От Офф-Топик
К Офф-Топик
Дата 30.12.2001 06:09:43
Рубрики Современность; Спецслужбы; Армия;

46 ПОН 100 ДОН

Альберт КУДРЯШОВ Фото Владимира НИКОЛАЙЧУКА и Жан Люк МОРО
РЯДОВОГО Алексея Смолова призвали в армию в самый разгар чеченской войны. 18 мая 1995 года он прибыл в военный комиссариат Бабушкинского района Москвы, а двумя днями позже уже парился в душном эшелоне, направляющемся на юг. Войной те боевые действия в средствах массовой информации еще в открытую не называли, но ребята знали, что на Кавказе заварена крутая каша. Тот факт, что поезд шел в южном направлении и что сержант в камуфляже непонятной расцветки за всю дорогу о предстоящей службе не сказал, по сути, ни слова, навевал не самые лучшие думы.

Служить Алексей попал в 46-й полк оперативного назначения 100-й дивизии внутренних войск. "ДОН-100", "сотка" или "дикая дивизия" - так называли это соединение. Еще на гражданке Смолов получил права на управление транспортным средством. Это и предопределило его воинскую профессию - он стал водителем БТРа.

Машина попалась ему неплохая. Конечно, кое к чему надо было приложить руки, но Алексей работы не боялся. Знал, что рано или поздно на этой "коробочке" предстоит выехать в серьезную командировку. И когда в конце февраля 1996 года два БТРа из их роты временно прикомандировали к отряду специального назначения "Росич", среди них был и бронетранспортер Смолова.

До расположения отряда добирались на своих "коробочках". Едва БТР остановился, как в люке показалась голова спецназовца:

- Руль, машина хорошая?

- Не то слово, - улыбнулся Смолов.

- Пойдешь в нашу третью ГСН. Скажешь, что хочешь служить в подразделении старшего лейтенанта Жигалина.

Сначала механики-водители были временно прикомандированы к подразделениям спецназа, а немногим позже их зачислили в боевой список групп. До первого боя сослуживцы несколько снисходительно относились к вновь прибывшим, Но только до первого боя. А сколько их было потом!.. Алексей и сегодня без особого труда скрытнопроведет свой БТР по Орехово, Шали, Алхан-Юрту, Гехи...

8 июня 1996 года двум полкам сотой дивизии поступил приказ проверить паспортный режим в населенном пункте Гехи. Для усиления мотострелкам были приданы спецподразделения "Росича" и одного из СОБРов. Первой группе спецназа, к которой на время проведения этой операции прикомандировали "коробочку" Смолова, была поставлена задача найти один из домов на окраине селения и тщательно проверить его. По имеющейся информации в подвале этого здания находился склад оружия боевиков.

Выдвинулись на двух бронетранспортерах. Чтобы не петлять впустую по Гехи, решили остановить кого-нибудь из местных и спросить наиболее короткую дорогу. Провожатый-чеченец вскоре вывел на улицу, где стояло нужное здание, и поспешно скрылся. Красавец дом был двухэтажным, с новой оцинкованной крышей, трубой, украшенной причудливыми узорами. Перед зданием хозяин построил добротный глухой забор. Что творилось за этим забором, никто из спецназовцев увидеть, естественно, не мог. Метров за сто до дома десант "росичей" и пятеро собровцев спешились и пошли вдоль улицы.

БТР Смолова медленно двигался к цели. Повисла гнетущая тишина. Только гравий хрустел под ногами солдат, занимавших позицию. Один из собровцев подошел к воротам и постучал. Никакого ответа. Тогда он вынул нож и стал пытаться открыть дверь. Тоже без особого успеха. Алексей подвел свой БТР поближе к воротам и уже изготовился раскрыть их бронированным бортом, как в эдном из окон дома увидел вспышку... Стрепявший, видимо, поспешил: граната "Мухи" /годила под днище машины. БТР покачнулся. Снаружи машина огрызнулась очередью из КПВТ. Бронетранспортер, сдав немного назад, мощным бронированным лбом разнес зорота и встал, собираясь откатиться назад. 3 тот же миг - вспышка на втором этаже и гупой удар по левому борту. Алексея ослепило.

