От Вадим Воскобойников
К М.Свирин
Дата 22.12.2004 20:21:01
Рубрики WWII; Танки; Артиллерия;

Вот все что могу.

Уважаемые ALL,
>Особенно интересует опубликованное в "Известиях" в 2000 г. воспоминания ветеранов.

Несокращенный текст Михаила Свирина в завтрашних "Известиях"

К 55-летию Победы

О поражении Красной армии лета 1941 г. в последние годы написано много. Многие авторы гадают о причинах этого поражения, то воспоминая прежние установки о "внезапности" и "преимуществе в силах" немецкого нападения, то формируя новые фантастические версии о том, что готовились, мол не к такой войне. Якобы сами наступать собирались, а потому не ожидали, что кто-то нашей армии сопротивляться будет. Нужно ли говорить о том, что обе рассмотренные версии как минимум несерьезны, да и не стоит у нас задача, чтобы оценить их правильность. Но, в самом деле, война началась совсем не так, как ожидали. Ждали другого, ведь, начиная с 30-х годов, в СССР твердо устоялась незыблемая вера в несокрушимость Рабоче-Крестьянской Красной Армии, которая стоит на страже завоеваний Октября и не допустит супостата на свою территорию. Лозунг "малой кровью, могучим ударом" стал частью той жизни и до 1941 г., казалось, выполнялся. И вдруг, в июне, все планы рухнули. Война пошла совсем в другую сторону от границы, обильно проливая кровь защитников Отечества. Не мудрено, что уже в июле 1941 г. Франц Гальдер уверенно написал в своих дневниках, что кампания на Востоке практически окончена. Тысячи пленных, громадные потери советской боевой техники и вооружения, несогласованные контрудары советских войск - все свидетельствовало о правоте немецкого начальника генерального штаба. Но он ошибся. Однако мы не будем сегодня разбирать удачи и стратегические просчеты высшего командования РККА и вермахта. Вновь хотим мы дать слово одному из наших бойцов, что встретили немецкие войска у границы летом 1941 г.

Михаил СВИРИН 2. Июнь 1941. (По мотивам рассказов Василия Федотовича Котова, записанных в 1981-89 гг.)

