И снова автономка. Корабль медленно ползет заданным курсом в РБП (район боевого патрулирования). Как и предусмотрено ТКР, Тесемкин хрючит в 17-й каюте. То есть спит. Но спит беспокойно. Дело в том, что 17-я каюта (2-й отсек) выходит прямо в кают-компанию офицерского состава, где сейчас идет просмотр кинофильма старпомом и сменившимися с вахты офицерами 3-й боевой смены. Фильм про войну, и сквозь сон слышны взрывы, выстрелы, крики, какие-то команды.
Мало того, в каюте стоит жара. По всей видимости, кто-то из живущих во втором отсеке офицеров «мерзнет». Не поленившись, он сходил в выгородку кондиции и прикрыл клапан на отсечном вентиляторе. Поэтому вместо приятной прохлады, заставляющей закутаться в одеяло, сейчас это самое одеяло сбрасывается и сминается в ногах. И спать неудобно, и вставать в лом. А тут еще и фильму смотрят.
Впрочем, подводник ко всему привыкает. А жара – дело десятое. Недаром среди них бытует поговорка – лучше задохнуться, чем замерзнуть. Хотя, как на это посмотреть. Система кондиции на старых кораблях на редкость не продумана. Скажите, ну кому придет в голову поставить вентилятор прямо над подушкой, чтоб дуло прямо в темя? Оттого и спит народ своеобразно – одни разворачиваются задом наперед, другие (и Тесемкин в том числе) заклеивают большую часть отверстий какой-нибудь плотной бумагой.
К двум часам ночи фильм заканчивается, и зрители расползаются по каютам. Старпом, возглавлявший это «безобразие», спускается к себе, берет заветную записную книжечку и идет по отсекам, из носа в корму, проверяя несение вахты и порядок на командных пунктах и боевых постах. В четвертом, на камбузе, он обычно задерживается для того, чтобы чего-нибудь перехватить, и топает дальше.
Его «поход» обычно отслеживается вахтенными, которые с помощью телефона оповещают корму о маршруте начальства. Правда, старпом тоже не лыком шит (в смысле, не первый год служит) и принимает меры к «срыву сопровождения». Так, после шестого отсека он может сначала посетить десятый, вахтенный которого считает, что до него еще далеко, а уж потом осмотреть турбинные 8-й и 9-й. Седьмой (реакторный) отсек проверяется на предмет посещения его вахтенным спецтрюмным. Для этого в его углах, впрочем, как и в других отсеках, развешаны картонные циферблаты с подвижными стрелками. Этими стрелками вахтенный на циферблате выставляет время своего посещения отсека.
В начале четвертого вахтенный второго отсека начинает будить офицеров второй боевой смены, накануне записавшихся у него. Обычно, к этому времени СПК заканчивает свой обход, по дороге заглянув в центральный пост, где несет вахту командир, с докладом. После чего, выполнив мероприятия по личной гигиене тоже укладывается спать.
Вот в примерно таких условиях и произошло то, что могло произойти. Место действия – проходная палуба второго отсека у носовой переборки. По правому борту – две раковины для умывания, перед которыми находиться узкий коридорчик, ведущий сразу к двум каютам – СПК и 11-й, по левому – секретная часть. Прямо – переборочный люк в первый отсек. Если войти в первый, то буквально сразу упираешься в шпиль, который используется в ходе швартовки или при постановки подводной лодки на якорь. Место вокруг шпиля используется для складирования продовольственных запасов, которые не помещаются в провизионные цистерны. Как правило, это заспиртованный хлеб или батоны, сложенные громадной кучей.
Время – десять минут четвертого утра. Ошалевший от сна Тесемкин, с трудом разлепивший глаза и еще до конца не проснувшийся, спустившись по трапу с верхней палубы, направился к умывальнику. К этому моменту вода была уже поставлена «на расход» и можно было начинать мыться. Положив мыло, зубную щетку и пасту на раковину и повесив полотенце на имеющийся крючок, Тесемкин наклонился над раковиной, намереваясь промыть слипающиеся глаза. Едва он согнулся, как сзади получил чувствительный удар (в простонародье – пендаль).
Выпрямившись, он, по неизвестной до сих пор причине, отчего-то повернулся влево и увидел, как какое-то тело находиться в процессе пролезания в первый отсек через переборочный люк. Не раздумывая, Тесемкин приложился ногой по заду неизвестного, отчего тот, взбрыкнув ногами, в первый отсек скорее не вошел, а влетел. Удовлетворенный, Тесемкин вернулся в исходное положение и зачерпнув воды, омыл лицо.
В этот момент его кто-то подергал за штаны. Обернувшись влево во второй раз, Тесемкин увидел торчавшую из открытого переборочного люка лысую голову старпома, на лице которого читалось изумление.
- Тесемкин, ты что? Офанорел? Я ж головой чуть шпиль не свернул! - при этом старпом держал в руках белый батон, захваченный, как видно, по инерции в момент приземления. – Шел, извиняюсь, пописать, а тут чуть не обосрался. Ты чего это?
Из-за спины стоявшего лицом к носовой переборке Тесемкина раздался чей-то смех. Обернувшись, наш герой узрел своего счастливого вахтенного офицера (он же минер), стоявшего с полотенцем и мыльными принадлежностями в руках в начале уже упоминавшегося коридорчика.
Конечно, Тесемкин извинился. А потом дал тумака минному. Все как положено. Вот только старпом еще долго при виде Тесемкина покачивал головой и приговаривал: «Ну, блин, борзота».