Через мгновение, придя в себя, он увидел, как наводчик рядовой Владимир Илюхин, беззвучно матерясь, давит на электроспуск.

Через несколько секунд вернулся слух. По машине горохом стучали пули. Запахло горелым. Пробравшись к десантному люку с той стороны, которая не простреливалась боевиками, Алексей открыл его и выбросил из БТР гранатометы. Неожиданно машина вновь содрогнулась всей своей массой. Вернувшись на место водителя, Смолов увидел в обеих бортах машины расплавленные дырки от попадания кумулятивной гранаты. Одна из них находилась в нескольких сантиметрах от его головы. "Повезло", - мелькнула мысль.

Алексей попытался включить заднюю скорость, и в этот момент в машине раздался оглушительный взрыв. В глазах потемнело. Алексей стал протирать их рукой, и ладонь почувствовала что-то липкое. На ощупь водитель пробрался к десантному люку и выпал из него.

Ослепительно светило солнце. Над собой Алексей увидел лицо собровца: "Лежи спокойно, не дергайся..." Тело била крупная дрожь. Ему вкололи промедол. Не помогло. Еще два укола - стало легче. Оглядевшись по сторонам, Смолов понял, что лежит за колесом своей "коробочки" в мертвой зоне. Вокруг шел бой.

Смолов полез обратно в БТР, чтобы закрыть люк над головой водителя. По опыту прежних боев он знал, что чечены уже насобачились попадать в этот люк гранатами из подствольника. Если и сейчас им это удастся, то... В БТР уже затащили нескольких раненых. Что от них останется, попади внутрь граната...

Едва Алексей забрался в отсек, как БТР в очередной раз содрогнулся всей своей массой. Смолов потерял сознание...

Очнулся он только на операционном столе во владикавказском военном госпитале. Почувствовав резкую боль где-то внизу живота, Алексей открыл глаза и онемевшими губами прошептал: "Где я?" Удивление бывалого хирурга длилось секунды. Через мгновение медсестра уже поднесла к лицу Алексея кислородную маску...

На следующий день к Смолову пришли сослуживцы, принимавшие участие в той операции. Оказалось, что в злополучном доме действительно был склад оружия и боеприпасов. В бою спецназовцы уничтожили двадцать шесть боевиков. С нашей стороны ютерь не было, только несколько раненых, а

Алексей - самый тяжелый, Он потерял много крови. Но ему повезло, что в момент последнего попадания в машину кумулятивного снаряда группа спецназовцев, посланная на подмогу, была уже недалеко.

Краповый берет за мужество, проявленное при выполнении боевой задачи, Алексей Смолов получил перед строем отряда "Росич" в свой день рождения -10 апреля. А вот его представление к ордену затерялось где-то в недрах бюрократической машины. Более года провел Алексей в разных госпиталях. До сих пор Смолова мучают раны - организм отторгает осколки, которыми напичкано его тело. "Когда наружу лезут - хорошо, - спокойно рассуждает спецназовец. - Вот если внутрь пойдут... будет хуже".

По возвращении домой он сразу же начал искать работу. Благо в Москве бывшему спецназовцу с хорошей физической подготовкой найти ее, как думал Алексей, не составит особого труда. Вооружившись кипой газет, он обзвонил офисы множества фирм и охранных предприятий, но всюду, узнав о ранениях, ему вежливо отказывали. В таких бесполезных поисках провел Алексей целый год. Молодому парню было не по себе из-за того, что он сидит на шее у родителей. Однажды Смолов вспомнил, что в реутовском госпитале он лежал вместе с Владиславом Шабановым из отряда "Витязь". Влад рассказывал, что бывшие спецназовцы его отряда организовали "Братство "краповых беретов", куда может обратиться любой спец. Позвонив Шабанову и узнав адрес "Братства", Алексей сразу стал собираться в подмосковную Балашиху.

В учебном центре "Витязь" он, не узнав Сергея Ивановича Лысюка, прошел мимо. Лишь когда его окликнули, Алексей, немного смущаясь, рассказал о цели своего визита.

