Какая прелесть - классический текст Д-р Пауль Леверкюн
Д-р Пауль Леверкюн
Служба разведки и контрразведки
Служба разведки и контрразведки германских вооруженных сил была известна во второй мировой войне под общим названием “контрразведка”. Такое название следует объяснять тем, что при создании рейхсвера после первой мировой войны отдел имперского военного министерства, предназначавшийся для выполнения этих задач, именовался “отделом охраны” (контрразведки). Действительно, вначале основные функции этого отдела заключались прежде всего в охране создаваемого рейхсвера от глаз иностранных разведок. Таким образом, это название было вполне обосновано. Но оно сохранилось и тогда, когда большее значение приобрело добывание сведений, то есть активная разведка. С ростом вооруженных сил после событий 1933 года задачи отдела расширились, и он превратился, наконец, в самостоятельное управление при главном штабе вооруженных сил, названное теперь управлением разведки и контрразведки во главе с адмиралом Канарисом.
Активной разведкой ведал 1-й отдел{84}, контрразведкой — 3-й отдел. На 2-й отдел были возложены такие особые задачи, как организация саботажа и мятежей в тылу противника.
Разведывательная служба была с самого начала децентрализованной. При штабах семи, а позднее — двенадцати военных округов и штабах военно-морских баз были созданы органы контрразведки, которые впоследствии. при реорганизации сухопутной армии, были переданы корпусным штабам. Этим органам был указан круг задач, \269\ определявшийся главным образом их географическим положением и специализацией по отдельным областям. Так, например, отделения в Кенигсберге и Бреслау работали преимущественно “на Восток”, отделения в Касселе, Висбадене, Штутгарте и Мюнстере — “на Запад”, Гамбург занимался Францией и заокеанскими странами и только с 1938 года — Англией, Мюнхен и Вена занимались Балканами, Нюрнберг и Дрезден — Чехословакией и Польшей.
Центральный аппарат и органы контрразведки были созданы в каждом виде вооруженных сил, то есть в сухопутной армии, военно-морском флоте и авиации. Кроме того, имелись отделы, ведавшие вопросами технического порядка: криптографией, зашифровкой и расшифровкой донесений, радиосвязью. Во время войны были созданы особые организации для разведки и контрразведки среди военнопленных. Децентрализованная система, оправдавшая себя в мирное время, в особенности в период оккупации Рейнской области, судетского кризиса и оккупации Австрии, была впоследствии распространена и на оккупированные области.
Разведка в Польше велась перед началом войны так называемым “ближним” методом, то есть непосредственно через границу между обоими государствами. В этом случае передача сведений, как правило, не представляла особых трудностей. На западе граница с Францией имела слишком малую протяженность, чтобы обеспечить разведку в западных районах Франции, а также в Англии и Соединенных Штатах. Поэтому приходилось ограничиваться только средствами дальней разведки, иными словами, передача сообщений должна была осуществляться через третью страну или по радио. Военно-морской флот и примерно в такой же степени авиация были вынуждены обходиться исключительно дальней разведкой. Поскольку Голландия и Бельгия не считались потенциальными противниками, то отсутствовала и какая-либо разведка, направленная против них. Эти страны играли роль исходных пунктов для проникновения во Францию, Англию и заокеанские страны, а также роль “релейных станций” для передачи донесений. Главные задачи разведывательной службы в мирное время сводились к тщательной разработке системы передачи донесений по почте через нейтральные страны, через особых курьеров и по радио. \270\
В начале войны с Польшей верховному командованию были полностью известны организация польской армии, план стратегического развертывания и другие наиболее существенные данные военного и военно-географического характера. Поэтому в ходе кампании не возникло никаких непредвиденных случайностей, в результате которых могли бы обнаружиться пробелы в действиях органов германской разведки.
Средства, которые могли быть выделены в период существования рейхсвера из бюджета стотысячной армии для разведывательной службы, были весьма незначительными. Поэтому приходилось ограничиться лишь самым необходимым. Но и в 30-х годах, когда ассигнования на разведывательную службу значительно увеличились, разведка в доступных для нее странах не могла действовать планомерно, потому что Гитлер по политическим соображениям временно запретил вести разведку в некоторых странах, например в Англии и Италии, а также потому, что некоторые нейтральные страны, как Голландия и Бельгия, были специально выпущены из поля зрения разведки, чтобы использовать их как промежуточные государства.
К этим странам относилась и Дания. Когда в начале 1940 года были разработаны планы кампаний против Дании и Норвегии, немецкой разведывательной службе была поставлена задача произвести разведку датских вооруженных сил в наикратчайший срок. Это удалось осуществить так, что ни датская, ни английская служба контрразведки даже не заметили деятельности немецких агентов. Оккупация Дании прошла без всяких осложнений. Второй задачей органов немецкой контрразведки в этот период было обеспечить скрытность приготовлений, связанных с погрузкой войск на суда в портах Бремерхафена и Штеттина. Это было осуществлено путем усиления слежки за подозрительными элементами, бродившими вокруг порта, а также за счет особо строгой цензуры телеграмм и писем. Кроме того, движение транспортов с войсками, боеприпасами и запасами продовольствия нужно было организовать с таким расчетом, чтобы не вызвать никакого подозрения в пунктах назначения. Удалось и это. Отделением контрразведки в Гамбурге были своевременно получены сообщения о снятии французами своих частей альпийских \271\ стрелков и отправке их в Северную Скандинавию. Для передачи этого сообщения с французского фронта в Гамбург потребовалось четыре дня. При наличии цензуры во всех странах это был очень короткий срок. Итак, пути, по которым шли донесения разведки, оказались вполне пригодными и надежными.
Оправдали себя и импровизированные органы разведывательной службы, спешно созданные в Норвегии. Когда германские самолеты приземлились в Осло, в порту находилось германское торговое судно, на борту которого был особый уполномоченный, имевший при себе радиостанцию. Во время боев за Осло он мог сообщать о каждой фазе развития боевых действий. Следует подчеркнуть, что радиоаппаратура судна при этом не использовалась. Бортовая радиостанция судна не могла быть использована по той причине, что при входе судна в порт она была тут же опечатана норвежскими властями.
