От Jager01
К badger
Дата 31.10.2008 10:38:00
Рубрики WWII; Стрелковое оружие;

Спасибо за разъяснения. Последний вопрос.

Как тогда относиться к воспоминаниям наших ветеранов касательно следующего:

Немецкий крупнокалиберный пулемет был слаб, имел малую эффективную дальность, не являлся серьезной помехой, значительно немецкие бомбардировщики не усилил. Точка зрения истребителя из книги Артема Драбкина.

Благодаря УБ, самолет Пе2 мог отбиться даже от пары истребителей. Воспоминания Пунева.
От badger
К Jager01 (31.10.2008 10:38:00)
Дата 01.11.2008 15:10:41

К воспоминаниям надо относиться как к воспоминаниям

>Как тогда относиться к воспоминаниям наших ветеранов касательно следующего:

>Немецкий крупнокалиберный пулемет был слаб, имел малую эффективную дальность, не являлся серьезной помехой, значительно немецкие бомбардировщики не усилил. Точка зрения истребителя из книги Артема Драбкина.

Люди в воспоминаниях зачастую описывают свои эмоции, а не факты. Поэтому описания бывают очень разные, особенно если псоле войны прошло уже много десятков лет, я вот открываю воспоминания Кожедуба и читаю:

Дмитрий Титаренко и я возвращались с задания. Неудачная у нас выдалась охота. Мы летали к Риге, но ни одного самолета не встретили.

Досадно было возвращаться на аэродром «без добычи». Горючее оставалось, можно было еще поохотиться, и я решил повернуть к озеру Выртсьярв, поискать противника вдоль линии фронта. Летим на высоте 5000—5100 метров. Противника нет. Вокруг — удивительное спокойствие. Видимость отличная.

Сбоку от нас солнце спускается к горизонту, словно вот-вот погрузится в залив. Зрелище так эффектно, что хочется переброситься словом с Титаренко, благо полет подходит к концу:

— Смотри, Дима, какая красота!

— Очень красиво, — отвечает он.

Перекидываю взгляд вперед, на озеро. И вижу: навстречу, метров на 500 ниже нас, летит двухкилевой самолет. Судя по очертаниям — наш бомбардировщик «Петляков». Да и судя по поведению — наш: спешит к нам. Может, за ним гонится противник — ведь такие случаи бывали.

Всматриваюсь в даль: нет, никто его не преследует. Перевожу взгляд на самолет. В эту секунду он резко изменил курс и, будто проваливаясь, стал снижаться, увеличивая скорость, и уходить в направлении к Рижскому заливу. Теперь отчетливо [361] виден его тупой нос и черные кресты. Да это «дорнье»! Немецкий разведчик!

Очевидно, у него было задание сфотографировать линию фронта, но экипаж заметил нас и предпочел повернуть восвояси. Задание сорвано — это хорошо. Но врага надо догнать и уничтожить.

Прикидываю: бензина должно хватить. Резко разворачиваюсь. Ведомый не отстает. Преследуем врага.

Разведчик продолжает снижаться. Вот высота уже около 1000 метров. Скорость нашего полета превышает предельную. Расстояние между нами и разведчиком быстро сокращается. Впереди — Рижский залив. Всматриваюсь: истребителей противника нет. Даю команду товарищу:

— Атакую! Прикрой!

Подлетаю к разведчику почти вплотную. Стрелки открывают сильный огонь. Трассы осыпают мой самолет.

Нажимаю на гашетки. Очередь! Но тут мой самолет вздрогнул, и не успел я разобраться, в чем дело, как он перевернулся на спину.

Напрягаю все силы и выравниваю самолет.

— Ты ранен? — слышу испуганный голос Дмитрия.

— Да нет. Видно, в спутную струю от «дорнье» попал. А где же он?

— Впереди нас ковыляет. Подбит.

Делаю попытку снова атаковать. Увеличиваю скорость. Но самолет опять стал переворачиваться на спину. С трудом его выравниваю.

— Да что с тобой? — снова тревожно спрашивает Титаренко.

— Переворачивает, Дима!

Сбавляю скорость, стараясь удержать самолет в горизонтальном положении.

Противник уходит. Не могу дать команду Титаренко добить: бензин у нас на исходе.

Прислушиваюсь: мотор работает четко, без перебоев. Тут все в порядке. Смотрю на плоскости — левая повреждена, и самолет сильно кренит влево. Ясно — поврежден элерон. Надо возвращаться домой, не теряя ни секунды.

Сбавляю обороты мотора и на предельно малой скорости на небольшой высоте веду подбитый самолет над территорией, занятой противником. Стоит мне сделать одно неосторожное [362] движение, чуть повысить скорость, и самолет теряет управляемость. Вот-вот перевернется снова. Ты подбит, а внизу враг, — нет ничего неприятнее этого ощущения!

Если нападут истребители, Дмитрию придется драться одному: я не смогу вести бой. От этой мысли дрожь пробегает по спине, на лбу выступает холодный пот: погибнуть в бою не страшно — страшна бессмысленная гибель.

