Судя по географическим картам России ее северо-запад (в части касающейся Кольского полуострова) является, мягко говоря, неровным местом. В чем могут убедиться все желающие, посетив этот довольно дикий уголок природы. И полазив по сопкам. Удовольствие, я вам скажу, на любителя. То есть рассчитанное на туристов или там альпинистов. Правда, сочетание подводник-альпинист, в свете размещения военно-морских пунктов базирования подводных лодок на Краснознаменном Северном флоте, более соответствует реалиям жизни.
Кто-то может возразить, что все базы расположены на берегу. Это так. Колес или, скажем, гусениц, у атомных подлодок действительно нет. Как и у членов их экипажей. Однако, живут военные моряки с семьями в поселках (ранее – военных гарнизонах, нынче – ЗАТО), которые стоят хоть и недалеко от берега, но все-таки в сопках. Правда, это относиться не ко всем местам компактного проживания подводников. То есть относительно. К примеру, в поселке Оленья Губа при движении на службу личному составу приходиться только спускаться вниз по склону сопки. Но это на службу. А обратно – как не крути, лезть приходиться вверх.
В родном «Гадюкино» ситуация тоже своеобразная, поскольку имеется два пути для перемещения личного состава в казарменный городок. Так, один ведет через «зону» (мимо пирсов с ошвартоваными лодками) – путь относительно ровный (нужно только спуститься с сопки) и более длинный. Другой маршрут требует от пешехода спуститься с сопки, подняться на следующую, и уже с ее вершины до казарменного городка рукой подать. То есть путь более короткий, но требующий больших физических затрат.
Впрочем, ограниченность выбора дорог в России вообще понятие растяжимое, поскольку наши люди ходят не по дорогам или дорожкам, а как им удобнее. То есть в основном по тропинкам. Ими же и протоптанным. Но в нашем случае определенную роль в выборе маршрута оказывает (точнее – оказывало) наличие роты охраны «зоны» местонахождения ПЛ, набираемой из представителей Среднеазиатских республик и вооруженной карабинами. Для осуществления охранных функций для доблестных представителей Узбекистана, Таджикистана, Казахстана и иже с ними было сооружено проволочное заграждение в два ряда, а между ними установлены сооружения, издали смахивающие на караульные вышки. Для часовых. Чтоб никто и подумать не мог о попытке сократить путь.
К концу «перестройки», когда начал ощущаться острый дефицит в охранниках «среднеазиатского происхождения», рота охраны скукожилась до размеров неполного взвода. И выполнять прежние обязанности в полном объеме уже не могла. Поскольку в соответствии с действующим УГиКС часовых требовалось сменять. А кем? Это обстоятельство вызвало «реформирование» тыловых частей, когда личный состав срочной службы решили поделить поровну между всеми частями береговой базы (наверное, чтобы некомплект был у всех).
Как раз в процессе этого реформирования один корабль вернулся из морей. То есть с выхода в море. Как и положено, по приходу механики начали вывод ГЭУ, в то время как остальные «развлекались» под руководством старпома. В процессе идущих мероприятий народ неоднократно выходил наверх покурить, где особо любознательные обратили внимание на отсутствие на вышках фигур часовых. Это обстоятельство заинтересовало группу лиц, возвращающихся домой обычно коротким путем (маршрут номер 2). Ибо для выхода из «зоны» им предстояло сначала топать по направлению к казарменному городку (к выходному КПП), а затем поворачивать на обратный курс и по склону сопки проходить мимо родного корабля (но уже выше).
Отсутствие часовых позволяло легко сократить путь домой (минут эдак на десять), для чего требовалось преодолеть пришедшую в негодность колючку и подняться метров на тридцать – сорок вверх, где, преодолев еще один ряд колючки, оказаться на дороге, ведущей домой. После вечернего построения на пирсе (затеянного старпомом с целью выяснения, весь ли офицерский и мичманский состав на корабле), группа любителей «сокращения путей» организационно оформилась и дружно направилась к ближайшей прорехе в заграждении.
Между тем, в этот же день завершилось перетусовывание моряков бербазы и этим летним вечером наверху решили восстановить несение вышеупомянутого караула. Правда, в связи с нехваткой людей, количество охранников подсократилось и им было приказано не торчать на вышках (аки пни), а патрулировать выделенную полосу методом ходьбы «от того столба до этого». Среди зеленеющих кустов и вдоль довольно крутого склона сопки. К тому же, накануне прошел дождь, и лазить сквозь мокрые кусты, оскальзываясь на мокром граните часовым не очень хотелось. Впрочем, их нехотение мало волновало группу стремящихся домой моряков.