Как война началась? Ты в книжках про это больше читай. Там про это складнее. А что я тебе расскажу? Впечатления остались плохие. Суета была какая-то. Бестолковщина. Все ждали указаний и всего боялись. Мне думается, что немцев не так боялись, как своего начальства. Во-первых, подняли нас 22-го затемно, по тревоге, но про войну никто ничего не сказал. Мы жили тогда в лагерях и тревогу приняли нормально - знать учения начались. Наш взвод батальонной артиллерии получил приказ двигаться туда-то. Окопаться, прикрыть дорогу. И все. И пошли. Батальон на своих двоих, командиры - на лошадках, мы с пушечками за лошадками на своих двоих. Старшина на телеге. Много говорят про бомбежки, про потери от немецких самолетов, что по головам ходили. Не помню такого. Ни 22-го ни 23-го мы самолетов ихних (да и своих) толком и не видели. Нас не бомбили. Они, видать, где-то вдоль шоссе, или на большие города летали. День мы двигались к границе и про войну только к вечеру узнали, когда на позиции пришли. А у нас снарядов нету. А у пехоты - патронов чуть-чуть. Про гранаты можешь не спрашивать. Тоже нет ни одной! Короче, подвезли нам снаряды через полчаса, как нас немецкие танки раскатали и к себе уползли. Вот так. А потом началась "игра в футбол" и пошли нам приказы один другого чуднее. Сначала туда бегом! Потом тут же - отставить! Потом все же идти, но не туда, а сюда! Потом сдать пушки танкистам и окопаться с пехотой. Потом опять пушки получить! И так дня три, а может и больше. И немецкая авиация уже активнее летала. Каждый день их "кукурузники" с гостинцами прилетали. То по бомбочке кинут, то из пулеметов постреляют. Мы, понятно, их из винтовок обстреливали. Толку мало. Потом стали прилетать они группами. Появились пикировщики. Как с неба падают - сирену включают - все кишки наружу от воя повылезут! И что интересно? Прилетали они, когда нашей авиации не было. Словно знали все наперед. Сперва низенько, прямо над лесом, пролетит один самолет, иногда дым пустит, и тут же завыли стервятники на все голоса. Потерь от них немного было, но беспорядку полно! Особенно лошадей они расшугали, да и машин много пожгли. Потом пошли слухи и приказы про немецкие десанты. И непременно десанты с танками! Ну и давай нас против этих десантов кидать. Один раз наш батальон даже начал перестрелку с соседями, которых тоже на уничтожение десанта кинули. Раненые у нас были. По-моему и убитые тоже, прежде чем опознали мы друг друга. А десанта не было. Хотя, говорили, что немецкие парашютисты нашу форму используют. Как мы тогда друг дружку полностью не постреляли? До сих пор не пойму. Бестолковщины хватало. Помню, пропала где-то наша кухня. Жрать охота, как из пушки! А тут по дороге как раз кухонка движется. Ну мы к ней с котелками. Голодными не оставят! А они в котлах гранаты везут, Ф-1, представляешь? Не нашли, вишь, другого средства передвижения. ГРАНАТЫ В КОТЛЕ! Но машинам вообще плохо было. Все дороги в три дня разбили донельзя. Еще бы - и танки по ним снуют и трактора и машины и телеги. И все туда-сюда, а асфальта-то на дорогах нету. Ну после первого же дождичка такие колеи набили, что твои рвы противотанковые, а объездных путей никто не знает! Да и какие объездные? Как приказывает командир двигаться по маршруту через такие-то деревни (и другой командир только эти деревни указывает) - попробуй сверни не туда! Невыполнение! Боялись этого. Честно докладывали и что было, и что показалось - тоже честно. Показалось? Какие галлюцинации? Если бы с кем-то было - не поверил бы, а так со мной!!! В начале июля поставили мою пушку в ПТО, сказали мостик охранять. Чтобы никто через мостик, значит, не перешел. Нашим там взяться вроде неоткуда. Охраняю. А вечером через мостик три танка и поехали. Я ОТЛИЧНО ВИДЕЛ КРЕСТЫ У НИХ НА БАШНЕ! БЕЛЫЕ ТАКИЕ КРЕСТЫ! И не только я. Матвей Забродин, заряжающий тоже орет: "Немцы!" Первого я и подбил. Зажег. Водителя ранил. Двое, слава богу, целые выпрыгнули. А второй у меня двоих из расчета поранил. Только танки эти нашими оказались. И НИКАКИХ КРЕСТОВ НА БАШНЕ! ВООБЩЕ НИЧЕГО БЕЛОГО НА БАШНЕ! Галлюцинации? Боялся судить меня будут. Обошлось. Потом опять пушки танкистам отдали (у них, вишь, танков вообще не было) и опять в пехоту! Построили оборонительный рубеж по какой-то речке. Сил собрали много. Танки есть, пушки. Боеприпасы. Готовим контрудар. Но назавтра вдруг выяснилось, что мы в немецком тылу сидим. А приказа на отход нет и на контрудар нет. Сначала ждали приказа, а потом связь прервалась. Вот и сидели на месте пятеро суток. Все ждали, когда к нам или помощь, или какой - никакой приказ придет. А их все нет. И немцы нас не атаковали. Так изредка самолеты налетят и бомбы покидают. Правильно рассудили, что скорее мы сами от голоду тут ноги протянем. На четвертый день жратва совсем кончилась. Связи с командованием так и нет, хоть делегатов на танке послали. Что делать? Командиры без приказа "сверху" чихнуть боятся. На шестые сутки как-то решились к своим двигаться, а может приказ такой пришел. Бензина у танкистов мало. Выслали два танка в дозор. Движемся вдоль большака. За день прошли километров тридцать и пришли в городок. В городке нашли немного жратвы и бензина. Четыре полуторки исправные взяли. Нашли брошенный склад с мануфактурой. Меня командир отрядил этот склад взорвать, так как я на горняка до войны учился. Взрывное дело теоретически знал. Выделили мне полуторку с шофером, взрывную машинку, рюкзак амоналу и