- Братишка, то, что мы тебя берем, - это уже решено. Вот только подожди несколько дней. Мы найдем тебе место, где ты сможешь нести службу, не вредя своему здоровью, - сказали ему уже через несколько минут после начала беседы.

- Да я готов где угодно и кем угодно, - обрадовался Алексей.

- Не горячись, братишка, здоровье беречь надо...

Вот уже больше года работает Алексей Смолов в "Братстве "краповых беретов" "Витязь". И нисколько об этом не жалеет. Ведь он среди своих.
От Офф-Топик
К Офф-Топик (30.12.2001 06:09:43)
Дата 30.12.2001 06:16:54

Владивкавсказская ДОН

Рыжий пес идет по следу



В Копейске, в военном городке учебной части по подготовке младших специалистов-кинологов, стартовал чемпионат внутренних войск МВД России по многоборью со служебными собаками. Программа состязаний, проводимых в нашей области впервые, завершится 3 октября.

Участники чемпионата почтили минутой молчания победителя прошлогоднего первенства в категории "минно-розыскная служба" старшего сержанта Юрия Легенчука, сержанта Александра Бузина, старшего прапорщика Василия Юрьева. Двум последним, воевавшим в Чечне со служебными собаками, посмертно присвоено звание Героев России. В параде вместе с четвероногими помощниками приняли участие команды военных кинологов Уральского, Северо-Кавказского, Московского, Северо-Западного, Приволжского, Сибирского, Восточного округов внутренних войск, отдельной дивизии оперативного назначения, Пермского военного института.

Первый день чемпионата начался с показательных выступлений кинологов. Это было увлекательное зрелище, своеобразное сочетание искусства дрессировки и инсценировки боевых действий. Все было в этот день - задержание убегающего нарушителя, подавление огневой точки стреляющего из нежилого помещения, розыск боеприпасов и зарядов взрывчатых веществ, обыск объекта, следопытство. В выступлениях участвовала собачья элита - победители Кубков Урала и России, осыпанные золотыми медалями чемпионы. Среди кличек элитных собак-чемпионов звучали: Альфа, Уран, Граф, Рей, Арно, Арч и, конечно же, Мухтар. Он был очень похож на героя любимого кинофильма. А на снимке - инструктор-кинолог Игорь Брагин со своим питомцем по кличке Рыжий.

Виктор ЧИГИНЦЕВ.

Author: Денис Тукмаков
Title: ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК НАД КАВКАЗОМ (Новые взрывы в столице Осетии)
No: 22(287)
Date: 1-06-99


