От Тов.Рю
К FVL1~01
Дата 06.10.2004 00:42:24
Рубрики Спецслужбы;

Что до Молодыя и Абеля...

"Уточняя предложенную мне Ведущим сюжетную схему повести о Лонгсдейле, я [В.Аграновский "Профессия - иностранец"] узнал такую прелюбопытную историю. В начале войны семнадцатилетний Конон Молодый был определен в диверсионную группу. Немецкий он знал, а парашютному и взрывному делу его научили за полторы недели. Осенью сорок первого года он уже закапывал парашют в землю где-то недалеко от города Гродно. Во время прыжка группа рассеялась и собраться не смогла. Оставшись один, Конон, ничего не успев взорвать, попал в облаву и, как личность подозрительная, был доставлен в городскую комендатуру. Аусвайс, наскоро сделанный на втором этаже знаменитого здания на Маросейке, где формировались “летучие” диверсионные группы, был столь откровенно липовым, что юноша понимал: это конец.

Но случилось невероятное. Его ввели в кабинет, в котором под портретом фюрера за огромным столом сидел в массивном кресле немецкий полковник-абверовец и поглаживал овчарку, коротким поводком привязанную к ручке кресла. При появлении арестованного полковник встал, бросил короткий взгляд на аусвайс (хорошо еще, что на удостоверении была фотография именно Конона Молодыя, а не кого-то другого, что в спешке было возможно) и сказал: “Партизан?” Конон мотнул головой, как ученик в классе: “Не!” Он был в рваном ватнике и мял в руках шапку. Полковник очень внимательно посмотрел на юношу, будто желая запомнить его физиономию на всю жизнь (этот невинный домысел я делаю, исходя из того, что мне известно о дальнейших событиях). Затем встал, подошел близко к Конону, взял его рукой за плечо, вывел на высокое крыльцо комендатуры, повернул к себе спиной и тяжелым кованым сапогом дал парню в зад, после чего брезгливо кинул упавшему его липовый документ и, круто повернувшись, ушел. Жизнь Конона Молодыя была неожиданно спасена, правда, ценой сломанного копчика, который часто болел, даже в тот день, наверное, когда Конон Трофимович, гуляя с женой в подмосковном лесу, нагнулся за последним в своей жизни грибом.

Сюжет, однако, на этом не кончается, это всего лишь его начало. Много лет спустя, уже после войны, превратившись в Гордона Лонгсдейла и получив в Ванкувере канадский паспорт, Конон Трофимович по заданию Центра выехал в Вашингтон для встречи со своим резидентом по США и Северной Америке, чтобы с ним, во-первых, познакомиться и, во-вторых, согласовать детали первой совместной операции. Встреча должна была состояться в парке для верховых прогулок, и вид прекрасно экипированных мужчин и женщин, элегантно восседавших на сказочно красивых лошадях, был таким безмятежным и мирным, что никак не способствовал воспоминаниям об ужасах минувшей войны и о давнишней истории в белорусском городе Гродно.

Итак, слегка постукивая по сапогу стеком, Лонгсдейл свернул в боковую аллею и двинулся навстречу джентльмену, показавшемуся с другой ее стороны. Было точно указанное время. Несмотря на то, что наш век не каменный, а кибернетически-атомный, и людей, которым нужно обнаружить друг друга в толпе, могут снабдить, я думаю, какими-нибудь локаторами на компьютерной основе, техника взаимного обнаружения осталась у разведчиков на примитивном, но, как говорят, весьма гарантированном уровне минувших столетий. Так, сэр Гордон Лонгсдейл зажал сигарету в правом углу рта, а резидент, наоборот, в левом, и оба они, как было условлено, постукивали стеками свои левые сапоги, а в петлицы смокингов воткнули булавки — один с красной, другой с зеленой головками. Ко всему прочему, визуальные признаки “своего среди чужих” должны страховаться паролем, который состоит из довольно глупого вопроса и не менее идиотского ответа. Зато, если компьютеры могут сломаться и подвести, тут риск ошибиться практически исключен.