В ходе подготовительных работ, проводимых органами разведки и контрразведки в мирное время, всегда остается открытым вопрос о том. насколько эффективными окажутся в дальнейшем все осуществленные и намечаемые мероприятия. Войны в Польше и Франции показали, что подобные мероприятия вполне себя оправдали. Организация германской разведывательной службы была правильной и отвечала всем требованиям современной войны, и это касается не только органов разведки и контрразведки армии, но и подобных органов военно-морского флота и прежде всего органов, созданных в самом современном роде войск — авиации. Согласно положению Версальского договора в отношении самолетостроения, Германия была поставлена по сравнению с другими высокоразвитыми странами в очень незавидное положение. До начала войны нашим органам разведки удалось узнать многое о техническом прогрессе других стран и использовать их достижения для усовершенствования собственной авиации. Оккупация Дании и Норвегии доказала, в частности, что децентрализованная организация разведки была самой правильной. Децентрализация всегда предполагает дерзание и, кроме того, большую веру в инициативу младших командиров. Такое доверие всегда оправдывается. Импровизированная разведка может быть осуществлена в больших масштабах и может принести обильные \272\ плоды только в том случае, если руководителям и офицерам органов разведки и контрразведки на местах предоставляется большая самостоятельность и широкое поле деятельности и когда одновременно учитывается их опыт и специализация по какому-то определенному географическому району. Без практической помощи кадровых офицеров-агентов и офицеров запаса, живших в портах Норвегии и Дании, и без участия лиц, владевших иностранными языками, в данном случае скандинавскими, такое быстрое выполнение поставленных задач было бы невозможным.
Этот принцип оправдал себя и в дальнейшем. После войны с Данией и Норвегией все внимание было опять обращено на французский фронт. Высвободившиеся силы искали нового применения. При определении района наиболее вероятных действий отделение разведки и контрразведки в Гамбурге пришло к мысли усилить сбор информации на Средиземном море, и в частности в районе Эгейского моря. В результате этого годом позже, при вступлении немецких войск в Грецию, командование располагало всеми необходимыми сведениями о дорогах и морских портах. Это в свою очередь создало предпосылки для того, чтобы осуществить оккупацию острова Крит в самый короткий срок, считавшийся до сих пор вообще невероятным.
В войне с Францией, как и в предыдущей польской кампании, командование немецких войск располагало точными разведывательными данными о группировке французских войск и об имеющихся у противника оборонительных сооружениях. В этой войне большую пользу принес и 2-й отдел контрразведки, засылавший своих тайных агентов в тыл противника, которые своевременно ликвидировали попытки противника взорвать мосты в Бельгии и Голландии и этим самым обеспечивали на первом этапе наступления быстрое продвижение своих войск, благодаря чему боевые действия могли быть сразу перенесены на территорию противника.
2-й отдел контрразведки еще до начала войны работал рука об руку с отделом пропаганды вооруженных сил над задачей деморализовать французские войска посредством радио, листовок и радиопередач через линию фронта при помощи громкоговорителей. Во время военных действий на \273\ Балканах войска пожинали плоды разведывательной деятельности не только органов немецкой военной разведки, но и плоды осторожного и тщательно продуманного сотрудничества с венгерской, болгарской и частично с румынской службами военной разведки.
Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов из Германии была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения России как в городах, так и на транспорте проводились гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим странам — Финляндии, Эстонии, Латвии и др. — вести разведку было несколько легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки облегчали проникновение агентов через советскую границу.
После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и вооружении русской армии.
Как выяснилось в ходе войны, количество советских дивизий, находившихся в западной части Советского Союза, было определено совершенно правильно. Данные разведки. которые генеральный штаб считал преувеличенными, оказались точными. Не доверяли в верховном командовании и данным, собранным разведкой о советском экономическом потенциале и возможностях эвакуации советской промышленности на Восток. Война с Финляндией, в которой у русских неожиданно обнаружились большие недостатки в вопросах руководства и вооружения, способствовала тому, что немецкое командование стало недооценивать своего противника. Очевидно, не было доверия и к данным разведки в области техники. Поступавшие в органы сведения о технических усовершенствованиях оставлялись без внимания, поэтому появление русских танков было большой неожиданностью, заставившей всех много говорить о себе.
После захвата значительной части русской территории были созданы особые центры для получения и обработки \274\ сведений и для засылки агентов за линию фронта. Эти центры находились в постоянном контакте с офицерами разведывательной службы войск и с высшими штабами.
Генерал-фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях об окружении немецких войск под Сталинградом в начале 1943 года пишет следующее: “Цифровые данные о соединениях противника выводились из суммы всех разведывательных данных. Последние почти всегда (в том числе и под Сталинградом) оказывались правильными, а не преувеличенными, как утверждал Гитлер”. Эта фраза раскрывает одну из самых больших и постоянно возраставших трудностей, испытанных органами разведки в ходе войны. Она заключалась в том, что немецкое верховное командование не было склонно верить вполне правильным данным, собранным и обработанным органами разведки. Это отчасти объясняется характером Гитлера, который был человеком своевольным и был склонен принимать “свои” решения без трезвой оценки фактов, сообщенных разведкой, и хотел видеть обстановку такой, какая больше отвечала его намерениям. Этому способствовал ряд инстанций, которые, со своей стороны, из честолюбия пытались заниматься военной разведкой и надеялись, что можно обойтись без уже имеющихся органов военной разведки. Эти инстанции получали разведданные из самых различных источников.
Политической разведывательной службы в том смысле, в каком она существовала за границей, в Германии до 1933 года никогда не было. Английская Intelligence Service{85} формально подчиняется министерству иностранных дел. В такой крупной колониальной державе, как Англия, политическая разведка крайне необходима, чтобы защищать государственные учреждения белых меньшинств от неожиданных политических выступлений в колониях. Такого рода политическая разведка имелась еще в древнем Риме. Она продолжала существовать у византийцев и была перенята турками. Австрия, богатая представителями различных национальностей, входивших в состав империи Габсбургов, вынуждена была также позаботиться о своей защите, создав специальные разведывательные органы. \275\
Подобные мотивы были, однако, чужды Пруссии и другим германским странам. Их вполне удовлетворяла общая Полицейская информация. Третья империя, напротив, считала, что она не может обойтись без защиты своих интересов от врагов государства. Эта задача была возложена на тайную государственную полицию, сокращенно называемую “гестапо”. Она была создана Герингом, когда он был еще министром внутренних дел Пруссии, но вскоре руководство ею было возложено на Гиммлера и Гейдриха.
Эти последние считали, что им удастся создать свои органы безопасности даже за границей. Поэтому и гестапо и органы службы безопасности (СД) стали развивать свою деятельность за границей, которая вначале имела характер полицейского надзора, но постепенно приобрела значение политической разведки крупного масштаба. Но этим самым Гиммлер и Гейдрих вторглись в область компетенции министерства иностранных дел. Видя это, Риббентроп пришел к мысли создать разведку в рамках своего министерства иностранных дел. Большого значения она, конечно, не имела. У германского министерства иностранных дел не было такой традиции, чтобы при подготовке и обучении своих сотрудников прививать им навык сбора информации, как это делалось, например, в британском или японском министерствах иностранных дел. Известно, что представители английских служебных инстанций, занимавшихся просмотром архивов министерства иностранных дел Германии после 1945 г., были удивлены тем, насколько плохо была поставлена служба информации в этом министерстве.