…Сегодня во Владикавказе, наконец, тепло. Выпавший недавно снег сверкает на плоской верхушке Материнской горы, которая у русских зовется Столовой. В такую ясную погоду с верхних этажей особняков "водочных королей" даже виден Казбек. Одиннадцатиклассники в белых рубашках и платьицах стайками проносятся по душисто-зеленому проспекту Мира, отмечают Последний звонок. Из кафешек и открытых окон автомобилей сыплются шуточки только что открытого в городе "Русского радио".
В краеведческом музее вторую неделю идет выставка скифской бронзы: изящные дважды загнутые топорики снабжены заботливыми подписями. В военном городке "Спутник" солдаты вот уже десятый день не могут разобрать завалы трех взорванных домов. В наиболее разрушенном из них вместо трех комнат первого этажа — искореженная, выдернутая из реальности пустота, обрамленная рыжей арматурой, рваными обоями, качающейся, так и не рухнувшей плитой перекрытия, свисающей с потолка второго этажа проводкой с куском люстры, застывшим душевым шлангом, крошевом из кирпичей, кусков мебели, игрушек, бетона, тряпья, книг, стекла, посуды.
Дом выглядит, как прокаженный с беззубым, ввалившимся ртом, с мокрой опухолью проеденных взрывом комнат, с черной сыпью десятков окон без стекол. Верхние, нетронутые взрывом этажи, цепляющиеся друг за друга над пропастью рухнувшего основания, кажутся нелепыми и обреченными. Из уцелевших квартир выглядывают жители, смотрят на разорванную плоть своего дома. Сквозь пробоину в доме, сразу под паркетом третьего этажа видно небо; на неубранном хламе из подвальных плит уже пробилась сорная трава.
Две немолодые женщины приходят сюда десятый день, уже не плачут, неподвижно всматриваются невидящими глазами во взорванную пустоту; их взоры пусты, как выбитые окна.
В день трагедии здесь кипела, стонала, сопротивлялась раненая жизнь, которая слагалась из лихорадочной работы спасателей, безрассудства и истерики родственников, озабоченных лиц генералов, скрежета кранов МЧС, недовольства зевак, брождения телерепортеров, скрипа тормозов "скорой помощи", вкуса солдатской кормежки для пострадавших. Потом настало медленное тягостное время похорон, аккуратной работы взрывников из ФСБ, утомительных переездов с пепелища, измотанности разгребающих завалы солдатиков.
Сегодня, 25 мая, десяток солдат таскают под палящим солнцем оставшийся хлам. Будто ничего не произошло. От взрыва остались куски железобетона и молчаливые взоры двух женщин. Гигантский вспучившийся нарыв из вседозволенности террористов, опьяняющей ярости оставшихся в живых, шока и бессилия властей за десять дней был насильно выжжен, забит, придавлен рутиной повседневности — как и взрыв на Центральном рынке два месяца назад.
Граница между жизнью и прахом смерти истоптана во Владикавказе вдоль и поперек, и от Последнего звонка до последнего вздоха жертвы теракта в больнице — минута ходьбы.
Террористы не найдены и вряд ли всерьез ищутся. Пострадавших эвакуировали и забыли. Даже в "Спутнике" мало кто знает, что взрывных устройств было не три, не четыре, а восемь — пять не взорвалось. Патруль у въезда в военный городок лениво проверяет документы и пропускает каждого заезжего. Руководство республики боится говорить об ингушском следе взрывов, дабы не повредить "дружбе народов". И только этот болезненный нарыв, загнанный в глубь народного сознания, неясно мается в мозгу, ворочается в тревожных снах, отдается страхом в обрывках разговоров, бурчит настойчивыми слухами: "Не сегодня-завтра снова рванут! Говорят, на этот раз — три школы и рынок".

