Дореволюционная военная цензура в военное время (Офф-топику)
Здравствуйте!
Продолжу про военную цензуру, главным образом, по данным упомянутой дипломной работы Д.Иванова (с некоторыми дополнениями из другой литературы и источников). Но я так и не ознакомился с его кандидатской на эту тему, где, по его словам, многие вопросы уточнены по данным РГИА в Петербурге – вплоть до больших изменений (не знаю, что у него стало с почтово-телеграфной цензурой – в дипломе почти не было). Так что ниже – о дореволюционной военной цензуре военного времени (внезапно оказалось в тему дня – конечно, это – приблизительная компиляция, но ведь безрыбье …). По причине компилятивности ошибки, а также недостаточное рассмотрение связь военной цензуры с общественно-политическими вопросами неизбежно – просьба отнестись к этому опусу скорее как к развлечению, тем более, что ссылки я опущу (но пожелания об описании учреждений с указанием руководителей учтены :-)). ПМВ получилась уж совсем «очерково», поскольку хуже всего изучена.
Как уже указывалось, http://212.188.13.195/nvk/forum/archive/289/289784.htm, в войнах 1812 и 1854-55 г.г. специальных (дополнительных к существующим в России) военно-цензурных органов не создавалось. Это было связано как с относительно малым развитием печати и средств связи (телеграфа), так и отсутствием военных корреспондентов в армиях. Первые в истории военныe корреспонденты в современном понимании (газеты «Таймс») были как раз в Британской армии в Крыму – W.H.Russel и E.L.Godkin. Несмотря на критическое освещение ими состояния британской армии опыт оказался удачным (опубликованные их корреспонденции не дали русскому командованию разведданных), и период до русско-японской войны исследователь военной журналистики Ф.Найтли назвал «золотым веком» ее. Вообще вторая половина XIX в. характерна бурным развитием газетной прессы и ростом влияния ее в обществе, а также продолжением попыток правительств использовать ее в своих целях (достаточно вспомнить «рептильный фонд» Бисмарка для подкупа печати). За прессой, «шестой великой державой», в последнюю четверть века признавалось широкое право освещения событий и мнений, ее развитие считалось в большинстве стран общественным благом для общества и гос. управления. Что касается освещения военных событий, то требования были также либеральными, за военной цензурой признавалось ограниченное значение (польза от освещения военных событий прессой виделась большей – с помощью прессы можно было привлечь на свою сторону общественное мнение, в том числе заграницы). Кроме того, большинство читателей в мире – а значит газет и корреспондентов – были до конца XIX в. англичанами или американцами, а европейские войны шли на континенте и прямо их не касались, поэтому отношение воюющих держав к иностранным военным корреспондентам было мягким (например, британская пресса освещала ход франко-прусской войны с обеих сторон). Значение военной цензуры, видимо, действительно было спорным: после войны отмечался эпизод с раскрытием газетой движения главных сил Французской армии, но вместе с тем в литературе отмечается, что хотя этот эпизод был известен пруссакам в ходе военных действий, ему не было придано значения, и только обнаружение французов германской кавалерией привело к операции, окончившееся пленением французской армии и императора Наполеона III.
Русско-турецкая война 1877 – 78 г.г. – первая для России, широко освещаемая военными корреспондентами отечественной и зарубежной прессы. Ввиду приближающейся войны 7.04.77 Министр внутренних дел А.Е.Тимашев направил Военному министру Д.А.Милютину проект мер по недопущению разглашения военных тайн, причем предполагалось полное недопущение военных корреспондентов в действующую армию. Однако, Милютин отклонил проект, сочтя, что, наоборот, необходимо широкое освещение войны прессой, т.к. в противном случае разглашение будет производиться неконтролируемыми слухами, а также корреспонденцией частных лиц в газеты, но отметил, что необходимо создание военно-цензурной комиссии, поскольку русские газеты начали уже заводить военные отделы. 9.04 такая Особая комиссия была создана при Военно-ученом комитете Главного Штаба (с тем, чтобы члены комитета выполняли функции цензоров - каждый раз в неделю) под председательством ген.-адъютанта графа Ф.Л.Гейдена. Главное управление по делам печати МВД 16.04 разработало, а 17.04 передало в Военное министерство «Правила о порядке печатания в повременных изданиях сведений, касающихся военных приготовлений, передвижения войск и действий нашей армии». Согласно ему учреждались местные военно-цензурные комиссии, фактически созданные 27.04 в Варшаве, 29.04 в Москве, 10.05 в Тифлисе, 13.05 в Одессе.