Развитие разведывательной службы внутри страны и за ее пределами оказало обратное влияние и на службу военной разведки, потому что органы гестапо и службы безопасности вскоре проявили честолюбивое желание вести разведку или по меньшей мере “помогать” высшим инстанциям также и в области сбора военной информации. Но поскольку они не имели необходимой для этого подготовки, у них постоянно возникали серьезные недоразумения. Между адмиралом Канарисом, руководителем службы военной разведки, и Гейдрихом было достигнуто “демаркационное” соглашение, по которому органам контрразведки отводилась область чисто военной разведки. \276\
Но вскоре между органами военной разведки, с одной стороны, и службой безопасности и министерством иностранных дел — с другой, возникли в области военной информации большие “ножницы”, тогда как при разумном разрешении вопроса сведения той и другой стороны могли бы взаимно дополнять друг друга. Например, вопрос о том, останется ли Турция нейтральной или присоединится к западным союзникам, был важным как в общеполитическом, так и в военно-политическом отношении. На этот вопрос могли ответить, с одной стороны, политические представители в Турции на основании оценки политической обстановки в стране, с другой стороны — органы службы обеспечения, которые собирали ценную политическую информацию. В этой связи нельзя не вспомнить так называемого “дела Цицеро”. Цицеро был агентом службы обеспечения, которому удалось изъять из сейфа английского посла в Анкаре секретные бумаги огромной важности. Однако в достоверность содержащихся в них фактов немецкое высшее руководство не верило, а если и верило, то не сделало из этого никаких выводов. Не могли на него ответить и органы военной разведки, наблюдавшей за военными приготовлениями Турции и граничащих с ней стран, причем крупные скопления войск на арабской территории могли предназначаться как для поддержки турецких сил в случае вторжения Турции на Балканы, так и для оказания нажима на Турцию, чтобы вынудить ее примкнуть к союзникам.
Помимо указанных выше источников, германские вооруженные силы имели также и другие каналы для получения информации. Один из таких каналов обслуживался органами ВВС и работал под названием “научно-исследовательского управления”. Это “управление” осуществляло контроль главным образом над линиями телефонной и телеграфной связи. В сухопутных войсках существовала “служба подслушивания”, а в военно-морском флоте эта же служба называлась “службой наблюдения”. Все эти органы, равно как и служба инспектора связи вооруженных сил, занимались перехватом и расшифровкой радиопередач противника. Расшифровка, или, как она часто именовалась, “разбивка кода”, требует особого таланта, которым обладают сравнительно немногие. Удивительно то, что, несмотря на все \277\ усилия шифровальщиков и на все достижения техники, нет такого кода, который бы в конце концов не был расшифрован. Особых успехов в этой области добились венгры.
Еще одним каналом были военные атташе и обмен информацией с органами разведок дружественных стран. Этой деятельностью занималась группа “Заграница” управления разведки и контрразведки.
Наиболее хорошо подготовленный и многочисленный штат сотрудников управления военной разведки и контрразведки выгодно отличал это управление от всех остальных органов разведки. Оно было создано и обучено капитаном 1-го ранга, а впоследствии адмиралом Канарисом. Превосходство в постановке военной разведывательной службы в управлении Канариса перед другими органами разведки было настолько очевидным, что об адмирале Канарисе долгое время говорили с уважением, как о самом незаменимом человеке. Побуждаемые завистью, Гиммлер и Гейдрих долго искали предлога, чтобы устранить Канариса, а всю разведывательную службу передать в ведение главного управления безопасности. Лишь в начале 1944 года им удалось склонить Гитлера к тому, чтобы дать Канарису отставку. После этого Гиммлер возложил подчиненную ему теперь службу военной разведки и контрразведки на бригадного генерала Шелленберга, который на протяжении некоторого времени не производил в существовавшей организации никаких изменений.
Оценка добытого разведывательного материала была организована так, что обработанные в управлении разведки и контрразведки сведения направлялись затем соответствующим отделам генерального штаба, то есть отделу иностранных армий Востока и отделу иностранных армий Запада, а также соответствующим инстанциям ВМФ и ВВС. Там окончательно решался вопрос о том, как следует оценивать полученные сообщения и какой придавать им вес во время принятия ответственных решений.
Эта система вполне удовлетворяла верховное командование как в мирное время, так и в первые годы войны. Начальниками отделов управления разведки и контрразведки были высшие офицеры генерального штаба. Поэтому им было нетрудно в ходе самой оценки решить вопрос о том, какие из сведений имеют наиболее важное значение в \278\ военном отношении. И все же эта система имела недостатки. Они были вскрыты уже в ходе войны. Дело в том, что разведывательная служба многими войсковыми офицерами и офицерами генерального штаба оценивалась неправильно, и, хотя офицеры генерального штаба, работавшие в контрразведке. имели хорошую штабную подготовку, лишь немногие офицеры генерального штаба, работавшие в других управлениях генерального штаба, имели соответствующую подготовку в области разведки и контрразведки. Когда же в результате убыли старых и увеличившегося притока молодых и неопытных офицеров уровень подготовки работников генерального штаба значительно снизился, обработкой разведывательных данных стали заниматься офицеры, которые, не обладая ни достаточной общей штабной подготовкой, ни, тем более, необходимыми познаниями в области разведки, не имели к тому же ни чуточки фантазии, чтобы правильно оценить поступающий к ним материал. Опыт и фантазия являются незаменимыми качествами для оценки разведданных. Чтобы оценить достоверность и значение донесения, необходимо знание международной обстановки, нужны комбинатор с кие способности, умение предугадать, какие решения намеревается принять командование вооруженными силами противника и какие решения оно примет наверняка, исходя из военной, экономической и политической обстановки. Отсутствие этих качеств не только у военных, но и у политических руководителей вплоть до представителей самых высших инстанций всегда приводит к роковым ошибочным решениям. Так, например, Гитлер совершенно не учел данных о военно-экономическом потенциале Соединенных Штатов и о росте этого потенциала во время войны. Он не проявил также и чутья к состоянию политического и военного планирования англичан и американцев, которые использовали очень большой отрезок времени на подготовку и, наконец, появились на европейско-африканском театре военных действий с такими крупными силами, которых до сих пор не знала история войн. Органы немецкой контрразведки заблаговременно сообщили ему о предстоящей высадке десанта союзников в Северной Африке. Кроме того, и ему и его политическим советникам было доподлинно известно, что такие же сведения были получены органами испанской разведки. Но командование по-иному поняло \279\ замыслы союзников и маневры их флота, и потому высадка десанта в Северной Африке была для немцев полной неожиданностью.
