересаживали в “черные вороны” и отвозили в сторону Смоленска. Станция была оцеплена конвойным полком, Куприянов давал какие-то указания конвоирам».
Все это происходило весной 1940 года. Титков рассказал, что лично видел автомашины с расстрелянными, которые ночами курсировали между Смоленским НКВД и Козьими Горами, а шоферами были Комаровский, Григорьев, Костюченко... Позже жена Титкова мне сказала, что он тоже водил такие машины до Козьих Гор, только боялся это написать. Когда письмо это (Титкова) попало в газеты и на радио, оказалось, что шофер НКВД Григорьев — отец секретаря Смоленского обкома КПСС (по идеологии), и последнего быстро «ушли» в отставку. Тогда же начались адресованные мне угрозы и оскорбления от «бывших» и «настоящих» чекистов. Но все это было ничто по сравнению с тем, что я имел наконец письменное свидетельство очевидца событий 1940 года!
25 июля 1989 г. я передал это свидетельство руководству Смоленского УКГБ с просьбой передать его в областную комиссию по реабилитации. Это свидетельство вызвало буквально шок у начальства — генерал Шиверских клялся, что никогда не поручал мне искать свидетелей репрессий. Меня обвинили в злоупотреблении удостоверением сотрудника УКГБ и запретили всяческие поиски свидетелей, а письмо Титкова спрятали. Все это я предвидел и копию письма Титкова передал на Смоленское радио, а позже — в газету «Московские новости». Я не знал, вернее не представлял себе, на что может решиться руководство КГБ и решил подстраховываться, передавая все добытое средствам массовой информации.
6 августа 1989 г. в «Московских новостях» была опубликована статья Геннадия Жаворонкова, где он писал, в частности, что о расстрелах в Катыни не удалось найти информации, даже при помощи генерала Шиверских. Это была явная ложь, так как генерал имел на руках свидетельство Титкова еще в конце июля. Теперь я знал фамилию журналиста, который был в Смоленске, и решил написать ему правду.
Главное было в том, что теперь я имел доказательство заведомой лжи генерала и всего КГБ, доказательство преднамеренного сокрытия сведений о репрессиях и местах захоронений.
Радость моя была преждевременной, так как по моим следам стали ходить сотрудники КГБ и запугивать найденных мною свидетелей — пенсионеров НКВД. Например, Титкову припомнили его подписку о неразглашении секретных сведений, которую он давал еще при Ежове или при Берии. Ударили его и по самому больному: «Вы не забыли, от кого получаете пенсию?» Таким образом его принудили написать второе письмо, в котором он уже «не настаивает на передаче первого письма в комиссию по реабилитации». Правда жгла руководству КГБ руки, они попытались вообще вернуть Титкову его свидетельства... Спасло положение, что дочь Титкова и его внук Сергей неожиданно заняли сторону гласности и начали стыдить деда. Это дало результаты: Титков не отказался от написанного, а позднее выступил как важный свидетель по Катыни.
Так приходилось бороться за каждого найденного мною свидетеля, и не всегда удачно, с переменным успехом (позднее были и специально-подставные свидетели, вернее антисвидетели из числа надежных и твердолобых сталинистов). Я понял: на Лубянке выработали специальную тактику по противодействию выходу на свет правды о Катыни. На меня посыпались угрозы и первые дисциплинарные наказания, кадровики до дыр прочитывали мое личное дело, ища компрометирующие материалы... Тихушники (так в народе называли гэбистов) всполошились не на шутку. Приехали из центра два полковника КГБ и предложили мне, «мягко говоря», сменить место службы — в любой город СССР, но я категорически отказался, и они уехали с угрозами.
Наконец осенью 1989 г. в «тихий омут» был брошен камень «гласности». Вышла в свет радиопередача Смоленского радио (руководил которым сторонник перестройки Новиков) — там прозвучал голос Титкова и было прочитано его письмо о расстрелах репрессированных. Подготовил эту смелую информацию журналист А.П.Якушев по предоставленным ему мной материалам (мне удалось познакомить его с Титковым лично). Это был первый серьезный успех. Позднее Якушев провел несколько радиопередач по моим материалам, и впервые по Смоленскому радио — и вообще в СССР — прозвучало, что это наши, в 1940 году, расстреляли польских офицеров, а не немцы в 41﷓м. Новиков и Якушев выполнили с честью свой журналистский долг, поборов страх и ложь. Все это вызвало замешательство и растерянность в Москве — на Лубянке, а мне позволило еще какое-то время продержаться в «славных» рядах вооруженного отряда компартии и найти еще нескольких свидетелей.
И.Л.Ноздрев оказался бодрым и живым ветераном с хорошей памятью, несмотря на свои 90 лет, интересовался происходившими в стране событиями. Он мне рассказал все (как бы снимая гнетущий камень с души), а рассказать он мог многое: вступил в коммунистическую партию еще при жизни Ленина, а в органы ЧК-ОГПУ — еще при жизни Дзержинского, видел воочию самого батьку Махно и т.д. Ноздрев подтвердил, что весной 1940 г. польских офицеров привозили в вагонах из Козельского лагеря, расстреливали в Смоленске, а закапывали в Козьих Горах. Кроме того он много рассказал о репрессиях против советских граждан, которых хоронили там же, а также на Братском кладбище и на кладбище возле Смоленской областной больницы (тайное кладбище). Именно Ноздрев по поручению начальства ежемесячно выплачивал деньги специально подобранным лжесвидетелям за то, что те все валили на немцев: такие платные лжесвидетели использовались на Нюрнбергском процессе, чтобы скрыть сталинское преступление по Катыни. Кстати, тогда, в 1945-1946 гг., представители прокуратуры СССР настаивали, что это преступление против человечества, а сейчас Военная прокуратура России заявляет, что это обычные преступления, — заврались, как говориться, дальше некуда. Всем ясно, что за нынешним заявлением Военной прокуратуры стоит Кремль. Военная прокуратура, насколько мне известно, чаще оглядывалась не на закон, а на командира. Во время перестройки ее вообще хотели ликвидировать как институт государства, не служащий закону и справедливости. Жаль, что так не стало, много хороших идей перестройки осталось «в воздухе».
От Ноздрева я вновь услышал фамилию Стельмаха, который руководил расстрелами приговоренных к ВМН и сам в них участвовал. Стельмах был начальником комендантской службы НКВД Смоленской области, и его команда занималась приведением в исполнение приговоров «тройки». Он с подчиненными расстреливал в 1940 г. польских офицеров. Позднее два человека из его службы покончили жизнь самоубийством. По словам Ноздрева, этот Стельмах очень переживал из-за того, что ему случилось собственноручно расстрелять даже своего лучшего друга. Умер этот палач в 1960 г. при страшных физических мучениях (какая-то острая боль ломала все его тело).
Ноздрев явно не страдал склерозом и припомнил интересные детали: что комиссия академика Бурденко (по Катыни) была хорошо приготовленным спектаклем, а его режиссерами были Сталин и Берия. Бурденко как опытный специалист с самого начала понял, что вся их работа — сплошная «липа», но страх заставил его работать над сокрытием сталинского преступления. Перед смертью академик признался другу, что стыдится перед концом жизни одного — участия в катынской фальсификации. По словам Ноздрева, во время работы комиссии Бурденко в Катыни совершались самые разные фальсификации, в открытые могилы подбрасывали всякие предметы, чтобы свалить вину за преступления на немцев. Копию свидетельств Ноздрева я передал Якушеву (корреспонденту Смоленского радио) и послал в «Московские новости». Уже через несколько дней, зайдя к Ноздреву, я застал его в расстроенных чувствах, жена его (инвалид) была перепугана. Оказалось, что к нему приходили двое из УКГБ (Тихонов и Герасимов) и угрожали — шантажируя его старыми грешками (Ноздрев в 1941 г. был ответственным за эвакуацию Смоленского архива НКВД, а вагоны попали под бомбежку, и часть архива была утрачена), я его успокоил тем, что теперь он может не переживать: прошло 48 лет, — что ему просто хотят заткнуть рот.
Ноздрев-то и назвал мне еще живущего сотрудника команды Стельмаха — Бороденкова (по словам Ноздрева, участвовавшего в расстрелах).

