В своих выкладках автор руководствовался имевшимися в его распоряжении документом "Общий учет боевых вылетов 207 авиаполка по дням за период с 22.6 по 1.9.1941 г." и официальным письмом на имя Б.В.Громова от директора Белорусского государственного музея Великой Отечественной войны Г.И.Баркуна. В них говорилось об одном и том же: 26 июня поднялись в воздух не 3 самолета, а 3 звена самолетов (по два в каждом), и не одновременно, а с интервалом в полтора-два часа. Командирами звеньев были капитан Маслов - вылетел со своим звеном первым в 8.30, ст. лейтенант Висковский - в 10 часов вторым. В полдень вылетело звено капитана Гастелло и старшего лейтенанта Воробьева (штурман лейтенант Рыбас).
Таким образом, у построений Харитонова сразу выпадает первое звено. Кроме того, как отмечалось в статье, единственным свидетельством гибели и подвига Гастелло является рапорт вернувшихся на базу Воробьева и Рыбаса. Никаких оснований сомневаться в их словах нет - в страшные первые дни войны было не до интриг или ревности - и Рыбас, и Воробьев вскоре сами не вернутся с боевого задания. Тем более что их донесение было проверено. По данным "МК", на следующий день по приказу командования указанное летчиками место тарана было сфотографировано самолетом-разведчиком. На фотографии была видна черная характерная воронка, а рядом большое количество сгоревшей вражеской техники.