Еще во время войны неоднократно высказывались соображения о том, что добываемые сведения в ходе оценки и обработки должны обязательно сопоставляться с данными, добытыми по другим каналам. Несомненно правильно поступило бы верховное командование, если бы оно запретило отдельным видам вооруженных сил добывать сведения своими средствами и сконцентрировало бы это в собственных руках, для того чтобы опыт в методике добывания сведений мог быть немедленно использован всей службой военной разведки и контрразведки. Но передача непроверенных и не снабженных комментариями сведений служебными инстанциями, которые не были непосредственно связаны с добыванием сведений, могла давать удовлетворительные результаты лишь до тех пор, пока ответственные за это дело офицеры генерального штаба и контрразведки работали согласованно друг с другом. Так было только в мирное время и в первые годы войны. Но когда внутри этих аппаратов начались большие и частые перемещения, весь хорошо налаженный инструмент расстроился.
Ответ на вопрос о том, какая форма организации наиболее правильна, будет в дальнейшем зависеть главным образом от того, будет ли создан единый генеральный штаб и наладит ли служба разведки и контрразведки правильные отношения со всеми видами вооруженных сил или же каждый вид сохранит свой собственный генеральный штаб. В последнем случае рекомендовалось надлежащие отделы (при генеральном штабе сухопутных войск — отдел иностранных армий Востока и отдел иностранных армий Запада, при штабе оперативного руководства войной на море — 3-й отдел и при главном штабе ВВС — 5-й отдел) подчинить главному штабу вооруженных сил, объединив их для решения общих разведывательных задач.
Но не следует упускать из виду и то, что решающим в разведывательной службе будет всегда не форма организаций, а подбор кадров. Пригодность к разведывательной службе предполагает наличие у человека особых качеств и опыта, которые являются не обязательными и часто даже нежелательными для строевой службы в различных видах \280\ вооруженных сил. Солдат носит форму, и вооруженные силы требуют единого образа мыслей и единой воли. Человек же, пришедший на разведывательную службу, должен думать как угодно, но только не шаблонно. Подчиненные, наделенные большой фантазией, не всегда желательны в обычных условиях, а в разведывательной службе они являются незаменимыми. Единообразие действий — это обязательная предпосылка для войск, своеволие — похвальное качество для разведчика. Он должен страстно любить свое дело, быть многосторонне образованным и хорошо разбираться в военных вопросах и проблемах своей страны и иметь способность “сживаться” с чужими народами и с теми “странными” людьми, которыми он призван руководить.
Решающее значение имеет и слово того, кто стоит во главе разведки. Этому учит не только опыт германской разведки, но и опыт разведок других стран. Немецкая служба разведки и контрразведки могла до начала войны достигнуть весьма значительных успехов только благодаря необыкновенным личным способностям самого адмирала Канариса. Говорят, что он имел по части информации буквально “шестое чувство”. Его идейное богатство при решении новых задач было столь же замечательно, как и его решимость претворять полученные результаты в жизнь.
Когда обнаружилось, что Дунай незаменим для снабжения Германии, один из офицеров Канариса обратил его внимание на опасность того, что достаточно кому-нибудь потопить два парома или несколько барж с цементом у Железных ворот, как этот важный для Германии путь немедленно и на долгое время будет выведен из строя. Эта географическая точка находится, как известно, далеко за пределами самой Германии. Не оставалось ничего другого. как принять меры к тому, чтобы обеспечить в случае войны бесперебойное судоходство по Дунаю. Политически Румыния была тогда нейтральной страной, но была склонна скорее к союзу с Западом, чем с Германией. Канарису удалось убедить начальника румынской разведки в том, что для румынской экономики было бы большим ударом, если бы кому-нибудь удалось блокировать этот водный путь. С этого момента небольшие караулы сотрудников германской контрразведки, переодетых в гражданское платье, сопровождали все караваны судов на Дунае.
Подобным действиям, в которых сотрудники органов разведки принимали непосредственное участие, придавалось особое значение. Ведь как бы там ни было, а наемный шпион является средством добывания сведений, и поэтому значение его в глазах общественности значительно преувеличено. Это вполне понятно, потому что наряду с криминальным романом роман или кинофильм о шпионаже находят и всегда будут находить хороший сбыт. Руководитель американской разведки генерал Донован сказал однажды: “Восемьдесят процентов разведывательной службы — это трудная работа, а остальные двадцать — могут быть отнесены к тому, о чем рассказывают наши романы и фильмы”. В эти восемьдесят процентов “трудной работы” входит тщательный анализ сообщений газет и других периодических изданий, статистика, радиоперехват, подготовка разведывательных операций и отыскание путей связи. В нее входит и организация взаимодействия с войсковыми органами разведки. Еще в польской войне наступающим частям сухопутной армии придавались отряды контрразведчиков, которые должны были защищать войска от действий разведки противника тем, что при занятии сел и городов они немедленно принимали меры к выявлению всех подозрительных элементов и следили за тем, чтобы военнослужащие не разглашали данных, которые могли представлять интерес для противника, и немедленно сообщали бы органам контрразведки обо всех подозрительных личностях, пытавшихся вступить с ними в связь. Во время оккупации Дании немецким войскам впервые стали придаваться активные разведывательные группы, которые сообщали результаты предшествовавшей наступлению агентурной разведки Дании оперативно-разведывательным отделам штабов и командованию передовых частей и соединений.