Продолжение следует.
От Hvostoff
К Dassie (10.03.2005 17:45:49)
Дата 11.03.2005 06:30:09

Бродячий цирк какой-то(+)

>За свои критические выступления и требования ликвидировать дачный поселок >сотрудников КГБ в Катыни (на костях расстрелянных жертв репрессий, в том числе >и польских офицеров) я очень быстро оказался в дежурной службе УКГБ, на самой >низкой должности.

Типаж узнаваемый.

Аналитические способности автора и его особенности восприятия действительности
выказывают просто ошеломляющую гуманность руководства по отношению к сотруднику,
которого просто увольнять надо было.
От 13
К Hvostoff (11.03.2005 06:30:09)
Дата 11.03.2005 06:55:32

Я думаю, что в дежурке он оказался по другой причине...

>>За свои критические выступления и требования ликвидировать дачный поселок >сотрудников КГБ в Катыни (на костях расстрелянных жертв репрессий, в том числе >и польских офицеров) я очень быстро оказался в дежурной службе УКГБ, на самой >низкой должности.

... скорее всего - белая горячка.
А за такое предложение его бы ВЫШВЫРНУЛИ из конторы без излишней либеральности. И наблюдали бы потом до самой смерти... :0)
От Hvostoff
К 13 (11.03.2005 06:55:32)
Дата 11.03.2005 07:56:42

В связи с дежуркой сразу вспомнился опердежурный Соловьев (+)

из "Эры милосердия":
"- А слоники у тебя на комоде есть? - поинтересовался Жеглов."(c)
От Сергей Стрыгин
К Dassie (10.03.2005 17:45:49)
Дата 11.03.2005 03:31:05

Комментарии к запискам майора КГБ.

Еще раз большое спасибо уважаемому Дасси за статью О.Закирова.

Наконец-то появились хоть какие-то новые фактическме материалы в пользу "версии Геббельса" в Катынском деле.
Становится более понятным механизм фальсификации этого дела в конце 1980-х и в начале 1990-х годов.

В этой связи Вот кое-какие комментарии к статье О.Закирова из "Новой Польши" (имеющие отношение только к Катынскому делу).

>Как я ни старался найти в архиве Смоленского УКГБ хоть какой-нибудь след о катынском расстреле польских офицеров в 1940 г., но кроме упоминания в одном деле об аресте жителя Катыни за излишнюю болтливость — ничего не было.

Говоря проще, никаких документов по Катынскому делу О.Закиров вообще в глаза не видел. (Хотя, будучи кадровым сотрудником КГБ, имел соответствующий допуск и много времени работал в архивах).

>Чуть позже я понял, что по «объекту Козьи Горы» (так на языке чекистов называлась Катынь) …

О.Закиров – не очень умный человек (политкорректно и мягко говоря), если до сих пор не знает, что «Козьи Горы» - это как раз и есть правильное и точное название места, где расположены массовые захоронения трупов расстрелянных, а название «Катынь» – это географически безграмотное название для данного места, специально придуманное немцами в 1943 г. с пропагандистскими целями!
Собственно поселок Катынь находится в 7-8 км западнее от Козьих Гор по Витебскому шоссе и к Козьи Горам не имеет никакого отношения.
Ближайшие населенные пункты к Козьим Горам – Гнездово, Новые Батеки, Борок.
У Государственного мемориального комплекса «Катынь» даже официальный адрес – Смоленская область, Смоленский район, п/о Гнездово, Козьи Горы, ГМК “Катынь”.
Кстати, топонимическое название «Катынский лес» распространять на район урочища Козьи Горы с географической точки зрения тоже не совсем грамотно.
Сто лет назад в Козьих Горах вообще никакого леса не было, а была пустошь с отдельными деревцами и кустарниками на месте заброшенных карьеров для заготовки щебня, необходимого на строительстве двух железных дорог, проложенных рядом в конце 19-го века.
Название "Козьи Горы" произошло от того, что местные жители стали использовать поросшие травой крутые склоны карьеров для выпаса коз.
Деревья в Козьих Горах стали расти только в 1910-х - 1920-х г.г. и к началу 1940-х годов в Козьих Горах образовался отдельно стоящий небольшой массив молодого леса, скорее даже не лес, а небольшая сосновая роща.
От соседних лесных массивов эту рощу отделяли поля. Видимо, где-то в это время и возник топонимический термин «Малый Катынский лес», который достаточно точно передает характер данной местности в 1930-1940 гг.
Настоящим «лесом», входящим в собственно Катынский или Большой Катынский лес, эта роща стала уже после войны, когда деревья в Козьих Горах подросли и, самое главное, заросли лесом поля, отделявшие Козьи Горы от Большого Катынского леса.


>Чуть позже я понял, что по «объекту Козьи Горы» … КГБ ведет непрестанную агентурно-оперативную работу.

Ничего необычного в том, что по району Козьих Гор в 1989 г. Смоленским УКГБ велась агентурно-оперативная работа, нет.
Такая агентурно-оперативная работа обязательно должна была вестись Смоленским УКГБ по району урочища Козьи Горы, поскольку в этом урочище находились спецзахоронения тел расстрелянных, располагались дачные участки руководящих сотрудников УКГБ и был охраняемый спецобъект для VIP-персон – санаторий управления делами ЦК КПСС (О.Закиров пишет, что в этом санатории отдыхал даже сам Горбачев).
Более того, в обязательном порядке велась такая работа по району Козьих Гор и МГБ в 1940-е, и НКВД в 1930-е, и ОГПУ в 1920-е годы.
И, кстати, должна была вестись соответствующей спецслужбой и до 1917 года.
(Хотя, по царским временам такой уверенности нет, в то время могли оперативное обслуживание места для спецзахоронений трупов заключенных в Козьих Горах целиком возложить на тюремные власти Смоленска, без подключения жандармского управления).