двух бойцов в помощь. Закладываем заряды, тянем провода. Вдруг бабы подходят! Говорят, мол, товарищ командир, вы тут одежду рвать будете? Что положено, говорю, то и взорву. А они упрашивать, чтоб, мол, добро не пропадало. Ходить, мол, не в чем. Ну, я и разрешил! Только, говорю, вам на все десять минут даю. Как заору -давай все врассыпную! Откуда их столько набралось? Как муравьи на склад и с него со штуками материи. И драп и полотно и чего только не было. Все спешат, роняют, суетятся. А тут боец мой подбегает. Говорит, мол, немцев на мотоциклах у той окраины видели! Я заорал на всю мощь. Бабы - врассыпную. Я выждал еще чуток и замкнул цепь. Ну бабахнуло!! Склад завалило. Мы сели в полуторку и поехали своих догонять. Это был первый на моей памяти случай, когда мы, отступая, что-то взрывали. Пока до своих дотопали, силы наши здорово поубавились. Во-первых, танки и машины ломаться стали. Сперва чинили их. Ну а мы ждали. Потом стали поломанные на буксир брать. Только от этого другие тоже ломаться стали. Решили их оставлять. Как положено неисправными. Из танков снаряды, пулеметы и замок у пушки вынаются. Бензин из бака выливается в другие танки и машины, немного плескаем в башню и огню туда! Он и горит. Так и пожгли штук шесть. Потом стала слышна перестрелка. Знать, свои там! Ну мы туда прем, торопимся! Вдруг по нас из пушек! Ловко бьют! Я бежать кинулся, как заяц - куда глаза глядят. Ан это опять свои! Черт его, как я уж вылетел куда надо было. Так и вышли. А по нас стреляли потому, что с этой дороги немцы перед нами разведку делали на "гробах" и мотоциклах. Так мы немцев где-то рядом и обошли. Так и побыл я в окружении, только немцев не видел и вышел без боя. Счастлив мой бог. Хорошо, что с винтовкой вышел с немецкой. А как же? С оружием! Как артиллеристу-наводчику мне винтовка неположена была. А я вышел из окружения и с немецкой! Кто усомнится, что в бою взял? Ну и я подтверждаю, что в бою, хоть выдали ее мне, когда пушки у нас отбирали. Так и пошел на повышение - командиром орудия в полковую артиллерию. Но только скоро ранили меня и до осени из боев вышел я. Ты спрашиваешь про наши поражения летом сорок первого? Да не было поражений-то. Неудачи были. А ты как хотел? Война-то какой оказалась? Не такой, как представляли мы. Быстрой оказалась и жестокой. Рассусоливать некогда было. Поражало, что у немцев много машин воюет, а у нас - крохи. Подвижность - их козырной "валет". Опять же, обученность у них намного лучше. Немецкая часть, как в бой шла, так, словно часики работала. А у нас много всяких деталечек от тех же часиков было, но вместе - не работали они. Откуда у нас обученность, если стрелять учиться мы только с мая и начали. Как нам воевать, если почти год, как я призвался, мы только свой военный городок и строили? Камень клали, доски настилали, ток подводили. Что твой стройбат! Но для себя старались, чтобы не в палатках зимовать. Потом на полях работали. Урожай западникам собирать помогали. А зимой начали отрабатывать темы всякие. "Взвод в обороне"! Зачем он нам, артиллеристам-то? Правда, и в поле заниматься начали. Один раз зимой устроили марш по дорогам. Впервые! Даже старослужащие говорили, что до финской больше ходить строем, да речевки толкать учились, чем стреляли на стрельбище. А после финской вверху, видать, поняли, что от войск самостоятельность, разумная инициатива внизу нужна, взаимодействие частей и родов войск. Задумали их развивать. Не успели. И как успеть, с весны-то? В сорок третьем я не волновался за свою оборону. И в командирах уверен был. Даже самый вшивый лейтенант в сорок третьем знал много больше, чем лейтенант перед войной. Перед войной ему ВСЕ начальники разжевывали и в рот клали. Только знай, что глотни и не вздумай изобретать! А тут не на картинке война - на самом деле. А на войне, оказалось, убивают! И здорово убивают. Что делать? И за каждой мелочью к начальству сперва с вопросами лезли. Приказы ждали каждую минуту. Пукнуть без приказа не могли. А начальство само не знает, за что хвататься. Война! А связи с начальством нет - капут командиру. Терялся часто. Вот и гадали мы, как там командир наш, не опростоволосится ли? Оттого многие в плен тогда сдались. А куда еще деваться, если часть, как мы, на несколько дней себе предоставлена? Командиры без приказа чихнуть боятся. Приказа на отход нет. Жратвы тоже нет. Боеприпасы кончаются. Слухи всякие дурацкие ходят. Разлагается часть. А тут как раз немцы на бронемашинах подъезжают. Битте дритте, пожалте, мол, в плен! А против них даже стрельнуть не из чего. Так организованно и сдавались иногда. Мой свояк это пережил. Говорит страшнее всего было, когда тебя вот так организованно в плен забирали. Неестественность какая-то. Стыд. И убежать могли, но как-то несолидно было, что ли. Двое фрицев их батальон всего и конвоировали. А наши какие-то ошарашенные были и немцев слушали, как командиров своих. Подчиняться нас тогда хорошо выучили. Это потом думать учили. Да… А поражения нашего никакого в сорок первом не было. Не удалось ему в пару месяцев нас к рукам прибрать. Обкакался. Со всеми своими машинами и выучкой европейской обкакался. Да какое поражение, если он своего не добился? Это ему поражение, а не нам следует записать. Вот когда поняли это, так и бить его время пришло. А тогда мы воевали, как умели. Они воевали сильнее, но все-таки жаловались, что мол, тяжеленько им пришлось на Востоке-то. Вот так война-то и началась…