Агенты, сопровождавшие караваны судов на Дунае, назначались 2-м отделом контрразведки. Еще в мирное время, в период кризисов, предшествовавших возникновению войны, стало очевидным, что при том значении, какое в современных условиях получила экономическая война, необходимо как можно раньше захватить в свои руки объекты, расположенные в полосе наступления за фронтом противника, \282\ и предохранить их от разрушения, чтобы сохранить и использовать в своих интересах экономический потенциал оккупированной страны. Эта необходимость была отмечена еще в первую мировую войну во время действий в районе румынских нефтяных промыслов. Во второй мировой войне польские промышленные предприятия в Верхней Силезии были захвачены благодаря тому, что перед самым началом наступления вперед были посланы одетые в гражданскую одежду отряды контрразведки с задачей отыскать наиболее важные заводы и помешать польским подрывным командам вывести их из строя. Еще во время нейтралитета Румынии на важные нефтяные промыслы и нефтеперегонные заводы, доступные для деятельности немецких агентов, посылались специальные команды для охраны предприятий от возможных актов диверсии со стороны западных союзников. Такая “охрана” вполне отвечала румынским национальным интересам, и она постепенно распространилась и на предприятия, находившиеся под контролем западных союзников. Поэтому актов саботажа и диверсий в румынской нефтяной промышленности во второй мировой войне не было. Без таких предупредительных мер по охране нефтяных промыслов, нефтеперегонных заводов и путей подвоза румынской нефти в условиях роста моторизации современных войск не была бы возможна ни одна крупная операция немецких войск на фронте. Во время войны с Советским Союзом проводилась соответствующая подготовка к тому, чтобы своевременно захватить источники кавказской нефти. Для этих целей сначала был сформирован батальон, вскоре расширенный до полка, из которого в дальнейшем была создана дивизия “Бранденбург”. Здесь обучались отборные солдаты и офицеры для выполнения особых задач, будь то прорыв фронта или забрасывание с самолетов за линию фронта. Они оправдали себя на всех театрах военных действий, и в особенности в пустынях Африки и в России. Они служили для тех же целей, что и так называемые “отряды командос” в английской армии. Эти отряды, посылавшиеся за линию фронта, получали задачу вести разведку скоплений войск противника в тылу и, собрав как можно больше разведданных, либо возвращаться через линию фронта, либо в течение долгого времени оставаться в тылу противника и передавать донесения по радио. Другой их задачей было двигаться перед наступающими войсками \283\ и захватывать важные объекты, в особенности мосты. Большей частью они делали это в маскировочной одежде, то есть в форме войск противника. Таким образом, например, был захвачен мост через Западную Двину, что облегчило войскам генерала Манштейна неожиданно быстро выйти в район Ленинграда. Особенно широко солдаты дивизии “Бранденбург” использовались в боях с партизанами на Балканах, так как они имели специальную подготовку для ведения такой войны. Главным здесь было не превосходство в огневой мощи и не наступление в составе крупных соединений, а умение вести бои в горах за отдельные упорно обороняемые объекты.
Упомянутые выше отряды и формирования, руководимые 2-м отделом контрразведки, были, разумеется, созданы из агентов и сотрудников управления разведки и контрразведки под непосредственным наблюдением адмирала Канариса. По существу, дивизия “Бранденбург” была весьма далека от разведывательной службы, и вопрос о целесообразности тесной связи между разведывательной службой и отрядами типа “команд ос” остается пока открытым. Правда, такая связь была необходимой постольку, поскольку моральное разложение противника путем агитации и пропаганды среди национальных меньшинств всегда предполагает наличие какого-то контакта между ними, хотя бы для добывания и передачи сведений.
Этот контакт имеет существенное значение и для диверсионных актов на таких важных в военном и экономическом отношении объектах, как электростанции, промыслы и т. п. Основываясь на наблюдениях и опыте в области диверсий и подрывов объектов противника, офицеры контрразведки подали идею о создании такого особого вида оружия, как торпеды, управляемые одним человеком, и другие новые средства войны на море. Проекты, созданные вначале органами контрразведки, в дальнейшем совершенствовались специалистами ВМФ.
С началом войны контрразведка, естественно, приобрела еще более важное значение, чем в мирное время, так как в военное время следовало ожидать усиления разведывательной деятельности противника. Когда затем территорию Германии наводнили миллионы военнопленных и иностранных рабочих, которые использовались в сельском хозяйстве \284\ и промышленности для увеличения выпуска военной продукции” возросло значение и органов контрразведки внутри страны, что, конечно, не могло не привести к увеличению числа их сотрудников. Большая часть задач органов внутренней контрразведки носила не столько военный, сколько полицейский характер, за исключением работы, выполняемой 3-м отделом контрразведки, задачей которого было проникновение в разведывательную службу противника. Эта деятельность очень близка к активной разведке” и без нее немыслима вообще никакая разведывательная служба. Она была наиболее интенсивной в оккупированных районах на Западе и приобретала тем больший размах, чем сильнее развертывалось организованное Англией подпольное движение сопротивления. Немецкие контрразведчики стремились проникнуть в организации подпольщиков и принимали все меры к тому, чтобы перехватить агентов противника, сбрасываемых с самолетов и снабженных радиопередатчиками, немедленно после их приземления. Им удавалось “повернуть” некоторых агентов противника, то есть заставить их передавать англичанам заведомо фальшивые сведения и направлять десанты и оружие, посылаемые союзниками организациям сопротивления, туда, где они легко попадали в руки органов немецкой разведки. В других случаях немецкие контрразведчики захватывали радиопередатчики и шифр и использовали последние для того, чтобы вступать в связь с разведкой противника и вводить ее в заблуждение. Это удавалось во многих случаях.
Задачи чисто наблюдательного характера возлагались в большинстве случаев на полицию или на организацию, специально созданную для этой цели. Весьма опасным явлением для органов разведки может стать раздутый бюрократический аппарат. Нежелательно также и обременение разведывательной службы задачами, не имеющими непосредственного к ней отношения, которые вместе с задачами по руководству большим бюрократическим аппаратом отнимают у руководителей органов разведки слишком много времени.
Поэтому, когда вопреки всякому здравому смыслу 1 мая 1944 года функции военной разведки и контрразведки были переданы созданному в системе главного управления безопасности новому “военному управлению”, это означало конец \285\ разведывательной службы как самостоятельного органа вооруженных сил.
Адмирал Канарис был воспитан в кайзеровском военно-морском флоте. Он всегда придавал большое значение тому, чтобы его офицеры серьезно относились ко всем воинским традициям. Служба, которая в конечном счете имеет дело с людьми, не брезгающими изменой, должна постоянно добиваться того, чтобы ее верхушка и офицерский состав всегда удовлетворяли высшим интеллектуальным и моральным требованиям, предъявляемым к воину. Не случайно, что начальником американской разведки во время войны был испытанный фронтовик первой мировой войны — генерал Донован, командир прославленного нью-йоркского пехотного полка{86}. Английская разведка имела в первую мировую войну такую выдающуюся личность, как Реджинальд Хэлл. Тогда же в Каире англичанами была создана специальная группа, из которой впоследствии вышел Лоуренс — руководитель восстания арабов. Развившись из органов контрразведки, английская разведывательная служба, подобно немецкой, провела огромное количество операций, имевших большое влияние на весь ход войны.
Учитывая особое положение Германии, необходимо, чтобы не только высшие военные руководители, но и широкие общественные круги понимали в полной мере значение разведывательной службы. Значительная протяженность сухопутных границ Германии делает ее наиболее доступной страной Центральной Европы для деятельности всех иностранных разведок. Нам важно, чтобы все немцы в достаточной мере понимали, насколько необдуманные высказывания или неосторожное обращение с секретными делами облегчают работу иностранных агентов.
С другой стороны, необходимо признать, что разведывательная служба сегодня имеет совершенно другое назначение, чем то, что обычно называется “шпионажем”. Современная война является не только войной солдат и оружия, но главным образом войной экономической. Большой заслугой Канариса следует считать то, что он правильно понял это и, например, в борьбе за румынскую нефть, которая \286\ началась еще задолго до вступления Румынии в войну, соответствующими мероприятиями своевременно прибрал к рукам румынские нефтяные запасы, необходимые Германии для войны.