Как эта работа велась на практике, О.Закиров прекрасно проиллюстрировал в своей статье парой абзацев выше и ниже:
«…Передайте ему, что мужчина из Москвы расспрашивал жителей Козьих Гор о польских офицерах, — и добавила: — Кто звонит, он знает.
— Москвич спрашивал, кто расстрелял польских офицеров , он у меня спрашивал, — ответила женщина.
— Что вы на это ему ответили? — сгорая от нетерпения спроси, я доносительницу.
— Ответила то, что мне положено отвечать, — уклончиво сказала она»…
Совершенно секретное дело (ДОН, то есть дело оперативного наблюдения) хранилось в сейфе начальника Смоленского КГБ генерала Шиверских, и в нем скапливались все документы по объекту Козьи Горы (сообщения агентов, доверенных лиц и т.д.), обо всем подозрительном, обо всех, задающих вопрос «кто расстрелял?», о тех, кто слишком много говорит...
Это дело видел своими глазами заместитель начальника подполковник Н.М.Булдаков, от него-то я и узнал об этом деле. Булдаков сказал мне, что видел это дело случайно, и строго предупредил: «В случае чего — я тебе этого не говорил».
… Я знал, что этим районом «занимается» сотрудник УКГБ Ляшкевич, в его ведение входило оперативно-агентурное «обслуживание» района Катыни, в том числе Козьих Гор. Это был человек себе на уме и лишнего не говорил.)


>Видимо, после войны архив тщательно «просеяли», а все касающееся Катыни было изъято (скорее всего забрано в Москву, в архив НКВД СССР).

О том, что документы из смоленских архивов по спецзахоронениям в Катынском лесу были в 1962 г. собраны в особый архивный фонд и отправлены в Москву, открыто писал Э.Г.Репин в своей статье «Земля Смоленская».
Однако «тщательно просеять» архивы можно, а вот «изъять все» или подменить абсолютно все документы на поддельные практически невозможно!
Обязательно останутся кое-какие второстепенные подлинные документы во всяких побочных архивных фондах.
И такие документы по Катынскому делу рано или будут обязательно обнаружены (и, кстати, уже обнаруживаются), в том числе и в архивах гор. Смоленска и Смоленской области.

>В Смоленском УКГБ еще работали пенсионеры НКВД, однако особой охоты говорить на тему Катыни никто из них не проявлял. Первый, кто мне обмолвился несколькими словами, — Егор Григорьевич Поляков; в 1940 году он работал в гараже Смоленского УНКВД механиком. Он твердо и уверенно сказал мне, что расстрелянных граждан захоранивали в Козьих Горах (в Катыни), а также назвал фамилии еще живущих пенсионеров ЧК-ОГПУ-НКВД: Гуркова, Ноздрева и Титкова.

Это не свидетельство о расстреле польских офицеров в 1940 г., а свидетельство о наличии в Козьих Горах места спецзахоронения!
Причем, судя по неназойливому упоминанию ЧК-ОГПУ в перечне более информированных свидетелей, Е.Г.Поляков имел в виду захоронения периода Гражданской войны и 1920-х годов.
Про расстрел польских офицеров Е.Г.Поляков не сказал О.Закирову ни слова!
(Если бы сказал хоть слово, Закиров бы об этом обязательно упомянул).

>Вскоре я нашел пенсионера НКВД Федора Гуркова, он был уже тяжело больным стариком (почти не вставал с постели), я ему показал удостоверение сотрудника КГБ и соврал, что в связи с перестройкой музею нужны сведения о расстреле польских офицеров и он мне может все смело рассказать. Однако эта прелюдия его не особо убедила, но мое удостоверение майора на него подействовало — Гурков признал, что польских офицеров в 1940 г. привозили на станцию Гнездово в вагонах, расстреливали в НКВД Смоленска, а трупы закапывали в Козьих Горах, там же хоронили и репрессированных советских граждан.

Противоречие №1. Привозить польских офицеров на станцию Гнездово в вагонах, а потом везти обратно расстреливать в здание УНКВД Смоленска абсолютно нелогично. Там более, немцы и польский Красный крест в 1943 г. убедительно доказали, что поляков в Козьих Горах расстреливали непосредственно у готовых могил.
Свидетели из числа местных жителей также говорили, что машины с поляками от станции Гнездово ехали «в сторону Катынского леса», а не в сторону Смоленска.
Здесь в тексте О.Закирова явно прослеживается умышленная манипуляция информацией.

>Титков мне рассказал правду о Козьих Горах, что это гигантское кладбище репрессированных, что, сколько он себя помнит, расстрелянных в Смоленском НКВД тайно хоронили там, в песке (под коротким слоем почвы: в Катыни песчаный грунт). Потом (через несколько месяцев) Титков мне рассказал, что расстрелянных польских офицеров тайно хоронили в Козьих Горах в 1940 году. «Утром, рассказывал он, я отвозил Куприянова на станцию Гнездово (под Смоленском), начальник выходил из легковой автомашины и лично контролировал прибытие транспортов с польскими военнопленными, которых пересаживали в “черные вороны” и отвозили в сторону Смоленска. …. Все это происходило весной 1940 года. Титков рассказал, что лично видел автомашины с расстрелянными, которые ночами курсировали между Смоленским НКВД и Козьими Горами, а шоферами были Комаровский, Григорьев, Костюченко... Позже жена Титкова мне сказала, что он тоже водил такие машины до Козьих Гор, только боялся это написать.

Противоречие №2. Опять в показаниях "свидетеля" явно лживые сведения о перевозке польских офицеров со ст.Гнездово «в сторону Смоленска».
И опять явно «вылезает» умышленная манипуляция О.Закирова полученной от И.И.Титкова информацией. Судя по всему, И.И.Титков написал в своих показаниях лишь о том, что он видел собственными глазами: о судебных расстрелах в Смоленске и последующих захоронениях в Козьих Горах советских граждан в 1930-е годы, а также о прибытии на станцию Гнездово транспортов с польскими офицерами весной 1940 г.
И только потом, «через несколько месяцев», устно сказал (или якобы «сказал») что-то Закирову о расстрелах поляков в 1940 г.
В тексте статьи Закирова оба свидетельства И.И.Титкова умело перепутаны и переплетены, чтобы создать у читателя впечатление, что, якобы, Титков лично весной 1940 г. возил по ночам трупы расстрелянных поляков из Смоленска в Козьи Горы.
Дальнейшая возня вокруг показаний Титкова и вокруг его выступления по Смоленскому радио осенью 1989 г. только подтверждают это.
Почти наверняка, Титков в 1989 г. показаний о якобы имевшем место весной 1940 г. мифическом расстреле польских офицеров сотрудниками НКВД никому не давал !
А вот в 1991-92 гг. следователям Главной военной прокуратуры он такие показания мог дать запросто - и устные, и письменные, и «с подробностями».
Эти «профессионалы» и не из таких персонажей выбивали нужные им показания, особенно если эти "персонажи" были из числа бывших сотрудников «органов».