Цензура и надзор за печатью вводился также и на театрах военных действий. На Кавказском ТВД специальной второй комиссии для ТВД не создавалось, поскольку вел.кн. Михаил Николаевич был одновременно и Главнокомандующим и командующим войсками Военного округа, единая ВЦК стационарно располагалась в Тифлисе. На Балканах заведование печатью с 16.04 легло на составителя журнала военных действий М.А.Газенкампфа (автора опубликованных потом записок о войне), который считал своей целью привлечь общественное мнение на нашу сторону и не желавшего предварительной цензуры. 19.04 прошло совещание у Главнокомандующего, на котором планируемые им мероприятия (т.е. высылка в случае необходимости неблагонадежных русских и иностранных корреспондентов) были одобрены. Однако, министр внутренних дел Тимашев противодействовал такой постановке надзора за печатью в обход Газенкампфа через ген.-майора Шталя, которому подчинялся телеграф, что привело к затруднениям в отправке корреспонденции на телеграфе у корреспондентов русских газет. В Румынии почти не было цензуры, кроме того, в Бухаресте существовало английское информационное бюро, связанное с турками, что потенциально снижало эффективность любых русских цензурных мер. С другой стороны Газенкампфу удалось выдворить нежелательных иностранных корреспондентов (например, корреспондента “Standart” Ф.Бойля за разглашение расположения русских войск и укреплений и неблагожелательный отзыв о русской армии) и подкупить австрийскую газету Wiener Tagblatt и вообще осуществить привлечение корреспондентов на сторону России. Деятельность корреспондентов поощрялась на самом высоком уровне: А.Форбс из “Daily News” награжден орденом Станислава 3-ей степени в частности за то, что он до официального сообщения переплыл Дунай, добрался до австрийского телеграфа и разослал в Европу новость о победе на Шипке (если Найтли здесь не путает) – т.е. в некотором роде за нарушение правил. У Петербургской особой военно-цензурной комиссии также были трения с ГУП МВД – в результате чего согласно высочайшему повелению было введено с 25.10.77 дежурство членов Совета ГУП в ОВЦК ВУК Главного Штаба. Кроме того, в ходе войны в ОВЦК из-за большого объема работ были добавлены старшие офицеры (точнее – генералы) других подразделений Главного штаба (не члены ВУК), а также в конце войны по просьбе Морского министерства 29.11.77 введен вице-адмирал В.А.Стеценков (по совместительству с основной должностью – старший флагман Балтфлота). После заключения перемирия деятельность Особой военно-цензурной комиссии была прекращена 01.03.1878 и военная цензура вновь передана в МВД.
Русско-японская война началась в неблагоприятных для России условиях (т.е. не было периода подготовки до начала боевых действий, поскольку нападавшей стороной были японцы). Как отмечается в литературе, японская сторона превосходила русскую в организации и проведении разведки, а также ограждении своих военных тайн. Правда, монография Кравцева показывает, что русские спецслужбы были более эффективными, чем это обычно представляется, а статья Инабо показывает, что русская сторона преуспела в перехвате японских телеграфных сообщений в Париже и Шанхае, но в области сохранения тайн в печати японцы явно нас превосходили. Строгость японцев к иностранной печати объясняется частично тем, что они подозревали корреспондентов в шпионаже (например, было известно корреспондент “Times” ранее был на дипломатической службе), кроме того система «звезд», сложившаяся среди газетных военных корреспондентов вообще позволяла легко проследить их прошлую деятельность. В результате, корреспонденты покидали Японию и освещение боевых действий с японской стороны получило малое развитие: там фактически остался знаменитый итальянец Л.Барзини и 2 человека из информационных агенств (причем, кажется, некоторое время под именем Персифаля Пальмера скрывался корреспондет «Русского слова» В.Краевский, превзойдя таким образом военное ведомство в способностях к шпионажу), а также еще один англичанин на спец. пароходе с радио под надзором офицера яп. разведки (у Найтли почему-то нет о ряде корреспондентов, мемуары которых переведены на русский). С русской стороны положение прессы было более благоприятным – по взглядам того времени запрет пребывания корреспондентов в армии считался нежелательным, хотя цензура считалась необходимой, как и запрет корреспондентам пользоваться телеграфом (во всяком случае, это было высказано ранее в 1899 г. тогдашим известным исследователем разведки В.Клембовским).
Первым почувствовало необходимость мер в отношении печати Министерство финансов: 28.01.1904 товарищ министра П.М.Романов обратился к военному министру Куропаткину о помощи в противодействии неверному освещению событий в прессе, которое порождало спекуляцию русскими ценными бумагами за границей. Со своей стороны у Минфина была ранее составленная программа предоставления сведений Торгово-Телеграфным агентством (будущим Петербургским телеграфным агентством) для иностранной прессы. 29.01.1904 Министр внутренних дел В.К. Плеве сообщил Куропаткину, что е.и.в. желает ввести военную цензуру и что во исполнение этой воли Николая II, МВД просит командировать в ГУП лицо из Военного министерства для разработки цензурных правил на основе правил 1877-78 г.г. В результате для связи с ТТА 29.01 был выделен подполковник Генштаба А.И.Калишевский (а информацию должно было передавать в ТТА 9-ое отделение управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба), а 1.02 в ГУП прошло совещание с участием Калишевского и представителя Морского министерства кап.2 ранга К.В.Стеценко – в результате 3.02 военно-цензурные правила были высочайше утверждены. Предполагалась цензура депеш иностранных корреспондентов из Петербурга и русских газет, для чего создавалась особая военно-цензурная комиссия Военного и Морского министерств с участием ГУП МВД, а на местах – частные комиссии в штабах округов и портах. 