Разведывательная служба при правильном ее понимании является органом, который не только подготавливает народ и армию к войне, ной осуществляет контроль в ходе войны, а при известных обстоятельствах напоминает о том, что к опасности войны нужно относиться со всей серьезностью. Центральное географическое положение Германии в Европе требует, чтобы мы постоянно сравнивали свое военное мастерство и свои экономические возможности с мастерством и возможностями других стран. Несомненно, многое в решениях нашего верховного командования во второй мировой войне выглядело бы иначе, если бы у него имелась правильная оценка военного потенциала не только противника, но и своих союзников.
Термин “разведывательная служба” следует понимать в самом широком смысле, то есть не только как добывание сведений о том, что хранится в тайне от других, но и как изучение того, что открыто выставляется, публикуется и пишется противником. Конечно, при этом необходимо, чтобы оценка поступающего материала была правильной и полной.
ЛИТЕРАТУРА
Русская военная разведка проявляла высокую активность не только на западном театре, где были развернуты крупные силы враждующих сторон. Обстановка настоятельно требовала внимательно следить за военными приготовлениями своих южных соседей - Турции и вассальным ей Крымом. Разведывательная деятельность отличалась здесь своими особенностями, строилась в основном на работе с конфидентами и поэтому представляет немалый интерес.
В начале второй половины XVIII века между Россией, Турцией и Крымом утвердились довольно устойчивые приграничные контакты, которые осуществлялись через офицеров связи, направляемых друг к другу с различными официальными поручениями. Этот канал служебной деятельности служил одновременно и основным прикрытием для русской военной разведки. Однако получаемая от общения с государственными чиновниками информация нередко ставила перед российской стороной больше вопросов, чем давала ответов: она не раскрывала ни реальной действительности, ни тем более турецко-крымских намерений (не говоря уже о том, что порой носила дезинформационный характер). Было очевидно, что без надежной базы среди местных осведомленных лиц этой проблемы не решить. Пользуясь своими поездками и временным пребыванием на турецкой и татарской территориях, русские офицеры настойчиво искали пути для установления и закрепления перспективных знакомств. "Приятельство это, - как отмечал русский исследователь Андриевский, - обставлялось конечно тайною, хранилось в большом секрете, а самая переписка с этими секретными корреспондентами производилась иногда посредством особо шифрованного письма и пересылалась разными окольными путями".
Небезынтересно отметить, что "заграничными корреспондентами" из турецких и татарских мест нередко являлись также и русские люди. Так, в 1752 г. через офицера связи поручика Шемаева поддерживалась устойчивая конспиративная связь с постоянно проживавшими в Крыму путивльским купцом Алексеем Шестаковым и малороссийским купцом Павлом Тираном. Купец Шестаков вел, в частности, обширную торговлю в Перекопе, Бахчисарае, Кафе и Козлове, имел в этих городах своих приказчиков, которые были хорошо осведомлены о происходящих там событиях. Тиран и Шестаков регулярно передавали поручику Шемаеву накопленную ими информацию, получали новые задания.
Но собственно конфидентами были, конечно, в первую очередь люди из местных кругов, занимавшие заметное служебное и общественное положение и обладавшие в силу этого хорошими информационными возможностями. Такими тайными агентами были: в Ягорлыке - греческий священник Яний, в Сороках - паркалаб Андронакий, в Бендерах - писарь паши Базилий Молчан, в Очакове - писарь паши Юрий Григоров...
21 октября 1763 г. указом правительственного сената в помощь Киевскому генерал-губернатору Глебову "для управления в губернии пограничными делами" был определен новый советник - П.П.Веселицкий. Дополнительным распоряжением от 11 ноября того же года ведено было учредить при Киевской губернской канцелярии особую "секретную экспедицию", в которой бы сосредоточивались все дела по "заграничным отношениям".
П.П.Веселицкий - один из самых опытных профессионалов в деле организации зарубежной агентуры и хорошо зарекомендовавший себя во время службы в русской армии на западном театре, - прибыл в Киев в октябре 1765 г. Вскоре он изложил генерал-губернатору свои конкретные предложения, суть которых заключалась в создании высокоэффективной сети конфидентов с основными базами в Очакове, Вендорах, Могилеве и Яссах. Коллегия иностранных дел, рассмотрев эти предложения, представила Екатерине II специальный доклад по этому вопросу и получила "высочайшее утверждение".
В ноябре 1765 г. в состав "секретной экспедиции" вошел также советник А.Никифоров, бывший до этого консулом в Крыму. Он продолжил тайную связь с ценным конфидентом Якубом, с которым успешно работал продолжительное время. Из донесений киевского генерал-губернатора за 1768-1769 гг. видно, что в это время наиболее активно в интересах русской разведки работали нежинский грек Судаклей, священник Ягорлык, Илья Чулима, переводчик очаковского паши Григоров, анонимный агент под кличкой "Могилевский приятель" и ханский переводчик Якуб. Конфидент Григоров, например, в силу особого к нему султанского благоволения был хорошо осведомлен о различных государственных делах и военных приготовлениях. Пользовался он большим почетом и среди местной знати. Работа с ним для русской разведки представляла значительный интерес. Под кличкой "Могилевский приятель" работал знатный и богатый купец грек Иоанн Николаевич Кафеджи, с которым П.П.Веселицкий был хорошо знаком и пользовался его услугами еще во время Семилетней войны. Поступавшая от Кафеджи информация о молдавских, польских, турецких и крымских делах была весьма ценной. Инкогнито его строго соблюдалось, и в донесениях киевского генерал-губернатора, даже в высшие инстанции, его истинная фамилия не называлась. Ввиду особой важности агента секретную переписку с ним вел П.П.Веселицкий лично, связь с ним была глубоко законспирирована.
В 1769 г. именно Кафеджи было поручено через "верных ему лиц" разведать состояние турецкой армии. Поручение это он успешно выполнил.
Весьма заметным конфидентом в Крыму был Якуб-ага, состоявший при хане Гирее переводчиком. Для русской военной разведки он был завербован консулом в Бахчисарае майором А.Никифоровым. В 1765 г. Якуб был назначен дубосарским гетманом. Получив это известие, он вышел на связь и подтвердил свое желание продолжать сотрудничество. В 1767 г. Якуб оставил Дубосары и вновь вернулся на должность "главного переводчика и экспедитора иностранных дел". Ценность его информации на этом посту еще более возросла.
Успешно работал на русскую военную разведку еще один конфидент - Яков Попович, сообщавший из Дубосар весьма важные сведения о военных приготовлениях турок.
