Разбирая свои записки из частного расследования за 1989 и 1990 годы, я специально выбрал сведения о репрессиях в отношении польских граждан и тех, кто указывал в анкетах: национальность — поляк.
Этим мне хочется показать, в какую, мягко выражаясь, «атмосферу» попали (чуть позже — в 1939 г.) пленные польские офицеры, что происходило в стране, которая взяла их в плен.
Все нижеперечисленное мне стало известно в процессе работы, в архиве КГБ Смоленской области. После заявления генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева о дальнейшем пересмотре дел репрессированных, я, занимаясь пересмотром, работал с архивными документами. Помню, как меня просто поразил масштаб репрессий, я практически впервые столкнулся с реальной правдой, во мне все перевернулось за первую же неделю работы в архиве, я стал другим человеком. Я увидел реальнее обличье коммунистической империи. Хоть, правду сказать, я и раньше что-то читал на эту тему, что-то слушал по «Голосу Америки» и т.д. Но все это ничто, пока сам не столкнешься с лавиной архивных уголовных дел на незаконно репрессированных. Сразу развеиваются все мифы: что-де расстреливали в основном наркомов и крупных начальников, что «добрый» Сталин ничего не знал, а всё это Ежовы и Берии творили, и т.п. Сапожник артели «Труд» П.К.Поплевако, 1908 г.р. (арх. дело №83*), был осужден как польский шпион, так как имел знакомых польской национальности. Государство рабочих и крестьян не знало пощады ни к рабочим, ни к крестьянам, ни тем более к интеллигенции и служащим. Если приглядеться к национальному составу репрессированных, то здесь полный беспредел: латыши, поляки, литовцы, белорусы, русские, украинцы... даже мне попалось одно дело на китайца, кончившего свой жизненный путь в подвале НКВД.
* Номера указаны старые, так как в 1990 г. была произведена перенумерация.
Из архивных дел было ясно, что по полякам проводилась активная репрессивная политика. Встречаются ссылки энкаведистов на руководящий документ из Москвы — «Об изъятии польского националистического элемента». В жестокой реальности это было чаще всего буквальным изъятием невинного человека из жизни — расстрел по решению тройки НКВД.
Пересмотрев несколько дел, я шел в подвал за новыми пыльными делами (это был тот самый подвал где производились расстрелы, в том числе и польских офицеров из Козельского лагеря).
Мертвые архивные дела и люди, по ним уничтоженные, — заговорили, закричали, прося нас, живых, о правде и выходе из забвения. Несмотря на спешку и на риск, я стал делать выписки из дел. Вот они:
Архивное дело №83 на Данилевича Станислава Петровича, 1908 г.р., из крестьян-бедняков, поляк, из Минской области, Плешенецкий район, по ст. 586 УК (шпионаж) приговорен к ВМН — расстрелян. Вместе с ним осуждены 11 человек.
Архивное дело №457с на Тубе Е.С., 1905 г.р, беспартийная, из г.Смоленска, русская, приговорена как «жена польского шпиона» к расстрелу (ст.5812).
Архивное дело №10146 на Урбанчука Я.И., поляка, б/п, из гор. Дорогобужа Смоленской области, по ст.58610 осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей за то, что говорил знакомым: «При советском режиме жить стало хуже, чем при царе, власть забыла народ, не дает ни товаров, ни жизни... народу от их басен живется только хуже», только льют «из пустого в порожнее».
Архивное дело №11978 на Козловского А. Б., поляка, б/п, гражданина СССР, по ст.5810 ч.1 осужден на 8 лет ИТЛ. Вся его вина в том, что сказал: «Выборы — это обман. Некого зачеркивать — выставили одну кандидатуру... нас дураков обводят вокруг пальца», «колхозы идут к провалу. Колхозники по трудодням ничего не получают, сидят голодные», «при советской власти плохо жить и люди голодают», «единоличное ведение хозяйства было лучше... В Польше лучше...»
Архивное дело №10127, Кольчевский Сигизмунд Григорьевич, 1902 г.р., поляк, б/п, приговорен к расстрелу по ст. 586 13 октября 1938 года.
Архивное дело №10915, Мушинский С.В., 1915 г. р., поляк, б/п, работал продавцом в Гагаринском районе Смоленской области, осужден по ст. 5810 ч.1 на 5 лет ИТЛ только за то, что сказал: «Коммунисты расстреливают хороших людей».
Следствие по его делу вел мл. лейтенант НКВД Белов, о котором известно, что он при допросах применял пытки, в том числе «китайскую» — каплями воды на голову допрашиваемого. Подобных дел было много, у меня есть еще выписки, но, надеюсь, Институт национальной памяти наконец заинтересуется этими материалами. Тут хотел бы еще добавить на тему противоположную — о гражданах СССР, бывших в польском плену. Хорошо, что Россия наконец вспомнила о погибших за пределами страны. Это по-человечески можно только приветствовать, но для полной объективности историк должен знать, что стало с теми, кто вернулся из польского плена на Родину и дожил до 1937 года. Вот несколько примеров:
Архивное дело №12017 на Курашева Ф.Е., 1892 г.р., русского, рабочего кожевенного завода города Вязьмы Смоленской области, осужденного как польский шпион (за то, что был в плену в Польше) на 10 лет ИТЛ, по ст. 58610.
