Александр СЕКАЦКИЙ
Шпион и разведчик: инструменты философии
Митин журнал.
Вып. 55 (осень 1997 г.).
Редактор Дмитрий Волчек, секретарь Ольга Абрамович.
С.124-158.
1. Парадокс шпиона
Разведчик сидит у камина, в своей конспиративной квартире, время от времени шевеля угли кочергой. В кои-то веки он наедине с собой, но диалог с этим любимым собеседником не клеится. Из глубин души подступает знакомая мелодия - Степь да степь кругом - и всячески мешает подведению промежуточных итогов. Штирлиц (это, конечно же, он) пытается стряхнуть наваждение - без особого успеха.
Он думает тяжкую думу шпиона. Если прислушаться к интересующему нас фрагменту самосознания разведчика (обобщенного разведчика), можно услышать примерно следующее: двадцать лет я свой среди чужих - достаточно, чтобы начать путать тех и других. Двадцать лет конспиративной жизни и ни единого прокола. Внедрение прошло успешно, "легенда" сработана лучше не придумаешь. Маскируясь и внедряясь, я стал лучшим из лучших в своем деле; меня ценят в рейхсканцелярии как прекрасного специалиста, порядочного человека и великолепного семьянина. Для пущей конспирации в свое время пришлось жениться, и ничего не подозревающая жена стала верным спутником жизни, родила двух чудных деток, Ганса и Фрица. Каждую неделю я выхожу на связь с Центром и передаю разведданные, указываю стратегические объекты, которые следует разбомбить, и лучшее время для бомбардировок. Там тоже меня ценят - присваивают очередные воинские звания и награждают орденами. Но стратегический объект "X" я не указываю в своих шифровках - ведь рядом дом моей тещи, а у нее часто гостят детишки. В остальном я, конечно, патриот своей страны и напрасно наши с ней воюют, - степь да степь кругом.
Перед нами описанное еще Гегелем "несчастное сознание, пребывающее в абсолютной разорванности". Но глубина коллизии в данном случае такова, что никакое самосознание не в силах перебросить через пропасть мостик Aufhebung. Уже здесь, на уровне буквального понимания, парадокс шпиона ставит проблему, неразрешимую как апории Зенона.
Способ взаимодействия разведчика с враждебным окружением принципиально отличается от взаимодействия воина с врагом. Шпион есть существо, сущность которого противоположна видимости (явлению). Легко ли ему живется в этой раздвоенности, устранение которой означало бы самоуничтожение? Ответ не так однозначен, как может показаться на первый взгляд. Более того, начиная с этого пункта, аналитика шпионажа приобретает общетеоретическое значение. Разгадывая простую загадку, почему шпион шпионит, и что, собственно говоря, он при этом делает, мы подходим к тайне бытия субъекта и далее к тайне самой тайны как особой степени реальности. Достаточно перечислить атрибуты шпиона, чтобы получить категориальный аппарат для описания экзистенции: маска, открытая улыбка, черный плащ, готовность слушать, явка, пароль, вербовка, провокация, диверсия... Ряд не полон, в нем представлены лишь некоторые очевидности шпионской жизни, но даже уже перечисленного достаточно для формирования языка описания с мощной разрешающей способностью, не уступающего, по крайней мере, языку строительной метафоры с его "основаниями", "базисом", "постановлениями", "установлениями" и т.д. Удел шпиона не менее важен, чем удел строителя, он находится в самой сердцевине вопроса об аутентичности, без разведки вообще невозможно понять природу "подлинного-во-мне", поскольку другой принципиально лишен доступа на эту территорию - только свой. Или шпион.
Наконец, интерес к теме шпиона задан в качестве эстетической универсалии: устойчивый спрос на детектив во всех его видах позволяет говорить о встроенной шпионологической составляющей фигуры читателя (реципиента текста в широком смысле). Если эротика адресована инстанции чувственности (либидо), точке ее представительства в Я, благодаря чему и возникает телесно-символический резонанс, то и детектив имеет своего постоянного адресата - "шпиона-во-мне", причем идентификации с разведкой и контр-разведкой даются одинаково легко - а это значит, что они равномощно представлены в шпионологическом пространстве психики. "Шпионить" и "обезвреживать шпиона" нам приходится чаще, чем "исправлять и наказывать".
Но вернемся пока к реальным шпионам, вновь задавшись вопросом: легко ли им шпионствуется?
Ответ таков: сладость и тяжесть шпионства по-разному распределены во времени. Вся сладость отнесена к началу карьеры разведчика, а горечь, наоборот, к ее концу. Мечта "стать разведчиком" входит в структуру подростковых грез, а затем, не получая буквальной реализации, откочевывает в сферу эстетического, где и формирует соответствующий резонатор, внутреннего "штирлица" и "матахари". Когда Башляр говорит о своеобразных "эйдосах" в сфере внутреннего символического, позволяющих припоминать то, что было не со мной, приводя в качестве примера экзистенциал Дома или Очага (именно наличие этих внутренних эталонов позволяет нам проверить точность предъявляемого писателем "художественного образа"), то, конечно, эйдосы "штирлица" и "матахари" должны быть упомянуты едва ли не в первую очередь. Как мы увидим в дальнейшем, они отражают не только заимствованный из символического межсубъектного пространства, но и сугубо персональный опыт. Однако, прежде чем перейти к его описанию, обозначим еще раз коллизию, именуемую парадоксом шпиона: первоначальный энтузиазм разведработы, связанный с уникальным позиционным преимуществом прижизненного инобытия, с эротизмом неопознанности и ролью человека-невидимки сменяется сначала недоумением, а затем полной потерянностью. Время размывает ориентиры, и то, что было усилителем индивидуальности - глубокая законспирированность - оборачивается своей противоположностью - так работает Иллюзион Времени, первоисточник всякой превратности в этом мире. Практика разведок учитывает данный фактор, один из бывших чинов ЦРУ недвусмысленно указывает, что "в оценке агентурой информации, поступающей от разведчика с большим стажем, следует обязательно вводить поправку на время"1. Ту же цель имеет в виду неписаное правило обновления дипломатического корпуса, согласно которому дипломат может находиться в стране пребывания не более десяти лет. Ибо наступает момент, когда опыт работы, знание страны, круг знакомств из положительного фактора становится отрицательным.