>Так приходилось бороться за каждого найденного мною свидетеля, и не всегда удачно, с переменным успехом (позднее были и специально-подставные свидетели, вернее антисвидетели из числа надежных и твердолобых сталинистов).

Оказывается, в Смоленске в 1989-1992 гг. было множество свидетелей, рассказывавших об истинных обстоятельствах Катынского дела, т.е. о том, что поляков в Козьих Горах расстреляли немцы!
Однако все эти показания бесцеремонно замолчали и продолжают упорно замалчивать до сих пор, навешав для этого на таких свидетелей ярлыки «специально проплаченные свидетели», «твердолобые сталинисты», «подставные антисвидетели» и пр.

>Ноздрев подтвердил, что весной 1940 г. польских офицеров привозили в вагонах из Козельского лагеря, расстреливали в Смоленске, а закапывали в Козьих Горах.

Очередное противоречие в свидетельских показаниях.
Опять выявленный О.Закировым «свидетель» упорно утверждает, что расстреливали поляков исключительно в Смоленске, а в Козьи Горы только привозили трупы для закапывания.
В очередной раз вынужден напомнить, что немцы в 1943 г. не менее упорно (а самое главное, гораздо более доказательно, чем "свидетели" у О.Закирова) утверждали, что всех поляков из Катынских могил расстреливали непосредственно у готовых могил в Козьих Горах.

>Кроме того он много рассказал о репрессиях против советских граждан, которых хоронили там же, а также на Братском кладбище и на кладбище возле Смоленской областной больницы (тайное кладбище).

Из этого заявления следует, что в Смоленске существовало еще одно место для спецзахоронений тел казненных, кроме Братского кладбища, Козьих Гор и территории воинской части у остановки "Льнозавод".
Среди смоленских краеведов ходит упорный слух, что таковым местом были заброшенные карьеры у Талашкино.
«Свидетель» Ноздрев назвал подобным местом кладбище возле Смоленской областной больницы.

>Именно Ноздрев по поручению начальства ежемесячно выплачивал деньги специально подобранным лжесвидетелям за то, что те все валили на немцев: такие платные лжесвидетели использовались на Нюрнбергском процессе, чтобы скрыть сталинское преступление по Катыни. …
>Ноздрев явно не страдал склерозом и припомнил интересные детали: что комиссия академика Бурденко (по Катыни) была хорошо приготовленным спектаклем, а его режиссерами были Сталин и Берия…
>Бурденко как опытный специалист с самого начала понял, что вся их работа — сплошная «липа», но страх заставил его работать над сокрытием сталинского преступления. >Перед смертью академик признался другу, что стыдится перед концом жизни одного — участия в катынской фальсификации.
>По словам Ноздрева, во время работы комиссии Бурденко в Катыни совершались самые разные фальсификации, в открытые могилы подбрасывали всякие предметы, чтобы свалить вину за преступления на немцев. Копию свидетельств Ноздрева я передал Якушеву (корреспонденту Смоленского радио) и послал в «Московские новости».

Хотел бы перед тем, как комментировать данные весьма громкие заявления "свидетеля" Ноздрева, все-таки ознакомиться предварительно непосредственно с показаниями самого «Ноздрева», а не с изложением этих показаний г-ном О.Закировым.
В Катынском деле уже было слишком много крупномасштабных фальсификаций, по сравнению с которыми примитивное лжесвидетельство специально подготовленного свидетеля из числа сотрудников органов госбезопасности – просто детский лепет.
Без тщательной проверки и последующей многократной перепроверки сообщаемых сведений, верить на слово в весьма противоречивые показания некого сотрудника госбезопасности (причем сведений, известных исключительно в изложении другого сотрудника госбезопасности), не приходится.


>Продолжение следует.

Очень интересны дальнейшие показания свидетелей в изложении Закирова.
Странно, что нигде пока не фигурирует основной свидетель ГВП по Козьим Горам – П.Ф.Климов.

По результам прочтения уже опубликованной части статьи О.Закирова, с высокой степенью достоверности выявились следующие факты:

Факт №1. Никаких документов по Катынскому делу О.Закиров вообще в глаза не видел.
Факт №2. О.Закиров – не очень умный и не совсем компетентный в Катынском деле человек, поскольку он сих пор не знает, что топоним «Козьи Горы» - это как раз и есть правильное и точное название места, где расположены массовые захоронения трупов расстрелянных, а топоним «Катынь» – это географически безграмотное название для данного места, специально придуманное немцами в 1943 г. с пропагандистскими целями.
Факт №3. По району спецзахоронений в Козьих Горах в 1980-х годах Смоленским УКГБ велась агентурно-оперативная работа.
Факт №4. В Смоленске в 1989-1992 гг. было множество свидетелей, рассказывавших об истинных обстоятельствах Катынского дела, т.е. о том, что поляков в Козьих Горах расстреляли немцы.
Факт №5. Весьма вероятно, что в Смоленске в 1930-е гг. существовало еще одно место для спецзахоронений тел казненных, кроме известных на сегодня Братского кладбища, Козьих Гор и территории воинской части у остановки "Льнозавод".
От Dassie
К Сергей Стрыгин (11.03.2005 03:31:05)
Дата 11.03.2005 09:37:03

Комментарий к комментариям.

>Еще раз большое спасибо уважаемому Дасси за статью О.Закирова.

Пожалуйста.

>Про расстрел польских офицеров Е.Г.Поляков не сказал О.Закирову ни слова!
>(Если бы сказал хоть слово, Закиров бы об этом обязательно упомянул).

Сергей, Ваш характерный прием - домысливание
(это встречается и в данном комментарии и во многих Ваших других сообщениях). По-моему, это не тот метод, который надо использовать в иссследовании-расследовании, раз уж Вы его ведете.

>Противоречие №1. Привозить польских офицеров на станцию Гнездово в вагонах, а потом везти обратно расстреливать в здание УНКВД Смоленска абсолютно нелогично. Там более, немцы и польский Красный крест в 1943 г. убедительно доказали, что поляков в Козьих Горах расстреливали непосредственно у готовых могил.

Как поется в песне, "мы оба правы". Исследования последних 15 лет показывают (Тухольский, Лебедева, а вот и записки Закирова), что часть польских офицеров расстреливали в Смоленске, а потом трупы отвозили в Катынь. В природе существует список движения вагонзаков Главного транспортного управления НКВД с ж.д. станции Козельск в период с 4 апреля до 4 мая 1940 года. В этом списке для всех (!) перевозок конечной станцией назван Смоленск. Это раз.
Кроме того, если Вы читали немецкий (Бутц) и польский (Водзинский) отчеты об эксгумациях в 1943 году, то не могли не обратить внимания,
что расположение трупов в разных могилах в Катыни, равно как и размеры могил и количество трупов в каждой из них - разные.
Не нужно иметь никакой фантазии, чтобы уже в 1943 году сообразить, что не все расстрелы производились непосредственно у могил.
Это два.

