Предупреждение справа
В этой ситуации четче думают те, кто не связан с властью напрямую. На правом фланге это профессор политологии и отставной военный Джон Миершаймер с его монографией под лаконичным заголовком "Трагедия великодержавной политики" (2002). Труд Миершаймера следует германской традиции геополитического анализа на большом и большей частью забытом фактическом материале - ну кто помнит борьбу Италии за господство над Средиземноморьем?
Классики - Макс Вебер в 1910-х, Людвиг Дейо в 1950-х или прозвучавший в 1980-х в оппозиции к Рейгану британский историк Пол Кеннеди - находили предел всем имперским проектам в принципе стратегического перенапряжения (overstretch), который аналогичен экономическому принципу снижения отдачи на затраты. Стремление государств к власти чревато имперской гигантоманией. Приобретение имперских активов (земли, народы, пути сообщения) оборачивается инфляцией средств контроля (баз, флотов, тыла). Даже если противники империи ослаблены или уклоняются от активного противодействия, наступает опасный предел, за которым даже не самые крупные поражения или финансовые неурядицы могут вызвать каскад непредвиденных последствий, которые империя уже не сможет контролировать. Распад СССР тому последний пример.
Трагедия, считает Миершаймер, в том, что остановить имперский тренд невероятно трудно, поскольку позади - победы и патриотические дивиденды от них правителям, впереди - мираж вечного успеха. Миершаймер пишет аргументированно и без обиняков, что выделяет его из потока аналогичных исследований-предупреждений. (Особенно стараются британцы, которые спешат поучить американцев на своем славном прошлом.) У Миершаймера, между прочим, начальство Пентагона отобрало допуск и исследовательский грант, что произвело небольшой скандал.
>Классики - Макс Вебер в 1910-х, Людвиг Дейо в 1950-х или прозвучавший в 1980-х в оппозиции к Рейгану британский историк Пол Кеннеди - находили предел всем имперским проектам в принципе стратегического перенапряжения (overstretch), который аналогичен экономическому принципу снижения отдачи на затраты. Стремление государств к власти чревато имперской гигантоманией. Приобретение имперских активов (земли, народы, пути сообщения) оборачивается инфляцией средств контроля (баз, флотов, тыла). Даже если противники империи ослаблены или уклоняются от активного противодействия, наступает опасный предел, за которым даже не самые крупные поражения или финансовые неурядицы могут вызвать каскад непредвиденных последствий, которые империя уже не сможет контролировать. Распад СССР тому последний пример.
Таким образом, мы видим, что предел империи - в невозможности контроля ресурсов, относящихся к структурообразующим империи, выше некоторого предельного количества из единого центра. Что любопытно, у нас в ХХ веке это осзнанно или неосознанно учитывалось. Начиная от "системы открытой архитектуры" СССР и КомИнтерна в 20-е для глобального варианта многочисленных союзных республик с единой коммунистической идеологией и кончая противоположной "классической" имперской моделью 40-х, с осторожным ограничением сферы влияния (по крайней мере, постановке этой сфере определенных пределов), наличием на границах союзных и нейтральных государств с разными укладами и т.д. Накопленное за этот период могущество позволило надеяться на глобальное соревнование, но проводимое из единого центра, и тут мы и пролетели, особенно в начале 70-х при выборе цели для фин. потоков на внешнюю "сферу влияния" или на внутреннюю модернизацию.
>Трагедия, считает Миершаймер, в том, что остановить имперский тренд невероятно трудно, поскольку позади - победы и патриотические дивиденды от них правителям, впереди - мираж вечного успеха.
Да, в хрущевсий и постхрущевский период мы на это и попались - на псевдо-возмоность безграничного расширения сферы влияния, кот. "тянули" сами, без сильных союзников.