Сторонники немецкой версии, в том числе и уважаемый Дасси, очень умело извращают суть судебного процесса 1945-46 гг. в Софии, где одним из обвиняемых был Марко Марков!
Дескать, Марков испугался чекистов, стал сотрудничать со следствием, врать против немцев во время специально инсценированного в Софии судебного процесса, а в качестве платы за это вранье, якобы, "народный суд" освободил его от полагающегося наказания.
Оказалось, что тот суд был вовсе никакой не "народный", а самый что ни на есть обычный окружной, с обычными болгарскими судьями, действовавшими на основании довоенного болгарского уголовно-процессуального законодательства.
Процесс Маркова был одним из множества аналогичных судебных процессов в Софии, на которых осуждались сотрудничавшие с нацистами люди.
Кстати, подобные процессы шли в 1945-46 г.г. по всей Европе и во всех странах коллаборационистов безжалостно сажали в тюрьмы и вешали (например, Лаваля - во Франции, Квислинга - в Норвегии и др.)
Всего на том софийском процессе было семь или восемь обвиняемых.
Двое, Марков и Михайлов - судмедэксперты, остальные - церковные иерархи Болгарской православной церкви, участники немецкой комиссии в Виннице.
Обвинение для всех было одно - соучастие в нацистской пропаганде, направленной на разжигание войны.
Так вот, все обвиняемые на этом процессе, как один, заявили, что немцы заставили их подписывать документы и выступать с заявлениями о вине СССР в Катынском и Винницком преступлении!
При этом, сами они прекрасно видели, что немцы фальсифицируют доказательства и что виновна в этих преступлениях немецкая сторона.
Например, один из болгарских священнослужителей сказал на процессе, что женщины у могил в Виннице были профессиональными плакальщицами и он это сразу заметил.
Суд в Софии оправдал Маркова не потому, что тот сотрудничал со следствием во время процесса, а потому что он, в отличие от священнослужителей, не выступал по радио и не публиковал статей в газетах! Кстати, по этой же причине, суд точно также, как и Маркова, оправдал и Михайлова.
Обвиняемые болгарские церковные иерархи сотрудничали со следствием во время процесса не меньше Марко Маркова, но в суде в качестве доказательств фигурировали статьи в газетах и интервью по радио, поэтому их приговорили к тюремному заключению, кроме одного, которого оправдали за недоказанностью.
Приговоры священнослужителям были мягкие - год, полтора, три года тюрьмы.
Только одному - самому главному - дали то ли пять, то ли шесть лет.
Подписи судмедэкспертов и священнослужителей под заключениями комиссий в Катыни и в Виннице были признаны сделанными под немецким давлением и были исключены болгарским судом из доказательств вины подсудимых.
Кстати, анекдотической подробностью того процесса было то, что всем болгарским священнослужителям в качестве дополнительного обвинения инкриминировались половые связи с женщинами.
Каждый из попов в своих показаниях долго и нудно рассказывал суду, каких баб, когда, сколько раз и при каких обстоятельствах он в прошлом трахал !
Интересно было бы узнать об этой особенности болгарского довоенного законодательства.
(Маркову и Михайлову, как светским людям, подобных обвинений, естественно, не предъявляли).
>Сторонники немецкой версии, в том числе и уважаемый Дасси, очень умело извращают суть судебного процесса 1945-46 гг. в Софии, где одним из обвиняемых был Марко Марков!
>Дескать, Марков испугался чекистов, стал сотрудничать со следствием, врать против немцев во время специально инсценированного в Софии судебного процесса, а в качестве платы за это вранье, якобы, "народный суд" освободил его от полагающегося наказания.
Вы за меня не домысливайте, пожалуйста, Сергей.
В Катыни на Маркова и прочих немцы явно-неявно наседали, в Софии Марков спасался от другого приговора - вот и все. Почему Вы верите Маркову в Софии и не верите Маркову в Катыни? По мне, так без разницы, то есть всем его показаниям цена весьма и весьма умеренная - после всего нескольких часов пребывания в Катыни и, тем более, после нескольких минут рассматривания неких русских могил. Сколько трупов было в этих русских могилах, кстати, по Маркову-то?