>Противоречие №2. Опять в показаниях "свидетеля" явно лживые сведения о перевозке польских офицеров со ст.Гнездово «в сторону Смоленска».
>И опять явно «вылезает» умышленная манипуляция О.Закирова полученной от И.И.Титкова информацией. Судя по всему, И.И.Титков написал в своих показаниях лишь о том, что он видел собственными глазами: о судебных расстрелах в Смоленске и последующих захоронениях в Козьих Горах советских граждан в 1930-е годы, а также о прибытии на станцию Гнездово транспортов с польскими офицерами весной 1940 г.
>И только потом, «через несколько месяцев», устно сказал (или якобы «сказал») что-то Закирову о расстрелах поляков в 1940 г.
>В тексте статьи Закирова оба свидетельства И.И.Титкова умело перепутаны и переплетены, чтобы создать у читателя впечатление, что, якобы, Титков лично весной 1940 г. возил по ночам трупы расстрелянных поляков из Смоленска в Козьи Горы.
>Дальнейшая возня вокруг показаний Титкова и вокруг его выступления по Смоленскому радио осенью 1989 г. только подтверждают это.
>Почти наверняка, Титков в 1989 г. показаний о якобы имевшем место весной 1940 г. мифическом расстреле польских офицеров сотрудниками НКВД никому не давал !
>А вот в 1991-92 гг. следователям Главной военной прокуратуры он такие показания мог дать запросто - и устные, и письменные, и «с подробностями».
>Эти «профессионалы» и не из таких персонажей выбивали нужные им показания, особенно если эти "персонажи" были из числа бывших сотрудников «органов».

Сергей, тут я опять ничего не вижу кроме Вашего могучего метода домысливания. Мне довелось однажды общаться с Титковым в Смоленске - вместе с Закировым и группой знаменитого польского кинодокументалиста Марцеля Лозинского.
Также довелось общаться с следователями ГВП СССР-России - десятки раз. Насчет выбивания показаний в 1990-х годах - это Вы особенно круто завернули.

>Хотел бы перед тем, как комментировать данные весьма громкие заявления "свидетеля" Ноздрева, все-таки ознакомиться предварительно непосредственно с показаниями самого «Ноздрева», а не с изложением этих показаний г-ном О.Закировым.

Ну, так найдите показания Ноздрева, делов-то.
Тем более, что и изложения этих показаний Закировым Вы еще не видели. Не спешите так, 65 лет назад дело было, куда спешить-то.
От Сергей Стрыгин
К Dassie (11.03.2005 09:37:03)
Дата 11.03.2005 12:34:20

Re: Комментарий к...

>Сергей, Ваш характерный прием - домысливание

Когда оппонентами тщательно скрываются первоисточники информации, а вместо них вниманию читателей предлагается препарированный и искаженный пересказ источника заинтересованным лицом, приходится прибегать и к "домысливанию", точнее, пытаться на основании косвенных данных реконструировать информацию первоисточника.
Что в этом плохого ?

> В природе существует список движения вагонзаков Главного транспортного управления НКВД с ж.д. станции Козельск в период с 4 апреля до 4 мая 1940 года. В этом списке для всех (!) перевозок конечной станцией назван Смоленск.

Что это за список?
Где он опубликован?
Указаны ли в нем конкретные номера вагонов?
Какая станция назначения указана для последнего этапа из Козельска от 11 мая 1940 г.?

По имеющейся на сегодня информации, в Смоленске разгружались только 3-4 первых этапа с военнопленными из Козельского лагеря.
Остальные выгружались непосредственно на станции Гнездово.
(Сведения об этом есть, например, в сборнике "Катынь. Пленники необъявленной войны" в примечаниях к документу №27 на стр.83-84).
Поскольку первыми этапами отправлялись из Козельского лагеря в Смоленск более "социально опасные элементы" (старшие офицеры, кадровые офицеры младших званий, лица, на которых имелся компромат и т.д.), была версия, что этих людей расстреливали в Смоленской ж/д пересыльной тюрьме, а менее "социально опасных" офицеров из последующих этапов отправляли со ст. Гнездово в лагеря №1-ОН и №2-ОН (Тишинский и Катынский, соответственно).
Однако данная версия не выдерживает критики.
Люди из первых этапов лежат в тех же могилах, что и люди из последующих этапов, причем вперемешку.
Что-то в этом вопросе может прояснить история с генералом Генрихом Минкевичем.
Он ехал одним этапом вместе с генералами Сморавинским и Богатеревичем, однако его труп немцы в 1943 г. в Козьих Горах не обнаружили.
Из всех трех генералов именно к Минкевичу у Советсткой власти было больше всего претензий, и Минкевича сотрудники НКВД расстрелять в 1940 г. могли очень даже запросто.


>Не нужно иметь никакой фантазии, чтобы уже в 1943 году сообразить, что не все расстрелы производились непосредственно у могил.

Однако, при этом, немцы почему-то назойливо подчеркивали и всячески пропагандистски выпячивали то обстоятельство, что все расстрелы были непосредственно у могил и именно в Козьих Горах.
Делалось это по простой причине - немцами нужно было скрыть факт собственной перевозки трупов поляков в Козьи Горы из других мест расстрелов на территории Смоленской области.

>Сергей, тут я опять ничего не вижу кроме Вашего могучего метода домысливания. Мне довелось однажды общаться с Титковым в Смоленске - вместе с Закировым и группой знаменитого польского кинодокументалиста Марцеля Лозинского.

Расскажите поподробнее об этой встрече.
Когда она происходила?
Что из себя представлял Титков?
Какие показания дал?
Были ли какие-нибудь неизвестные детали в его показаниях?
Где эти показания опубликованы?

>Также довелось общаться с следователями ГВП СССР-России - десятки раз. Насчет выбивания показаний в 1990-х годах - это Вы особенно круто завернули.

Табуретками по голове свидетелям Третецкий и Яблоков не били и "ласточку" им не делали, это правда.
Да такой необходимости и не было - в 1989-1992 гг. во время развала СССР, травли и оплевывания коммунистов большинство пожилых свидетелей, особенно из числа бывших сотрудников "органов", и так находились в подавленном состоянии.
Однако психологически следователи ГВП давили на свидетелей очень сильно и наводящими вопросами к даче нужных показаний понуждали конкретно.
На видеозаписи допроса П.К.Сопруненко это прекрасно заметно.
От Dassie
К Сергей Стрыгин (11.03.2005 12:34:20)
Дата 11.03.2005 13:04:32

Re: Комментарий к...

>Что это за список?
>Где он опубликован?
>Указаны ли в нем конкретные номера вагонов?
>Какая станция назначения указана для последнего этапа из Козельска от 11 мая 1940 г.?

Понятия не имею, опубликован ли он. Моя информация - на основе статьи Тухольского в польском военно-историческом обозрении (нет под рукой точной ссылки, есть только ксерокопия самой статьи - по-моему, это один из номеров за 1991 год). У Тухольского список есть, тоже легко раздобыть при желании.
При желании все легко раздобыть, если не махать руками, а что-то делать.

Последний этап был 12 мая 1940 года, 90 или 91 человек, это выжившие, поезд шел до Бабынино, в лагерь Павлищев Бор.