Парадокс шпиона (пока речь идет о реальном разведчике) может иметь несколько альтернатив развития, но все они связаны с глубоким психическим потрясением: 1) превозмогание все более частых наплывов (типа степь да степь кругом), отнимающее время и силы; 2) постепенное затухание диверсионно-разведывательной работы из-за утраты ориентиров - внутренняя "явка с повинной"; наконец, 3) переход к "двойной игре" - тяга к ней в какой-то момент начинает действовать с непреодолимой силой. Главная причина возникающего влечения в том, что первоначальная сладость смены идентификации требует повторения. Поменяв однажды ряд важнейших экзистенциалов, определяющих человеческий удел - имя, родину, биографию и т.д., выпутавшись из связки, которая для простого смертного завязана мертвым узлом, агент вступает в пространство свободы, знакомое лишь настоящему номаду - одинокому кочевнику, пирату, транссексуалу. Его настоящей родиной становится не какое-то конкретное отечество людей, а сама среда шпионажа: так рождается Супершпион. Подавляющее большинство самых прославленных шпионов относится именно к этой категории. В ведении двойной, а то и тройной игры так или иначе были заподозрены Мата Хари, Азеф, Парвус, Сидней Рейли - любой интересующийся историей разведки может легко продолжить этот список. И здесь, уже на следующем диалектическом витке, мы достигаем новой развилки парадокса: именно они, супершпионы, подозреваемые в измене, сохранили верность однажды сделанному и вновь возобновляемому выбору - чему-то (или кому-то) оказавшемуся для них внутренне подлинным - штирлицу в себе. Достаточно лишь представить себе, в какие головоломные комбинации и захватывающие перипетии вовлекает супершпиона его двойная или тройная игра, чтобы матахари нашей души затрепетала от восторга2. Такого рода тотальный шпионаж является могучей преобразующей силой общемирового масштаба. Поскольку Супершпион не стеснен никакими узами, ничто и не сдерживает его диверсионно-агентурную мобильность. Ему не нужно ограничивать шпионаж интересами чужого дяди, постороннего субъекта - в равной мере отпадают и все прочие проявления остаточной сентиментальности. Только чистая траектория приключения увлекает Супершпиона, именно поэтому ему доступен жанр "провокация как шедевр".
Шпионаж "в себе и для себя", образующий сферу автономного законодательства чистого авантюрного разума, позволяет собрать уникальную коллекцию приключений, драгоценное ожерелье из локальных конфликтов, дипломатических скандалов и более мелких "кризисов". Воистину мастер двойной игры после очередной головоломной комбинации, изменившей градус самочувствия мира, смотрит на верноподданных всех времен и народов глазами Заратустры:
Все философы мира и все пророки
Казались мне маленькими детьми...
(Ю.Левитанский)
Однако, если шпионов по профессии не так уж много (впрочем, кто их считал), то число шпионов по призванию включает в себя практически весь род homo sapiens. Послушаем Хайдеггера.
2. Агент Dasein выходит на связь
"Dasein вступает в мир, отпадая от самого себя как настоящего в смысле чистой возможности, Dasein всегда заброшен в мир, попасть в который означает одновременно и пропасть, заброшенность в мир подразумевает растворение в совместности бытия, которая реально конституируется болтовней (Gerede), любопытством и двусмысленностью. Но быть вне собственного ощущаемого настоящего вовсе не значит собственно не быть - напротив, пребывание в несобственном составляет положительную сторону существования и, даже, нечто замечательное в мире"3
Хайдеггер, один из самых проницательных философов XX столетия, словно бы воспроизводит уже знакомый нам внутренний монолог шпиона. Любопытно, что хотя текст "Бытия и Времени" непосредственно повествует о многочисленных приключениях Dasein после его "заброшенности в мир", о собственно биографических данных агента нам известно немногое - прежде всего, две вещи: Dasein отвечает на вопрос "кто?" и представляет собой "подлинное-во-мне". Остается лишь выстроить рабочую версию, держась, по возможности, ближе к тексту.
Ощущение заброшенности в мир и "обреченности" обнаруживается первой вспышкой самосознания. Хайдеггер, в отличие от Гегеля, не приписывает эту коллизию "несчастному сознанию" как некоему промежуточному этапу образованности, справедливо полагая, что сознание вообще производно от несчастья, и если и может быть другим (например, счастливым), то лишь тогда, когда обладатель не пользуется им, довольствуясь советами чужих сознаний. Именно в брошенности находятся колыбель самостоятельной мысли и самостоятельного бытия, и им требуется длительная конспирация, чтобы выжить - в противном случае неминуемо приведение к общему знаменателю. Точно так же требуется и надежное прикрытие (т.е. соответствующая "легенда") - иначе разоблачат - классифицируют, воспитают, т.е. заставят принести пользу - попросту говоря, воспользуются тобой.
Рассмотрим подробнее акт десантирования в мир. Решение - судьбоносное для подлинности и аутентичности Dasein принимается, когда штирлиц (матахари) практически сформированы, и проявляются уже вторичные шпионологические признаки. Подросток обнаруживает вдруг чужеродность окружающей его вселенной как пространства лицемерия и лжи. Принять всерьез законы изолгавшихся обитателей этого худшего из лучших миров значило бы утратить себя. Dasein осознает (точнее, пред-чувствует и пред-понимает, как говорит Хайдеггер) смертельную опасность прямого отождествления с царством болтовни и двусмысленности. Идентификация с das Man, с "одним из них" со всей очевидностью ведет к измене чему-то самому важному - замыслу Бога обо мне... Но, как уже было сказано, засветиться не менее опасно.
И вот, в этой сверхкритической ситуации принимается единственно возможное решение als ob: имитировать законы заставаемой раскладки бытия, не принимая их всерьез, сохраняя дистанцию свободы. Стать разведчиком и диверсантом в этом пустотелом универсуме, оставаясь "себе на уме", т.е. обретая непроницаемость в себе и для себя, как и положено самосознанию. Так осуществляется заброска в мир, первая инициация к подлинности бытия, фиксируемая затем аналитикой Dasein.
Теперь можно бестрепетно слушать напутственные речи школьных директоров и прочих учителей жизни, зарабатывающих хлеб свой произнесением наставительных слов. Теперь, когда есть фига в кармане. Девиз юного шпиона - конспирация и еще раз конспирация; пока главное - внедриться, сделать вид, сойти за своего... Трудно не разделить радости начинающего разведчика - его тонкую, филигранную игру принимают всерьез, даже не подозревая о двойном дне. Периодически в самосознании прослушивается отчет штирлица: пусть думают, что я на самом деле играю в их игры, учу их знания - это пустяки. Сейчас важно пробиться наверх - в ставку, в Генштаб, а уж там... и далее отчет штирлица становится все более неразборчивым, угасая в сладостной истоме. Уже на этом уровне проявляется дифференциация, отчет матахари звучит несколько иначе: "Раз всех этих лицемеров так интересует тело, я тоже буду играть на повышение. Пусть себе гоняются за фетишем, набавляя цену - последнее слово все равно за мной. Меня им все равно не получить - зато я их как следует поимею... Пусть пока ублажают мою чувственность, реагируя на отвлекающий маневр (тоже мне, обладатели) - я же над ними и посмеюсь...