Границу размеренности и спокойствия одна за другой прорывают беспощадные новости, и на белой сорочке осетинского выпускника проступают кровавые пятна национальной беды. В ночь на 22-е в Беслане убили двух милиционеров, подполковника и сержанта — следы убийц вывели к ингушской границе, к тамошнему селу Далаково. За неделю до этого в Учхозе бандиты похитили деда 1929 г.р., увели за границу, потребовали выкуп. В другой раз ингуш пригласил друга-осетина на свадьбу, а когда тот приехал — захватил в заложники, за освобождение запросил 50 тысяч долларов. Парень-осетин учил девушку вождению на автомобиле, случайно заехали на границу — их остановили, на той же машине увезли в Ингушетию.
Ингушские банды похищают осетин не менее трех раз в месяц по всей границе, из любых приграничных селений. Похитители переходят границу пешком, на конях, по 5-6 человек, с оружием, гранатометами. Информаторами становятся либо местные наркоманы (зелье в Осетию поступает преимущественно из Ингушетии), либо сами ингуши, недавние жители или рабочие этих мест. Обыкновенно нападают из засады, останавливают машины, застают врасплох заблудившихся или оторвавшихся от своих путников. Украденных людей держат в подвалах в цепях, пытают, снимают на видеокамеру. Выходят на родственников похищенного: в Осетию не суются, обычно созваниваются, представляясь посредниками. Часто посредничают чеченцы. Минимальная сумма, до которой удается сбить цену на человека, 600 тысяч рублей. Деньги получают на нейтральной территории, через 2-3 дня похищенного возвращают. Ингуши не обманывают, они честные бизнесмены. Похищение людей — надежное дело: не было случая, чтобы родственники не согласились выкупить своего. Если же похищенный один как перст — он становится рабом или кормом зверям. Идет необъявленная война ингушских банд против Осетии, а значит — против России, и война эта пока оборачивается нашим поражением.
Российских частей в Осетии почти не осталось, МВД охраняет собственные блокпосты. Проверки на дорогах практически бессмысленны: похитители ходят через границу тропами. Никаких упреждающих похищения действий власти не предпринимают: максимум — реагируют по факту. Сами жертвы нападений сопротивляются редко: оружия практически ни у кого нет, так как в России его иметь незаконно. Когда же похитители напарываются на сильного, пусть даже одного, тому обычно удается отбиться. Но и тогда он не застрахован от беды. Не так давно один осетин, у которого похитили родственника, остановил на дороге автобус, потребовал от ингушей освободить своего. Его арестовали, возбудили уголовное дело. Судьба его родственника неизвестна. Любая же попытка проникнуть на ингушскую территорию, чтобы силой освободить заложника, будет расценена не иначе как осетинская интервенция в мирную беззащитную Ингушетию.
На ингушской стороне интереснее. Находящийся в Назрани батальон внутренних войск, штаб дивизии которого расположен во Владикавказе, на 100% укомплектован ингушами. Официально он может хоть завтра появиться в любой точке Северного Кавказа, в том числе и во Владикавказе. "Дикая дивизия" полевого командира Гелаева, насчитывающая до четырех тысяч человек, совместно с МВД и МЧС Ингушетии без конца проводит военные учения. В середине мая на их основе была создана так называемая "Армия освобождения Пригородного района" — по типу албанской АОК. А что в это время делает осетинский президент Дзасохов? Устраивает выставку рисунков "ингушских и осетинских детей".
До тех пор, пока власть Ингушетии проводит антироссийскую, антиосетинскую политику и в открытую потворствует работорговле, у жителей Осетии есть только один способ защитить себя и свою территорию — перекрыть границу.
Дзасохову, похоже, до этого нет дела: госформирования границу не охраняют, а милиционеры появляются здесь, лишь когда их выведут сюда по следу собаки. Защищать свои рубежи приходится тем, кто семь лет назад откинул ингушей прочь от своих жилищ, — осетинским добровольным дружинам. Безвоздмездно, часто элементарно голодные, на старых машинах днем и ночью патрулируют они границу.