>Однако, при этом, немцы почему-то назойливо подчеркивали и всячески пропагандистски выпячивали то обстоятельство, что все расстрелы были непосредственно у могил и именно в Козьих Горах.
>Делалось это по простой причине - немцами нужно было скрыть факт собственной перевозки трупов поляков в Козьи Горы из других мест расстрелов на территории Смоленской области.

Ваш стиль неисправим, Сергей.
От Сергей Стрыгин
К Dassie (11.03.2005 13:04:32)
Дата 11.03.2005 13:23:56

Re: Комментарий к...


>При желании все легко раздобыть, если не махать руками, а что-то делать.

Вы несколько заблуждаетесь в этом вопросе.
В России крайне мало фактической информации по Катынскому делу.
Даже в крупных центральных библиотеках Москвы и хотя бы на польском языке есть очень мало книг из числа уже изданных.
А на русском языке издано вообще ничтожное колическтво книг о Катыни: два сборника документов, пара книг Лебедевой, "Катынский синдром...", "Катынская драма" Ч.Мадайчика, брошюры Пешковского и Микке - вот, пожалуй, и все.
Да и то за всем этим приходится долго гоняться.


>Последний этап был 12 мая 1940 года, 90 или 91 человек, это выжившие, поезд шел до Бабынино, в лагерь Павлищев Бор.

Вопрос про последний этап в Смоленск в 98 человек по списку №059/1.

И повторяю ранее заданные вопросы про Вашу личную встречу с Титковым:
Расскажите поподробнее об этой встрече.
Когда она происходила?
Что из себя представлял Титков?
Какие показания дал?
Были ли какие-нибудь неизвестные детали в его показаниях?
Где эти показания опубликованы?


Есть ли какая-нибудь информация о показаниях других свидетелей, упомянутых Закировым: Ноздрева, Бороденкова, Климова и пр. ?
Есть ли какая-нибудь информация о показаниях в 1988-1995 г.г. свидетелей в пользу "версии Сталина" ("сталинистов", "проплаченных", "антисвидетелей") ?
От Dassie
К Сергей Стрыгин (11.03.2005 13:23:56)
Дата 11.03.2005 13:52:57

Re: Комментарий к...

>>При желании все легко раздобыть, если не махать руками, а что-то делать.
>
>Вы несколько заблуждаетесь в этом вопросе.
>В России крайне мало фактической информации по Катынскому делу.

Так в Польше заказывайте книжки, я как-то давал большой список про раскопки после 1991 года, там Вам на пару лет внимательного изучения.

>>Последний этап был 12 мая 1940 года, 90 или 91 человек, это выжившие, поезд шел до Бабынино, в лагерь Павлищев Бор.
>
>Вопрос про последний этап в Смоленск в 98 человек по списку №059/1.

В списке № 059/1 - 113 человек, а не 98.

В приведенной Тухольским табличке станция назначения этапов от 10 и 11 мая 1940 (примерно по 50 человек) не указана.

>И повторяю ранее заданные вопросы про Вашу личную встречу с Титковым:
>Расскажите поподробнее об этой встрече.
>Когда она происходила?
>Что из себя представлял Титков?
>Какие показания дал?
>Были ли какие-нибудь неизвестные детали в его показаниях?
>Где эти показания опубликованы?
>Есть ли какая-нибудь информация о показаниях других свидетелей, упомянутых Закировым: Ноздрева, Бороденкова, Климова и пр. ?
>Есть ли какая-нибудь информация о показаниях в 1988-1995 г.г. свидетелей в пользу "версии Сталина" ("сталинистов", "проплаченных", "антисвидетелей") ?

Публикациями на эту тему я пока внимательно не интересовался - за ненадобностью. А самому что-то писать - я же не следователь. Вам нужны первоисточники, но они уже умерли.
Тов.Ю.И.Мухин готов опубликовать официальные показания Дмитрия Токарева без купюр?

Дасси.
От Сергей Стрыгин
К Dassie (11.03.2005 13:52:57)
Дата 11.03.2005 15:10:41

Re: Комментарий к...

>>Вопрос про последний этап в Смоленск в 98 человек по списку №059/1.
>В списке № 059/1 - 113 человек, а не 98.

В списке УПВ на отправку №059/1 от 10 мая 1940 г. действительно указаны 113 человек, но фактически были отправлны 11 мая 1940 г. с последним этапом из Козельска только 98 из них.

>В приведенной Тухольским табличке станция назначения этапов от 10 и 11 мая 1940 (примерно по 50 человек) не указана.

Очень интересно!
Есть подозрение, что станцией выгрузки этих двух этапов была не станция Гнездово, а станция Красное.

Кстати, вопрос по спискам.
Опубликованы ли где-нибудь фактичекие этапные списки (желательно повагонные) на отправку военнопленных из Козельска?
Именно этапные списки для начальников конвоев, а не списки УПВ на отправку для начальника лагеря?

>>И повторяю ранее заданные вопросы про Вашу личную встречу с Титковым:
>Публикациями на эту тему я пока внимательно не интересовался - за ненадобностью. А самому что-то писать - я же не следователь. Вам нужны первоисточники, но они уже умерли.

Именно по этой причине я и задаю Вам вопрос про показания Титкова.
Как, так сказать, пока еще живому :-) источнику.

>Тов.Ю.И.Мухин готов опубликовать официальные показания Дмитрия Токарева без купюр?

Нет, он сказал, что у него газета для обычных читателей, а не стенографический сборник для узких специалистов.
Предлагает показания Токарева обработать, убрать все ненужное, оставить самое важное и написать на основании показаний газетную статью.
Каковую Вашу статью готов опубликовать в "Дуэли" в любое время.
От Dassie
К Сергей Стрыгин (11.03.2005 15:10:41)
Дата 11.03.2005 15:48:51

В завершение.

Сергей, длинно поехало и нудно,
мне уже лень писать, извините (как что новое появится, тогда уж).

>Кстати, вопрос по спискам.
>Опубликованы ли где-нибудь фактичекие этапные списки (желательно повагонные) на отправку военнопленных из Козельска?
>Именно этапные списки для начальников конвоев, а не списки УПВ на отправку для начальника лагеря?

Не знаю. Полагаю, что не опубликованы.

>>Тов.Ю.И.Мухин готов опубликовать официальные показания Дмитрия Токарева без купюр?
>
>Нет, он сказал, что у него газета для обычных читателей, а не стенографический сборник для узких специалистов.
>Предлагает показания Токарева обработать, убрать все ненужное, оставить самое важное и написать на основании показаний газетную статью.
>Каковую Вашу статью готов опубликовать в "Дуэли" в любое время.

Хитрый Ваш тов.Ю.И.Мухин, потом своих обзывалок навставляет - а ить и не ответишь уже. Ладно, замнем для ясности. Кстати, он мое хоть что готов опубликовать про Катынь или только про Дмитрия Токарева?
От Сергей Стрыгин
К Dassie (11.03.2005 15:48:51)
Дата 11.03.2005 16:46:07

Re: В завершение.