С Уважением, Вадим http://www.rkka.ru/iuniform
От Вадим Воскобойников
К Вадим Воскобойников (22.12.2004 20:21:01)
Дата 22.12.2004 20:22:27

Еще

Очередной текст Михаила Свирина -- про битву за Москву

Отправил А.Никольский 3 марта 2000 года в 15:09

Завтра выйдет в регионах, в понедельник в Москве (на этот раз обещали). С уважением, А.Никольский

К 55-летию Победы*

5 октября 1941 г. в 17.30 члену Военного совета Московского военного округа генералу Телегину поступило сообщение от коменданта Малоярославецкого укрепрайона комбрига Елисеева. Сообщение было коротким, но страшным: "Танки и мотопехота противника заняли Юхнов и движутся к Подольску". И это в глубоком тылу Западного фронта, причем на этом участке фронта от Ильинского, где располагались укрепления Малоярославецкого УР, до самой Москвы никаких войсковых соединений Красной Армии не было.

Сообщение стали перепроверять, и командующему ВВС округа полковнику Сбытову грозило разжалование за распространение непроверенной информации. Но его летчики были правы: Юхнов пал под внезапным ударом немецких танковых и моторизованных частей, которые, однако, не пошли сразу на Москву, а, оставив в Юхнове заслоны, повернули на запад, замыкая кольцо окружения вокруг армий Резервного и Западного фронтов, отрезав им пути отхода к Можайскому и Малоярославецкому укрепрайонам.

Обстановка здесь была катастрофической. Массы советских войск -- до пяти армий -- угодили в окружение западнее и севернее Вязьмы в первые же дни немецкого наступления. А четыре дня спустя на Москву двинулись 57-й и 10-й танковые корпуса и дивизия СС "Рейх".

Советское командование успело подтянуть к деревне Ильинское сводный отряд подольских артиллерийского и пехотного училищ, а также 17-ю танковую бригаду и батарею 222-го зенитного полка. Этими силами немецкие войска были остановлены лишь на 6 суток. Или на целых 6 суток!

Вот так неудачно началась знаменитая Московская битва, считающаяся одним из наиболее значительных событий Великой Отечественной войны. До сих пор продолжаются споры о том, что же стало главной причиной остановки немецкого наступления у самых стен советской столицы. И если некоторые наши специалисты по-прежнему напирают на гениальность советского командования и массовый героизм воинов, то другие приняли подход "недобитых немецких мемуаристов", уверяющих, что поражение вермахту под Москвой нанесли непобедимые "генерал Грязь" и "генерал Мороз".

Вашему вниманию предлагается точка зрения ветерана, которая отличается от выдвигаемых профессионалами-историками.

