Досуг
Досуг – это то, чем занимается подводник в свободное от службы время. А чем можно заняться в отдаленном гарнизоне за двумя КПП? При минимуме культурно-массовых учреждений досуг в большинстве случаев сводился преимущественно к «домашним пьянкам». То есть не просто так пили, а «по случаю». Ну там юбилей у кого какой (4 года, 4 месяца и 4 дня со дня свадьбы) или день рождения Бебеля. У одного знакомого на кухне прямо над столом висел отрывной календарь, так что, сколько раз мы у него не «керосинили», повод всегда находился. Хозяин только голову поднимет, и хоп, повод уже в наличии.
В связи со скудностью «репертуара» местного ДОФ (для непосвященных – дом офицеров) и отсутствием собственного жилья (это в основном касалось молодых, красивых и неженатых офицеров), да и возникающей иногда физиологической потребностью хотя бы увидеть женское лицо моложе 40 лет, большинство «молодых да неженатых» предпочитали «тусоваться» в местном ресторане (на слэнге – «кабак»). Там можно было съесть чего-нибудь не из холостяцкого набора, хорошо выпить, и даже потанцевать с относительно доступными лицами противоположного пола.
Среди «женатиков», как правило, процветала «бытовуха» – питье водки дома. Что имело ряд положительных моментов – во-первых, в поселке можно было нарваться на патруль, или, того хуже, на кого-нибудь из большого начальства, знающего тебя в лицо. Во-вторых, всегда имелась «подпорка» в виде жены, не способной бросить, хоть какого, но все-таки мужа, на произвол судьбы. В третьих, ходили в гости недалеко, как правило, к соседям по дому или даже подъезду. Имелся еще ряд не очень существенных моментов, отличающих женатого подводника от холостяка.
До начала «перестройки», учиненной партийцами, хождение по гостям имело ряд специфических особенностей, резко отличающихся от всего общеизвестного. В первую очередь это было связано с продолжительностью рабочего дня плавсостава. У нас на корабле его обычно обзывали «резиновым». То есть начинался он, как и положено, в восемь утра (с момента подъема флага). А вот завершение его было на редкость непредсказуемо. Эта непредсказуемость заключалась в том факте, что командир не мог отпустить домой офицеров и мичманов, пока в штабе дивизии не закончиться аналогичный доклад под руководством комдива.
В этом, по мнению плавсостава, крылась величайшая несправедливость – штабников не напрягали с вахтами и нарядами (не более двух – трех в месяц) и они зачастую позволяли себе задерживаться на службе подольше, демонстрируя командованию свое служебное рвение. Последнее, что было установлено личным наблюдением, порой и вовсе не собиралось домой. Оно (в лице НЭМСа – начальник электромеханической службы дивизии) и одного из его заместителей могло сидеть в рабочем кабинете и играть в шахматы до полуночи. К тому времени у «гроссмейстеров» обычно заканчивалось курево, и они активно «постреливали» сигаретки у лиц дежурно-вахтенной службы.
Таким образом, добро на сход можно было получить только после выполнения следующих условий: 1. Должен закончиться доклад в штабе дивизии, 2. Командир должен дозвониться до командира дивизии (при условии, что тот сидит в своем кабинете, а не шляется по штабу), 3. Потом свой доклад проведет командир ПЛ с командирами боевых частей, которые, в свою очередь 4. Проведут доклад в подчиненных боевых частях и службах. Глубинный смысл этих «докладов» обычно заключался в доведении ожидаемых мероприятий на завтрашний день. Однако, как показывала сама жизнь, все сказанное вечером к утру обычно переигрывалось, и приходилось, взяв ноги в руки, рысью скакать с подъема флага в штаб дивизии на какое-нибудь занятие «По правовой подготовке». Или наоборот, одев белые рубашки на торжественное собрание по какому-то там случаю, вместо этого «случая» брать ломы и шагать в зону долбить лед. ( «Бо трактору з торпэдой на проихать» – говаривал один из участников несостоявшейся церемонии вручения вымпела за успехи в БП и ПП).
Все это приводило к тому, что даже самые «быстроходные» моряки попадали домой не ранее 21-00. А если после доклада еще и возникала настоятельная потребность чего-нибудь «доделать», то попадание в семью откладывалось до 23 или даже 24-00. Само собой, подобное накладывало свой неповторимый отпечаток на сам процесс «хождения в гости», ибо гостей следовало ждать не ранее конца суток, что считалось вполне хорошим тоном.
Кроме того, учитывая молодость подводников и не до конца утерянный романтизм, им требовалось, кроме времени на еду и питье, также и время на общение. А иногда даже и танцы. Поскольку наличие жен предполагало, что и их следует развлекать. Столь поздний срок ухода со службы породил новый вид отдыха, получивший, еще до выхода в свет одноименного фильма, название «От заката до рассвета». Суть его заключалась в следующем – праздник начинался с наступлением новых суток и продолжался вплоть до времени убытия на службу, что в определенной степени предохраняло личный состав несрочной службы от такого дисциплинарного проступка, как опоздание на службу.