>Хитрый Ваш тов.Ю.И.Мухин, потом своих обзывалок навставляет - а ить и не ответишь уже. Ладно, замнем для ясности. Кстати, он мое хоть что готов опубликовать про Катынь или только про Дмитрия Токарева?

Про Катынь Ю.И.Мухин готов опубликовать в "Дуэли" все что угодно.
Но обзывалок навставляет обязательно - так что старайтесь писать аргументированно, Мухин это ценит.
Ответ на обзывалки опубликует с еще большой радостью.
И опять навставляет...
И так далее...
От Reader
К Dassie (10.03.2005 17:45:49)
Дата 10.03.2005 19:21:59

Огромное спасибо! Ждем продолжения!(-)
От Сергей Стрыгин
К Reader (10.03.2005 19:21:59)
Дата 10.03.2005 19:30:32

Присоединяюсь

Спасибо за статью.
А можно ли сразу продолжение?
Я так понял, что на руках есть полный вариант статьи Закирова?
От Сергей Стрыгин
К Сергей Стрыгин (10.03.2005 19:30:32)
Дата 10.03.2005 19:40:27

И еще просьба вдогонку.

А есть текст статьи О.Закирова "Свидетели эпохи" из "Новой Польши" №9 за 2004 г. ?
От Dassie
К Сергей Стрыгин (10.03.2005 19:40:27)
Дата 10.03.2005 19:50:57

Есть, но это не о Катыни. Вот текст.


Олег Закиров
«Новая Польша», 2004, № 9

Свидетели эпохи
Из частных записок

Разбирая свои записки из частного расследования за 1989 и 1990 годы, я специально выбрал сведения о репрессиях в отношении польских граждан и тех, кто указывал в анкетах: национальность — поляк.
Этим мне хочется показать, в какую, мягко выражаясь, «атмосферу» попали (чуть позже — в 1939 г.) пленные польские офицеры, что происходило в стране, которая взяла их в плен.
Все нижеперечисленное мне стало известно в процессе работы, в архиве КГБ Смоленской области. После заявления генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева о дальнейшем пересмотре дел репрессированных, я, занимаясь пересмотром, работал с архивными документами. Помню, как меня просто поразил масштаб репрессий, я практически впервые столкнулся с реальной правдой, во мне все перевернулось за первую же неделю работы в архиве, я стал другим человеком. Я увидел реальнее обличье коммунистической империи. Хоть, правду сказать, я и раньше что-то читал на эту тему, что-то слушал по «Голосу Америки» и т.д. Но все это ничто, пока сам не столкнешься с лавиной архивных уголовных дел на незаконно репрессированных. Сразу развеиваются все мифы: что-де расстреливали в основном наркомов и крупных начальников, что «добрый» Сталин ничего не знал, а всё это Ежовы и Берии творили, и т.п. Сапожник артели «Труд» П.К.Поплевако, 1908 г.р. (арх. дело №83*), был осужден как польский шпион, так как имел знакомых польской национальности. Государство рабочих и крестьян не знало пощады ни к рабочим, ни к крестьянам, ни тем более к интеллигенции и служащим. Если приглядеться к национальному составу репрессированных, то здесь полный беспредел: латыши, поляки, литовцы, белорусы, русские, украинцы... даже мне попалось одно дело на китайца, кончившего свой жизненный путь в подвале НКВД.

* Номера указаны старые, так как в 1990 г. была произведена перенумерация.
Из архивных дел было ясно, что по полякам проводилась активная репрессивная политика. Встречаются ссылки энкаведистов на руководящий документ из Москвы — «Об изъятии польского националистического элемента». В жестокой реальности это было чаще всего буквальным изъятием невинного человека из жизни — расстрел по решению тройки НКВД.
Пересмотрев несколько дел, я шел в подвал за новыми пыльными делами (это был тот самый подвал где производились расстрелы, в том числе и польских офицеров из Козельского лагеря).
Мертвые архивные дела и люди, по ним уничтоженные, — заговорили, закричали, прося нас, живых, о правде и выходе из забвения. Несмотря на спешку и на риск, я стал делать выписки из дел. Вот они:
Архивное дело №83 на Данилевича Станислава Петровича, 1908 г.р., из крестьян-бедняков, поляк, из Минской области, Плешенецкий район, по ст. 58﷓6 УК (шпионаж) приговорен к ВМН — расстрелян. Вместе с ним осуждены 11 человек.
Архивное дело №457﷓с на Тубе Е.С., 1905 г.р, беспартийная, из г.Смоленска, русская, приговорена как «жена польского шпиона» к расстрелу (ст.58﷓12).
Архивное дело №10146 на Урбанчука Я.И., поляка, б/п, из гор. Дорогобужа Смоленской области, по ст.58﷓6﷓10 осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей за то, что говорил знакомым: «При советском режиме жить стало хуже, чем при царе, власть забыла народ, не дает ни товаров, ни жизни... народу от их басен живется только хуже», только льют «из пустого в порожнее».
Архивное дело №11978 на Козловского А. Б., поляка, б/п, гражданина СССР, по ст.58﷓10 ч.1 осужден на 8 лет ИТЛ. Вся его вина в том, что сказал: «Выборы — это обман. Некого зачеркивать — выставили одну кандидатуру... нас дураков обводят вокруг пальца», «колхозы идут к провалу. Колхозники по трудодням ничего не получают, сидят голодные», «при советской власти плохо жить и люди голодают», «единоличное ведение хозяйства было лучше... В Польше лучше...»
Архивное дело №10127, Кольчевский Сигизмунд Григорьевич, 1902 г.р., поляк, б/п, приговорен к расстрелу по ст. 58﷓6 13 октября 1938 года.
Архивное дело №10915, Мушинский С.В., 1915 г. р., поляк, б/п, работал продавцом в Гагаринском районе Смоленской области, осужден по ст. 58﷓10 ч.1 на 5 лет ИТЛ только за то, что сказал: «Коммунисты расстреливают хороших людей».
Следствие по его делу вел мл. лейтенант НКВД Белов, о котором известно, что он при допросах применял пытки, в том числе «китайскую» — каплями воды на голову допрашиваемого. Подобных дел было много, у меня есть еще выписки, но, надеюсь, Институт национальной памяти наконец заинтересуется этими материалами. Тут хотел бы еще добавить на тему противоположную — о гражданах СССР, бывших в польском плену. Хорошо, что Россия наконец вспомнила о погибших за пределами страны. Это по-человечески можно только приветствовать, но для полной объективности историк должен знать, что стало с теми, кто вернулся из польского плена на Родину и дожил до 1937 года. Вот несколько примеров:
Архивное дело №12017 на Курашева Ф.Е., 1892 г.р., русского, рабочего кожевенного завода города Вязьмы Смоленской области, осужденного как польский шпион (за то, что был в плену в Польше) на 10 лет ИТЛ, по ст. 58﷓6﷓10.
Архивное дело №11982 на Козлова К.А., русского, б/п, колхозника, осужденного как польский шпион на 10 лет ИТЛ (ст. 58﷓6﷓10). Был в польском плену, в окружении говорил, что «в Польше, в плену жил лучше», про жизнь в колхозе говорил: «Все берут с нас, а нам ничего»...
Архивное дело №11898 на Журавлева И.И., 1893 г.р., кандидат в члены ВКП(б), русский, из г.Ярцево, главный бухгалтер, осужден по ст.58﷓6 как польский шпион (якобы был завербован в польском плену), 19 октября 1938 г. расстрелян.
И подобных дел множество. Вот как «любимое» советское государство «переживало» за тех, кто был в плену. Естественно, во всех вышеуказанных делах совершенно нет доказательств никакой преступной деятельности вообще. В одном деле даже не было протокола допроса.
Какая же обстановка царила в самих органах НКВД на местах (в областных и районных органах)? Это можно представить по некоторым документам, которые мне попадались в архивных уголовных делах на самих энкаведистов. При смене Ежова на Берию было уничтожено немало сотрудников НКВД, близких к Ежову, за перегибы в репрессиях: видимо, Сталин испугался, что скоро в стране некого будет расстреливать при таких «ударных» ежовских темпах истребления граждан.
Помню, когда в 1978 г. я был в Ленинграде, то мне один из сотрудников Ленинградского УКГБ рассказал, что в 1939 г. руководящий состав Ленинградского НКВД вывели во внутренний двор и расстреляли из пулемета, без разбирательств. Таким образом Сталин обновлял чекистские кадры, заодно решая вопрос о вине за перегибы — взваливая ее на очередного «козла отпущения».
Вот что говорилось в справке по архивно-следственному делу №12 611:
«...в дорожно-транспортном отделе НКВД по Западной железной дороге и ее периферийных органах в 1937-1938 годах производились необоснованные аресты по материалам аттестационных комиссий служб дороги и вообще без наличия компрометирующих материалов. Извращенные методы допроса, избиения, сажание на специально изготовленный высокий круглый стул — на кончик и на ножку табуретки. Фальсифицировали протоколы допросов, искажали национальность арестованных. Двое арестованных были убиты на допросе. В ДТО НКВД по станции Орша, например, арестованных помещали в специальную камеру-„салотопку”*. В результате арестованные давали на себя вымышленные показания и оговаривали других лиц. Заместитель начальника ДТО НКВД Жуков требовал от линейных ДТО производства большого количества арестов, сам учил сотрудников извращенным методам допроса (...) следователи допускали подлоги, указывая вместо белорус, русский другие национальности — поляк, литовец, латыш». Значит, быть поляком в то время уже было преступлением!