Михаил СВИРИН

3. Гвардии младший лейтенант Григорий Архипов о битве под Москвой.

(записано в августе 1990 года на охоте в Вологодской области)

Война -- это не так просто, как тебе кажется. Были в ней и такие моменты, что сразу не поймешь. Например -- оборона Москвы. Как мы немца тогда остановили, понять не просто. Я вот видел это и много читал. Наверное, все, что написали маршалы наши. Читал и статьи разные! Но никто из писарчуков толком разобъяснить ничего мне не может. Загадка тут есть, почему это нас до декабря все больше били, а в декабре мы аж на сотню километров гансов откинули? Говоришь, воевать выучились? А почему они всего через месяц-другой после этого опять так нас умыли, что никто из больших командиров вспоминать о весне 1942-го не хочет? Сейчас новые писарчуки пишут, что недобитые гансы правы, мол. Что дожди осенью и мороз зимой 1941-го, дескать, спасли Москву. Но это только полный дурак или враг может так говорить. Да и мороз в том ноябре был забористый, градусов под тридцать, а почему-то не остановил немца-то! И капут полный нашей обороне именно в ноябре и наступал. Точно по самым морозам. И почему это считают, что мороз на немца действовал, а на нас нет? Тем, что пишут про полушубки, про шапки-ушанки и валенки, надо бы узнать, когда и сколько мы их получали. Я так всю зиму 1941/42 в тельнике с шинелкой и проходил. И шапку-финку с убитого бойца снял. И с убитых немцев вшивники снимал. Утеплиться чтоб. И не только я так. Было это.

Говорят еще, что под Москвой у нас сил было хрен знает сколько! Что сибиряки, мол, Москву спасли. Тысячи сибиряков. А те же сибиряки, прибыв к нам, равнялись почему-то на наш полк, в котором больше всего было стариков да очкариков. Дивизия-то формировалась сперва из ополченцев, кого прежде в армию никак брать не желали. И почему это кадровые части в полутораста верстах от столицы обмишулились, а ополченцы хрен его знает как вооруженные да неполного комплекта у стен Москвы немца остановили? Думаешь, у немца сил у Москвы уже не было? А в жуткие февральские морозы они нас, пополненных теми же сибиряками да перевооруженных сэвэтэшками, обратно чихвостили в хвост и в гриву и всю весну кряду так? Почему для нас линия Гжатск -- Вязьма аки заколдованный рубеж какой-то стала? Так и не перешли мы ее. Сил положили -- страсть, а вперед не продвинулись. Вот в этом главный вопрос, загадка и есть. До самой моей смерти буду думать об этом. Да уж недолго осталось. Хочешь скажу, о чем думаю?

Ты не думай, мне врать не след. Призвали меня в августе, как исполнилось полных семнадцать, одели, вооружили, провели обучение и потопали мы под Вязьму. Там войск много было! И пушек полно, и боеприпасы есть, и самолеты. Вот танков, правда, маловато. Ну, начали мы немца потихоньку перемалывать. То там ему стукнем, то тут, а позади нас московский рубеж достраивали. На фронте сперва никаких больших наступлений не было. Киев доживал последние деньки, а перед нами немец смирно вел себя после ельнинской мясорубки-то. Нас даже в тыл отводили и дополнительно учили стрелять и штыком орудовать. Никаких тревожных сообщений. И вдруг пятого октября узнаем, что немец по нас с тылу ударил. От самого Юхнова! А до Юхнова добрая сотня километров от фронта -- и это по прямой. Это как немца к Юхнову пропустили? Кто там прошляпил? До сих пор не пойму. Мы были фронтом на запад, а немец аккурат по тылам нашим с востока и пришел.

Оборонялись мы, как могли, народу полегло -- тьма. А потом пробили коридорчик и потихоньку стали к своим выходить. Говорили, что сам генерал Лукин наш отход прикрывал, потому и в плен к немцу, тяжело раненный, попал. А потом отошли мы в тыл, и я попал в полк из ополченцев. Винтовку мне дали французскую, патронов немножко насыпали -- и опять в бой.