Как ни странно, неофициальным руководителем этой команды оказался помощник командира – человек еще не женатый и оттого обитавший в номере офицерской общаги. Ясное дело, его пропустили вперед и он фактически возглавлял шествие, вскоре перешедшее в довольно крутой подъем. Крутой подъем – это когда взбираешься наверх, помогая себе руками. Несомненно, среди участников подъема были и более резвые люди, чем толстый помоха, однако роль Сусанина отчего-то никто не торопился взять на себя.
Примерно на середине подъема взгляд склоненной вперед головы начавшего потеть помощника неожиданно уперся в чьи-то сапоги, обладатель которых, насвистывая, справлял малую нужду прямо в ближайший куст. Неизвестный стоял в профиль, расстегнув шинель. На спине виднелось нечто, смахивающее на огнестрельное оружие типа карабина. Лезущие следом подводники, упершись в широкую спину вожака, начали обходить его справа, занимая, таким образом, «зрительские места» в первом ряду. Интересно, что процесс облегчения настолько поглотил часового, что он даже не обратил внимания на шебуршание в кустах внизу. Лишь неловкое движение рукой помощника привлекло его внимание.
Реакция часового была мгновенной и неожиданной – он, не приводя форму одежды в исходное состояние, сорвал с плеча карабин и направил его на помощника, почти упираясь стволом в грудь. «Стой, кто идет?!» – закричал он тонким от волнения голосом. Пока народ соображал, чего бы такое сказать, караульный продолжил: «Стой! Стрелять буду!». Поскольку оружие оставалось направленным на помощника командира, он приказал всем лечь, первым упав на склон. Пока лежавшие продумывали варианты разговора, часовой (очевидно, читавший перед заступлением устав гарнизонной и караульной службы) продолжил перебор команд часового, начиная с «Стой! Назад!» и заканчивая «Все на месте, один ко мне!». Поскольку расстояние от него до помохи не превышало и двух метров над этим можно было и посмеяться, если бы не было так грустно.
Вначале с часовым пытались разговаривать все. То есть хором, но на разные темы. Однако, «человек с ружьем» отказался от такого общения и передернул затвор. Тогда нити беседы взял в свои руки помощник, приказав всем заткнуться. Его многословие также не оказало на караульного никакого видимого эффекта. Все речи об уставших моряках, вернувшихся с моря и спешащих домой, отскакивали от насупленного часового, как горох от каменной стенки. Не помогли даже щедрые посулы.
В конце концов, видя безрезультатность своих усилий, «агитатор» в лице помощника перешел к суровой прозе жизни и потребовал вызова начкара (то есть начальника караула). И тут выяснилось, что имевшиеся в советское время телефонные аппараты времен Великой Отечественной войны, применявшиеся ранее для связи караульных с начкаром, ныне отсутствуют. Напрочь. То есть связи нет. Почти. Остается только голосовая, между караульными, крайний из которых должен был спуститься к КПП и позвонить начкару. А по другому никак.
Между тем, получасовое лежание на мокром граните вряд-ли доставляло наслаждение подводникам. Тем более, что плывущие низко над землей облака своим видом обещали добавить сырости на земной поверхности. Что уж и вовсе не входило в планы «протаптывателей новых троп». В конце концов, помощнику удалось договориться с караульным о том, что один из назначенных им «нарушителей» сам сходит на КПП и позвонит в караулку, после чего вернется назад.
Начальник караула в чине майора нарисовался примерно через час после вызова. К тому времени караульный, видя покорность «нарушителей», сам слегка расслабился и разрешил им лежа курить. И даже позволил выбрать места посуше, чтобы те не сильно промокли в процессе лежки. Главный нарушитель и вовсе оборзел, подмяв под себя ближайший куст и улегся на него спиной. Как на пляже, подсунув под голову фуражку. Прибывший был не склонен к разговорам и для начала вздрючил караульного за курение на посту. Затем он приказал всем грузиться в дежурную машину, на которой участников «подъема» доставили в комендатуру. Там дежурный по гарнизону лично ознакомился с документами задержанных и составил список.
Впоследствии этот список фигурировал в качестве обвинительного документа на «разборе полетов» в штабе флотилии. Помимо этого флотские товарищи также обвинялись в похищении патрона у караульного?! В общем, экипажу угрожал «оргпериод» с житьем офицеров и мичманов в казарме, рядом с «любимым» личным составом. Но пронесло. Тут как раз на одном из кораблей что-то сломалось, как всегда, неожиданно, и вместо этого начались судорожные сборы в автономку. Топтать океаны и моря.