И про про примерную датировку русских могил он ведь вместе с другими членами международной комиссии тоже в бумаге тогдашней (1943) расписался? Так чему у него верить-то?
А про судебный процесс в Софии как таковой я вообще тут не писал, так что и не мог ничего извратить.
Теперь вот скажу, что процесс, в котором одним из обвиняемых был Марков, был вовсе не рядовой, как Вы тут извращаете, для него болгарский министр юстиции создал специальный состав Народного Трибунала, и об этом, как и о самом процессе, широко информировали болгарскую общественность как по радио, так и в газетах.
Вот Вам в помощь - мое изложение показаний Маркова вместе с примечанием составителя некоего сборника,
в котором эти показания объемом в 80 с лишним страниц и напечатаны. Тут Вы еще много полезного для себя найдете. У меня таких материалов много. Как и противоположных. Пардон, если с форматированием текста что-то не в порядке, писалось в древнем Досовском Ворде.
Дасси.
---------------------
Копия показаний д-ра Марко Антонова МАРКОВА
на заседании III состава Народного Суда 19 февраля 1945 г.
(Краткое изложение, подготовленное на основе
польского текста объемом 89 страниц.)
Заседание суда проходило под председательством Б. Лоза-
нова (B. Lozanov). Судя по прилагаемому протоколу, в заседа-
нии учaствовали, в частности, судья Д. Вапцаров (D.
Vapcarov), адвокаты П. Денев (P. Denev) и Наследников
(Naslednikov).
Председательствующий Лозанов попросил Маркова сообщить,
считает ли он содержание обвинительного акта соответствующим
действительности и признает ли себя виновным, а также расска-
зать, что ему известно по рассматриваемому вопросу.
Марков признал свою вину в том, что под нажимом со сто-
роны правительства Филова согласился участвовать в работе Ка-
тынской комиссии экспертов в качестве болгарского представи-
теля. Однако он заявил, что не имел намерения помогать немцам
и старался саботировать немецкие пропагандистские мероприя-
тия. Первоначально давление со стороны правительства оказыва-
лось на директора Института судебной медицины проф. Москова
(Moskov), но тому удалось уклониться от участия, уехав из
Софии и предложив кандидатуру Маркова. Далее Марков подробно
рассказал о вызове в МИД, приказе премьера Филова о срочном
выезде в Катынь и о своей безуспешной попытке уклониться от
поездки.
Вечером 26 апреля 1943 г. Марков вылетел в Берлин, где в
тот же день собрались все члены Международной комиссии кроме
задержавшегося представителя Швейцарии. Марков назвал также
представителя Франции проф. Костедоа (Costedoat), который
фактически участвовал в работе комиссии, но не подписал про-
токола как не уполномоченный своим правительством, и предста-
вителя Испании проф. Пига ( Piga), который на следующий день,
сославшись на преклонный возраст и усталость, отказался ле-
теть в Смоленск, предварительно посетив испанское посольство.
Марков получил в болгарском посольстве уже известную информа-
цию, что под Смоленском немцы обнаружили две могилы с трупами
и хотят провести международную экспертизу. 28 апреля на двух
самолетах комиссия вылетела в Смоленск вместе с группой воен-
ных и гражданских лиц, в том числе, журналистов, - всего око-
ло 50 человек. По мнению Маркова, за каждым из членов комис-
сии были негласно закреплены один или несколько военных.
В Смоленске комиссию встретили представители немецкой
армии, а также профессор судебной медицины Вроцлавского уни-
верситета Бутц (Buhtz) с помощниками, руководившие раскопками
катынских могил. Марков отметил очень хорошее оснащение поле-
вой судебно-медицинской лаборатории, развернутой в Смоленске.
Членам комиссии была роздана подготовленная немцами краткая
информация (один или два машинописных листа) о катынских мо-
гилах.