Архивное дело №11982 на Козлова К.А., русского, б/п, колхозника, осужденного как польский шпион на 10 лет ИТЛ (ст. 58610). Был в польском плену, в окружении говорил, что «в Польше, в плену жил лучше», про жизнь в колхозе говорил: «Все берут с нас, а нам ничего»...
Архивное дело №11898 на Журавлева И.И., 1893 г.р., кандидат в члены ВКП(б), русский, из г.Ярцево, главный бухгалтер, осужден по ст.586 как польский шпион (якобы был завербован в польском плену), 19 октября 1938 г. расстрелян.
И подобных дел множество. Вот как «любимое» советское государство «переживало» за тех, кто был в плену. Естественно, во всех вышеуказанных делах совершенно нет доказательств никакой преступной деятельности вообще. В одном деле даже не было протокола допроса.
Какая же обстановка царила в самих органах НКВД на местах (в областных и районных органах)? Это можно представить по некоторым документам, которые мне попадались в архивных уголовных делах на самих энкаведистов. При смене Ежова на Берию было уничтожено немало сотрудников НКВД, близких к Ежову, за перегибы в репрессиях: видимо, Сталин испугался, что скоро в стране некого будет расстреливать при таких «ударных» ежовских темпах истребления граждан.
Помню, когда в 1978 г. я был в Ленинграде, то мне один из сотрудников Ленинградского УКГБ рассказал, что в 1939 г. руководящий состав Ленинградского НКВД вывели во внутренний двор и расстреляли из пулемета, без разбирательств. Таким образом Сталин обновлял чекистские кадры, заодно решая вопрос о вине за перегибы — взваливая ее на очередного «козла отпущения».
Вот что говорилось в справке по архивно-следственному делу №12 611:
«...в дорожно-транспортном отделе НКВД по Западной железной дороге и ее периферийных органах в 1937-1938 годах производились необоснованные аресты по материалам аттестационных комиссий служб дороги и вообще без наличия компрометирующих материалов. Извращенные методы допроса, избиения, сажание на специально изготовленный высокий круглый стул — на кончик и на ножку табуретки. Фальсифицировали протоколы допросов, искажали национальность арестованных. Двое арестованных были убиты на допросе. В ДТО НКВД по станции Орша, например, арестованных помещали в специальную камеру-„салотопку”*. В результате арестованные давали на себя вымышленные показания и оговаривали других лиц. Заместитель начальника ДТО НКВД Жуков требовал от линейных ДТО производства большого количества арестов, сам учил сотрудников извращенным методам допроса (...) следователи допускали подлоги, указывая вместо белорус, русский другие национальности — поляк, литовец, латыш». Значит, быть поляком в то время уже было преступлением!
* Камера с высокой температурой — как в сауне.
Читаем далее: «Материалы для ареста фальсифицировались. Произведенные таким образом внесудебные дела направлялись на внесудебное рассмотрение», «...стали арестовывать по спискам предприятий (...) давали установку на проведение групповых дел (...) создали фиктивную организацию „ПОВ” (о том 13 лист дела 6З)». Из показаний сотрудника НКВД станции Витебск Маркелова: «...на совещании Жуков нам давал лимит на 50 человек (на неделю) и предлагал арестовывать граждан по спискам с предприятий...» Говоря нормальным языком, ни за что людей сажали, а потом придумывали статью. Далее читаем: «В июне-июле 1938 года достаточно было анонимного заявления или донесения агента о том, что человек имеет национальность — поляк, религиозный деятель, восхваляет жизнь в Польше, как сразу писались справки на арест этого лица». В этом же деле указано, что Г.С.Жуков пользовался особым доверием Берии и дослужился до звания генерал-лейтенант. После краха Берии Жуков был лишен звания, уволен из КГБ, проводилось следствие против него... (след его простыл).
Людей польской национальности уничтожали такими темпами, что их уже трудно было найти, поэтому в поляков превращали людей других национальностей — русских, евреев, белорусов и т. д.
Из показаний сержанта госбезопасности с двухклассным образованием Осипова Андрея Осиповича, 1902 г.р. (арх. дело №22 104), занимавшего должность заместителя начальника отделения особого отдела НКВД Ленинградского военного округа:
«..Авдеев превращал евреев в поляков...» — это из его показаний на своего начальника о фальсификациях и незаконных методах следствия. Далее читаем: «...руководство заставляло оформлять дела на душевнобольных (...) я эти приказы считал преступными...» Здесь сразу вспоминается фашистская тактика по уничтожению психически больных. Вот она, параллель между гестапо и НКВД. В этом деле я нашел ссылки на совершенно секретный приказ, который давал широкие возможности для произвола, — приказ НКВД СССР №00485 «Об упрощенном производстве дел».
Вышеизложенное я описал, чтобы показать на примере Смоленского НКВД — а именно оно оперативно руководило расстрелами польских военнопленных, — в обстановку какого беспредела попали польские граждане.
В следующей статье я намерен перейти к своим запискам по частному расследованию катынского преступления.