5.02 прежний военный цензор престарелый Лобко отказался от цензуры повременной печати и к его компетенции отошла цензура книг. ОВЦК формально была подчинена начальнику Главного Штаба В.В.Сахарову (председателя не имела из-за межведомственного состава), но фактически – 9-му (оперативному) отделению 2-го генерал-квартирмейстера во главе с М.В.Алексеевым, и состояла из 3 представителей от Военного министерства (из-за текучки кадров за время войны всего ими перебывало17 человек, также включая известного в будущем военного деятеля В.И.Ромейко-Гурко, который позже был также цензором в Ляояне и в 3 А) и представителей от Мормина и ГУП МВД. Сначала дежурства членов ОВЦКпроходили в Главном штабе, а с 13.02 – на Главном телеграфе. На местах по положению образовывались частные комиссии при штабах всех военных округов и в крупных портах, но присутствовал разнобой в их подчинении (к тому же в Санкт-Петербурге ОВЦК выполняла функции окружной комиссии, а на Кавказе и в Казани были только отдельные цензоры). 12.04 был составлен в Главном морском штабе перечень запрещенных к печати сведений, а далее - объединен с перечнем военных сведений, который был разосланы в цензурные комиссии и редакции бесцензурных газет (т.е. столичных), в апреле 1905 г. он был заменен новым. Тогда же, к 12.04.1905 г. были составлены новые «Правила для военной цензуры» и «Инструкции цензорам», но, видимо, не были введены в действие. Для их разработки ранее 15.02.1905 в ОВЦК назначен ген.-лейтенант К.Н.Дуроп (как председатель «Совещания по пересмотру установленных правил для военной цензуры»), который как старший офицер в ней фактически стал председателем ОВЦК без официального учреждения этой должности, совмещая работу по военной цензуре в Петербургском цензурном комитете (взамен Л.Л.Лобко)
На ТВД, видимо, сначала предполагалась организация, сходная с организацией времен русско-турецкой войны (т.е. практически ее отсутствие – и видимо, такое отношение сохранялось и в дальнейшем течении войны – достаточно вспомнить мемуары А.А.Игнатьева с случаем, когда на ему предлагалось заведование иностранными корреспондентами в октябре 1904 г.: его деятельность, похоже, должна была быть столь же неформальной, как у Газенкампфа, несмотря на большее развитие печати и средств связи). 31.01.1904 наместник ген.-адъютант Алексеев получил телеграмму Министра Внутренних дел с изложением мнения Николая II о необходимости введения цензуры корреспонденции в газеты со стороны штабов, что вскоре и было исполнено приказом № 105 от 05.02 (проверять ее силами Штаба наместника). Поскольку никаких указаний, инструкций или перечней доставлено не было, введение цензуры проводилось самодеятельным порядком: 13.02 введена цензура частных телеграмм (силами старших воинских начальников на местах), 29.02 цензура корреспонденций в газеты была рассредоточена созданием специальных комиссий в Порт-Артуре (вскоре передана штабу командующему флота по его просьбе), Ляояне, Харбине, Хабаровске, Владивостоке и на Сахалине (далее в ходе войны они создавались в Инкоу, Никольске-Уссурийском, Благовещенске, Чите), тогда же были объявлены «правила для опубликования в печати военных известий», 11.04 введена цензура частной почты, следующей за границу. Была также организована цензура при Штабе армии: военно-цензурная комиссия (подчиненная цензуре Штаба наместника и состоявшая из офицеров-совместителей) с делопроизводством сначала в Разведывательном отделении управления ген.-квартирмейстера (как по положению 1890 г. о полевом устройстве войск в военное время), а затем – в специальном цензурном делопроизводстве полк. ген. шт. Е.Ф.Пестича. После назначения А.Н.Куропаткина главнокомадующим, 11.11 оно было преобразовано в специальное Цензурное отделение путем объединения цензур Штаба наместники и Маньчжурской армии, а 4.12. была введены цензоры в 3-х развернутых армиях (причем к 1-ой перешла прежняя цензурная комиссия штаба Маньчжурской армии), что вызвало параллелизм в работе (с цензурным отделением штаба главкома и местными цензурными комиссиями). Лишь 6.02.1905 было установлена система органов: цензурное отделение штаба главкома и местные цензурные комиссии (в сокращенном числе – за счет потерянных пунктов: Инкоу и т.д.), просуществовавшая до отмены цензуры 19.10.1905 г. в связи с ратификацией Портсмутского мира (распоряжением Министра внутренних дел и начальника ген. штаба. Ф.Ф.Палицына). Исключением был период оставления Мукдена в конце февраля- начале марта: корреспонденты передавали депеши в штабе тыла в Харбин, поскольку чины цензурного отделения оторвались от штаба и полевого центрального телеграфа и эвакуировались на случайных поездах, потеряв свой архив.
В целом же цензура не распространялась на значительную часть почты, отправляемой с ТВД внутрь страны. Хотя, надо заметить, среди функций Цензурного отделения Штаба Главнокомандующего было «ведение денежной отчетности… для расходов по наблюдению за корреспонденцией на китайских почтах» - т.е. подкупом частных китайских почт, которые за это должны были осуществлять цензуру для русской армии (а за гос. китайскими средствами связи установлен контроль русских почтово-телеграфных чиновников). Что касается корреспондентов, то их направление в армию проходило через аппарат Главного Штаба в Петербурге (и МИДа – для иностранцев) – по требованию наместника корреспонденты стали допускаться в Мукден с начала апреля 1904 г. (т.к. ранее не было аппарата контроля), и 24.03.1904 были утверждены «Правила для военных корреспондентов, состоящих при русских войсках (или крепостях) на Дальнем Востоке», а 7.06 – дополнение с ними (с порядком высылки, которая должна производится только через Россию – а не к противнику). Правила воспрещали не только разглашение военных секретов, но и критику действий военных властей, а также передачу корреспонденций о противнике, могущих вызвать беспокойство в обществе. 25.06.1905 были утверждены «Правила для военных корреспондентов, состоящих на театре войны». Всего на ТВД за время войны перебывало 140 корреспондетов, из которых 39 были иностранцами.
