>Есть у меня хороший друг, который много где вот так побегал, в том числе и в Афгане. Таки да, каски и бронники у них считалось западло, типа должны были быстро бегать. Так однажды им хорошо прилетело по головам, осколками щебенки, когда вертушка их забрать не смогла, а духи, пару складов которых они успешно перед этим уничтожили, очухались и начали их обстреливать. Нет, каски они и после этого носить не стали. Не лечится это.
Подозреваю что дело и в том, что "это гори-гори, генацвале". Каска 2 кг весит, а когда на горку лезешь, то рад и зубную щетку выборосить, не то что два кг железяки. Не говоря уже за броник. Если сами в горы ходили "с обвесом" поймете психологию такого поведения, если нет - объяснить трудно, это надо на своей родной шкуре испытать с заблевыванием кирзачей, обмороками и прочими пирдухами.
>Подозреваю что дело и в том, что "это гори-гори, генацвале". Каска 2 кг весит, а когда на горку лезешь, то рад и зубную щетку выборосить, не то что два кг железяки. Не говоря уже за броник. Если сами в горы ходили "с обвесом" поймете психологию такого поведения, если нет - объяснить трудно, это надо на своей родной шкуре испытать с заблевыванием кирзачей, обмороками и прочими пирдухами.
Не, тут дело было не в горах. Он не только в горных странах отметился. Это их фишка. Форс пацанский, если угодно.
А нам плевать, что начали стрелять, мы в кусты всегда успеем убежать.
>Не, тут дело было не в горах. Он не только в горных странах отметился. Это их фишка. Форс пацанский, если угодно.
"— Берегись! — послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
— Ложись! — крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? — думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. — Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух... — Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
— Стыдно, господин офицер! — сказал он адъютанту. — Какой... — он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха — и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь."