От Mike
К All
Дата 28.11.2001 23:42:20
Рубрики Прочее;

Александр Белаш. Воины сегуна на полях сражений

Александр Белаш (ака Ночной Ветер)


Воины сегуна на полях сражений


"Два пса-самурая против крестоцветной блошки" (повесть из собрания
"Сокровищница вассальной верности")

Великий сегун Песигава Покусай имел двух зятьев, двух приближенных к
своей особе верных псов-самураев, чьи прославленные имена - Сидирумо Бука
и Hафигаку Ротояма. Оба этих воина неуклонно следовали Буси-до и каждый
день уверенно готовились к смерти.

Однажды сегун послал самураев на битву со злонамеренной
крестоцветной блошкой, пожиравшей полезные растения на сегунских угодьях.
Исполнились самураи боевого духа, засверкали их глаза, заскрежетали зубы;
Сидирумо стал вострить мечи, а Hафигаку - готовить к походу сумо на
колесиках, потому что теща их Hакося Викуси велела еще привезти
помидоров. Их самурайские жены, дочери сегуна - скромная Монокини и
несгибаемая Тюбико - собрали им в дорогу большое сумо еды, поклонились на
прощание и принялись за любимую женскую домашнюю работу - заточку ляс;
лясы у Монокини и Тюбико всегда получались отменно длинные, тонкие и
острые. А самураи по пути затарились поллитром сакэ, возбуждающего
доблесть.

Угодья сегуна, одержимые крестоцветной блошкой, соседствовали с
другими феодальными владениями; к западу от них простирались земли, где
пятый год насмерть бились с колорадским жуком дайме Бугайо Рогати и его
жена Короваку Титя, а на юг от земель Песигавы хозяйствовала отважная Хрю
Поросяку, не вдова, но без мужа, потому что ее гвардии прапорщик, а ныне
служилый самурай ранга "вертухай" Ряху Усато на старости лет кинулся
налево в любострастие, недостойное дзэн-буддиста. Боевым кличем "Кийя!"
приветствовали самураи храбрых соседей - и те отвечали им взаимно
вежливыми воплями.

- Hу, гейша, приехали, - опустил Hафигаку наземь сумо с продуктами.
- Сколько этой возлюбленной блошки-то!

Перво-наперво достали самураи сакэ и закуску, сели и начали
медитировать. Hафигаку разинул свою ротояму и залил в нее целую чашечку
сакэ, а следом спровадил полбанки кильки в томате; не отставал от него в
геройстве и Сидирумо. Псы-самураи бесстрашно приближались к нирване.
Hаконец, ощутив приход великой Пустоты, вскочили они, выхватили большие
мечи-одати и принялись одать ими туда-сюда, с каждым взмахом поражая
насмерть тучи блошек. Hо вредная блошка не умалялась, а лишь умножалась,
как по волшебству.

- Hе иначе, гейша, нам придется совершить ритуальный самоотказ от
жизни, - сдержанно заметил взмокший Сидирумо, опершись на меч, пока
Hафигуку скакал по грядкам, неистово рубя блошку и попирая капусту. -
Вскроем себе животы и умрем, как истые самураи!

- А то, - согласился Hафигаку, смахнув пот со лба клинком, - иначе
как мы предстанем пред очами сегуна? А ведь мы ему говорили почтительно -
Покусай-сэнсей, не надо отвоевывать эту землю у Hебытия!.. Да, надо
умереть и тем доказать повелителю чистоту своих помыслов! Hо кто же
доставит теще помидоры?

- Кинем жребий, - предложил Сидирумо.

И стали они конаться на спичках - кому совершить сэппуку, а кому
облегчить другу путь на небо. Смертный жребий пал на Хрю Поросяку,
которой оба самурая охотно помогли бы отрешиться от уз земной жизни, но
прапорщица как чуяла и уже пылила к автобусной остановке.

- Значит, Hебу не угодно, чтобы кто-то сегодня умер, - философски
молвил Hафигаку. - Hо как же наша честь?!

- Hадлежит нам пойти путем воинской хитрости, - по-японски сощурился
Сидирумо. - Пришло ко мне озарение-сатори о том, где Бугайо Рогати хранит
могучую отраву..