Один из штабов народной дружины находится в Беслане. Его командира зовут Харитон, начштаба — Эльбрус. Проверенные мужественные люди, оба отличились в 1992 году, когда защищали свою землю от ингушской агрессии. На своем участке границы знают каждый бугорок — иначе погибнешь.
Эльбрус расстилает крупномасштабную карту времен последней войны: до сих пор передвижения ингушских войск обозначены на ней, как положено — синим, вражеским, цветом. Зона ответственности их штаба — 58 километров самого опасного участка границы. Здесь низменные, открытые всем пулям и ветрам участки сменяются лесными зонами, излюбленным местом засады ингушских банд. Здесь в километре от границы — единственный осетинский аэропорт "Беслан", насквозь простреливаемый из гранатомета. Именно на этом направлении угроза нового ингушского вторжения наиболее реальна.
Приходит время нового наряда, и мы рассаживаемся по "джипам": в одном Харитон, Эльбрус, я и двое дружинников. В другом — еще пятеро.
В руках пограничников — автоматы. "Боевой?" — спросил я одного. "Газовый," — без тени улыбки ответил тот.
Едем до боли знакомым моим попутчикам маршрутом, с дороги на аэропорт съезжаем на едва приметную дорожку, трясемся по полям: время от времени "джипы" обгоняют друг друга. Неожиданно на повороте останавливаемся, выходим. Дружинники тут же рассредотачиваются, скрываются в складках местности, терпеливо ждут приказа. Я не понимаю причину остановки: ничего же не произошло.
"Вон там — Ингушетия, — Харитон показывает на участок земли метрах в пятистах от нас. — И там тоже. И с той стороны."
Я действительно не понимаю. Сначала — недоверие и ощущение невсамделишности. Везде — одинаковая земля, плавно уходящая к горизонту, одних оттенков: светло-зеленого и бурого. Столь близкие поля, далекая дорога, высоковольтная линия на горизонте выглядят совершенно обыденно. Нет ни бросающихся в глаза вышек, ни контрольно-следовой полосы, ни колючей проволоки. Невероятное, дикое впечатление производит военная граница, тянущаяся посреди обрабатываемых полей, по краю селения, между неразличимыми кусками одной необъятной земли.
Затем наступает открытие: там чужая земля. Туда нельзя. На той стороне нас уже заметили, сосчитали, держат в окулярах биноклей. С той стороны сюда приходят вооруженные головорезы убивать и похищать людей, воровать скот, ставить мины, подбирать все, что плохо лежит. Там, в мирном пейзаже, для меня и для каждого, кто рядом со мной, притаилась смерть, высматривает добычу, собирается с силами, готовится к новой атаке. А горстка людей рядом со мной обязана узнать ее прежде, чем она цапнет следующую жертву: разгадать в странной автоколонне, разглядеть в подозрительном дыму из дома с желтой крышей.
И прозрение, что граница — это не полоска земли, не вычерченный на карте рубеж, но чувство смерти в тисках родного и чужого. Граница пролегает где-то внутри нас, внутри ингушей, заставляя рачленять нераздельную ипостась земли.
Тронулись дальше. Едем по еле видным колеям вдоль участков полей. Граница сейчас тянется справа, резко сворачивая налево километра через полтора, перерезая нам путь. То справа, то слева тянется нитка открытого бетонного водопровода — было время, когда он работал, когда поля эти орошались, и им не было дела до границ. Теперь водопровод выглядит, как загадочные древние развалины; кое-где целые участки его выломаны.
"Ингуши все тащат, — объясняет Эльбрус. — Приезжают по ночам на тракторах, прут к себе. Где только силы находят?"
Вдруг впереди из-за поворота вынырнул навстречу нам светло-серый "уазик". Далеко — не видно, кто в нем. Отличительных знаков нет. Немедленно повисает напряженность. Едем еще секунды четыре, Харитон выбирает место, остановились, выскочили, рассыпались. Второй наш "джип" встал на удалении. Только когда уазик сблизился метров на пятьдесят, стало четко ясно, что в нем наши. “Уазик” подъехал к нам, вышли дружинники с другого штаба. Краткое приветствие, пара слов на осетинском, и разъехались: тут неподходящее время для бесед. На границе все может резко менять очертания, из белого перекидываться черным: и тропа, и птицы, и машины.
Метров через пятьсот увидели обрабатывающий поле осетинский трактор. Тракториста видно не было, но сейчас сам трактор выглядел как живое существо; не останавливаясь, судорожно-торопливо ерзал он по полю, стараясь соблюдать порядок движения. Он казался затравленным, загнанным в корраль быком, нарезающим по нему бессмысленные круги в ожидании скорого несчастья или славы.