В отличие от штирлица, инстанция матахари устроена сложнее и "изначально ведет двойную игру". Связного с "далекой родины", призывающего время от времени блудных агентов, она легко снабжает дезинформацией и с самого начала старается выпытать у штирлица его пароль, пытается узнать явки и подделать шифровки.
Но, конечно же, факт заброшенности в мир, как источник самодостоверности Dasein, не зависит от доминирующего резонатора.
Сущностное одиночество агента не абсолютно: вопрос "кто?", поднимаемый в "Бытии и времени", можно переформулировать в интересующем нас аспекте. Кто составляет шифровки и передает директивы? Кто находит нужный экзистенциальный диапазон, частоту (Ruf) оставленной родины и выходит на связь?4 Агент может быть законспирирован так глубоко, что никакие исповедники и психоаналитики, никакие детекторы лжи не выведут его на чистую воду. Одно для него невозможно - не откликнуться на зов того, кто знает пароль. Услышав пароль, окопавшийся штирлиц немедленно выдает отзыв (что-то вроде "слушаю и повинуюсь") и с этого момента "сам себе шпион" становится чьим-то агентом влияния.
С заброшенностью Dasein (на данном этапе) дело обстоит прямо противоположным образом, чем с агентом в узком смысле слова, засылаемым спецслужбами в тыл врага. Ведь Dasein приступает к внедрению и шпионажу, не собираясь ни на кого работать, поэтому задача резидента или его связного состоит в том, чтобы выбрать из бесконечного списка заброшенных тех, кто откликается на пароль. Задача имеет два решения:
1) создается некая "мудрость" произвольной формы и предъявляется всем и каждому, методом проб и ошибок (по принципу "ищите, и найдете; стучите, и отворят вам" - Матф. 7,7). Поскольку, согласно Монтеню, "нет в мире такой глупости, которую хоть кто-нибудь не счел бы истиной", некоторое количество агентов влияния удается таким образом завербовать.
2) "Пароль" подбирается индивидуально на основе предварительного изучения объекта.
Второй способ решения задачи, конечно, надежнее и, разумеется, дает больше попаданий. Однако точная реконструкция формулы, текста пароля относится к разряду труднейшего - еще знаменитый агент по кличке Гамлет верно заметил, что "сей инструмент посложнее флейты". Иммунная система сознания (внутренняя таможня и контр-разведка) обеспечивает многоступенчатую защиту внутреннего мира от чужеродных влияний.
Чаще всего ее удается ввести в заблуждение лишь на короткое время, и в этом состоянии очарованности, раскрытости миру Dasein начинает "работать на прием", подвергается прямому инструктированию - но затем страта спохватывается и обезвреживает проникшие влияния, происходит отторжение вживленного передатчика, и сущностное одиночество шпиона восстанавливается.
3. Забвение бытия
Соглашаясь с Хайдеггером в том, что заброшенность есть экзистенциал, т.е. условие подлинности человеческого бытия, и что без матахари и штирлица невозможна достоверность Я, невозможен такой ранг сгущения реальности, мы вправе задаться вопросом: почему мир, в который заслано столько диверсантов, до сих пор не обрушился и пребывает, как говорят англичане, "still in one place"?
На это возможен единственный ответ: мир уже устроен так, что круговой шпионаж его не разрушает - более того, повседневность, сфера Weltlauf, явно подпитывается возобновляемой заброской, извлекает из нее материалы для своих построений и импульс скорости для собственного круговорота. Похоже, что Weltlauf защищен от вреда, наносимого шпионами, самой лучшей контрразведкой: на каждого шпиона приходится столько контрразведчиков, сколько не снилось не только Гиммлеру, но и всемогущему НКВД. Дело обезвреживания шпионов предоставлено самим шпионам.
Любой социум пронизан стихийной контрразведкой, и эта стихия легко может быть актуализована простым попустительством. Установление атмосферы недоверия, всеобщей подозрительности, доносительства не требует никаких дополнительных усилий. Однако задачи инстанции СМЕРШ5, ответственной за поддержание Weltordnung6, вовсе не сводятся к простому санкционированию стихии. Ведь выявить шпиона - это, в сущности, не проблема ввиду обреченности Dasein на заброшенность в мир. Главная задача СМЕРШ как тотальной контрразведки состоит в том, чтобы не дать шпиону расконспирироваться.
Ибо, возвращаясь вновь на этом глобальном уровне к "парадоксу шпиона", следует отметить: агент на стадии внедрения, пока он глубоко законспирирован, не приносит никакого вреда. Скорее те же Штирлиц и Иоганн Вайс даже более полезны для страны обитания, чем рядовые граждане - ведь им нужно, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Они энергичные и добросовестные работники, сплошь примерные семьянины с характером нордическим и стойким - до тех пор, пока они не начнут передавать разведданные в Центр и не приступят к выполнению других заданий помимо внедрения. Поэтому в отличие от ЦРУ, КГБ и Моссада, спецслужбы Weltordnung, имеющие дело с массовой заброшенностью в мир, устроены иначе, более тонко: они продляют первый этап заброшенности (стадию внедрения) вплоть до срабатывания Иллюзиона Времени и проявления эффекта мегапаузы.
И вот - уже знакомая нам картина: Dasein, стремясь сохранить свою подлинность, скрыться от разоблачения и даже, если удастся, от подозрения, кропотливо выстраивает свое самоотчуждение в их мире, тратит дни, месяцы, годы, чтобы освоиться на малопригодной для жизни планете, где все неподлинно, упиваясь невидимостью своей сокрытой сущности, сладчайшим нектаром шпионствования. Между тем, жизнь по придуманной легенде продолжается со всеми вытекающими отсюда последствиями, мало-помалу легенда обрастает плотью, бытие погружается в забвение. Экзистенциал заботы (Sorge) растворяет обреченность заброшенности, и остается лишь удивляться проницательности Хайдеггера, назвавшего "заботой" эту часть траектории Dasein в честь Рихарда Зорге, замечательного разведчика.