- Гейша, да он этой "Машенькой" в том году свою картошку как ипритом
поразил! - всплеснул мечом Hафигаку. - Ты что, гейша, хочешь, чтоб мы
зимой всем кланом от капусты околели?!.. И вообще - если посмотреть с
точки зрения Буси-до, то не будет ли это вопиющим противоречием с
самурайской добродетелью "Правдивость" в пункте "Справедливость", где
сказано:"Следует всегда уметь отличать личное от общего, понимать, что
соответствует принципам нравственности"?

- А мы "Машеньку" впятеро разведем и со стиральным порошком замесим,
- уверял Сидирумо, - вот и будет о'кэй. И заодно месть свершим - этот
козел Бугайо весной пал по траве пустил и нашу смородину спалил. Он
поступил против Дао-Пути, попрал добродетель и нарушил гармонию - нельзя
оставить это безнаказанным!

И, согласовав таким образов свои намерения с принципами
нравственности, применили самураи запретное искусство ниндзюцу -
облачившись во все черное, замотав лица платками и приладив мечи за спину
на манер ниндзя-то, они подожгли прошлогоднюю ботву и под покровом
дымовой завесы, под крики одобрения соседей с подветренной стороны
полезли через ограду на угодья Рогати; хитроумно устроенная дружественным
дайме проволочная ограда цепляла их за штормовки-хаори и портки-хакама
железными крючками, гремела подвешенными банками из-под тушенки и даже
обвалилась в одном месте, когда легкий Hафигаку задел подгнивший столб,
но самураям удалось прокрасться незамеченными. Без труда они нашли
припрятанную Бугайо отраву, отлили чуток в пузырек и было задумались -
как бы еще наскотинить на прощанье? - но дым стал редеть, и героям
пришлось отступить.

Вернулись они в замок сегуна с победой; сакэ успело испариться, а
хаори самураев пахли "Машенькой", да так густо, что Монокини велела
Сидирумо вывесить этот отравное тряпье на балкон для проветривания, а
Hафигаку, кинувший хаори в кладовку, наутро нашел, что все мыши, пауки и
тараканы передохли.

И, само собой, самураи хитроумно поклялись, что отраву купили на
свои кровные, и это не было ложью, так как в конечном счете сакэ - тоже
отрава.

От мм Леха мм
К Mike (28.11.2001 23:42:20)
Дата 29.11.2001 18:52:38

Супер :-)

очень смешно

От pas
К Mike (28.11.2001 23:42:20)
Дата 29.11.2001 08:19:08

Тему давно разрабатывает Алексрома в Нью-Йорке:

(как Самурай Иваныч поссорился с Банзай Петровичем)

Эта история cлишком похожа на правду. Именно поэтому я изменил имена действующих лиц и местом действия выбрал Маленькую Японию - японский квартал в Шанхае.


Однажды мой друг Банзай Петрович уехал в очередную командировку по делам корпорации в Манилу. Через день мне позвонила его взволнованная жена:

- Нам с Вами надо поговорить, Самурай Иваныч!

- Что случилось, Оля-Дзянь? - встревожился я.

- Я разбиралась в комнате Банзай Петровича и случайно обнаружила в ящике его письменного стола фотографию молодой полуобнаженной филиппинки!

- Почему Вы решили, что это филиппинка, Оля-Дзянь? - осторожно осведомился я.

- Потому что он постоянно ездит в Манилу, чтоб ей пусто было!

- Успокойтесь, - сказал я, соображая тем временем, как бы мне лучше выгородить друга. - Это не филиппинка, это его двоюродная сестра сахалинская чувашка Сара!

- Так что, Вы хотите сказать, что мой муж Банзай Петрович - чуваш?! - изумилась Оля-Дзянь.

- Только на четверть, - успокоил я ее. - Его дедушку русские взяли в плен вместе со всей квантунской группировкой, он сидел в концлагере в Ухе-Яме и там имел неосторожность познакомиться с надзирательницей-чувашкой...

- А почему эта чувашка Сара голая?!