Русско-японская война возбудила большее, чем до войны, внимание к проблемам военной цензуры со стороны военной общественности и официальных лиц – и в конечном счете некоторые уроки этой войны были учтены в ПМВ. Деятельность военной цензуры печати в русско-японскую войну была признана неудовлетворительной: как отмечал П.Изместьев в брошюре о военных секретах, даже цензурируемый на ТВД «Вестник маньчжурской армии» печатал сведения, из которых легко было установить состав русской армии, а официальный орган Военмина «Русский инвалид» продолжал во время войны печатать сведения о назначениях и перемещениях начальствующих лиц, а в «записке о желательной постановке военной цензуры», составленной цензурным отделением под редакцией ген.-квартирмейстера в Харбине давались примеры разглашения военной тайны русской прессой в тылу («Южный край», «Наша жизнь»). Однако, по-прежнему отмечалась необходимость освещения войны печатным словом для создания связи между армией и родным населением (П.Махров в брошюре о военной тайне), хотя указывалось, что корреспонденты склонны к легкомысленным обобщениям, огульным обвинениям, самовосхвалению, что приводит к появлению статей, компрометирующих армию (тот же Изместьев - вследствие чего у него возникла идея не допускать корреспондентов в армию – но это только у него). «Записка» в целом рекомендовала схему организации военной цензуры, сложившуюся к концу войны (сеть военно-цензурных комиссий на ТВД и в тылу), причем предлагалось как можно более централизовать цензуру печати (и почтово-телеграфной корреспонденции, посылаемой для опубликования) и усилить надзор за корреспондентами (в частности, следить за газетами на предмет проникновения в них статей, направленных в обход военной цензуры), но снять ее со штабов и их разведотделений и передать ее цензурным отделениям (т.е. внести в положение о полевом устройстве войск в военное время 1890 г. изменения по опыту войны), и не проводить цензуру всей корреспонденции, за исключением исходящей за границу или могущей быть опубликованной (и вообще – децентрализовать ее, возложив на местные военные власти). Вместе с тем, еще не возникла идея о связи цензуры с разведкой (здесь опыт войны вел к отрицательному отношению к этой связи) и контрразведкой (на тот момент та еще не выделилась в особую военную отрасль – это произошло позже, в 1908 – 1911 г.г.).
Одним из уроков русско-японской войны, извлеченного ко времени ПМВ (и отмеченном еще в харбинской Записке), была заблаговременная разработка системы органов военной цензуры (т.е. положений, перечней и др. нормативных документов). Практической мерой в области сохранения военной тайны в мирное время можно считать утверждение 05.07.1912 закона об изменениях в Уголовном уложении 1903 г.: там была расширена формулировка вины в ст. 111 - вместо «опубликования или сообщения» сведений по безопасности России было указано «содействие» иностранным государствам в сборе таких сведений (что могло вызвать расширительное толкование применительно к печати – хотя в действительности эта мера была по образцу зарубежного законодательства направлена против всяких подкупленных шпионами курьеров, горничных и контрабандистов, чтобы их можно было привлечь за помощь шпионам даже в том случае, когда эти «помощники» не вполне осознавали, что делают). Также была добавлена статья 113-1 о праве Министра Внутренних дел запрещать публиковать те или иные сведения по безопасности страны сроком на год (т.е. такие перечни должны были публиковаться ежегодно – последний довоенный был опубликован буквально накануне ПМВ – 12.07.1914). Начало развитию военной цензуры в военное время было положено указом Сенату 20 июля 1914 г., вводившему в действие "Временное положение о военной цензуре"; тогда же был издан новый перечень запрещенных сведений, распространявшийся не только на печать, но и на речи и устные доклады, а 26.07 – еще один, более подробный (далее были и другие дополнения и ежегодные обновления – например, 14.11.1914 запрещено опубликование сведений о работе Совета Министров над чрезвычайными военными расходами и др. военными обстоятельствами). Устройство части учреждений военной цензуры определялось также "Положением о Полевом Управлении войск в военное время", высочайше утвержденным 16 июля 1914 г. Правда, ППУ, согласно собственным мемуарным замечаниям Данилова (в его книге о России в ПМВ), было утверждено поспешно ввиду надвигающейся войны в ходе ночного заседания, и было паллиативным устранением ведомственных противоречий, решить которые не могли в течение долгого времени, и вообще спешно утвержденная нормативная база содержала противоречия и нестыковки. Но тем не менее проект «Положения о военной цензуре» был разработан заранее в 1911-1914 г.г. в комиссии под председательством генерал-квартирмейстера Главного Управления Генерального Штаба Ю.Н.Данилова. В этом смысле неожиданно начавшаяся война не застала врасплох гос.аппарат, как русско-японская – например, хотя не было специального перечня для почтово-телеграфной корреспонденции, но можно было использовать для ее цензуры перечень МВД, что и началось на практике. Согласно "Временному положению" военная цензура создавалась с целью "недопущения по объявлении мобилизации и во время войны оглашения и распространения путем печати, рисунков, фотоснимков, почтово-телеграфных сношений и речей в публичных собраниях сведений, могущих повредить военным интересам страны". Военная цензура подразделялась на полную, на театре военных действий, и частичную, вне театра военных действий; специальной предварительной военной цензуры печати вне ТВД не предусматривалось. Соответственно создавались две сети органов военной цензуры: для местностей, не входящих в театр военных действий, и для театра военных действий. В тылу аппарат состоял из Главной военно-цензурной комиссии при Главном Управлении Генерального Штаба, местных военно-цензурных комиссий при штабах военных округов, военных цензоров. На ТВД обязанности Главной и местных цензурных комиссий возлагались на штабы фронтов, армий, флотов и военных округов на ТВД, т.е. предполагалось устройство аналогичного аппарата на фронте. Согласно положению "О полевом устройстве войск в военное время" предполагалось создание военно-цензурных отделений при штабах главнокомандующих армиями фронта; и армий - отделения отнесены были к управлениям и отделам генерал-квартирмейстера - и чинов по цензуре при штабах корпусов и дивизий; в управлении генерал-квартирмейстера Штаба Верховного Главнокомандующего сам генерал-квартирмейстер определял устройство управления, в том числе и военно-цензурных учреждений. Кроме того, командующие армий и выше имели право по "Положением о полевом управлении войск" 1914 г. издавать обязательные постановления в связанных с военной цензурой областях - относящиеся к почтово-телеграфным сношениям, типографиям и заведениям тиснения и др.