Всмотримся еще раз в происходящее. Dasein, переводимое иногда на русский как "здесьбытие", под воздействием времени начинает испытывать величайшие трудности в различении "da" и "dort", т.е. "здесь" и "там". Подлинное (da) укрывается от контрразведки и выстраивается "false self system", по выражению Ричарда Лэйнга, Я наигрывается в некотором другом месте - "там" (dort), и в эту наигранность, в эту ложную самопрезентацию постепенно переносится центр тяжести Я. Мое "da" незаметно мигрирует, и я внезапно оказываюсь "там" - ничего не поделаешь, "ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Матф. 6,21). Обретение Dasein в Dortsein, будучи предельным выражением парадокса шпиона, есть коллизия гораздо более глубокая и запутанная, чем разборки господина и раба. Мир переполнен агентами, с которыми никто так и не вышел на связь7 - но именно это обстоятельство прочнее всего связывает их друг с другом. Или, иначе, прочнее всего люди связаны друг с другом как враг с врагом.
Можно было бы подумать, что проникнувшись заботами инопланетян, лазутчик все же становится одним из них и со спокойной душой перестает осуществлять миссию, реализовывать призванность и т.д., одним словом, прекращает агентурную деятельность. Это верно лишь отчасти - матахари постепенно атрофируется, если не переходит к двойной игре, штирлиц усыхает, переставая получать шифровки из Центра. Но, во всяком случае, о достигнутом душевном спокойствии говорить не приходится. Хайдеггер справедливо предостерегает: "Это успокоение в ненастоящем бытии не соблазняет, однако, к бездеятельности и застойности, а вовлекает в разнузданность "хода событий" (Weltlauf). Обреченность миру, таким образом, не обретает покоя. Искусительное успокоение усиливает обреченность пропадания"8.
Одной из тем самосознания становится тема предательства Духовной Родины, не заглушаемая никаким фармаконом. Остается, правда, надежда, что хотя бы после смерти через своего Резидента (Мессию) призовет нас назад Отец наш небесный - ведь мы столько раз пытались выйти с ним на связь - но передатчик не отвечал, или передавал слишком неразборчивые инструкции. Психология религии всегда пыталась описать это состояние, справедливо полагая, что именно здесь срабатывает "естественное религиозное чувство" (в отличие от религиозной мысли).
Известное выражение "пора позаботиться и о душе" (о спасении) вполне может быть интерпретировано как явка с повинной. Шпион, загнавший себя в угол, добровольно сдается властям - притом, ввиду полной наступившей неразберихи между Da и Dort (окончательной запутанности своих и чужих) сдается первым попавшимся властям - хоть "Отцу, который в тайне", хоть спецслужбам Weltordnung. Спецслужбам такой материал, в принципе, не нужен (или нужен как выжатый лимон), у них ведь есть задача поважнее - удерживать еще активных агентов в состоянии законспирированности, т.е. воспроизводить самое динамичное, работоспособное подразделение общества. Есть основания полагать, что и горним властям пропавший лазутчик не слишком нужен; скорее всего, в Центре его давно уже списали. При такой массовой заброске агентуры могут потеряться целые поколения. Ведь одно дело, когда связному (скажем, пастырю) удается отыскать заблудшую овцу и наставить ее на путь истинный - тут есть повод для радости, поскольку речь идет о шпионе, еще пригодном для диверсий и передаче разведданных; и другое дело, когда овца (а точнее, загнанная лошадь) ни на что больше не годится...
По-видимому, раскаяние или покаяние, осуществленное в состоянии полного душевного упадка, выгорания всех движущих сил от эроса (либидо) до штирлица не интересует уже ни одну из Инстанций. Агент попросту дезавуируется, вычеркивается из всех анналов. Это вовсе не значит, что его оставляют в покое (тут, конечно, Хайдеггер был прав) - напротив, теперь никто не пошлет связного, который мог бы успокоить. Дезавуирование означает полное отключение передатчика, а значит и прекращение передачи успокоительных позывных. "Покой нам только снится" - так вправе сказать о себе шпионы всех времен и народов - предпоследняя нота всегда трагическая в гамме полного забвения бытия.
Мы научились без труда распознавать голос Эроса в многоголосом хоре искусства - было бы крайне любопытно идентифицировать мотив экзистенциального шпионажа во всем спектре его проявлений (сублимаций). А ведь переход из "заброшенности в мир" в безысходность сопровождает пронзительная песнь матахари, в которой говорится о безвозвратной утере связи с Центром. Вот как озвучивает ее Уолт Уитмен:
Мы по жизни идем
Как на похороны к себе
Завернутые в собственный саван.
Степь да степь кругом.
4. Исходы из заброшенности
Невыход из конспирации нельзя, собственно говоря, назвать поражением Dasein, ведь феноменологически здесь получается обман обманщика - важнейший узловой пункт круговорота всеобщей аферистики, первоисточника динамизма Weltlauf. Мы убедились, что мир подготовлен к заброске агентов, готов оказать им должный прием - ибо этот мир и сложился как постоялый двор (Дом Бытия) для засланных и непрерывно засылаемых лазутчиков.
Вопрос, "откуда" заброшен агент, относится к числу наиболее запутанных. Хайдеггер уклоняется от ответа, понимая, что придется так или иначе пересказывать миф Платона о пребывании души в сфере чистых эйдосов: "Отпадение Dasein нельзя поэтому рассматривать как "падение" из некоего более чистого и более высокого "первородного состояния". Об этом у нас не только нет никакого онтического опыта, но и онтологически мы не имеет никаких возможностей и направляющих нитей для интерпретаций9. Впрочем, какой-то опыт все же есть - но он принципиально расположен за пределами бодрствования, вне поля активного сознания. Далекая родина вспоминает-ся (вспоминает себя) в наплывах сновидений и грез10. Да еще штирлиц направляет искусству экзистенциальный заказ, можно сказать, объявляет конкурс на лучшую картинку с абрисом далекой родины. Произведения, отправляемые на конкурс соискателями, обычно узнаются по названию: "Другие берега", "В поисках утраченного времени", "Детство Люверс". В записках о потерянном рае процессы воспоминания и воображения ничем не отличаются друг от друга с точки зрения подлинности результата - вообще визуальный образ еще более расплывчат, чем тени на стене пещеры. Акустическая связь с Центром несомненно прочнее - поэтому в конкурсе, объявленном штирлицем, Музыкант превосходит Писателя и Художника. Как известно, Юстаса связывала с Центром русская пианистка, в ее отсутствие Штирлиц слушает Эдит Пиаф, получая при этом надлежащую подзарядку. На самых ранних стадиях заброшенности роль музыки особенно велика. Последние два-три десятилетия через позывные рока осуществлялась массовая самоидентификация начинающих агентов. Универсальный пароль - "Yellow submarine" - придавал силы для противостояния и диверсий, "Taste of honey" напоминал о сладости невидимой отчизны. Но различить истинный зов бытия среди акустических имитаций ничуть не легче, чем опознать визуальный образ - пожалуй, степень соблазна даже выше ввиду особой задействованности канала. Вот и агент по кличке Dasein попался на имитацию - не помог даже тренаж в разведшколе Хайдеггера11. Однако в момент написания "Бытия и времени", одной из самых честных и героических книг нашего столетия, Хайдеггер еще не подозревал, что сам будет пленен на вражеской территории - и даже не доктором Sorge, а все теми же пресловутыми спецслужбами Weltordnung - стража времени заставила его опознать в качестве послания с родины Dasein лесные тропки, размеренную речь крестьян Шварцвальда. Чаша и башмаки, предъявленные в качестве вещественного доказательства, сыграли свою роль. Что поделаешь, такова уж тяжкая шпионская доля - даже лучших связных, даже Резидентов, не отозванных своевременно в Центр...