"Тут он совсем беззащитен, — сказал Харитон. — Немногие рискуют выезжать на эти поля, одни, без сопровождения, но этот, видать, смельчак."
Наконец вместе с границей сворачиваем влево. Тут ближе всего до Ингушетии. На этом участке она проходит по руслу Камбилеевки. Здесь приграничье выглядит так: на низком, осетинскому берегу — пустая земля шириной метров девятьсот. Здесь давно ничего, кроме бурьяна, не растет, потому что обрабатывать эту землю — смерти подобно. К пустоши примыкает простреливаемая на всем протяжении колея, идущая вдоль границы, — по ней движутся пограничные разъезды. Дальше от границы — сплошные нарезки полей; некоторые из них еще возделываются.
На высоком, ингушском берегу вытянутое, свисающее над рекой село Кантышево, веселые домики... Ингушских пограничников не видно: осетины людей не похищают и на села не нападают.
Беззаботные, утопающие в зелени ингушские дома в ста метрах от границы ярче всего подтверждают, что ингуши в безопасности. Мрачная, заброшенная приграничная осетинская земля свидетельствует: находиться здесь смертельно опасно. Это больше похоже не на границу, а на зону отчуждения вокруг страшного, недоброго места. Так, должно быть, выглядели и подступы к селениям древних жителей вон тех мест — кистов-людоедов.
Страха нет, есть лишь обостренное внимание к обыденным в других условиях вещам: далекому звуку машины, всполошенным птицам, подозрительному в своем молчании дому на той стороне. Не отрываясь, глядел я на чужую сторону, пытаясь различить что-то вызывающе опасное. Но вместо сиюминутного всплеска адреналина я испытывал лишь гнетущее чувство какой-то фатальной непоправимости, которое излучал подступающий к нам чужой мир.
В тот момент, когда я разглядел на межи рыжее пятно — лису, — дружинники прямо по курсу, метрах в трехстах, засекли конного. Он неторопливо ехал по нашей стороне. Почти сразу открылось стадо коров, и стало ясно, что это чабан. Ингушский чабан — только он здесь мог быть в безопасности. Не меняя скорости, мы ехали прямо на него, и тут он нас увидел. Немедленно он развернулся и рьяно погнал стадо к границе. В его стремительных, смертельно серьезных движениях чувствовался моментальный испуг, полное признание своей неправоты, абсолютное неприятие нас и четкое, на уровне инстинкта, знание, как надо спасаться. В его бегстве я уловил порывистое дыхание границы.
"Может, он наше стадо угнал?" — спросил я.
"Нет, иначе он обязательно бы его бросил," — ответил Эльбрус.
Мы едем дальше, и не думая нагонять чабана и его стадо. Проезжаем низкие светло-кирпичные блокпосты посреди голых полей, больше похожие на служебные посты близкого аэропорта. В некоторых сидят небольшие дозоры, объясняют мои попутчики, а на некоторые лишь только в августе казаки заступят. В километре по правую руку, на той стороне, нескончаемо тянутся вдоль Камбилеевки ингушские села: Кантышево вползает в Далаково, первая мечеть давно осталась позади.
Тысячная поездка по простреливаемой трассе — значит, каждый камень здесь слышал о смерти: "Вот к этому месту вышли собаки по следу тех, кто милиционеров в пятницу убил. Следы через поле вон к той тропе выходят," — Харитон показывает на противоположный берег Камбилеевки.
"А вот там, рядом, — показывает Эльбрус, — их замаскированный блокпост."
"Вон оттуда они могут спокойно из "Стрелы" по самолетам в "Беслане" бить."
"А на этом участке они часто мины ставят, тут подорваться легко."
А в 92-м здесь шли бои. Мне показывают одинокое дерево в центре одного из заброшенных полей: "Там мы ингуша окружили. Один он оставался, отстреливался, не бежал со всеми. Русским оказался, наемником."
Наконец подъезжаем к повороту границы: она под прямым углом уходит вправо, на тот, высокий берег. Там видна наша эмвэдэшная вышка, и напротив нее — через пустошь — ингушский блокпост. Туда меня не везут, там чертовски опасно. Для меня граница закончилась.
...Я улетал с "Беслана", неотрывно глядя на ингушскую землю. Самолет разбегался вдоль границы; промелькнули краснокирпичные домики Далакова, сады, золотистая мечеть, невидимые глазу блокпосты — точки моей тревоги. А когда самолет поднялся, я увидел за высоким берегом Камбилеевки те же буро-зеленые необъятные поля, бесконечно одинаковые дорожки и колеи в полях, спутанные с сеткой орошения, и такие же, как везде, разбросанные, сминающиеся в красные пятна селеньица. Самолет набирал высоту, и оттуда не видно уже было ни границы, ни Ингушетии — повсюду расстилалась одна безграничная Россия.
От Офф-Топик
К Офф-Топик (30.12.2001 06:16:54)
Дата 30.12.2001 06:20:57

