Будни флота.
На редкость злой и не выспавшийся каплей Тесемкин шел заступать на вахту дежурным по части. Мало того, что прошлой ночью он просидел на борту по «Ветру-3», так его еще и сразу пихнули в наряд вместо внезапно заболевшего лейтенанта Пряжкина. И вот, даже не побывав дома, предстояло окунуться в казарменный быт горячо нелюбимого личного состава.
В казарме царил хаос – экипаж готовился к сдаче первой курсовой задачи (организация повседневной службы при стоянке корабля в базе). По казарме вихрем носился потный помощник командира и гонял личный состав. Со стороны это выглядело, как один из видов игры в догонялки – не успевал матрос выполнить одно, как помоха, заглянув в длинный список мероприятий, направлял его в другое место с другим заданием. В результате издерганный таким ритмом личный состав начал постепенно рассасываться по углам и там изображать кипучую деятельность, едва только взгляд помощника останавливался на нем.
Результатом этого стало замечание от заступающего дежурного по дивизии в адрес всей вахты за нетвердое знание своих функциональных обязанностей. «Плохо вахту готовили», - сказал дежурный Тесемкину. Конечно, можно было пояснить, что до последнего момента помощник командира не мог определиться с кандидатурами дневальных, которые были назначены лишь за полчаса до развода и едва успели погладить брюки и побриться. Да что там подготовка вахты. К моменту начала развода неожиданно выяснилось, что на пирс привезли продукты, и их предстоит загружать после ужина. Таким образом, дежурному предстояло после развода топать на корабль за личным составом срочной службы, вести его на береговой камбуз, после ужина снова топать на корабль и участвовать в аврале.
Понятное дело, никакой радости сие доставить не могло ни с какой стороны – корабль стоял на четырнадцатом пирсе и дорога в один конец занимала не менее получаса. К тому же после погрузки еще предстояло вести личный состав ночевать в казарму. На фоне всего уже случившегося, это и вовсе привело Тесемкина в крайнее раздражение.
Впрочем, как лицу ДВС (дежурно-вахтенной службы) ему удалось отвертеться от аврала, и он с полтора часика соснул на своем боевом посту. Проснувшись, он поднялся в центральный пост к дежурному по кораблю, где узнал, что погрузка закончена, офицеров и мичманов отпустили домой, а личный состав срочной службы оставлен для наведения порядка и приборки. Результаты приборки должен был проверить старпом, оставшийся на корабле за старшего. Таким образом, возвращение в казарму откладывалось на неопределенный срок.
Узнав, что дежурный по части находиться в центральном посту, старпом прибыл собственнолично и приступил к инструктажу по-поводу завтрашних мероприятий. Тесемкин старательно записывал перечень дел, которые касались его и личного состава, не переставая удивляться, когда ж всю эту прорву дел успеть переделать. К тому времени в родной флотилии в отношении дежурного по части появилось оригинальное нововведение, касающееся времени его отдыха. Кто-то из отцов-командиров вдруг решил, что дежурному полагается не делить ночь пополам со своим помощником (мичманом), а бдить личный состав. Согласно новой инструкции ДВС это время определялось с восьми утра и до двенадцати дня, что было явно нереально. Во-первых, в восемь утра поднимали флаг и дежурный должен был доложить командиру о замечаниях за ночь. Во вторых, его должностные обязанности, а также суточный план зачастую вступали в явное противоречие с этим ноу-хау. Так что сон был под большим вопросом.
Вглядываясь покрасневшими глазами в многочисленные пункты мероприятий суточного плана, Тесемкин явственно ощущал, как возможность поспать до обеда бесследно испаряется. Хорошо понимая, что вторая ночь, теперь уже стопроцентно без сна сделает из него назавтра идиота, он предложил СПК вариант ночевки личного состава на корабле. Аргументировалось это тем, что так в казарме сохраниться тот (весьма относительный) порядок, который навел (навел ли) помоха. Койки так и останутся стоять обтянутыми и выровненными в линию, а в укладках вещей личного состава никто не будет рыться. Кроме того, личный состав может навести более качественный порядок на корабле.
Старпому эта мысль пришлась по душе, и он, почти не колеблясь, дал «добро». Вздохнув с облегчением, Тесемкин отвернулся от старпома и встретил ненавидящий взгляд дежурного по кораблю, для которого наличие личного состава не стоящего на вахте становилось головной болью. Разведя руками, каплей поспешил исчезнуть из центрального поста, оставив старпома наедине с дежурным по кораблю.
Однако, едва Тесемкин успел хлебнуть чаю и приготовить коечку для спокойного и продолжительного сна, как раздался вызов из центрального поста. Дежурный по кораблю встретил дежурного по части с ласковой улыбкой и передал тому приказание СПК – лично проконтролировать отбой личного состава, перед этим проведя прогулку (по пирсу) и вечернюю поверку. Делать было нечего – старпом имел привычку проверять отданные приказания, и наш герой поспешил наверх, договорившись с дежурным по кораблю об объявлении построения личного состава срочной службы, не стоящего на вахте.