Как знать, может быть и Ницше, проживи он еще пару десятилетий в здравом уме, "разглядел" бы по-настоящему фальшивомонетчиков и нашел бы свою прелесть в слишком человеческом и воспел бы сельского пастора, музицирующего соседа, торговца зеленью (он уж точно сделал бы это лучше Честертона и Сент-Экзюпери) и прогнал бы своих зверей. Но героическое безумие уберегло великого разведчика от явки с повинной.
В общих чертах вывод Хайдеггера верен: мы не имеем ни "онтического опыта", ни "онтологической возможности" для идентификации Далекой Родины, первоисточника подлинности. Dasein действительно отвечает на вопрос "кто?" (§25) - но не отвечает на вопрос "откуда?". В отличие от буквального шпиона, который под влиянием времени постепенно забывает, "откуда он", экзистенциальный шпион погружен в забвение бытия с самого момента заброшенности и даже допрос с пристрастием не заставит его вспомнить ни географию (или небографию) духовного отечества, ни имени Резидента. Вопрошаемый знает только "здесь бытие" - самая пристальная феноменология бессильна расширить это знание. За левым порогом "здесь бытия" начинается сфера абсолютной фальсификации, а за правым порогом, именуемым смертью - зона молчания. Обладает достоверностью лишь сам факт происхождения "не от мира сего"12, входящий в определение подлинности, но редко кому сообщаемый. Гадалки всегда используют эту точечную достоверность для вхождения в доверие - достаточно сказать "вы попали не в тот век, вы предназначались совсем для другого мира, разминулись со своим временем, вляпать про какую-нибудь эпоху испанских грандов - и после такой "проницательности" можно смело собирать дивиденды. Хотя очевидно, что человек вообще не знакомый с ощущением своей заброшенности в мир просто не добирает мерности для бытия в ранге субъекта (личности). Для того, чтобы "здесь бытие" (Da sein) могло быть, оно (он, она) должны быть "не отсюда" - в противном случае мы имеем дело с формальным присвоением определенностей первого лица, без обретения "подлинного-во-мне". Без пульсации штирлица и матахари бурный поток Weltlauf мелеет и обращается в болото, но для инициации экзистенциального шпионажа вполне достаточно самого факта заброшенности: чтобы произошел взрыв, катастрофа - словом, бытие от первого лица (Я-присутствие), нужно выдернуть чеку гранаты, оторвать от Духовной Родины, лишить чего-то. Так в химии молекула, лишившаяся атома, становится активным реагентом - свободным радикалом. Агент, оторванный от центра, получает импульс (sprung), утилизуемый затем спецслужбами СМЕРШ, инстанцией "контр-Dasein".
Надо, тем не менее, сказать, что исходы из заброшенности всегда образуют некое поле возможностей. Рассмотрим еще одну из типичных конфигураций: приключения шпиона, вторая серия. Перед нами вновь "юноша, обдумывающий житье". Реализуя "обыкновенное шпионское", он решает внедриться "к ним" - в какую-нибудь религиозную общину, секту, политическую партию - словом, в некую компактную подсистему "их" лицемерного мира. Целью внедрения является абстрактное продвижение наверх - вообще, дальность броска представляет собой самодостаточную ценность во всякой заброшенности. Лазутчик имеет весь набор соответствующих преимуществ - имитируя внешние "правила игры", он не тратит времени на обживание внутреннего. Ценностная проблематика сообщества предстает перед ним в форме тригонометрической задачи, которую он/она решают с помощью встроенного интригометра, своеобразной логарифмической линейки, входящей в устройство штирлица и, особенно, матахари.
Неудивительно, что недавний выпускник разведшколы внутренней философии (где главная дисциплина - как быть самому-себе-хитрым) получает преимущество в скорости иерархического продвижения. И можно себе представить реверберации штирлица, когда интригометр не подводит! Открываются нужные двери, отстраняются ненужные люди - агент трепещет от кульминаций штирлица, по сравнению с которыми сексуальный оргазм просто буря в стакане воды - это тем более относится к растянутой во времени кульминации матахари, типа салона госпожи де Севинье (или госпожи де Вердюрен, если обратиться к Прусту).
Однако наш шпион наивен и девственно чист - хотя бы потому, что не знает, в чем состоит главная трудность; трудность, которую невозможно ни рассчитать, ни даже предусмотреть с помощью интригометра. Дело в том, что в своем карьерном движении вверх, проходя через слои верных, агент нарушает технику безопасности при обращении с групповыми ценностями. Чужие убеждения, если они в течение какого-то времени высказываются "от первого лица", начинают проявлять радиоактивные свойства - происходит процесс их спонтанного деления, и ничего не подозревающий носитель против своей воли начинает разделять их. Как раз отсюда шпион не ждет подвоха, он не учитывает риск "утечки вовнутрь" и самопроизвольного отравления принципами, первоначально принятыми в качестве формальных правил игры. Сколько верных адептов, надеясь половить рыбку в мутной воде, сами попались на крючок!13.
Альтернативный исход из заброшенности связан с уже знакомой нам фигурой Супершпиона, которому удалось сохранить всю полноту беспринципности, необходимую для прорыва на самый верх. Сверхобманщик избегает замедления, поскольку его штирлиц справляется с помехами, интригометр работает на полную мощность и ежедневно соблюдается завет Талейрана: "бойтесь первых порывов души, они могут быть искренними".