Вот лишь некоторые из донесений конфидентов русской военной разведки:
- "Докладываю, что приготовления военных в крепости Очаковской, Бендерах и в Крыму как прежде, так и ныне находятся; вновь запасов в присылке с Царь-Града ничего не было". (Григоров - П.П.Веселицкому, 2 декабря 1765 г.).
- "В Очакове и Бендерах, равно как и в Крымских крепостях, вновь никаких приготовлений в подвохе аммуниции или других военных запасов ниоткуда не было, но везде на старом основании оставлено... В Бендерах никаких воинских приготовлений я не приметил. Гарнизон оного состоит в 5000 человек, а турки разглашают оных до 10 тыс. В исходе прошедшего года прислано на дачу жалования гарнизону 450 мешков денег" (Судаклей - П.П.Веселицкому, 4 марта 1766 г.).
- "Посланы из Очакова два янычара под видом торговцев турецкими трубками через Новоросейскую губернию в Нежин для разведывания. Один из них прозывается Барутенко, а другой Махмут. Первый по русски говорить умеет, потому что в России в полку находился" (Григоров - офицеру связи, 26 марта 1766 г.).
- "Порта, как я подлинное о том известие имею, не имеет сейчас противу России никаких худых намерений.
Мне, как живущему здесь на границе, строго приказано все наблюдать, а особливо отправляемы бывают в Россию и Польшу частные шпионы. Я же о всяком важном и нужном деле давать знать не упущу" (Якуб - П.П.Веселицкому, 31 марта 1766г.).
- "Уведомляю Вас, что турки делают важные приготовления для покорения грузинцев; назначенная к тому немалая армия, как сказывают, действительно уже в движении находится" (Кафеджи - П.П.Веселицкому, 19 мая 1766 г.).
- "17 августа 1766 г. наряжен и послан из Очакова шпионом Липкан Сулейман. В паспорте на польском языке ему данном, написано Самуил из Могилева. Росту он среднего, лет до шестидесяти, в бороде, волосом черноват, по русски хорошо говорит и по турецки. Велено ему Польшею следовать и побывать в Киеве для разведывания по указу Порты о российской армии, где оная расположена и в каком ныне состоянии" (Григоров - офицеру связи, август 1766 г.).
Важнейшим вопросом в работе с конфидентами была организация с ними надежной связи. Наладить в тех условиях бесперебойную доставку в Киев добываемой информации, своевременно поставить агентуре новые задания - было чрезвычайно сложно. Так, конфидент Григоров в одном из своих писем сообщает, что он не хотел бы пересылать свои донесения через запорожских казаков "дабы от их простоты, безрассудства или неосторожности какой-либо ошибки произойти не могло". По этой причине он просит назначить ему "верного и искусного человека", который бы у него "эти письма принимал и оные немедленно канцелярскому советнику Веселицкому в Киев пересылать мог".
С помощью конфидентов перепроверялись сведения, получаемые через различные другие разведывательные каналы. Они помогали установить реальное положение, сопоставить вызывающую сомнение информацию, отвести ненужные подозрения. Вот один из примеров. 8 июня 1766 г. на основании отчета одного из русских офицеров, побывавшего в поездке на турецкой территории, сложилось впечатление о готовящемся крупномасштабном нападении турок и татар на русскую землю. Генерал-губернатор Войейков срочно проводит тщательное изучение поступивших данных и докладывает царскому двору: "Надлежащая предосторожность по всей границе взята... Но как сии разведсведения при соображении с нынешними Турецкой Порты обстоятельствами и другими из-за границы полученными перед тем известиями (т.е. от конфидентов) подлинными быть не кажутся и поэтому уважения не заслуживают... Ввиду этого предписано, чтобы отправляемые впредь для таких разведывании офицеры были люди искренние, рассудительные и расторопные, знающие отчасти положение тех краев и нравы людей, к каким отправляются, дабы пустыми разглашениями безрассудно напрасные тревоги и беспокойства по границе не навести".
Разными путями и по различным мотивам вербовались для русской разведки конфиденты. Предпочтение отдавалось тем из них, которые служили Русскому государству бескорыстно, из патриотических побуждений. Конфидент Григоров, например, хотя был "породы греческой" и родом из Бахчисарая, считал себя прочно связанным с Россией, так как еще мальчиком присягал в русской церкви. Молодые годы он провел в Запорожской Сечи, где более 10 лет работал лавочником. Добровольно предложил свои услуги русским властям еще в 1753 г. Однако к активной разведывательной работе был подключен лишь в 1765 г. Вербовочное предложение делал ему запорожский казак есаул Василий Рецетов. В беседе с ним Юрий Григоров подтвердил свое желание работать на Россию и написал по этому поводу специальное письмо П.П.Веселицкому. За свою многолетнюю плодотворную работу Григоров, несомненно, заслуживает самых высоких похвал. Это был высокоодаренный разведчик, передававший России важную военно-политическую информацию.
В противоположность Григорову конфидент Якуб превыше всего в сотрудничестве ставил материальное вознаграждение, работал из чисто корыстных соображений, порою преступая в этом все разумные границы. Характеризовался как весьма хитрый, изворотливый и непостоянный человек. В работе нередко нарушал конспирацию, шел на неоправданный риск, т.е. был далеко не надежным. Это хорошо понимали в "секретной экспедиции", однако ввиду его широкой осведомленности и поступающей от него полезной информации связь с ним решено было не прерывать. И лишь после того, как в 1769 г. поступили неопровержимые сведения, что он начал устанавливать доверительные знакомства с другими иностранными представителями в Турции, контакты с ним пришлось прекратить.
В работе с конфидентами начальник секретной экспедиции П.П.Веселицкий много внимания уделял заслуженному их вознаграждению. Он ходатайствует перед Иностранной коллегией о назначении им за "ревностную службу и исправную корреспонденцию" твердо определенного государственного жалованья. Если же полученная информация представляла особую важность, П.П.Веселицкий считал необходимым отмечать конфидентов дополнительным весомым поощрением. Обрисовывая сложность работы с местными источниками информации, он не раз докладывал, что "без денег трудно обходиться с ними, особенно с духовными их чинами, которые к деньгам более других падки и лакомы". Тем не менее в августе 1766 г. Коллегия иностранных дел указывает ему: "Впредь надлежит канцелярскому советнику Веселицкому несколько в обещаниях поудерживаться и прилежнее смотреть, чтобы раздаваемые им награждения не напрасно употребляемы были и казна истощаема быть не могла".
В 1770 г. П.П.Веселицкому поручается важное государственное задание - возглавить ведение переговоров с татарами относительно перехода Крыма из турецкого подданства под покровительство России. Переговоры проходили долго и сложно, Веселицкий подвергся резкой критике своего руководства, а летом 1774 г. попал даже в плен к высадившимся в Крыму турецким войскам. После ухода турок он был освобожден из неволи и в 1780 г. назначен представителем русского правительства к крымскому хану Шагин-Гирею. В короткий срок П.П.Веселицкий сумел настолько расположить его к себе, что хан открывал ему даже "движение его сердца". Шагин-Гирей принял от русского правительства орден, зачислил своих ближайших родственников в русскую гвардию.