* Камера с высокой температурой — как в сауне.
Читаем далее: «Материалы для ареста фальсифицировались. Произведенные таким образом внесудебные дела направлялись на внесудебное рассмотрение», «...стали арестовывать по спискам предприятий (...) давали установку на проведение групповых дел (...) создали фиктивную организацию „ПОВ” (о том 13 лист дела 6З)». Из показаний сотрудника НКВД станции Витебск Маркелова: «...на совещании Жуков нам давал лимит на 50 человек (на неделю) и предлагал арестовывать граждан по спискам с предприятий...» Говоря нормальным языком, ни за что людей сажали, а потом придумывали статью. Далее читаем: «В июне-июле 1938 года достаточно было анонимного заявления или донесения агента о том, что человек имеет национальность — поляк, религиозный деятель, восхваляет жизнь в Польше, как сразу писались справки на арест этого лица». В этом же деле указано, что Г.С.Жуков пользовался особым доверием Берии и дослужился до звания генерал-лейтенант. После краха Берии Жуков был лишен звания, уволен из КГБ, проводилось следствие против него... (след его простыл).
Людей польской национальности уничтожали такими темпами, что их уже трудно было найти, поэтому в поляков превращали людей других национальностей — русских, евреев, белорусов и т. д.
Из показаний сержанта госбезопасности с двухклассным образованием Осипова Андрея Осиповича, 1902 г.р. (арх. дело №22 104), занимавшего должность заместителя начальника отделения особого отдела НКВД Ленинградского военного округа:
«..Авдеев превращал евреев в поляков...» — это из его показаний на своего начальника о фальсификациях и незаконных методах следствия. Далее читаем: «...руководство заставляло оформлять дела на душевнобольных (...) я эти приказы считал преступными...» Здесь сразу вспоминается фашистская тактика по уничтожению психически больных. Вот она, параллель между гестапо и НКВД. В этом деле я нашел ссылки на совершенно секретный приказ, который давал широкие возможности для произвола, — приказ НКВД СССР №00485 «Об упрощенном производстве дел».
Вышеизложенное я описал, чтобы показать на примере Смоленского НКВД — а именно оно оперативно руководило расстрелами польских военнопленных, — в обстановку какого беспредела попали польские граждане.
В следующей статье я намерен перейти к своим запискам по частному расследованию катынского преступления.
От Сергей Стрыгин
К Dassie (10.03.2005 19:50:57)
Дата 11.03.2005 13:04:21

Об интеллектуальном уровне Закирова

Не комментирую заметки О.Закирова о репрессиях 1937-38 г.г. по существу вопроса.
Просто отмечу одну деталь из его статьи, характеризующую интеллектуальный и профессиональный уровень этого человека:


> Далее читаем: «...руководство заставляло оформлять дела на душевнобольных (...) я эти приказы считал преступными...» Здесь сразу вспоминается фашистская тактика по уничтожению психически больных. Вот она, параллель между гестапо и НКВД. В этом деле я нашел ссылки на совершенно секретный приказ, который давал широкие возможности для произвола, — приказ НКВД СССР №00485 «Об упрощенном производстве дел».

Приказ №00485 от 11 августа 1937 г. уже давно опубликован.
Однако он носит название "О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР".

И проводить какую-либо параллель между "гестапо" и НКВД в их отношении к душевнобольным, по меньшей степени, некорректно.
От Dassie
К Сергей Стрыгин (11.03.2005 13:04:21)
Дата 11.03.2005 14:13:53

Сергей, мои две копейки.

Насчет уровня. По Катыни уже столько опубликовано, что Вам начинать по-новой и публично изобретать велосипед, не ознакомившись даже с малой частью материалов - как Вы сам говорите, некорректно.
От Alex Medvedev
К Dassie (10.03.2005 17:45:49)
Дата 10.03.2005 19:07:30

Как понимать эту фразу?

" Приехали из центра два полковника КГБ и предложили мне, «мягко говоря», сменить место службы — в любой город СССР, но я категорически отказался, и они уехали с угрозами."
От Любитель
К Dassie (10.03.2005 17:45:49)
Дата 10.03.2005 18:00:00

Re: Катынь. Из...

> Ноздрев явно не страдал склерозом и припомнил интересные детали: что комиссия академика Бурденко (по Катыни) была хорошо приготовленным спектаклем, а его режиссерами были Сталин и Берия.

Забавно...
От Паршев
К Любитель (10.03.2005 18:00:00)
Дата 10.03.2005 18:07:00

Сам текст, с первой же фразы,

как будто писал автор текста про Маньчжоу-Го