Супершпион в экзистенциальном смысле - это тот, кто проходит в святая святых, ни разу не провзаимодействовав с благодатью. И, поскольку рядовой агент справиться с такой задачей явно не в состоянии, понятно, что именно из числа сверхобманщиков формируются высшие эшелоны власти - во всяком случае, в компактных подсистемах Weltlauf. История только христианских религиозных сект полна подтверждениями преимуществ двойной игры. Ересь катаров, распространившаяся на юге Франции в конце XIII века, может служить характерным примером. Катары отличались исключительной радикальностью в соблюдении христианских заповедей, стремясь восстановить "чистоту первоначальной веры". Даже простые крестьяне, примыкавшие к секте, соблюдали обет безбрачия, не говоря уже о строгости постов. Что же касается духовных вождей движения, так называемых "parfais" ("совершенных"), то они, как водится, только руководствовали истиной других, но отнюдь не руководствовались ею сами. Карая рядовых верующих за малейшие послабления, лидеры буквально купались в разврате. Так, во время следствия выяснилось, что один из кюре, принадлежавший к числу parfais, имел целый гарем наложниц14.
Естественно, катары не являются исключением, как не являются исключением секты - достаточно вспомнить череду непогрешимых монстров, сменявшихся на папском престоле - подобные экземпляры не часто встречаются даже в уголовном мире. Об истории политических партий говорить излишне. Шеф гестапо Мюллер как-то сказал Штирлицу, своему коллеге по шпионскому делу: "Никому верить нельзя. Даже себе". И, помолчав, добавил: "Мне - можно".
Нам, тем не менее, следует исходить из факта, что мир до сих пор не обрушился. Это значит, что экзистенциальные спецслужбы каким-то образом справляются и с двойными агентами, и с супершпионами. Каким же?
Во-первых, даже среди шпионов по профессии двойных агентов не так уж много - они представляют в основном "гильдию мастеров", вписанных золотыми буквами в историю разведок. Во-вторых, что касается собственно экзистенциальных супершпионов, то они выполняют исключительно важную функцию "контролеров ОТК" - они проверяют на прочность устои общества. Сверхобманщики прочесывают горизонты социальности, разрушая все, что может быть разрушено, и оставляя после себя лишь воистину незыблемые установления. Они санитары общества.
Вспомним: за исторически сопоставимый период времени римская курия и духовные вожди катаров насчитывали в своих рядах примерно равное количество "подонков". Однако католическая церковь существует и по сей день, в отличие от катаров: она прошла и выдержала испытание сверхобманщиком. По-видимому, свой "Хаким-под-покрывалом" должен появиться в каждом союзе верных, и покуда этого не произошло, говорить о подлинной жизнеспособности рано.
Наконец, роль двойного агента крайне важна для создания общей ауры гиперподозрительности, атмосферы крайне необходимой для принятия решения о заброске в мир. Пронизывающее лицемерие улавливается встроенным детектором лжи, и срабатывает импульс третьего рождения15: пробуждается штирлиц (матахари) как самостоятельная инстанция психики - Dasein начинает внедряться и конспирироваться, а не груши околачивать. Суммарная энергетика мира возрастает. Так, в хасидской космологии мир создается путем сжатия (контрактации) - "цимцум" и "разбиения сосудов": первичная аскеза Бога ограничивает самодостаточность и дает место активности.
Продолжение эссе
Примечания
1 Horovitz D. Rules of Intellegence: how to make a spy. N.Y. 1976. P. 96-97.
2 Особую инстанцию психики, отвечающую за соблазнение к шпионству, я предлагаю, в честь выдающихся шпионов называть, соответственно, "штирлицем" и "матахари". Можно было бы, конечно, назвать внутренний шпионологический эйдос "комплексом Штирлица", но такое умножение сущностей загромождало и даже искажало бы смысл. Вполне достаточно писать штирлиц и матахари с маленькой буквы, чтобы было понятно, о чем идет речь.
3 Heidegger M. Sein und Zeit. F/aM. 1978. S. 114.
4 Проблема действительного первоисточника зова, адресованного Dasein, подробно рассматривает Авитал Ронелл (Avital Ronell. The Telephone book. Nebraska Univ. Press. 1989).
5 Группировка НКВД, созданная специально для разоблачения и устранения шпионов (буквально аббревиатура СМЕРШ означает "смерть шпионам"), в данном случае рассматривается как подсистема социального субъекта.
6 Weltordnung - "мировой порядок" - неотъемлемая часть Weltlauf, "течения событий". И то, и другое, согласно Гегелю, поддерживается путем самонастройки, независимо от усилий самости. Weltordnung может выстраиваться и из целенаправленных усилия по его разрушению, именно потому, что "мир уже устроен так".
7 Хотя попытки наладить связь с Центром предпринимались неоднократно: "...войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаcт тебе явно" (Матф. 6,6).
8 Хайдеггер М. Бытие и время // М.Хайдеггер. работы и размышления разных лет. М., "Гнозис", 1993. С. 42. Пер. А.В.Михайлова.
9 М.Хайдеггер. Бытие и время. С. 40.
10 Об этом хорошо написано у Башляра в "Поэтике пространства" и "Поэтике грезы".
11 Помимо книги Авитал Ронелл можно обратиться и к Лаку-Лабарту: Lacoue-Labarthe P. La fiction du politique: Heidegger, l'art et la politique. Strastbourg. 1987.
12 Подобным же образом определяется понятие "вещи-в-себе" у Канта: мы знаем, что за явлением стоит нечто, но не можем сказать, что именно. Гегель попытался отменить "вещь в себе" за "ненадобностью", но фактически лишь удалил ее из сферы самоотчета. Дело в том, что вердикт о сосуществовании выносится не интенцией чистого разума, и не законодательством практического разума, а "отдельной способностью души".
13 Неудача миссии точно так же вытесняется в подсознание, как и "любовные неудачи" и другие травматические факторы. Шпион, совершивший фактическую явку с повинной, может пребывать в полной уверенности, что у него и не было никаких диверсионных намерений - подобно тому, как пациент психоаналитика пребывает в неведении относительно своих инцестуозных влечений.
14 См. сводку данных в работе Ю.Л.Бессмертного "К изучению матримониального поведения во Франции XII - XIII вв." (альманах "Одиссей". 1989. С. 98-114).
15 М.К.Мамардашвили в свое время заметил, что эпитет "дваждырожденный" относится не только к брахману, но и к каждому человеку, поскольку он человек. Под вторым рождением имеется в виду выбор духовного отечества. Но для подлинности первого лица необходимо еще и третье рождение - акт заброшенности в мир. Если нет во мне шпиона, то нет и меня. Поэтому картезианская экспликация самодостоверности - cogito, ergo sum - принципиально предназначена для других, она не может быть внутренним рефреном. Первичные позывные Я (внутреннее самоозвучивание) гораздо точнее сформулированы в песне колобка:
Я от бабушки ушел,
Я от дедушки ушел,
От тебя, <лицемерный мир>,
и подавно уйду.