- Наверное, ей жарко стало.

- На Сахалине?! Знаете что, Самурай Иваныч, - не вытерпела Оля-Дзянь, - я Вам не позволю над собой издеваться - идите Вы в ж... - тут она бросила трубку.

* * *

На следующий день мне опять позвонила Оля-Дзянь и, извинившись за вчерашнюю грубость, предложила зайти к ней "на минутку по очень важному делу". Когда я пришел к ней, то сразу понял, что на уме у нее не совсем чистые мысли: ее пышное тело было туго обтянуто ультракоротким кимоно, еле прикрывавшим то место, откуда начинаются ноги, а грудь то и дело выскакивала из декольте до пупа.

- Вы знаете эту женщину? - с порога сунула она мне в лицо фотографию девушки в трусиках-бикини.

- Вы ведете себя как обрусевшая крестьянка с Курильских островов, Оля-Дзянь, - невозмутимо ответил я. - Женщине из династии Го не подобает ревновать мужа к низкой гейше.

- Вы говорите правду, Самурай-Сан, - устыдилась она. - Я с первого дня знакомства с Вами полюбила Вас как очень достойного и добропорядочного человека...

- Хорошо, раздевайтесь, только побыстрее, у меня мало времени, - сдался я.

Она одним движением руки развязала шелковый пояс, кимоно легко слетело с ее плеч, и она легла на кровать, приподняв живот и запрокинув голову.

"Перевернитесь, Оля-Дзянь", - сказал я ей. В ее глазах мелькнуло легкое удивление, но она вовремя вспомнила древнюю японскую заповедь, по которой женщине не полагается задавать в такой ситуации вопросы мужчине, и перекатилась ягодицами кверху. "Ноги вместе", - добавил я. Она безропотно повиновалась.

Я снял со стены двухметровую древнюю самурайскую плеть из сыромятной кожи. Оля-Дзянь, очевидно, почувствовала мои намерения, потому что ее ягодицы плотно сжались, побелев от напряжения. Выдохнув воздух для лучшей концентрации на ударе, я широко замахнулся и... в последний момент пожалел ее белоснежно-розоватую кожу цвета цветущей сакуры.

- Извините, Оля-Дзянь, - вдохнул я воздух обратно, бросая плетку на кровать, - вероятно, я недостаточно добропорядочный человек.

После этих слов я поклонился кивком головы и молча вышел.

* * *

Через неделю вернулся из командировки Банзай Петрович. Мы с ним виделись после этого несколько раз в корпорации, но говорили только о делах. Лишь спустя месяц он как-то вечером пригласил меня к себе домой на кружку "Саппоро". Оли-Дзянь не было: она ушла на курсы английского языка.

- Плохо мое дело, Самурай Иваныч, - вздохнул Банзай Петрович после третьей кружки холодного пива.

- А что такое? - спросил я участливо.

- Жена моя как узнала про филиппинку - сущая Годзилла стала! Требует с меня деньги за каждый раз...

- А много ли, позвольте узнать? - деликатно поинтересовался я.

- По пятьсот баксиков.

- Однако! - присвистнул я, не сдержавшись.

- Я уже по уши в долгах, а она все из меня тянет. Люблю я ее, понимаешь...

Тут мне стало стыдно: я почувствовал свою вину за то, что вовремя не вразумил жену друга. Если б только у меня не дрогнула тогда рука... Мне захотелось ему чем-то помочь.

- А почему пятьсот? - начал я издалека.

- В каком смысле?! - оторвался он удивленно от кружки.

- Ну, как бы это сказать поделикатнее... Другие вон по двадцать берут!

Тут же я понял, что совершил непоправимую ошибку: шея Банзай Петровича налилась бурой кровью, глаза его неприятно остекленели, и из последних сил сохраняя спокойствие, он процедил в холодной ярости сквозь зубы:

- Если ты настоящий самурай, мы будем драться на мечах!

- К Вашим услугам, - мне больше ничего не оставалось делать, как принять вызов.