Оценки деятельности П.П.Веселицкого как карьерного дипломата весьма разноречивы, ему ставился, в частности, в укор, что "его дипломатические приемы не шли далее подкупа, который он применял довольно широко". Однако без какого-либо преувеличения можно сказать, что работа такого крупного специалиста в области военной разведки, каким, несомненно, был Петр Петрович Веселицкий, заслуживает самой высокой оценки. В сложнейших условиях ему удалось организовать довольно устойчивую внешнюю разведку на важнейшем для Российского государства стратегическом направлении. Уже через полгода после его прибытия в Киев генерал-губернатор, являвшийся "главным пограничным командиром" на юге России, докладывал царице 7 апреля 1766 г.: "Теперь остается только в Яссах и Хотине по одному конфиденту найти, дабы всю границу, взяв с Крыма до Хотина, оными снабдить".
* * *
Интерес к Крыму проявлялся не только со стороны России. Этот полуостров, занимавший важное стратегическое положение, был под пристальным наблюдением и "владычицы морей" Англии. Это особенно усилилось после присоединения Крыма к Российскому государству. Известно, что английский посол в Константинополе сэр Роберт Энсли в середине 1784 г. отправил в Крым своего агента Дэвида Грея, который посетил военно-морскую базу Севастополь и другие города полуострова с разведывательными целями. Через некоторое время Грей вновь посещает Крым, на этот раз вместе со своим помощником Гендерсоном. И хотя первый выдавал себя на этот раз за пивовара, а второй за эконома, русской контрразведке светлейшего князя Г.А.Потемкина быстро удалось разгадать истинную роль их миссии. Об укреплении Севастополя и флота российского регулярно доносил в Лондон также английский консул Итон. В 1796 г. он сообщает, что "русский военный флот в Севастополе состоит из 19 судов при 1138 орудиях".
Главная военно-морская база Черноморского флота России привлекает профессиональное внимание и вице-адмирала Г.Нельсона. Находясь под впечатлением блестящих побед русской эскадры в Средиземном море под командованием Ф.Ф.Ушакова, он дает своему помощнику лейтенанту Уодману следующее указание: "Я очень заинтересован, чтобы вы обратили особое внимание на то, какие военно-морские силы Россия может иметь в Севастополе и в Херсоне и каково их вооружение. Одновременно обратите внимание на состояние фортификационных сооружений в этих портах, сколько орудий насчитывают их береговые батареи и могут ли русские корабли защитить свои торговые пути".
В начале 1798 г. в Петербурге получили от внешней разведки настораживающее известие о необычайно оживленной активности во французских базах и портах Средиземного моря. Здесь шло сосредоточение войск, боевых кораблей и транспортных судов. Было ясно, что идет интенсивная подготовка к крупномасштабной десантной операции. Стали "просачиваться" сведения о приближающейся высадке французов на английское побережье, не исключалось также вторжение французской армады (в союзе с Турцией) и в Черном море. Последнее не могло не насторожить Павла I. Срочно дается указание адмиралу Ф.Ф.Ушакову привести в боевую готовность Черноморский флот и принять все возможные меры по своевременному вскрытию и предупреждению внезапного нападения. В целях ведения морской разведки предписывалось организовать постоянное крейсерское наблюдение у берегов Крыма.
23 апреля последовал новый рескрипт Павла I, который гласил: "Вследствие данного уже от нас вам повеления о выходе с эскадрою линейного флота в море и занятии позиции между Севастополем и Одессой, старайтесь наблюдать все движения как со стороны Порты, так и французов". Разведка (в том числе и русская) так и не смогла вскрыть истинных планов французской стороны. Распространяя всевозможные ложные слухи и проводя отвлекающие операции, французский 36-тысячный экспедиционный корпус на 309 транспортах и под охраной 55 военных кораблей 19 мая отправился из Тулона, а 1 июля успешно высадился в Египте (Александрия). Так был получен очередной поучительный урок того, насколько сильной бывает контрразведка и умело организованная ею дезинформация.
На этом этапе русская военная разведка еще действует разрозненно, порою стихийно, не имеет единой организации и специально обученных кадров. Однако при всех видимых издержках ее роль, авторитет и значимость неуклонно растут. Впереди ее ждет сложнейшее испытание - Отечественная война 1812 г. с бонапартистской Францией, в ходе которой она внесет в свою летопись одну из самых лучших страниц.
Годы производства: 1936 - 1945. В конце 1941 года машина получила упрощённые крылья, только одну фару. Бампера также были упразднены.
Произведено всего: 237 штук. Неизвестно ни одного сохранившегося экземпляра. Если вам известны сохранившиеся экземпляры в любом состоянии, пожалуйста напишите мне. Заранее спасибо.
6x4 штабной автобус на базе ГАЗ-ААА.
Двигатель: ГАЗ-М, 50л.с./2800об/мин, 4-цилиндровый, карбюраторный, 4-тактный нижнеклапанный SV, 3285 куб.см
Диаметр цилиндра/Ход поршня: 98.43/107.95мм
Степень сжатия: 4,6:1
Коробка передач: 4 скорости + 1 задняя, 2-скоростная раздаточная коробка
Длина: ?мм, ширина: ?мм, высота: ?мм
База (между передней и средней осью): 2730мм, дорожный просвет: ?мм
Вес: ? кг
Размер шин: 6,50-20 дюймов.
Ёмкость топливного бака: 40 л
Максимальная скорость с полной нагрузкой по шоссе: 65 км/ч
Источники фотографий:
28к фото радиоавтобуса - из архива Юрия Ивановича Корякина, участника Великой Отечественной Войны на радиостанции на Студебекере (в прицепе - двигатель радиостанции), фото прислано Артёмом Драбкиным, обязательно зайдите на его страницу Воспоминания ветеранов Великой Отечесмтвенной Войны.
Журнал "Свет Мотору", ЧССР,
Архив ГАЗа,
Денис Орлов, автомобильный журналист-историк, Москва.
--------------------------------------------------------------------------------
Самое свежее упоминание об этом автобусе в данных ГАИ, которое мне встречалось, относится к 1948 году. В 1948-м номерной знак ЯА 37-08 был выдан на "ГАЗ-ААА автобус", принадлежавший дому отдыха им. Воровского в Иванькове около Ярославля.
--------------------------------------------------------------------------------
Буду рад вашим добавлениям, вопросам, замечаниям: Контакт. Андрей Богомолов.