Временное положение о военной цензуре осуществлялось со значительным превышением указанных в нем мер: предварительная цензура печати была повсеместной, везде также был введен просмотр и выемка почтово-телеграфной внутренней корреспонденции (в дополнение к существовавшим и ранее "черным кабинетам" - масштабы просмотра возросли в огромной степени). Было создано большое количество военно-цензурных пунктов, о которых не говорилось во Временном положении - так что уже в декабре 1914 г. только международная корреспонденция просматривалась как минимум в 88 городах и местечках (в эту цифру не входили пункты, где цензурировалась корреспонденция на ТВД). Что касается корреспондентов, то они официально почти не допускались в армию: например, за вторую половину 1915 г. было организованы туры только 7 зарубежным корреспондентам, а 1 отклонен как неблагонадежный (впрочем, такая новая постановка сложилась во всех воюющих странах – по опыту англо-бурской и русско-японской войны). Но вследствие недоработанности проекта организации военной цензуры в предшествовавшее войне время (а также игнорирования техники и экономики газетного дела и вообще ее положения в обществе: т.е. от вопросов корректуры и перепечатывания газетами друг у друга до особого отношения ряда высокопоставленных лиц к отдельным журналистам и органам печати и т.д.) этот аппарат оказался децентрализованным и неэффективным, что было очевидно всем современникам. Министр Внутр. Дел кн. Щербатов 11.07.1915 направил нач. штаба ВГК Янушкевичу записку о положении и деятельности военной цензуры и проект желательных изменений, где отмечалось, что Московские и провинциальные газеты часто трактуют о таких предметах, которые запрещены для обсуждения на ТВД и в Петербурге и факты разобщенности Главного управления по делам печати МВД и военной цензуры, и предлагалось совместная деятельность. Однако, в этот вопрос была сильно вовлечена политика: в частности предлагалось тыловой и фронтовой военной цензуре учитывать требования к печати со стороны различных ведомств при одобрении их МВД, также учитывать пожелания МВД по вопросам, не входящим в перечень (что являлось интригой МВД, направленной на доминирование в гос. аппарате). Поэтому Янушкевич отказал, мотивируя недопустимостью восстановления предварительной цензуры (это условие было установлено еще до войны при разработке Временного положения), а улучшения предложил проводить в рамках существующей системы органов путем воспитания кадров и утверждения нормативных актов, чтобы устранить произвол, вызывающий нарекания в обществе (о чем вскоре написал Военному министру). И в дальнейшем такого рода политические поползновения МВД и Пред.Сов.мина И.Л.Горемыкина, направленные на усиление политического контроля правительства над печатью, также препятствовали не только правильной организации военной цензуры, но и правильному пониманию ее значения (во всяком случае, так стремился доказать М.К.Лемке - автор единственного пространного, хотя пристрастного, очерка о русской военной цензуре в ПМВ). В нормативной базе военной цензуры был также один краеугольный дефект, который не мог сделать ее популярной среди либеральной общественности: она была введена по 87-ой статье Основных гос. законов, т.е. экстренно, временно и без утверждения Гос. Думой (которое должно было последовать позже, во время сессии). Но ввиду разногласий в правительстве (вроде вышеуказанного примера), проект закона о военной цензуре был внесен лишь в 1916 г. и затем долго разрабатывался в комиссиях, так и не попав на окончательное голосование до самой февральской революции. В целом же, как кажется, гос. аппарат был в состоянии справиться с технической постановкой военной цензуры печати 1914 – 1916 г.г., но из-за кризиса самодержавия и российского общества не мог добиться правильного ее политического положения.