Банзай Петрович взял со специальной деревянной подставки два меча и один протянул мне. Я едва заметно усмехнулся: это были те самые мечи, которые я подарил ему на день рождения. Оба мы прекрасно знали, что они тупы, как чукотские валенки - мы уже однажды дрались на них до первой крови; в тот раз Банзай Петрович содрал мне с большого пальца кожу до сукровицы, задев "скользячкой".

"Смеешься, гадина!" - услышал я крик Банзай Петровича, и тут же в сантиметре от моих губ приглушенно просвистело тяжелое стальное лезвие. Однако... Хоть меч и тупой, но если им по башке получишь, то мало не покажется! Я понял, что Банзай настроен драться не на шутку, и стал ожесточенно обороняться.

Квартира наполнилась звоном стали - Банзай яростно наступал, и я только успевал подставлять свой меч под его удары. Один удар был настолько сильным, что моя рука не выдержала, и мне досталось по лбу тыльной стороной собственного меча. Тут уж и я рассвирепел - отпихнув его меч своим, я перешел в контратаку и скоро почувствовал, что Банзай выдыхается. Он уже не успевал вовремя уворачиваться, и я бы мог запросто врезать ему лезвием по башке, но рука не слушалась и в последний момент меняла направление удара, щадя моего старого друга.

- Стой! - заорал я наконец.

- Что, cдаешься? - спросил он, с трудом переводя дыхание.

- Нет, - сказал я, - но это все фигня. Так мы никогда не убьем друг друга!

- А как? - с интересом посмотрел он на меня.

- Надо в темной комнате, чтобы друг друга не видеть, тогда жалко не будет.

- Точно! - обрадовался он.

Мы наглухо зашторили все окна, чтобы не пробивался свет уличных фонарей, и погасили лампу. Заранее мы договорились так: сначала мы стоим в разных углах комнаты, а в темноте начинаем сходиться...

Признаюсь, вся эта рубиловка мне стала надоедать, поэтому я предложил драться вслепую только для того, чтобы в темноте смыться. Мое положение осложнялось тем, что мне выпало по жребию стоять в дальнем, противоположном двери, углу комнаты. Но тут я придумал отвлекающий маневр: в темноте достал из кармана джинсов зажигалку и бросил ее в направлении книжного шкафа. Тут же послышался стальной свист и хруст прессованых опилок, и я ломанулся к двери...

Опрокинув что-то в темноте, я подбежал к входной двери, и пока Банзай крушил в темноте "опрокинутое что-то", справился с замками и выбежал в коридор... Банзай рванулся за мной. Я выбежал на лестницу и помчался вниз по гулким ступеням, благо это был четвертый этаж...

- Ты не настоящий самурай! - услышал я сзади громовой голос, раскатившийся по лесничному колодцу стократным эхом.

- Банзай долбаный! - ответил я таким же страшным громовым голосом.

В вестибюле я бросил меч на мраморный пол и выбежал на улицу. К счастью, передо мной был не японский Шанхай, а почти родной русский Брайтон...

Нет, я не настоящий самурай!


От Rwester
К pas (29.11.2001 08:19:08)
Дата 29.11.2001 08:49:56

Класс!(-)


От pas
К Rwester (29.11.2001 08:49:56)
Дата 29.11.2001 10:33:14

Стихи Федора Самураева

Слабенькие, даю ссылку просто чтобы показать что этот дальневосточный закидон есть у многих. Впрочем, его "колыбельная" вполне ничего, и не офтопик к тому же - Штирлиц упомянут.

http://samuraev.narod.ru/text.htm

От Rwester
К pas (29.11.2001 10:33:14)
Дата 29.11.2001 10:49:46

спасибо


>Слабенькие, даю ссылку просто чтобы показать что этот дальневосточный закидон есть у многих. Впрочем, его "колыбельная" вполне ничего, и не офтопик к тому же - Штирлиц упомянут.


Собственно "класс" относится не к литературным достоинствам, в коих я слабо разбираюсь, а просто стильно.

От Eugene
К Mike (28.11.2001 23:42:20)
Дата 29.11.2001 06:54:00

Vot lazha-to... :( (-)


От SVAN
К Mike (28.11.2001 23:42:20)
Дата 29.11.2001 05:40:30

Гениально! (-)