"И все-таки, все-таки какая-то горечь остается: не решился Михаил Сергеевичл сам поехать к Бабьему Яру, хотя президент Израиля звал его туда, тем самым рассчитывая придать государственный оттенок этой
акции. Не последовал примеру Вилли Брандта, который на коленях попросил в Варшаве прощения у нации, жестоко «обиженной» его народом"
а в то же время
"Последний номер «Родины» весь посвящен накопленной за полвека лжи о войне — белым пятнам, которые только теперь начинают заполнять… Но, заполняя, «заменяют» другой ложью. Например, эссе В. Астафьева, который проклинает коммунистов-комиссаров, политруков, якобы они отсиживались в блиндажах под тремя накатами. Да, были и такие, как и беспартийные командиры! Но я помню и других, например нашего комиссара батальона, белоруса Любутина, который с передовой не вылезал и погиб в окопе от осколка в голову. Да и мы стали там коммунистами. Это как бы клятва верности, смертничество своеобразное: если плен или победа немцев — гарантированный каюк, обратной дороги нет. И очень плохо, что фронтовики скрепляют реваншистскую истерию «демократов» своими «показаниями»".
с чувством противоречия и чувством собственного достоинства, потомок русского генерала.
В 1941 г. записался в народное ополчение, но не попал - пошел прощаться с любовницей, что-то там не сложилось, опоздал к отправке.
Вместо этого записался в лыжный батальон и вполне себе воевал, пожалуй, еще и на фронте раньше других оказался.
После войны из чувства противоречия женился на еврейке - поперек официальной кампании против космополитов.
Бабник.
Идеологически - скорее социал-демократ, каких в образованной (по-советски, конечно0 партийной аппаратной верхушке было большинство.