На следующее утро (29 апреля) комиссия была отвезена ав-
тобусом в Катынский лес. Марков сообщил, что со стороны шоссе
виднелись остатки деревянного ограждения. По словам немцев,
лес был огражден давно как место отдыха функционеров ГПУ.
Лесная дорога вела от шоссе к берегу Днепра, где находилась
двухэтажная деревянная вилла в русском стиле. Перед въездом в
лес стоял часовой и была укреплена табличка с немецкой над-
писью, запрещавшей вход посторонним. В 100 метрах от шоссе
находился еще один пост. За проволочным ограждением виднелись
большие могилы с работающими в них людьми. Бутц сообщил, что
проведение основных работ передано Польскому Красному Кресту,
представители которого особенно интересуются идентификацией
трупов. Далее Марков описал картину раскопок, указал, что за
два дня пребывания комиссии в Катыни было извлечено 100-150
трупов и общее их число составило к тому времени около 1900.
Из них около 1200 очень плотно уложенных трупов находились в
одной самой большой могиле, а всего могил было, по-видимому,
семь, все они были вскрыты еще до приезда комиссии.
После общего осмотра извлеченных трупов Бутц предложил
членам комиссии побеседовать с 5-6 свидетелями. Разговор вел
проф. Орсос (Orsos), который хорошо говорил по-русски (во
время первой мировой войны он был в русском плену).
65-70-летний старик рассказал, что в марте-апреле 1940 года
на станцию Гнездово прибывали пленные поляки, их отвозили на
малых закрытых грузовиках в Катынский лес, причем свидетель
слышал выстрелы. Другой свидетель практически дословно повто-
рил сказанное, остальных не опрашивали. Бутц показал членам
комиссии маленькую могилу с двумя трупами в гражданской одеж-
де, сказав, что это русские, расстрелянные еще до прихода
немцев. Марков имел также краткий разговор с одним из поля-
ков, ассистентом Краковского института судебной медицины,
оценившим общее число погребенных здесь польских офицеров в
6000. На обратном пути в Смоленск членам комиссии продемонст-
рировали своего рода выставку предметов, обнаруженных при
трупах, которая разместилась на террасе деревенского дома в
нескольких километрах от места раскопок. Марков упоминает
польские знаки воинских отличий, ордена, деревянный портсигар
с надписью "Козельск", семейные фотоснимки, тетрадь с дневни-
ковыми записями, удостоверения и другие документы.
Далее Марков подробно описывает разговоры с чешским чле-
ном комиссии проф. Хаеком (Hajek), соседом по комнате в смо-
ленской гостинице, они делились сомнениями в отношении немец-
кой версии, отмечая хорошее состояние трупов. По мнению Мар-
кова, появившееся позже в прессе интервью с Хаеком, обвиняв-
шее большевиков, было дано под сильным давлением немцев.
На второй день (30 апреля) комиссия опять была вывезена
на несколько утренних часов в Катынский лес. Бутц предложил
провести судебно-медицинское исследование нескольких трупов,
извлеченных по выбору членов комиссии из могил. Марков иссле-
довал труп, которому был присвоен порядковый номер 827. По
плотному прилеганию частей одежды он сделал вывод, что во
всяком случае недавно труп не перемещали с места на место. На
трупе была надета шинель, китель, шерстяной пуловер, рубашка,
все это было хорошо сохранившимся, как и обувь. Из кармана
кителя Марков извлек удостоверение личности, семейную фотог-
рафию, бумажник с польскими банкнотами. Марков отказался от
предложения описать эти материалы в протоколе вскрытия, немцы
вложили их в конверт с номером трупа. Далее Марков подробно
описывает процесс анатомического исследования, отмечает ха-
рактерную огнестрельную рану на затылке и выходное отверстие
на лбу, указывает, что сравнительно хорошее состояние трупа
не соответствует тому, что смерть наступила 3 года назад,
весной 1940 года. Марков призывает судей обратить внимание на
то, что в опубликованных позже немцами материалах (т.н. "Бе-
лой книге" о Катыни) его протокол вскрытия самый короткий,
касается только медицинской стороны дела, причем отмечено хо-
рошее состояние различных органов. Марков подчеркнул, что
лишь в его протоколе нет никакого заключения, а из приведен-
ных объективных данных любой человек может сделать вывод, что
смерть наступила не 3 года назад, а значительно позже. Но
указать в своем протоколе более позднюю дату Марков не решил-
ся, считая это в сложившихся условиях невозможным. Марков от-
мечает, что вся работа комиссии протекала под контролем нем-
цев и по немецкому плану, члены комиссии не имели возможности
проявления инициативы, контакты с другими лицами были сильно
ограничены. На месте раскопок комиссия работала лишь в тече-
ние двух дней (29 и 30 апреля 1943 г.), всего по нескольку
часов до обеда.