Конечно, в случае реального праздника подводники стремились отпроситься у командира или старпома пораньше на законных основаниях, так сказать, по поводу. Однако тут многое зависело от человечности старпома (наш «папа» это дело целиком и полностью переложил на своего первого боевого заместителя). И тут все зависело от того, попадали вы или ваш подчиненный личный состав в «черный список» неславных дел, который скурпулезно вел старпом в своей записной книжечке. Если вы имели честь оказаться там, то суваться к СПК не следовало – чего доброго, в припадке служебного рвения, он мог и вовсе задробить сход на берег. Типа «праздника не будет», если тебя нет.
Впрочем, обзывать старпома «кровожадным хищником» и «самодуром» было бы не совсем справедливо – каких только сюрпризов не преподносит жизнь, особенно если ты служишь на подводной лодке. Как правило, он давал «добро» на сход, при этом приговаривая – «Небось опять завтра будешь стоять в строю с красными, как у не сравшего три дня марсианами глазами и дышать на меня содержимым своей двенадцатиперстной кишки». И не смотря на ваше возмущенное: «Да что вы, завтра же на службу», лишь усмехался. И, как правило, оказывался провидцем.
Несколько иначе обстояло дело с выходными. Тут начальство не в силах было особо влиять на досуг подводников, хотя периодически нагружало экипаж всякого рода «боевыми.работами». Например, какой-нибудь умник наверху вдруг решал, что погрузить торпеды на лодку лучше всего в субботу или даже воскресенье. При этом в воскресенье выяснялось, что подводники предупреждены и собраны на борту, а личный состав ТТБ (торпедо-технической базы) об этом даже не подозревает. На прискакавшего воскресным утром минера (командир БЧ-3) с заявками, дежурно-вахтенная служба торпедистов смотрела, как кузнец Викула на черта в известном произведении Гоголя.
Отдельно нужно сказать о проведении доковых операций (постановка или выход ПЛ из плавдока). Вполне возможно, и подводники это вполне допускали, что выполнение этих мероприятий по ночам не позволяет спутникам вероятного противника засечь, что какая-то лодка выйти в море не может. Но тогда почему, спрашивали себя мы, это были сплошь ночи с субботы на воскресенье? Может, по воскресеньям американские спутники отдыхают, зависая на выходные где-нибудь над Луизианой или Кентукки? Или эти Кентукки были у кого-то из начальства в мозгах? На этот счет возникали и опровергались самые фантастические теории, пока один из рабочих дока не признался, что им платят повышенную ставку за проведение доковых операций в ночное время, которая в выходные дни еще более возрастает. Эта новость мигом облетела весь экипаж, который моментально проникся презрением к столь прозаичной причине. А куда деваться?
Наряду с «нереализованными» выходными у плавсостава было особое отношение к государственным праздникам. Для стороннего наблюдателя это могло показаться дикостью, но что есть, то есть. Дело в том, что по случаю праздника начальство любило устраивать торжественные построения с речами и читками приказов, торжественным прохождением парадным маршем под оркестр и возложение венков. И это только в казарменном городке. Обычно после этого начиналась строевая прогулка, посвященная этому празднику, заканчивавшаяся на главной (и единственной) площади поселка. Зачастую даже проводился еще один митинг, на котором помимо командующего или ЧВС-а (члена военного совета) выступал и глава поселковой администрации.
Строевая прогулка, по всей видимости, служила верным будильником для остальных обитателей городка. Звуки оркестра сигнализировали о том, что пора вставать и спешить на площадь, по которой вскоре пройдут церемониальным маршем их папы и мужья. По случаю празднеств начальство могло учудить также и концерт художественной самодеятельности, добровольно-принудительную явку на который отмечал замполит каждого экипажа. Некоторые подводники справедливо возмущались, что отдельные рожи артистов им приелись еще на службе и вполне резонно вопрошали друг друга – а нельзя ли вместо этого просто посмотреть телевизор с домочадцами? Начальство в лице замов выслушивало такие вопросы, но отвечать не хотело, переадресовывая к командиру. Лезть к командиру с подобными глупостями не хотелось никому. По одной, очень простой причине, озвучивать которую неполиткорректно.
С началом процесса перестройки наверху таки обратили внимание на досуг подводника. Вначале последовало распоряжение о компенсировании выходных дней для тех, кто стоял в наряде или на вахте. Затем пришла очередь предпоходового отдыха, который предоставлялся всему личному составу, готовившемуся к убытию на боевую службу. Во времена застоя подобные нововведения, несомненно, вызвали бы горячее одобрение всего плавсостава. А теперь, в условиях нарастания дефицита товаров и перехода на карточную систему обеспечения продуктами, все эти послабления были нивелированы нарастающей государственной немощью.
Вскоре время досуга стало использоваться для облегчения материального положения подводников, которым перестали своевременно выплачивать заработную плату. Такая трансформация на многих оказала шокирующее воздействие и ряды плавсостава начали постепенно редеть – народ понял, что его снова обдурили. Я так понимаю, что все случившееся потом напрямую связано с тем обстоятельством, что правительство напрочь забыло о досуге своего народа.