Наименование Назначение, характеристики
РАДИОЭЛЕКТРОНИКА И СВЯЗЬ
Р-975М1 Комплекс радиосвязных средств для управления авиацией с командных Пунктов. Выполнен на базе БТР.
Р-934У Станция радиопомех Предназначен для обнаружения сигналов работающих радиолиний, их анализа и создания влияний одной, двух, трех или четырех частотах. Ведение связи в симплексном режиме с частотной модуляцией, автоматическое блокирование излучения по необходимости. Диапазон помех - 100000-399999 МГц. Мощность - 1 кВт. Выполнен на шасси Урал 43203.
Р-330Т Станция радиопомех Автоматический поиск и обнаружение источников радиоизлучений, дискриминация их по параметрам несущей частоты и пеленгу, автоматизированный анализ параметров сигналов, накопление в памяти информации о работающих источниках. Диапазон частот - 30-100МГц, мощность - 1 кВт. Выполнен на шасси КАМАЗ-43101.
Р-330Б Станция радиопомех Автоматический поиск и обнаружение источников радиоизлучений, Дискриминация их по параметрам несущей частоты и пеленгу, автоматизированный анализ параметров сигналов, накопление в памяти информации о работающих источниках. Диапазон частот - 30-100МГц, мощность - 1 кВт. Выполнен на бронированном легком гусеничном шасси.
КРАС-ПМ Контрольно-ремонтная полевая станция предназначена для доставки к Местам проведения ремонта специалистов и транспортировки оборудования для обеспечения профилактических и ремонтных работ на станциях РЛС в труднодоступных районах. Смонтирована в а/м УАЗ-3151.
МРТС Мастерская по ремонту радиотехнических станций предназначена для проведения регламентных работ и ремонта РТС в полевых условиях. Смонтирована в кузове-фургоне К-131 на шасси ЗиЛ-131.
Автоматизированная система сбора,
обработки и отображения информации о состоянии воздушной обстановки 1. Автоматизированный сбор и обработка информации о движении воздушных объектов, поступающей от подчиненных средств радиотехнических войск (РТВ), зе-нитных ракетных войск (ЗРВ) и истребительной авиации (ИА), и от взаимодейст-вующих командных пунктов (КП).
2. Отображение в реальном времени информации о воздушной обстановке над контролируемой территорией-, на фоне электронной географической карты с возможностью масштабирования.
3. Автоматизированный прием, контроль и отображение информации о соблюдении установленного режима полетов судов гражданской авиации (ГА), военно-воздушных сил (ВВС).
4. Передача информации о воздушной обстановке на вышестоящий, подчиненные и взаимодействующие КП.
5. Автоматизированное целераспределение по средствам ЗРВ и ИА.
6. Автоматизированное проведение типовых штурманских расчетов, расчет радиолокационного поля, зон огня ЗРВ.
7. Автоматизированный прием и отображение информации содержащей:
состав дежурных сил;
состояние дежурных сил по степени готовности;
состав и боевую готовность частей РТВ, ЗРВ, ИА;
наличие боевого вооружения ЗРВ и ИА;
графики приведения частей противовоздушной обороны (ПВО) в высшие степени готовности;
состояние метеообстановки на аэродромах;
укомплектованность частей личным составом;
состояние химической, бактериологической и радиационной обстановки;
потери сил и средств ПВО.
8. Автоматизированный обмен неформализованной информацией с подчиненными, взаимодействующими и вышестоящим КП.
9. Хранение входной и выходной информации, возможность ее отображения и вывода на печать.
10. Модуль имитации движения воздушных объектов предназначен для:
проведения анализа предыдущих работ с возможностью "проигрывания" интере-сующих ситуаций;
тренировки боевого расчета.
11. Аппаратура обработки радиолокационной информации позволит подклю-чить к системе стоящие на вооружении средства РТВ не оснащенные АСУ.
Тактико-технические характеристики:
8. Время приведения в состояние боевой готовности не более 5 минут.
2. Темп обновления информации от 10 сек. До 1 мин.
3. Количество одновременно обрабатываемых целей 500.
4. Количество рабочих мест от 5 до 25.
Контрольно-записывающая аппаратура съема,обработки и анализа параметров работы ЗРС С75, С125, С200, СЗОО
Контрольно-записывающая аппаратура съема, обработки и анализа параметров работы ЗРС ( КЗА-75, КЗА-125, КЗА-200, КЗА-300 ) предназначена для записи информации о работе ЗРС С-75, С-125, С-200, С-300 на жесткий диск ПЭВМ и последующей обработкой ее, с выдачей результатов в виде графиков и/или таблиц на экран дисплея и/или печатающее устройство. Автоматизированные комплексы (КЗА-75, КЗА-125, КЗА-200, КЗА-300) созданы в виде компактной развивающейся системы, предусматривающей возможность модернизации и наращивания. Применение компексов КЗА-75, КЗА-125, КЗА-200, КЗА-300 позволяет:
контролировать действия личного состава в процессе обучения;
контролировать действия личного состава в реальных условиях;
контролировать работу оборудования ЗРС;
сократить время ремонта оборудования ЗРС..
Технические характеристики:
Число подключаемых каналов 1-30
Количество кадров, за 1 сек 1-20
Количество информации в кадре, байт 660-2000
Длительность записи,час не менее 1
Уровень входных/выходных сигналов, В -250 - +40
Питание : от сети переменного напряжения 50 Гц 220В ±20%
400 Гц 220В ±20%
Потребляемая мощность (от сети 220 В), Вт 40
Автоматизирования система обработки радиолокационной информации
Система автоматического съёма и обработки радиолокационной мнформации(РЛИ) предназначена для сопряжения с РЛС старого парка , не оснащённых аппаратурой автоматического съёма и обработки РЛИ, с последующей выдачей её через интерфейс RS-232 в автоматизированную систему сбора , обработки и отображения ..информации о состоянии воздушной обстановки.
Назначение системы :
Производить съём радиолокационйой информации ( РЛИ) с блока видеоусилителя РЛС. Первичная обработка РЛИ в масштабе реального времени, в результате которой решаются следующие задачи: обнаружение полезных радиолокационных сигналов и определение координат целей, от которых получены полезные сигналы. Вторичная обработка РЛИ, в результате которой решаются следующие задачи: обнаружение траекторий целей и слежение за обнаруженными целями и выдача параметров целей через интерфейс RS-232 в автоматизированную систему сбора, обработки и отображения информации о состоянии воздушной обстановки;
Технические характеристики:
Количество целей , обрабатываемой системой - не менее 40 Входной сигнал - видеосигнал, предназначенный для вывода на ИКО Синхронизация системы
импульс запуска
метки азимута и дальности
Питание : от сети переменного напряжения . 50 Гц 220 В ± 20 % 400 Гц 220 В ±20%
Потребляемая системой мощность не превышает 70 Вт
Ракта-мишень "Балобан" РМ "Балобан" предназначена для обучения боевых расчетов зенитно-ракет-ных войск с проведением боевых стрельб. РМ основана на штатной ракете 20 Д, доработанной по следующему перечню:
Установка системы ликвидации и весового эквивалента вместо боевой части.