Во второй половине дня 30 апреля немцы организовали спе-
циальное заседание с выступлениями членов комиссии. Проф.
Бутц неожиданно зачитал проект протокола работы комиссии,
подготовленный им вместе с проф. Орсосом. Французский участ-
ник, проф. Костедоа, заявил, что не уполномочен своими влас-
тями подписывать какой бы то ни было протокол. Члены комиссии
настояли на уточнении фрагмента протокола, касающегося воз-
раста деревьев, росших на могилах. Сразу же была проведена
дополнительная экспертиза с участием лесничего, изучившего
срезы образцов и пришедшего к выводу, что деревца были пере-
сажены 3 года назад, т.е. в 1940 году. Указание на эту экс-
пертизу и было внесено в протокол, члены комиссии подчеркива-
ли свою некомпетентность в данном вопросе.
На заседании выступил также проф. Орсос, продемонстриро-
вавший исследованный им череп с характерными известковыми от-
ложениями на внутренней поверхности, которые, на основании
накопленного Орсосом практического опыта, возникают не рань-
ше, чем через 3 года после захоронения. Эти данные были вклю-
чены в протокол комиссии как личное мнение Орсоса. По словам
Маркова, такой вывод, основанный на опыте исследования трупов
из индивидуальных могил в Венгрии, может оказаться неверным
для других климатических условий и другой почвы. Марков отме-
чает также, что вывод был сделан лишь по одному черепу, ука-
зывает, что этот труп имел номер 526, т.е. был, по-видимому,
извлечен задолго до приезда комиссии. На вопрос адвоката, не
считает ли подсудимый этот случай попросту фальсификацией,
Марков ответил утвердительно. Он заметил также, что в проекте
протокола работы комиссии датирование преступления весной
1940 года опиралось только на показания свидетелей и на най-
денные при трупах документы, но не на состояние трупов. Не
очень внятное упоминание о том, что состояние трупов тоже
согласуется с этой датой, появилось позже, уже в окончатель-
ной версии протокола комиссии. После окончания заседания было
объявлено, что еще в тот же вечер протокол будет передан чле-
нам комиисии для подписания. Однако, этого не произошло. По
словам итальянского участника, Берлин был недоволен предло-
женным текстом.
На следующий день, 1 мая, комиссия вылетела из Смоленс-
ка. Во время промежуточной посадки на военном аэродроме между
Варшавой и Брестом Бутц зачитал членам комиссии окончательный
текст протокола и предложил его подписать, что и было сделано
в тяжелой, по словам Маркова, атмосфере. После прилета в Бер-
лин комиссия посетила Министерство здравоохранения, один эк-
земпляр протокола был вручен министру Конти (Conti), органи-
затору этой международной экспертизы.
Далее Марков описывает упорные попытки журналистов взять
у него интервью после возвращения в Софию, нажим со стороны
властей и немецкого посольства. Маркову под разными предлога-
ми удалось уклониться от участия в пропагандистских акциях.