Преследуя «дорнье», я рассчитывал, что на обратном пути нас выручит скорость. А теперь у меня мало надежды довести самолет до расположения наших войск. На такой скорости, пожалуй, и Дмитрий не дотянет до дому. Передаю боевому другу условно: следуй дальше один. А он просит разрешения остаться. Добавляет, что бензина у него хватит. В этом я усомнился. Но понял, что друг не оставит меня.

http://militera.lib.ru/memo/russian/kozhedub1/03.html

Кожедуб, почему-то, забыл написать какие фиговые у немцев были пулемёты, зато не забыл написать как немцы из них его чуть-чуть не убили. Если вы думаете что мало наших летчиков погибло от оборонительного вооружения немецких бомбардировщиков - вы сильно заблуждаетесь.




>Благодаря УБ, самолет Пе2 мог отбиться даже от пары истребителей. Воспоминания Пунева.

Да, давайте внимательно прочитаем что пишет Пунев:

Случай помню. Мы должны были ударить в районе Потсдама, и почему-то летели парой. Кажется, вышло это от чересчур «большого» ума, шибко грамотные были. Мы, мол, такие крутые, что и парой сработаем. Отбомбились очень удачно и, когда мы уже отбомбились, вот тут они на нас насели. Причем «свежие» - горючее еще всё и боекомплект цел. Мы и туда, и сюда, а они пытаются отсечь нас от восточных курсов. Четыре «мессера» на пару «пешек». Как они нас!… Но и мы не лыком шиты. Отбились!

Если бы в 1942 году, кто-нибудь сказал, что два бомбардировщика могут отбиться от четверки «мессеров», я бы первый сказал: «Брехня!» - а вот поди ж ты… В этом бою я сбил одного из «своих» немцев, огнем курсовых пулеметов. Не могу сказать, что это было специально, но не выходи, дурак, из атаки, под мои пулеметы. Да, этот бой был очень тяжелый.

http://www.airforce.ru/history/ww2/punev/part4.htm

То есть в 42 такого представить даже Пуневу было не возможно. А к 44 году, помимо роста мастерства наших летчиков произошло ещё и значительное падение качества немецих пилотов, очевидно что в четверке, против которой отбивалась пара Пунева опытных пилотов не было, иначе бы... прочитаем самого Пунева:


А.С. А бывало, чтобы у вас сбивали три самолета зараз?

Т.П. Бывало и шесть, но это удовольствие немцы имели только в первые два года войны.

В конце войны самое сильное истребительное противодействие мы имели при атаке венгерских нефтепромыслов. Эти районы немцы прикрывали истребителями очень здорово. Много их было. Там бывало, что за вылет мы теряли по две-три машины, но ведущего - очень редко.

Даже в 44 немцы усточиво могли сбивать 2-3 машины из атакующей группы.


И наконец, вы почему-то всю преимущества Пе-2 относите только к наличию крупнокалиберных пулемётов, Пунев, вы уж меня извините, совсем не это писал, Пунев писал:

А.С. Что Пе-2 реально мог противопоставить Bf-109 и FW-190 в воздушном бою?

Т.П. Если надо Пе-2 мог немецкому истребителю такое устроить, что мало не покажется. Элементарно. Скорость у «пешки» конечно поменьше, но великолепная маневренность и возможность ведения всеракурсного огня, шансы уравнивали. Огня штурманов и стрелков немецкому истребителю следовало реально бояться, поскольку их возможности его сбить были весьма велики, на мой взгляд, намного больше, чем у их летчика огнем курсовых пулеметов. Поэтому, если одиночный «мессер» или «фоккер» нападал на одиночную «пешку», то еще неизвестно было, кто кого завалит.


http://www.airforce.ru/history/ww2/punev/part4.htm


А.С. Маневренность у Пе-2 вас устраивала?

Т.П. Маневренность великолепная! По мне – выше всякой похвалы. Я же говорил, «ногу сунул» и хоп!, тебя уже в этом месте нет.

http://www.airforce.ru/history/ww2/punev/part3.htm


А.С. А почему? Ну в плотном боевом порядке понятно, там никуда из строя не денешься, но на «охоте», кажется, только и делай, что крутись.


Т.П. Нет. В пилотаже с истребителем крутиться дело заранее проигрышное, все равно он, практически, все фигуры высшего пилотажа выполняет лучше и быстрее. Основной маневр ухода от истребителя, это резкая смена курса по высоте и некоординированно влево-вправо. Эти вещи «пешка» делала великолепно – броском! Плюс «золотая мечта» - кратчайший курс домой и, конечно, огонь штурмана и стрелка.

http://www.airforce.ru/history/ww2/punev/part3.htm


А.С. Тимофей Пантелеевич, насколько сложен был в управлении Пе-2?