Почтово-телеграфная цензура обнаружила свою неэффективность – но тут даже с технической стороны, что связано с общей ошибкой в оценке будущей войны (масштабы, длительность, социальные последствия). Цензура не справлялась с растущим в ходе войны потоком писем (переписка во время войны усиливается в связи с отрывом по разным причинам значительных масс родственников друг от друга, что усугубилось бесплатной пересылкой писем военнослужащих): например, 29.07.1915 г. начальник Главного Управления Почт и Телеграфов Похвиснев сообщил начальнику Управления военных сообщений Ставки ген. Ронжину, что из-за возрастания ежедневного количества писем военнопленных до 70 тыс. пришлось часть их задержать, поскольку пропускная способность цензуры была лишь 50 тыс., а увеличение штата и пропускной способности цензуры до 75 тыс. писем в день не позволяет разобрать накопившиеся запасы. В результате число цензоров начало расти с середины 1915 г. и достигло в ходе войны несколько тысяч человек (например, в Москве возросло с 30 человек до более чем 1 тыс.): в их число вошли чиновники разных ведомств, отставные военные и женщины (последние официально допущены в апреле 1916 г. – жены чиновников и военнослужащих, в основном – со знанием нескольких иностранных языков). Но цензура оказалась очень неэффективной: когда в начале 1916 г. для улучшения связи между союзническими разведками (и наведения порядка в британской разведывательной миссии) в Петроград прибыл член парламента отставной офицер военного времени Самуэль Хор (вроде так его надо транслитеровать - Samuel Hoare), который перед отправкой прошел перед отъездом короткую, но эффективную стажировку в британских спецслужбах, включая цензуру, он обнаружил, что в России не только отсутствует сколь-либо эффективный «черный список» иностранных компаний (в нейтральных странах), которые торговали с Центральными державами (и соответственно, которым союзнические компании должны были объявить бойкот), но даже прохождение корреспонденции Центральных держав через Россию в Азию и Америку. Хор принял деятельное участие в специальном комитете при Министерстве торговли и промышленности, вырабатывая меры по обеспечению экономической блокады Германии (даже хвастался в отчете, что без него русские бы такой «блэклист» не составили бы – в чем, видимо, есть доля истины: этот перечень был опубликован только летом 1917 г.). Военная цензура также не давала представления о настроених масс: в отчетах следовало указывать, бодрое настроение или как, а сами отчеты назывались «о впечатлениях, вынесенных из чтения корреспонденции», составление тематических сводок подлинных выдержек из писем не практиковалось. Впрочем, почтово-телеграфная цензура была децентрализована (издавались местные положения о военной цензуры – для военного округа, фронта или армии) – возможно, в каких-то местах была более совершенная форма отчетности (вопрос недостаточно освещен в литературе), но эта же децентрализация мешала эффективному использованию сведений, полученных цензурой. Возможно, только перлюстрация корреспонденции по секретным спискам, унаследованная от мирного времени, была поставлена удовлетворительно (как известно, МВД к началу 1917 г. было довольно хорошо осведомлено о политической оппозиции). В целом, почтово-телеграфная цензура требовала более централизованной организации и более тесной связи с контрразведкой.
После Февральской революции 1917 г. военная цензура была сохранена, и началось ее совершенствование (т.е. – обеспечение централизации, связи с контрразведкой и деполитизация, т.е. более полное выделение в самостоятельную отрасль). Политическая цензура печати была отменена, но 13 марта 1917 г. опубликован новый перечень сведений, не подлежащих опубликованию и распространению, а 14 марта 1917 г. Временное Правительство признало необходимым разработать проект правил о военной и военно-морской цензуре. Юридическое совещание Временного правительства подготовило проект постановления Временного Правительства о специальной военной цензуре, который был утвержден 26 июля 1917 г. В тот день двумя постановлениями Временного правительства были утверждены "Временные правила о специальном военном почтово-телеграфном контроле" и "Временные правила о специальной военной цензуре печати", видоизменявшие аппарат военной цензуры (см. также приложение N1). Оба правила сохранили в силе часть положения 20 июля 1914 г. о военной цензуре печати и почтово-телеграфных сношений на ТВД, но меняли устройство военной цензуры в тылу: цензура печати и почтово-телеграфный контроль были организационно разделены. Тыловой аппарат военного почтово-телеграфного контроля, действовавший по положению под общим руководством генерал-квартирмейстера ГУГШ, состоял из: 1) Центрального Военного Почтово-Телеграфного Бюро при ГУГШ в ведении специального Помощника обер-квартирмейстера; 2) местных (места определялись начальником Генерального штаба) почтово-телеграфных контрольных бюро при почтамтах в ведении Помощников Начальников (или генерал-квартирмейстеров) окружных штабов, а в Петрограде ВПТКБ подчинялось, как и ЦВПТКБ, помощнику обер-квартирмейстера, - 3) старших военных контролеров и 4) военных контролеров. Тыловой аппарат военной цензуры печати по положению состоял из: 1) Главной военной цензурной комиссии печати в составе представителей 3-х министерств (Военного, Морского, Иностранных дел) и Всероссийского общества редакторов (председатель начальником Генерального штаба); 2) местных военно-цензурных комиссий в местах по определению начальника Генерального штаба; также 3) старших военных цензоров и 4) военных цензоров, назначавшихся из офицеров военно-цензурными комиссиями. Статус военной цензуры печати, судя по порядку назначения ее руководителей непосредственно начальником Генерального штаба и подчиненности центру (отношения со штабами округов не оговаривались вовсе), предполагался по правилам более высоким, чем статус почтово-телеграфного контроля. В какой мере эта организация связана с обсуждаемым до февральской революции в Гос.Думе проектом закона о военной цензурой остается неизученным. Также интересен, но не изучен вопрос о том, в какой мере на эту организацию оказала деятельность С.Хора (отбывшего на родину еще до февраля) и др. иностранных советников: сама терминология «контрольное бюро» (и даже далее в советское время – «Регистрационное управление» применительно к разведке) сильно похоже на кальку с английской терминологии.