Полк удивительный. Военной выправки никакой. Все больше больные да пожилые. А воевали -- дай бог каждому. Стояли мы тогда под Нарофоминском. Ну, немец на нас пошел. С танками, самолетами. А у нас всего пяток пушек да танчики махонькие, похожие не коньков-горбуньков. И вроде капут должен настать нам. Сил-то у них много. А остановили его. Смекаешь? Остановили старые да немощные. Или не чудо это?

До декабря так и стояли. Немец то там, то тут вклинится -- и назад. И если бы только у нас так. Про 28 панфиловцев все знают, а почему такое только у самых стен Москвы было? Полсотни танков не смогли какой-то взвод раскатать. Когда такое еще было? Ни прежде, ни потом не случалось. Я про себя могу сказать, что прежде никогда особой точностью стрельбы не отличался, а тут из своего "лебеля" чудеса стрельбы показывал. Не догадываешься о чем это я? Ну, тогда послушай, как наступать мы начали.

Помню, воткнулись тогда немцы в нашу оборону. Крепко воткнулись. Оборона опять трещать стала. Потери -- до половины личного состава! Командир полка лично к нам: контратаковать! Поднялись все и с винтовками наперевес! На пехоту и танки!!! С винтовками!!! Да по глубокому-то снегу! Это же смерть верная! А они из танков вылезать и деру!!! Только хрен ушли от нас! Всех перекололи. И прямым ходом к следующей деревеньке, что за перелеском стояла. А нам в лицо пять (!) пулеметов строчки выписывают! А мы на пулеметы бегом по снегу, что выше колена! Тяжело, сердце заходится! Мне еще что, я все-таки молодой тогда был. А старички наши не только не отстают -- иного еще хрен догонишь! Только снег столбом за спиной вьется!

И что ты думаешь? В деревеньку вбежали, а там на улице еще четыре брошенных танка с крестами и заведенными моторами! Почему они из танков-то удирали? Испугались или еще чего? А самое странное, что потери у нас тогда небольшие были. Сколько -- не помню уже, но меньше, чем когда в окопах мы сидели.

Вот так и гнали мы его аж до самой Вереи, где и ранило меня. А наша армия даже до Вязьмы дошла. Но тут уже немец бить начал. Погибла армия-то. И командарм-33 Ефремов в том окружении погиб. Царствие ему небесное.

Но про это как-нибудь потом. Сейчас я про оборону да про наступление сказать хочу. Понимаешь, тут как волшебство какое-то было. Все, что прежде большими силами сделать не могли, -- под Москвой меньшими получалось. А после Москвы опять не удавалось. Так что хошь или не хошь -- что-то тут такое есть...

Некоторые однополчане, что видели это, считали, что бог нам тогда помогал. Силу нам большую дал. Потому, мол, и панфиловцы смогли полсотни танков забить. Потому и смогли мы по глубокому снегу с винтовками на танки, а забоялись они нас. И оттого стреляли они не так здорово, как раньше и как потом. Может, и так, но я думаю, что не бог тут приворожил. Просто за нас, за Москву вся страна, весь мир сопереживал! Все молились, чтобы Москва выстояла! Если бы Москва пала, был бы конец света! Так все потом говорили. Все желали немца остановить. Потому и какая-то сила к нам пришла от них. Потому и остановили.

А уж как погнали немца-то, тут все возрадовались. Ликовать начали. До сопереживания ли? И мы воевать похуже стали. Иссякла сила-то. Кончилось второе дыхание. А дальше уже все более-менее как полагается шло. Законы военной арифметики выполнялись.

Вот такое мое мнение. И другого разумного объяснения этому я не вижу.

(Григорий Алексеевич Архипов 1924 г.р. -- закончил войну в звании гвардии младший лейтенант. Записано с его слов в августе 1990 г.)

------------

* Продолжение. Начало в № 22 (25614) от 7.02.2000 (московский выпуск) и № 32 (25624) от 19.02.2000 (региональный выпуск).

------------------------------------------------------------------------ © "Известия" 04 Март 2000г.
От Вадим Воскобойников
К Вадим Воскобойников (22.12.2004 20:22:27)
Дата 22.12.2004 20:23:17

И еще одна

К 55-летию Победы

О войне, об отступлениях и наступлениях, победах и поражениях, написано много. Труженикам же тыла, создававшим оружие для фронтовиков, внимания уделяли меньше, хотя их работа в годы войны была не менее самоотверженной, а вклад в Победу -- не меньшим.