Т.П. Машина необычайно легкая. У Пе-2 было найдено оптимальное, я бы сказал великолепное, соотношение между легкостью управления и устойчивостью. И шла устойчиво, и на рули реагировала моментально. Невероятно сбалансированный самолет.

http://www.airforce.ru/history/ww2/punev/part2.htm


Пунев, как вы видите, в качестве важных для обороны качеств Пе-2, кроме вооружения подчеркивает и скорость и отличную, "истребительную" реакцию на рули Пе-2(что неудивительно, ведь Пе-2 разрабатывался как истребитель). Поэтому просто установкой на немецкие бомбардировщики крупнокалиберных пулемётов Пе-2 из них бы не получился, прикажете им копирповать Пе-2 целиком ? А зачем, спрашивается, если тот же Пунев пишет выше что их сбивали по 2-3 штуки за вылет даже в 44 ?
От badger
К badger (01.11.2008 15:10:41)
Дата 01.11.2008 15:37:31

Вот ещё воспоминания, например

— Кончай трепаться, ребята! — не выдержав, вмешался в спор Виктор Кумсков, один из лучших летчиков у нас в полку. — Во-первых, к ужину будут малосольные огурцы — сам лично бочку на кухне видел. А во-вторых, поминать фрицев нынче не вам, а мне.

После каждого удачного боевого вылета летчики, собираясь в столовой, привычно ждали от Кумскова очередного победного спича. И Кумсков никогда не отказывал себе в удовольствии сказать несколько «теплых» слов за упокой фашистов.

Я знал, что и теперь треп не кончится до самого аэродрома: возбужденные в пылу недавнего боя нервы требовали разрядки. Вдобавок к нашей болтовне подключились и озорные реплики летчиков-истребителей. В наушниках шлемофонов царила неразбериха: перебивая друг друга, гудели голоса, слышались взрывы смеха. Солтан Биджиев опять пробовал затянуть песню. И вдруг, перекрывая шум, кто-то крикнул:

— Шесть «мессеров» справа по курсу! Мгновенно наступила тишина — как отрезало. И тут же снова:

— Еще шесть! Там же!

Немцы появились настолько внезапно, что уклониться от боя было уже поздно. Чтобы принять решение, оставались считанные секунды. Можно было, конечно, спикировать да, прижимаясь к земле, попытаться уйти. Но каково будет истребителям прикрытия?.. Нет, оставить товарищей по оружию мы не могли: силы были неравны, и я приказал группе штурмовиков следовать за мной. [66]

В эфире послышался ответный бас Пряженникова:

— Правильно, Жора!

Ребята поняли, что я решил связать боем немцев. А те, конечно, не заставили себя ждать долго: тут же навалились на нас восьмеркой. Четыре оставшихся «мессера» завязали бой с четверкой прикрытия.

Всей группой мы снизились метров до двадцати, как говорится, легли на живот, не давая немцам зайти снизу, и так все время меняли свой строй, чтобы каждый попеременно становился то ведомым, то ведущим, — этим создавались наиболее выгодные для воздушных стрелков условия для отражения атаки фашистских «мессеров». Называлось у нас чехардой.

Нельзя сказать, что это было легким и простым делом, но ничего другого нам не оставалось. Вести бой на равных при разнице скоростей в полтораста километров значило бы через минуту-другую все четыре «ила» превратить в четыре факела. А меняя строй и страхуя друг друга, нам удалось отвлечь на себя восьмерку противника, не подпуская его в то же время достаточно близко. Откуда бы ни заходили «мессеры» в атаку, везде их встречали пулеметные трассы, и, показавшаяся поначалу легкой, добыча фашистам оказалась не по зубам.

Все до одной машины вернулись на базу целыми и невредимыми. И вечером в летной столовой, приступая к очередным «поминкам», Кумсков присчитал за упокой и ту пару «мессершмиттов», которых подожгли истребители прикрытия.

— На этот раз, — хрустя огурцом, сказал Кумсков, — не они, а мы их, чертей слепых, прикрывали!

Береговой Георгий Тимофеевич
Три высоты

http://militera.lib.ru/memo/russian/beregovoy/01.html

Ну и, из этих воспоминаний вы сделаете вывод что и Ил-2 был для немецих истребителей неуязвим ?
От Дмитрий Козырев
К Jager01 (31.10.2008 10:38:00)
Дата 31.10.2008 10:43:59

Re: Спасибо за...

>Благодаря УБ, самолет Пе2 мог отбиться даже от пары истребителей. Воспоминания Пунева.

Те кого дельфины толкали от берега - не оставили мемуаров.
От Jager01
К Дмитрий Козырев (31.10.2008 10:43:59)
Дата 31.10.2008 13:45:19

Re: Спасибо за...

>>Благодаря УБ, самолет Пе2 мог отбиться даже от пары истребителей. Воспоминания Пунева.
>
>Те кого дельфины толкали от берега - не оставили мемуаров.

Но он не просто говорит за себя и свой экипаж. Он проецирует это на "достаточно опытные экипажи" вообще.