Вскоре после катынских раскопок немцами была образована ана-
логичная международная комиссия для проведения экспертизы
массовых захоронений в Виннице. По словам Маркова, немцы не
захотели включить его в эту комиссию, Болгарию в ней предс-
тавлял д-р Михайлов. Отвечая на вопрос судьи, Марков объяснил
недовольство немцев тем, что в своем отдельном протоколе су-
дебно-медицинского исследования трупа он не сделал никаких
выводов, а также отказался давать интервью.
В заключение Марков ответил на несколько дополнительных
вопросов судей о беседах с другими членами комиссии, о состо-
янии трупов, о своем поведении после возвращения в Софию. Ад-
вокат Денев сослался на слова Маркова о том, что любой медик
на основе протокола исследования трупа N 827 придет к выводу
о значительно более поздней дате смерти, чем по немецкой вер-
сии, и поэтому необходимо действительно провести подобную эк-
спертизу протокола вскрытия, пригласив специалиста-медика.
Адвокат Наледников и народный судья Вапцаров поддержали
просьбу Денева. На этом заседание суда было закрыто.
Польский перевод показаний Маркова, на основе которого
подготовлено настоящее изложение, был сделан с копии протоко-
ла судебного заседания, снятой в Софии 22 января 1952 г.
Примечание составителя сборника.
Д-р Марко Антонов Марков (Markov) - доцент кафедры су-
дебной медицины Софийского университета (Болгария), один из
12 членов Международной медицинской комиссии, работавшей в
Смоленске и Катыни с 28 по 30 апреля 1943 г. по приглашению
немецких властей. В состав комиссии вошли судебно-медицинские
эксперты 12 стран: Бельгии, протектората Богемии и Моравии,
Болгарии, Венгрии, Дании, Италии, Нидерландов, Румынии, Сло-
вакии, Финляндии, Хорватии, Швейцарии. Основной вывод комис-
сии, зафиксированный в подписанном всеми ее членами протоколе
от 30.04.43, состоял в том, что польские офицеры были расст-
реляны в марте-апреле 1940 года. Наряду с этим протоколом се-
меро членов комиссии, среди них Марков, подготовили краткие
индивидуальные отчеты о судебно-медицинском исследовании от-
дельных трупов. Отчет Маркова, касающийся лично им исследо-
ванного трупа N 827, содержит только результаты внешнего ос-
мотра и анатомического вскрытия, без каких бы то ни было до-
полнительных выводов. Материалы работы комиссии опубликованы
в вышедшем в 1943 г. в Берлине сборнике "Amtliches Material
zum Massenmord von Katyn" ("Документы о массовом убийстве в
Катыни", так называемая "Белая книга" о Катыни).
Вскоре после освобождения Болгарии советскими войсками
Марков был арестован и после продолжавшегося несколько меся-
цев следствия в феврале 1945 г. предстал перед болгарским су-
дом по обвинению за участие в работе Международной комиссии в
Катыни. Как следует из прилагаемых показаний на суде, он от-
казался от выводов комиссии и стал поддерживать сталинскую
версию преступления, мотивируя свою подпись под протоколом
работы комиссии давлением со стороны немцев, и приводя кос-
венные доводы своего постоянного несогласия с первоначальной
датировкой преступления. Изложенные выше показания Маркова на
суде представляют собой, по существу, подробное хронологичес-
кое описание его участия в работе Международной комиссии экс-
пертов и последующего поведения в отношении катынской пробле-
мы. Односторонняя направленность показаний вполне понятна и
не требует комментариев. Решением суда 28 февраля 1945 г.
Марков был оправдан.
(Выступая в июле 1946 г. в качестве одного из трех сви-
детелей обвинения при рассмотрении катынского дела на Нюрн-
бергском процессе, Марков также придерживался официальной со-
ветской точки зрения об ответственности немцев за расстрел
поляков осенью 1941 года. Как известно, в приговоре Нюрнберг-
ского трибунала катынский вопрос вообще не упоминается, т.е.
доводы обвинения фактически были признаны недостаточными.)