Уже стоя на пирсе Тесемкин услышал из «Каштана» верхнего вахтенного сигналы аварийной тревоги, тревожно зазвучавшие на родном пароходе. Спустя каких-то полминуты над крышей рубки появился столб дыма, а с корабля валом повалил народ, включая и личный состав вахты. И даже самого старпома. Учитывая важность момента и не зная толком ничего о происшедшем, личный состав на редкость быстро построился на пирсе и был быстро пересчитан. Оказались все, включая и помощника дежурного по ПЛ.
Сам дежурный остался в центральном посту, включившись в ИДА-59М. Как выяснилось позже, в шестом отсеке командир группы электриков вместе со старшиной команды электриков и гражданским специалистом ремонтировали дизель-генератор. Завершив ремонт, командиру группы захотелось провернуть агрегат, но тот неожиданно для присутствующих завелся. И это при том, что выхлопной патрубок находился в закрытом положении. То есть весь выхлоп дизеля валом валил внутрь подводной лодки, угрожая жизни присутствовавших на борту. Попытка ремонтников открыть заслонку с местного поста успеха не принесла – гидравлика была снята с расхода. Тогда они начали валить на приемный воздуховод дизеля все, что было под рукой в надежде, что от недостатка воздуха тот заглохнет. Но и это не помогло – дизель продолжал молотить, испуская тучи дыма. Пребывание в отсеке становилось и вовсе невозможным, что вынудило весь состав бригады включиться в индивидуальные средства защиты.
Задержка с объяснением причины внезапного задымления могла стать роковой, но на счастье, незадолго до этого был включен вытяжной вентилятор носового блока, что не позволило концентрации газов быстро достигнуть опасной для жизни человека черты. В результате все успели выскочить наверх, включая и корабельную вахту. Пока в шестом глушили дизель методом перекрытия солярки (поиски шли в полной мгле наощупь), столб дыма над рубкой был замечен из штаба флотилии оперативным дежурным. Результатом этого стало прибытие на пирс трех пожарных машин, которые в данной ситуации оказались явно лишними.
Следом за пожарниками на пирс прибыли начальник штаба флотилии и какие-то флагманские механики, задержавшиеся на службе. Поскольку с перекрытием горючего дизель сам собой заглох, участников ЧП «пригласили» на пирс для «разбора полетов». А вскоре прискакали командир дивизии с командиром корабля, принявшие посильное участие в церемонии разноса всех и вся. На фоне этого был замечен и Тесемкин с личным составом, что вызвало, мягко говоря, неудовольствие «папы». Раздача «пряников» закончилась за полночь.
К тому времени лодку провентилировали и личный состав начал потихоньку наводить порядок, убирая с проходных палуб крысиные трупики и сметая щетками дохлых тараканов. По приказанию начальника штаба флотилии еще раз были проверены все каюты и шхеры, однако людских трупов, ко всеобщему облегчению, найдено не было. Это привело к закруглению разборок на пирсе под руководством начштаба флотилии, после чего все повторилось в центральном, но уже на уровне командования дивизии.
Часам к трем ночи с лодки убыло последнее начальство, оставив командира лично наводить порядок на вверенном ему корабле. Однако, у того уже не оставалось сил, и дальнейший разговор свелся к одной нецензурной фразе, после чего все расползлись по каютам. Однако, спустя каких-нибудь десять минут, к крайнему удивлению дежурного по кораблю, все снова собрались в центральном. Выяснилось, что дым от дизеля обладал на редкость мерзким свойством повсюду проникать, и теперь даже от подушки разило так, что слезились глаза. Какой уж тут сон, когда дышать нечем?
Понимая, что не им одним так нехорошо, командир приказал Тесемкину отправляться с личным составом в казарму. Представьте, четвертый час утра, а до казармы еще топать и топать. В общем часа в четыре личный состав расползся по своим коечкам и мгновенно уснул. Измочаленный Тесемкин зашел в канцелярию и там сидя проспал до подъема, урвав еще пару часиков.
А наутро…. Наутро был праздник – командир дивизии, с утра прибыв на борт и принюхавшись, отменил все мероприятия суточного плана и приказал мыть весь корабль с мылом и прочими ароматизирующими средствами. Это позволило дежурному по части найти укромный уголок, где он и был сломлен могучим сном. Впрочем, не он один. Весь личный состав срочной службы, к немалому удивлению своих непосредственных начальников валился с ног, засыпая прямо на объектах приборки с тряпкой в руке.
Озлобленный и тоже невыспавшийся старпом поначалу пытался как-то организовать приборку, но вскоре тоже исчез в каюте, переложив все на хрупкие плечи помощника командира. В общем, когда перед обедом командир дивизии заглянул на борт, все спали. Выслушав невразумительный доклад помохи он махнул рукой и приказал везти себя на обед. Трудно сказать, о чем он вечером говорил в штабе дивизии с командиром корабля, однако на ночь домой были отпущены только сменившиеся с вахты, включая и Тесемкина.
Теперь он шагал домой неплохо выспавшийся и пропахший дымом, готовый по мере возможности (ну и желания) оказать жене достойную помощь в ведении домашнего хозяйства.