Алексей Мелия
>В предисловии к книге "Воздушные десанты во второй мировой войне" упоминается, что первый опыт боевого использования ВДВ был в СССР в 1929 году в Средней Азии при операциях против басмачества.
Насчет использования ВДВ конечно неверно, такого рода войск тогда не было.
В каком-то источнике встречал упоминание о первом посадочном десанте в боевых условиях: во время WWI на восточном фронте немецкий офицер и унтер приземлились в нашем тылу и совершили диверсию - взорвали мост. После чего в сели в самолет и улетели, там еще давались фамилии офицера и унтера.
Но, например Алькмар Гове о таком случае не упоминает.
>>В предисловии к книге "Воздушные десанты во второй мировой войне" упоминается, что первый опыт боевого использования ВДВ был в СССР в 1929 году в Средней Азии при операциях против басмачества.
>
>Насчет использования ВДВ конечно неверно, такого рода войск тогда не было.
Что характерно -- в обсуждаемом предисловии про "боевое использование ВДВ в 1929 году" ничего не говорилось. А говорилось про "первые опыты использования воздушных десантов".
"Вот так и рождаются нездоровые сенсации" (с)
>В каком-то источнике встречал упоминание о первом посадочном десанте в боевых условиях: во время WWI на восточном фронте немецкий офицер и унтер приземлились в нашем тылу и совершили диверсию - взорвали мост. После чего в сели в самолет и улетели, там еще давались фамилии офицера и унтера.
>Но, например Алькмар Гове о таком случае не упоминает.
???? Как раз у Гове эта история и приводится:
---------
На одном из полевых аэродромов Восточного фронта в тесную кабину самолета втискиваются лейтенант Коссель и обер-фельдфебель Виндиш. Им подают какой-то груз. Механики проворачивают воздушный винт. Пилот орудует на своем примитивном сиденье. Мотор резко хлопает и заводится. Самолет, подпрыгивая, направляется к старту, начинает разбег, мчится по полю, с трудом отрывается от земли, подымается ввысь и исчезает по направлению к фронту.
Фронтовые укрепления русских остаются далеко позади. Недалеко от Ровно, у большой железнодорожной магистрали, летчик сажает самолет. Коссель и его спутник выпрыгивают на землю, забирая из машины свой груз. Самолет тотчас же взлетает, чтобы вернуться на аэродром.
Высадившиеся отправляются в путь. Они должны вывести из строя русскую железную дорогу, снабжающую этот участок фронта, чтобы перерезать артерию снабжения здесь, на расстоянии 80 км от линии фронта. Смелая попытка удается. Под грохот взрывов разлетаются в разные стороны рельсы. Несколько часов спустя над условленным пунктом встречи кружит самолет. Он приземляется, забирает Косселя и Виндиша и доставляет их невредимыми обратно за линию фронта.
---------
Впрочем, похожую историю я встречал и про Западный фронт.
>В каком-то источнике встречал упоминание о первом посадочном десанте в боевых условиях: во время WWI на восточном фронте немецкий офицер и унтер приземлились в нашем тылу и совершили диверсию - взорвали мост. После чего в сели в самолет и улетели, там еще давались фамилии офицера и унтера.
>Но, например Алькмар Гове о таком случае не упоминает.
5. Тайные высадки
В годы первой мировой империалистической войны противники часто высаживали в тылу друг у друга агентов для организации тайной разведки или каких-либо вредительских актов. Нередко агентов переправляли на [84] самолетах. Такие полеты выполнялись в секретном порядке и поручались особо надежным и опытным пилотам.
Обычно делалось это так. Летчик забирал своего таинственного пассажира и отправлялся с ним в глубь неприятельской страны к заранее выбранному пункту. Там он незаметно производил посадку в каком-нибудь укрытом месте и, высадив пассажира, возвращался домой. В некоторых случаях через определенное время летчик прилетал в заранее обусловленное место и забирал своего пассажира, уже выполнившего секретное поручение.
Но эти рискованные предприятия не всегда оканчивались удачно. Нередко летчик с пассажиром попадали в ловушку — и тогда не миновать было им расстрела. Иногда неосторожный агент попадал в руки противника после того, как летчик отправлялся домой.
Несколько раз немцы высаживали агентов также и в тылу русских войск. Так, например, осенью 1916 года им удалось высадить в районе города Ровно диверсанта, который взорвал железнодорожное полотно и мост. На другой день его вывез обратно специально прилетевший за ним немецкий летчик.
Мне вспоминается один полукомичный случай.
Было это в том же 1916 году недалеко от города Тарнополя. Некий храбрый немецкий летчик задался целью среди бела дня опуститься в расположении русских войск и взорвать железнодорожный мост. Предприятие было весьма рискованным, так как всего лишь в одном километре от моста находился аэродром нескольких русских авиационных отрядов.
Но немец схитрил. В те годы редко летали в плохую погоду, и если небо сплошь покрывалось низкими облаками, ни о какой разведке уже речи не могло быть. Вот в такую нелетную погоду и прилетел немецкий летчик в расчете на то, что никого в воздухе в это время не будет. Так и получилось. В то время как русские летчики предавались безмятежному отдыху, немец спокойно опустился возле самого моста. Убедившись, что никого вокруг нет, летчик вылез из машины и смело направился с тяжелым свертком к мосту. Мотор самолета он оставил работать на малых оборотах, с тем чтобы потом сразу подняться в воздух.
Немец влез на полотно железной дороги, осмотрелся — кругом ни души. Удивляясь в душе беспечности русских, которые, повидимому, не охраняли мост, он стал на [85] колени и начал спешно готовить заряд для подрыва моста.
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Из мостовой фермы высунулась винтовка со штыком, и грозный голос громко скомандовал:
— Руки вверх, каналья!
Летчик, хорошо знавший русский язык, был так ошеломлен этим, что даже не вскочил на ноги. Так, стоя на коленях, и поднял он кверху руки.
Тем временем из мостовой фермы вылез бородатый мужичонка в солдатской шинели и, не опуская винтовки, велел немцу встать. Затем приставил штык к груди пленника и заставил его медленно пятиться по направлению к самолету.
Когда с аэродрома прибежали люди, они застали такую картину. Возле самолета, припертый к фюзеляжу, с поднятыми руками, стоял рослый немецкий летчик. Он с ужасом уставился в невзрачного солдатика, который, упершись штыком в его широкую грудь, деловито нацеливался в самое сердце. А воздушный винт шуршал под мерный стук мотора, и, как живой, ритмично вздрагивал самолет... [86]
Позднее все объяснилось. В момент посадки самолета часовой (из старых запасных) стоял по другую сторону железнодорожной насыпи, и поэтому летчик не мог его увидеть. Вначале он принял самолет за свой и даже решил поглазеть на него, но когда заметил на самолете черные немецкие кресты, струсил и спрятался в переплете мостовой фермы.