мемуарики: Конисская Мария Юрьевна (Георгиевна) - 1904-1990 / "ЗЛЫЕ ГОДЫ" о её войне: блокада, эвакуация, оккупация, уход с немцами, работа в Германии, репатриация. Публикация — "Новый Мир" 1992 №6. стр.65—102
Mariya Konisskaya, 'Zlie godi [Evil years]', Noviy mir, 6 (1992), 65-102.
Людоедство процветало. Людоеды ловили детей. Напротив нашей дачи, в школе, превращенной в госпиталь, прачка варила что-то в котелке, в топке. Кочегар, приатеченный запахом, поднял крышку. Там была детская рука.
. . . . .
Я работала среди большого числа русских женщин, подвластных немцам, но ни разу не видела и не слышала, чтобы кого-нибудь из них насиловали. Многие женщины сходились с немцами, но ту. которая этого не желала, никто не трогал. И наоборот, когда в немецкую деревню, в которой я работала, вошли русские, они первым делом напоили русскую девушку, работавшую в гастхаузе, а потом вшестером изнасиловали ее. Трагикомично, но она, пройдя весь немецкий плен, была девственницей.
. . . . .
Страшно в этом сознаться, но после тридцати лет гнета, духовного унижения и страха, страха, страха я, попав под власть немцев, почувствовала себя вдруг свободной. Это звучит неправдоподобно. Ведь тут я была рабой. Да, но совершенно другого рода. Здесь не было оловянных глаз, следивших за нами столько лет, не было подслушивания, подсматривания, доносов, подозрений в несуществующих преступлениях. Не было их власти надо мной. Сейчас я была песчинка, затерянная в этом человеческом вихре. И я чувствовала себя свободной. А ведь, по сути, я была рабой. Многое было мне запрещено. Они были завоеватели, а я пленная. Но все же никто не зудел мне в уши, не кидал лозунгами в глаза, не кричал по радио и в газетах что это я — хозяйка жизни, я — раскрепощенная, я — счастливая, я — свободная, что представители власти — мои слуги! Не надо было делать вид, что ничего не знаешь о ночных арестах, о тюрьмах, о лагерях. Ах, не замирать по ночам, заслышав шум машины, остановившейся у дома! Все это описано у Солженицына, и не мне повторять. Прочтите, почувствуйте и никогда не забывайте. И вдруг всего этого ненавистного нет. Нет, и все тут! Будь что будет. А этого уже нет! И я от них свободна!
. . . . .
Я не могу вспомнить, сколько времени прошло до нашего отъезда. Мы двинулись в путь в конце лета. В деревню пришел грузовик, стал на площади , и нас начали сзывать. Наши старики и кое-кто из жителей вышли нас проводить. В машине уже сидело много женщин. Была и служанка бургомайстера со своим мужем-поляком и ребенком. Девушки, приехавшие сюда деревенскими Гапками, уезжали «окультурившимися». Модные зачесы волос, какие-то платьица, подаренные хозяевами, даже зонтики и шляпки. Если были младенцы, то в колясках. Коляска и у бургомайстеровой Гали. И работать их научили. Приехав домой, те, которых не обреют и не посадят в эшелоны с надписью «Изменницы Родине», будут вести свое хозяйство уже совсем по-новому.
http://pda.mn.ru/columns/20120514/317982359.html Наполовину пусто
14/05/2012 07:41
Виктория Мусвик
Год за годом 9 мая я чувствовала себя все дальше от все более официозного, все менее наполненного живой памятью праздника. Но все изменилось в этом году.
. . . Помню, какое впечатление произвела на меня опубликованная в «Новом мире» автобиографическая повесть «Злые годы» угнанной в плен бабушки моей подруги. Марии Конисской пришлось работать на немцев; по возвращению она была репрессирована своими. Об этом я уже видела оттепельный фильм «Чистое небо», но мемуары оказались страшнее. Меня поразили тогда ее горькие размышления о том, что в плену-то была надежда на освобождение, а вот по-настоящему тяжело было жить потом, с ощущением предательства своими.
Дама малость завирается. Угналась в плен М.Конисская добровольно с прикладыванием усилий по этой части. Репрессирована не была да и работой на немцев была вполне довольна.