Поэтому, вспоминая сегодня о войне, мы посчитали очень важными рассуждения об "окопавшихся в тылу" пехотинца Андрея Васильевича Петрова, 1925 года рождения.

"Окопавшиеся"

Что ты обратно про войну спрашиваешь? Бои, герои, танки, пушки... Немецкие атаки, наши наступления... Уже в который раз с тобой все про фронт гутарим, а для меня самый трудный период в войну был, пока я в тылу маялся. Тогда все это по-другому воспринималось. Там на фронте люди немца бьют и ордена зарабатывают, а мы тут в тылу прохлаждаемся. Это только потом, после войны понял я, что, эта, в тылу даже пострашнее было. Точно, что пострашнее, чем на фронте.

Когда война началась, я еще учился. Сперва далеко она была. На фронт уходили отцы, братья, друзья, что постарше. Сообщения какие-то были, ну не совсем понятные. Тяжелые бои, упорная оборона, потери немецкие. Сперва и похоронок-то вроде как и не было даже. А фронт с каждым днем все ближе и ближе. И все страшнее становится. А военкомат никак в герои нас не берет. Пацаны мы еще для них сопливые.

Потом осень настала. И жрать стало нечего. На фронте бои идут, а у нас в тылу болеть от голоду стали. Про смерти не слыхал я, все-таки не Ленинград у нас, а вот болели -- это да. От плохой еды да малого ее количества и болели. Я вон сам здоровый парень был, а кушать нечего. По иждивенческой карточке обретался. А по ней, дай бог, если десятилетнему покушать на день хватит. А мне уж почти семнадцать. Лобешник во какой вымахал. На завод пошел -- жиров немного заработать, рыбных консервов, доппаек то есть, ну и денег тоже...

Потом, помню, как зимой к Ленке Елкиной дядя-фронтовик в гости зашел после госпиталя, так он нам на квартиру (11 семей) целую банку тушенки оставил! А знаешь, что было тогда банка тушенки? Это же праздник! А дядя тот говорил, что на фронте такую банку на двоих каждый день дают! Представить было трудно. Полную банку на двоих! Мы, пацаны, и так на фронт сильно хотели, а тут и вообще разохотились. Кушать тоже хотелось!

Потом я и на фронт попал. С одной стороны, трудно стало -- убить могли. Но это вряд ли... Пообвык я немного в обороне, в окопах, да и талисман свой сохранил. Он меня и уберег, талисман. Иногда трудно было, язык на плечо вываливали, а иногда и полный день спать доводилось. Разное было. Но не голодали уже особо. Иногда ели не три раза в день, а больше, особенно если после боя еду привозили. Порой набьешь утробу под завязку -- и за себя, и за тех, что погибли, -- повернуться трудно. А в тылу, я уж и не знаю, чтобы хоть когда сытно было. И остались в тылу кто? Девки да бабы, пацаны да слабосильные, и старики в придачу! Катя моя рассказывала, что пришел к ним как-то специалист -- металлург, с фронта демобилизованный по ранению, так за полгода исхудал он на тыловых харчах -- одни глаза остались.

Еще раз повторю тебе, что на фронт часто бежали пацаны не только за подвигом, но и как бы пожрать получше. Даже тыловая норма с рыбными консервами была. И "наркомовские"! А все равно пацану жрать хочется. Иногда трофеями какими разживешься, галетами или колбаской твердой, сало-шпик в целлофане. Иногда какую птицу стрельнешь или от убитой лошади кусок отрежешь... А что в тылу? Хрен у кого в тылу чем разживешься. И 100 грамм водки никто за просто так не поднесет. Пусть разбавленная она и вонючая, но ведь каждый день есть, махнуть на что-то можно, если сам не пьешь. И курево дают часто, а в тылу откуда такие радости? Сперва отработают часов двенадцать, а то и побольше, потом брали талоны на доппаек и все их под чистую в столовой проедали. Давали им и махорку, но редко. Самосад со второго лета все садили, у кого грядки были. Даже любители были его с листьями сливы или еще каких деревьев смешивать. Для запаху. Картошку большей частью в мундире сваривали, чтобы тоже побольше получалось. Только к весне чистили ее, чтобы кожуру с ростками в землю бросить. Из кожуры тоже картошка прорастала. Мои подкармливались еще и тем, что каждый день ходили на железную дорогу, пустые вагоны веничками выметывали. А в них иногда остатки зерна были-та. По чуть-чуть в уголочках. Но иногда втроем и с полведерка наметали, а потом что намели просеют от грязи, в ручную мельницу-самоделку засыплют и -- лепешки печь пополам с картошкой. Это уж потом яичный порошок и комбижир появились, когда американцы нас подкармливать начали. Полегче стало.