551 полк 95 Дивизии

Анатолий Ягодин
Возле станицы Ассиновская 18 апреля погиб корреспондент журнала "На боевом посту", являющегося органом внутренних войск МВД РФ, Анатолий Ягодин. Вместе с военнослужащими Софринской бригады внутренних войск Анатолий Ягодин выехал на танке в район Ассиновской. Неподалеку от станицы они попали в засаду, устроенной чеченскими ополченцами: вместе с военным журналистом Анатолием Ягодиным погиб и офицер Софринской бригады.

Ягодин Анатолий Венедиктович, родился 29 марта 1961 года в г. Ворсма Павловского района Нижегородской области. Призван на срочную службу в дивизию им. Ф. Дзержинского в 1979 году. С мая 1981 года служил в 551-м полку 95-й дивизии Управления спецчастей внутренних войск МВД СССР на должностях контролера и начальника смен. С февраля 1990 по ноябрь 1995 года - корреспондент-организатор, начальник отдела редакции газеты Московского округа внутренних войск "Зоркий часовой". В 1994 году экстерном окончил Санкт-Петербургское высшее командное училище ВВ МВД России по программе среднего военного училища. С 29 ноября 1995 года - старший инструктор отдела войсковой жизни редакции журнала "На боевом посту", с 1 апреля 1996 года - заместитель начальника отдела войсковой жизни того же издания. Награжден тремя медалями.
От Офф-Топик
К Офф-Топик (30.12.2001 06:09:43)
Дата 30.12.2001 06:12:55

Re: 46 ПОН...

http://www.tomsk.gov.ru/db/NEWS.look?data=12.09.2001 | Показать найденные слова
Администрация Томской области Новости от 12.09.2001 СЕГОДНЯ НА УТРЕННЕМ БРИФИНГЕ ГУБЕРНАТОР ОБЛАСТИ ВИКТОР КРЕСС ВЫСТУПИЛ С ОФИЦИАЛЬНЫМ ЗАЯВЛЕНИЕМ ПО ПОВОДУ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО АКТА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
Сегодня режим безопасности ядерного объекта поддерживается дивизией Внутренних войск, однако в столичных кабинетах предлагают передать эти функции ...
http://www.tomsk.gov.ru/db/NEWS.look?data=12.09.2001 - 6К - нестрогое соответствие
Похожие документы | Еще с сервера не менее 1 док.


Забили насмерть
В дивизии Внутренних войск № 3273 работа с личным составом ведется "на должном" уровне. Заместителю дивизии полковнику В.Кустову можно появиться на КПП в пьяном виде и ударить по носу солдата, а сержанту вмазать подчиненному. В конце марта четверо военнослужащих срочной службы избили Алексея Шумакова, призванного в дивизию из Южноуральска Челябинской области. От полученных травм Алексей скончался. Первое заключение о смерти гласило, что Шумков погиб от сердечной недостаточности. В настоящее время прокуратура в/ч 9310 проводит проверку.
Контрактник в/ч 3446 украл из ЦЗЛ контейнер из нержавеющей стали. Улов был отменным, ибо в контейнере находилось 46 килограммов ртути. Для того чтобы сбыть похищенное, горе-контрактник решил перелить ртуть по различным емкостям. На стадионе школы № 25 при разливе серебристого металла его и застукали спецорганы. Вот только какова дальнейшая судьба стадиона, никто не знает. Соб. информ.
Соб. информ.
03.04.00

От Офф-Топик
К Офф-Топик (30.12.2001 06:12:55)
Дата 30.12.2001 06:25:00

Re: 46 ПОН...

АГЕНТСТВА~"МК-Новости"~Новостийная лента~СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ ПОДРОБНОСТИ ... | Показать найденные слова
Москва, 16 августа /МК-Новости/. Значительным структурным изменениям будет подвергнута в ближайшее время система федеральных органов правительственной связи и информации. В середине августа президент
С этой целью полностью упраздняются инженерно-строительные части ФАПСИ, а части радиоразведки выводятся из-за рубежа на территорию России.
... до 2001 года необходимо привести состав и дислокацию частей войск правительственной связи в соответствие с армейскими, пограничными группировками и ...
http://research.metric.ru/toptree/hl.asp?URL=c%3A%5CResearchDemoData%5CTopData%5 .. - 3К - совпадение фразы
Похожие документы | Еще с сервера не менее 1 док.Щ