Доработано устройство управления режимом работы ЖРД (ПМК).
Заменен предохранительно-исполнительный механизм ПИМ.
Установлен эталонный отражатель для получения заданной заказчиком ЭПР.
Установлен программатор полета РМ.
РМ "Балобан" осуществляет полет согласно заложенной программе и не требует разнотехнических средств наземного обеспечения , то есть, используется штатная пусковая установка и пульт управления.
Технические характеристики РМ "Балобан"
Стартовая масса -2390кг
Масса системы ликвидации -196кг
Длина - 10,78м
Диаметр корпуса маршевой ступени - 0,5м
Размах стабилизатора ускорителя - 2,57м
Семинар 24.03.2000
В.И.Батюк,
Стипендиант Кеннановского проекта
(май-август 1999) ГОНКА СТРАТЕГИЧЕСКИХ
ВООРУЖЕНИЙ И ШПИОНАЖ,
1945-1955гг.
Сравнивая усилия СССР и США в области стратегической
разведки в первые годы "холодной войны", практически все историки приходят к единодушному заключению - в этой области глобального соревнования двух систем Москва обладала колоссальным превосходством, сравнимым лишь с американским превосходством по ядерным вооружениям в тот начальный период гонки ядерных вооружений. Американская разведка не обладала ничем даже отдаленно напоминающим советскую агентурную сеть в США, нацеленную на получение американских атомных секретов.
В первые годы "холодной войны" Вашингтон практически не имел надежной информации о советских усилиях в области создания ядерного оружия и средств его доставки. Разумеется, в Вашингтоне были уверены в том, что
советский атомный проект является одним из важнейших приоритетов для Москвы, но это было практически все, что американская разведка смогла узнать о советских НИОКР, возможностях советской атомной промыленности или политике Кремля в этой сфере в конце 1940-х – начале 1950-х гг.
Проблемы, с которыми столкнулась американская стратегическая разведка в первые годы "холодной войны", объяснялись преимущественно недостатком разведывательных источников, которые было вынуждено использовать ЦРУ. В 1945-1955 гг. СССР был герметически изолирован от Запада, а все контакты с заграницей гуманитарного, культурного, научного и экономического характера, были сведены до минимума.
Американским разведчикам, действующим в СССР под
дипломатическим прикрытием, приходилось довольствоваться наружным наблюдением и фотографированием довольно многочисленных в 1940-х - 1950-х гг. советских авиашоу, а также не очень удачными попытками установить шпионскую технику в районах пролета советских самолетов.
Свидетельством отчаянного положения, в котором оказалась американская разведка, стала широкомасштабная операция по заброске агентов в Советский Союз и другие страны "народной демократии" воздушным, морским и (отчасти) наземным путем. Почти все эти агенты были вскоре заброски арестованы советской госбезопасностью и контрразведкой союзных с СССР государств.
В этих условиях незаменимым источником разведывательной информации стали советские перебежчики (преимущественно советские военнослужащие из Группы советских войск в Германии), а также перемещенные лица. Правда, ценность подавляющего большинства этих перебежчиков и невозвращенцев как источников информации была невысока. Как правило, это были представители рядового и сержантского состава ГСВГ, в крайнем случае - младшие офицеры, и поэтому какую-либо информацию о советских НИОКР в стратегической сфере получить не удалось.
Большего толку удалось добиться от немецких специалистов, которые в конце 1940-х - начале 1950-х гг. участвовали в советских ракетно-ядерных программах, а впоследствии многие из них оказались на Западе. Правда, немецкие специалисты использовались в Советском Союзе главным образом для того, чтобы с их помощью овладеть немецкими же технологическими секретами - а после этого им
разрешили вернуться домой.
Ценную информацию давали разведывательные полеты
американских самолетов (преимущественно, типов РБ-29, РБ-36 и РБ-47) над советской территорией. Так, уже в начале 1950-х гг. американской авиаразведке удалось составить подробные радиолокационные карты советской территории - в случае войны с СССР эти карты должны были использоваться экипажами американских стратегических бомбардировщиков для выхода на цель в условиях плохой видимости и в ночное время. Именно облет Капустина Яра английским разведывательным самолетом "Канберра" дал бесценную
разведывательную информацию о полигоне. Однако каждый такой полет был связан со смертельным риском. Так, вышеупомянутый полет "Канберры" лишь чудом завершился
успешно: самолет вернулся на базу с многочисленными пробоинами, оставленными советскими истребителями.
Недавно рассекреченные Национальные разведывательные оценки ЦРУ США показывают, что американская разведка не обладала ценными источниками информации о советских программах в области создания стратегических вооружений в 1945-1955 гг. Американским разведчикам оставалось лишь строить предположения о советских технологических возможностях и политике в данной сфере на основе допущения: "А что бы мы делали на их месте?". Такого рода аналогии, однако, могут привести к совершенно неверным выводам.
Результатом стала недооценка американскими разведчиками в первые послевоенные годы советских возможностей в области разработки и производства
новых видов военной техники. И эта недооценка имела весьма серьезные политические последствия - она способствовала появлению у официального Вашингтона шапкозакидательских настроений относительно возможности диктовать свою волю ослабленному войной Советскому Союзу. Вот почему все советские технологические прорывы первого десятилетия "холодной войны" - создание атомного
и водородного оружия, межконтинентальных бомбардировщиков и МБР - повергали Вашингтон в состоянии паники и растерянности.
Рассекреченные советские архивные материалы показывают, что на основании поступавшей от советской разведки информации советское руководство пришло к выводу: в первые годы "холодной войны" американская атомная бомба действительно была "бумажным тигром", а США не были готовы к широкомасштабной атомной войне против СССР ввиду недостаточного количества ядерных боезарядов и средств их доставки, которые, к тому же, были недостаточно надежны. Вот почему советское руководство могло уделять повышенное внимание перспективным
проектам в области стратегических вооружений, а не немедленному созданию потенциала ответного удара.
Американская же сторона, напротив, не имела надежных
источников информации о советских стратегических программах в первые годы "холодной войны". Иными словами, американское стратегическое превосходство в первые годы "холодной войны" до известной степени компенсировалось советским разведывательным превосходством.