И не просто выживали они в тылу. Это как в песне: "Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша Родина очей!" Это мы после войны на них иногда небрежно смотрели. Пацаны были, что с нас возьмешь? А они оружие нам делали. Знаешь, как моя Катеринка тогда работала? Представь! Девка шестнадцати лет. Молодая да красивая, но махонькая. Взяли ее заусенцы со снарядов удалять. Ерунда, говоришь? Это как поглядеть. Закрепляли снаряд в станке. Тысячи две оборотов он дает, снаряд вертится, а она брала в руки железный лом с корундовым шабером и лампочкой на конце, вставляла его в камору и на плечо, или на грудь -- заусенцы срезать! А в ней росту меньше, чем полтора метра, и вес как перушко. А снаряд-то вертится, лом в грудь бьет! Больно! Часто после смены кровью или чугуном харкала Катюшка моя, и подруги ее харкали! Но норму выполняли и перевыполняли, как положено! А поработав, шли потом на крыши, чтобы немецкие "зажигалки" пожару не наделали. Хреново им было, матерям вашим, а им до сих пор никаких льгот не положено. А кое-кто из нас, фронтовиков, до сих пор того не понимает. Да! Нам-то, видишь, и льготные цены на билеты, и магазины "Ветеран", и заказы какие-то, а им ничего этого нет. Несправедливо это. Не однажды я про них очень обидные прозвища слышал: "тыловые крысы", "окопавшиеся..." В тылу они окопались вроде... Это каким же злыднем надо быть, чтобы сказать такое про них? Земной поклон им всем мы бить должны. Это они нам оружие в руки-то дали. И боеприпасы они дали! А что мы без оружия и боеприпасов? Так-то!

Все тогда на фронт работали. Даже моя младшая сестренка со своими одноклассниками. Они в школе пакеты клеили для взрывчатки, а потом мешочки фланелевые для каких-то прицелов шили, потом сумки противогазные да гранатные, рукавицы. Самым страшным наказанием для них было тогда, если не давали им работы "для победы". Это десятилетним-то! А другие ребятишки на свалках да по сараям всякие металлы и тряпки с кожей и стеклянные бутылки собирали. А может, как раз из этого металла тот самый снаряд отлили, что мне жизнь спас, или та самая бутылка смесью КС наполнена была, которая немецкий танк в последний момент остановила? А по выходным они, школьники, детишки то есть, в парадной одежде в госпиталь ходили. Раненым концерты устраивали, ухаживали за ними. Самих от голода да усталости шатало, а они песни пели, стихи рассказывали. А их за это хорошо если кашкой пшенной или гороховой с чаем покормят или по кусочку сахарина дадут. Ты, поди, и не слышал про сахарин-то...

И мало того, что они от голода шатались, а всем миром оружием нас снабжали, они еще и нам посылки от себя собирали. Катенька говорила, что только в сорок третьем посылки частенько в армию от цеха собирали. Да не по одной -- по нескольку за раз. К каждому празднику посылки, да еще... Она для фронта постоянно рукавички, шарфы, носки вязала, а однажды пальто отцово драповое отнесла... Каждый что-то хотел послать от себя защитнику отечества. Мне то есть, да бате твоему... Думаешь, нам без этих шарфиков не прожить было? Прожить-то можно было, но с ними радостней, спокойнее, лучше как-то... Только тут и понимаешь, что не один ты. Что вся страна с тобой. И никаких наград тебе больше не надо было. И сил прибавляется.

Запись Михаила СВИРИНА