Реорганизация военного почтово-телеграфного контроля была осуществлена в Петрограде в августе, в Москве и Казани - к концу сентября-началу октября, в остальных военно-окружных центрах - к концу октября. Предполагалось сократить число бюро и пунктов контроля: исходящую международную почтовую корреспонденцию просматривать в 9 пунктах, транзитную - в 1-м (Петроград), входящую - в 8-ми, всю международную телеграфную корреспонденцию - в 9-ти, корреспонденцию военнопленных входящую - в 2-х (Петроград и Москва) и исходящую - в 9 пунктах, а всего иметь пунктов контроля, где контролировался хотя бы один вид корреспонденции - 17. Фактически же число пунктов было, по-видимому, еще меньше: судя по отсутствии переписки, в Киеве и Одессе к октябрю 1917 г. военно-цензурные учреждения перестали существовать (или потеряли связь с Петроградом). На ноябрь-декабрь по всем контрольным бюро было установлено:
Всего Центр. Петрогр. Москов. Казан. Омск. Иркут. Владив. Туркест. Финллян.
Служащих
по контролю 4271 15 2240 1006 489 80 62 61 181 137
Из них
контролеров 3357 0 1546 971 399 59 30 51 162 124
(увы - не знаю, как воспроизвести табличку - лень переделывать в вертикльную, только по особому заказу)
Не упомянуты в документах и не включены в сумму Хабаровское ВПТКБ, учреждения военного почтово-телеграфного контроля на Украине и Закавказье. По всем Бюро, служащие которых вошли в указанную сумму, на ноябрь-декабрь 1917 г. были запланированы расходы 1 268 672 руб. 88 коп.
Была также реорганизована и военная цензура печати. Приказом от 4 августа 1917 г. по Петроградскому ВПТКБ на укомплектование военно-цензурной комиссии печати откомандировывались бывший секретарь Петроградской военно-цензурной комиссии и 12 военных цензоров, а вскоре назначены члены новой комиссии: к 30 августа представитель Морского министерства, 2 сентября - от МИД, к 11 сентября - Военного министерства, к 19 сентября - Всероссийского общества редакторов.
Реорганизация тыловой военной цензуры показала необходимость соответствующих преобразований также и на фронте. Связанные с этим вопросы обсуждались 16-19 сентября 1917 г. на специальном совещании, созванном в ГУГШ, под председательством генерал-квартирмейстера Потапова и помощника обер-квартирмейстера Раевского, с участием представителей ЦВПТКБ, ГлВЦКП, ПгВПТКБ, Одесской и Финляндской ВЦК, Ставки, штабов всех фронтов, 42-го корпуса (в Финляндии), Киевского и Двинского военных округов, морской крепости Петра Великого. Оно интересно оценкой положения и аргументацией в пользу реформ. Председательствующие заявили: "Постановка всей военной цензуры была лишена общей системы" - одни и те же цензоры просматривали все виды корреспонденции - "за отсутствием в достаточной степени определенных руководящих указаний органы прежней военной цензуры не имели возможности выполнить сколь-нибудь планомерно порученную им большую и сложную работу", прежняя организация соединяла в одном аппарате "две совершенно различные по своим целям отрасли военно-цензурного дела". О цензуре печати речь в совещании не шла, что же касается почтово-телеграфного контроля, то предполагалось, что для борьбы со шпионажем нужен просмотр корреспонденции международной и военнопленных (т.е. по сути тоже международной), "но отнюдь не внутренней, ибо противное являлось бы не только не соответствующим духу времени, но совершенно бесцельным". Соответственно реорганизация должна была заключаться в учреждении военно-контрольных бюро, подразделявшихся на специальные отделы по видам корреспонденции в тех пунктах, где по соглашению с Почтово-телеграфным ведомством обменивалась международная корреспонденция определенного района. Ставшие излишними военно-цензурные пункты подлежали упразднению. Признавалось, что "постановка дела военной цензуры в районах действующей армии совершенно неудовлетворительна": просматривалось не более 1-2 % общего количества поступлений, причем входящая корреспонденция отнимала время, которое можно посвятить более внимательному просмотру исходящей из действующей армии корреспонденции; происходила задержка всех почтово-телеграфных отправлений, "вызывавшая ряд нареканий и недоразумений"; международная корреспонденция обременительна для военной цензуры на ТВД; нельзя систематизировать и использовать сведения; военно-полевые отделения, оставленные при контрольных бюро в Петрограде и в Москве "лишь в самой слабой степени служили коррективом общему печальному положению". Было решено отменить военную цензуру для входящей в армию почтовой корреспонденции, сохранив "лишь сортировку ее по особым контрольным (секретным) спискам", сохранить также цензуру входящей в армию телеграфной корреспонденции и исходящей из армии почтовой и телеграфной корреспонденции в полном объеме, освободить военно-цензурные отделения ТВД от цензуры международной корреспонденции. Против отмены цензуры писем в армию возражали представители Ставки, Северного фронта и Одесского военного округа. Но соответствующее постановление было все же принято. При этом представители ЦВПТКБ и ПгВПТКБ настаивали, что "в задачу контрразведки не входит борьба с внутренней политической пропагандой" и что цензура писем не устранит ее растлевающего влияния, поскольку гораздо большее влияние оказывают газеты, "свободно пропускаемые на фронт и никакому задержанию ни в коем случае не подлежащие".