Еще издали Лонгсдейл приподнял котелок, приветствуя приближающегося джентльмена, затем поднял глаза на его лицо и замер с окаменевшей физиономией: перед ним был немецкий полковник-абверовец, и как бы в доказательство того, что это был именно он, у Конона Молодыя заныл копчик. А “абверовец”, поняв, что его узнали, сосредоточился и, представьте, тоже открыл рот и временно его не закрывал (не зря он тогда в Гродно так внимательно вглядывался в лицо юного террориста!), а потом, явно в нарушение конспирации и вопреки оговоренным условиям, воскликнул: “Партизан?! Не может быть!” Лонгсдейл первым взял себя в руки и с философическим выражением на лице произнес слова пароля: “Вам нравятся лошади-тяжеловозы, сэр?”, — на что резидент почему-то с вызовом ответил: “Особенно кобылы, а вам?”, — но тут же дисциплинированно исправился: “У меня на ферме два отличных тяжеловоза, сэр!”

Мне остается добавить к сказанному, что абверовцем в Гродно и одновременно резидентом по США и Северной Америке был не кто иной, как уже знакомый нам советский полковник А., он же “Варлам Афанасьевич” из свиты Лонгсдейла и, наконец — да, вы совершенно правы, читатель: Рудольф Иванович Абель! — неисповедимы пути господни...

Вот и теперь круг замкнулся".

:-)))
От bankir
К Тов.Рю (06.10.2004 00:42:24)
Дата 06.10.2004 01:08:12

Давно я так не смеялся...


>Но случилось невероятное. Его ввели в кабинет, в котором под портретом фюрера за огромным столом сидел в массивном кресле немецкий полковник-абверовец и поглаживал овчарку, коротким поводком привязанную к ручке кресла.

полковник еле успел сесть за стол, поскольку сам только что из Москвы, где работает во Всесоюзной торговой палате и попутно начал привлекаться к подготовке забрасываемых за линию фронта радистов. Сослуживцы по абверу смотрят на него косо, собственная овчарка не узнает (не успели познакомить), поэтому ее привязали к креслу, от греха подальше...


> Так, сэр Гордон Лонгсдейл зажал сигарету в правом углу рта, а резидент, наоборот, в левом, и оба они, как было условлено, постукивали стеками свои левые сапоги, а в петлицы смокингов воткнули булавки — один с красной, другой с зеленой головками.

его по-быстрому произвели в сэры...но, к сожалению, в школе 101 не обьяснили новоиспеченному сэру, что в смокингах на лошадях не катаются...

>Вот и теперь круг замкнулся".

***********************************************************
Впрочем об этом я еще до войны говорил с господином окружным начальником (С)
От wolfschanze
К Тов.Рю (06.10.2004 00:42:24)
Дата 06.10.2004 00:59:03

Гм

Насколько я знаю Абель в немецкую армию не внедрялся.
От Тов.Рю
К wolfschanze (06.10.2004 00:59:03)
Дата 06.10.2004 01:28:58

А вот это уже...

>Насколько я знаю Абель в немецкую армию не внедрялся.

... полностью на совести органов - повесть-то написана еще в 1983 году и там же честно предупреждено, что НЕ ВСЕ соответствует истинному положению дел ;-)
От wolfschanze
К Тов.Рю (06.10.2004 01:28:58)
Дата 06.10.2004 22:52:00

Гм

>>Насколько я знаю Абель в немецкую армию не внедрялся.
>
>... полностью на совести органов - повесть-то написана еще в 1983 году и там же честно предупреждено, что НЕ ВСЕ соответствует истинному положению дел ;-)
--Да в этом рассказе ни хрена истине не соответсвует, Молодый и диверсантом никогда не был)))
От Тов.Рю
К Тов.Рю (06.10.2004 01:28:58)
Дата 06.10.2004 01:56:55

Вот, к примеру, иллюстрация

>... полностью на совести органов - повесть-то написана еще в 1983 году и там же честно предупреждено, что НЕ ВСЕ соответствует истинному положению дел ;-)

"Ведущий:
- Считаю целесообразным предложить вам следующую сюжетную схему будущей книги о Лонгсдейле; если что-то не будет понятно, задавайте вопросы прямо “по ходу”. Итак, с началом Великой Отечественной войны ваш герой (пусть он пока носит условное имя Л.), только что окончивший десятилетку, попадает добровольцем на фронт. В составе диверсионной группы он выполняет в тылу врага оперативные задания. Потом, возвратившись через линию фронта в родную часть, служит в разведывательном батальоне, показывает себя смелым и волевым солдатом, неоднократно берет “языков”, участвует в их допросах (в качестве переводчика), выполняет отдельные поручения начальника особого отдела дивизии.
— Виноват, какие поручения?
— Отдельные.
— А почему Л., а не Лонгсдейл?
— Л. не совсем Конон Трофимович".