Однако, реорганизация фронтовой цензуры осуществлена не была: старая армия, как известно, доживала последние дни. Все ограничилось бюрократическими перестановками в Штабе Верховного Главнокомандующего. Еще 30 апреля 1917 г. - 6 мая 1917 г после разделения прежде единого управления генерал-квартирмейстера вопросы военной цензуры отнесены к кругу ведения контррразведывательного отделения второго угенкварверха. Затем 7 сентября 1917 г. военно-цензурное отделение подчинено непосредственно второму генерал-квртирмейстеру. Но уже 9 сентября 1917 г. было восстановлено единство управления генерал-квартирмейстера, а 10 сентября 1917 г. приказом по этому "новому-старому" управлению были назначены новые должностные лица на штатные вакансии, в том числе, начальник военно-цензурного отделения. Наконец, 25 сентября 1917 г. отделение подчинено начальнику 1-го отдела угенкварверх.
Реорганизация управления военной цензурой в тылу в центральном ее звене произошла в начале октября 1917 г. Приказом по ГУГШ от 4 октября 1917 г. отдел генерал-квартирмейстера был разделен на два отдела с двумя генерал-квартирмейстерами, причем Главная военная цензурная комиссия печати отнесена к отделу 1-го генерал-квартирмейстера, а ЦВПТКБ - к отделу 2-го генерал-квартирмейстера (части 3-го обер-квартирмейстера, ведавшей вопросами контрразведки).
Таким образом, существовавший аппарат военной цензуры представлял собой систему органов, созданную на время войны и находившуюся к октябрю 1917 г. в процессе переустройства с целью придания ей большей технической эффективности. К концу октября (после какие-либо положительные реорганизации военной цензуры теряли смысл) сохранилось деление ее аппарата на две независимые части: аппарат полевой военной цензуры и аппарат тыловой военной цензуры. Номинально высшее руководство военной цензурой было общим, т.к. и полевое, и тыловое военное управление России возглавлялось одним и тем же лицом - Верховным Главнокомандующим и Военным Министром был А.Ф.Керенский. Но, разумеется, и в этом конкретном вопросе "единство военного руководства" проявлялось не более действенно, чем в других частях аппарата. Во всяком случае неизвестно, однако, делал ли на деле Министр-председатель и Военный министр какие-либо распоряжения в качестве руководителя военной цензуры. На ТВД в целом военной цензурой руководила Ставка (через ее военно-цензурное отделение), штабы фронтов, армий, корпусов, дивизий осуществляли военную цензуру в районах своего расположения (через соответствующие военно-цензурные отделения и чинов по военной уензуре). В тылу центральными учреждениями управления военной цензурой были: Главная Военная Цензурная Комиссия печати и Центральное Военное Почтово-Телеграфное Контрольное Бюро, подведомственные оответственно Отделам 1-ого и 2-ого Генерал-квартирмейстеров ГУГШ. Их местными органами были соответственно местные военно-цензурные комиссии и местные почтово-телеграфные контрольные бюро. Им подчинялись старшие военные цензоры и контролеры и военные цензоры и контролеры (конкретная структура определялась, исходя из местных особенностей). В тыловых округах на работу военной цензуры могли также влиять не предусмотренные положениями учреждения и общественные организации. Известно, например, что в Казани в состав Военно-Цензурной комиссии помимо Председателя (он же член от военного ведомства) и члена от почтово-телеграфного ведомства входили также члены от Казанского Военно-Окружного Комитета и от Казанского Совета Солдатских Депутатов. В Петроградском ВПТКБ были Административно-Хозяйственный Совет из Начальников Бюро, I, II, и III отделов, заведующего хозяйством и трех делегатов от этих отделов и одного - от солдат, а также комитеты при отделах из членов по должности и по выборам. Но это было уже проявлением вторжения в гос.аппарат социальных конфликтов революционного времени и к собственно реформированию военной цензуры не относится.
В целом, как можно было убедиться, российская военная цензура военного времени – предмет довольно интересный :-)
У ! Лесть азиатская (в крайнем случае - восточно-европейская) ! :-)) Но за добрые слова, конечно, спасибо !
Лучше я табличку запланированной численности служащих почтово-телеграфных контролькных бюро на ноябрь-декабрь 1917 г. поправлю:
Служащих Из них
по контролю контролеров
Всего 4271 3357
Центральн. 15 0
Петроградск. 2240 1546
Московск. 1006 971
Казанск. 489 399
Омск. 80 59
Иркутск. 62 30
Владивосток. 61 51
Турк.(Ташкент) 181 162
Финляндск. 137 124
Если что не сходится - то ошибка источника. Буду надеяться, что табличка не испортится...
Добавлю для сравнения: за день через английские военно-цензурные учреждения по данным начала 1918 года проходило в среднем 315517 писем и 117300 пакетов с газетами, посылаемых по почте. При цензурном отделении Лондонского почтамта и в почтовых отделениях Лондона в начале 1918 г. было около 4200 сотрудников, а во время Второй мировой войны в США было около 16000 сотрудников военно-цензурных учреждений (почтово-телеграфных главным образом).