Санпропускник
В принципе лично я придерживаюсь того мнения, что на лодке каждый член экипажа имеет свои функциональные обязанности и должен их исполнять. Нелюбовь большей части подплава к замам вполне понятна и объяснима, поскольку любой пассажир на фоне трудящегося в поте лица экипажа являет собой белую ворону и служит предметом частых приколов и насмешек.
С другой стороны, и среди «славного» племени замполитов порой попадались вполне нормальные и порядочные люди, которые в меру своих сил и разумения стремились как-то облегчить переносимые экипажем муки службы при стоянке корабля в базе. По большей части основная трудность заключалась в том, что береговое начальство стремилось навалить на подводников уйму всяческих нарядов, включая сюда и гарнизонные патрули. Это иногда приводило к стычкам береговых и флотских, которые происходили в самых различных условиях обстановки, начиная от домашней пьянки и заканчивая исполнением прямых служебных обязанностей.
Примером этого может являться один конфликт, произошедший на СП (санпропускник) между уже знакомым всем Тесемкиным и бывшим начхимом, ныне занимающим какую-то там береговую должность, связанную с радиационной безопасностью. Все началось с самого утра. Стоя дежурным по части, Тесемкин утром привел личный состав на СП, чтобы переодеть личный состав. В то время, прежде чем попасть на пирс офицером и мичманам, как и личному составу срочной службы, следовало вначале переодеться в рабочее платье, одеть рабочую обувь, и уж после идти к пирсу. Причем зачастую случалось и так, что лодка стояла так далеко от выделенного дивизии санпропускника, что приходилось вначале топать в одну сторону, затем обратно, что занимало немалое время.
Данное обстоятельство порой приводило к тому, что после приема пищи (а именно – завтрака) личный состав срочной службы не успевал прибыть на пирс к подъему флага, и тогда крайним «назначался ДЧ (дежурный по части). Понятное дело, быть без вины виноватым кому приятно? Тем более, что вопрос с СП неоднократно поднимался подплавом, но все попытки как-то решить этот вопрос неизменно гасли в кабинетах штаба флотилии. В оправдание со стороны химиков шли ссылки на какие-то приказы с солидным количеством нулей впереди, и дело не трогалось с мертвой точки до очередного конфликта.
Для контроля за тем, чтобы плавсостав прибывал на пирс переодетым, у входа на пирс стояли КДП (контрольно-дозиметрические посты), на которых личный состав при выходе из ПЛ проходил (иногда) контроль. Однако, смышленые представители службы «Х» начали использовать их и как КПП, для контроля переодевания подводников. С этой целью на этих постах усадили представителей славных восточных национальностей, строго настрого запретив пропускать людей в повседневной (военной) форме. Исключение делалось лишь для лиц дежурно-вахтенной службы и группы командования корабля.
Понятное дело, что такое отношение к их достоинству отечественные подводники стерпеть не могли, отчего у каждого второго в кармане лежала личная повязка лица ДВС. Другая часть предпочитала переодеваться у КПП, натягивая свое РБ прямо на шинель (для этого у интенданта заблаговременно получалось рабочее белье размеров на пять больше). Правда, при этом военнослужащий внешне сильно походил на перекачанного культуриста, особенно зимой.
Кроме того, вместе с РБ полагалось носить специальную рабочую обувь и головной убор (соответствующим образом промаркированные ботинки и пилотку). Ясно, что портить белой краской такую вещь, как пилотка, мало у кого поднималась рука, отчего народ пускался на различные ухищрения. В карманах подводников можно было найти куски мела и тюбики с зубной пастой, которыми смекалистые моряки умело имитировали белые треугольники на предметах одежды и обуви.
Химики пытались бороться с «порочной» практикой, периодически под эгидой штаба флотилии организуя смотры рабочей одежды прямо на пирсе, вызывая личный состав наверх по «большому сбору». По результатам этих осмотров писались приказы, объявлялись выговора, но подводники продолжали тихо саботировать это дело. К этому делу пытались даже пристегнуть корабельных «химиков», даже издали специальную инструкцию, но кто попрет против сослуживцев?
В общем эта тема, как и все относящееся к подводному флоту, имела свою длинную историю, но вернемся на санпропускник. Кстати, СП представлял собой четырехэтажное здание, на каждом этаже которого находились обширные помещения сплошь заставленные железными шкафчиками для переодевания. Каждое помещение было закреплено за определенным экипажем, где ему полагалось переодеваться. Кроме того, во избежание случаев воровства экипажи выделяли на санпропускник дневальных, которые несли там вахту. И хотя специального места для дневального там не имелось, у личного состава срочной службы этот наряд считался привелегированным, поскольку никто дневального по СП особо не тревожил.
Вот и стоял Тесемкин внутри помещения санпропускника, ожидая, пока матросики переоденуться в рабочее белье (РБ). И тут за его спиной послышалось покашливание. Обернувшись, дежурный по части увидел невысокого плотного кап-три, стоявшего в дверях их помещения. Тот с явным неодобрением глядел на переодевающихся матросов, одновременно покачивая головой. В принципе, ничего страшного в этом не было, поскольку к замечаниям по переодеванию в РБ со стороны командира и старпома особого зверства не проявлялось. С другой стороны, а хрен его знает, что проверяющий накатает?
Быстро прикинув в уме этот расклад, Тесемкин шагнул к неизвестному, козырнул и представился. Ответа не было. То есть ответом было полное игнорирование его, как лица ДВС. Такое неуважение к своей персоне, дослужившейся худо-бедно до чина капитан-лейтенанта, вряд-ли кто стерпел. И потому вот так просто стоять молча было нельзя, тем более, что матросы также заинтересовались происходящим. Свой авторитет следовало поддерживать, и потому Тесемкин перешел к варианту «Б» – запросив у неизвестного посетителя цель его прибытия. Лишь после этого тот сфокусировал свой взгляд на лице дежурного по части и коротко ответил: «Проверяющий из флотилии».
Конечно, можно было заткнуться, но флотский человек обычно сказав «А», должен сказать и «Б». То есть, следовало продолжить согласно всех существующих инструкций. И Тесемкин продолжил, попросив посетителя продемонстрировать ему предписание на право проверки, подписанное начальником штаба флотилии. А также удостоверение личности, для сверки фамилий. Последнее привело кап-три в некоторое замешательство, и он поспешил перехватить инициативу, начав перечислять нарушения режима радиационной безопасности, которые он сейчас тут наблюдает.
Однако, как и положено настоящему подводнику, Тесемкин уже смекнул, что у его визави никаких документов на право проверки не имеется, и того можно смело (все в нашем мире относительно) отбрить. Вежливыми фразами он попросил кап-три покинуть помещение, поскольку помещение является режимным и не предназначено для нахождения в нем черти-кого. Глаза у проверяющего округлились, и он в свою очередь начал угрожать Тесемкину всеми возможными карами, начав риторическим «да знаете ли вы…». Тесемкин все знал, но остановиться уже не мог. Матросы также живо заинтересовались завязавшейся дискуссией и по их реакции было видно, что они целиком на стороне своего дежурного.
Дежурный по части, стремясь достичь полной и окончательной победы еще раз указал неизвестному на недопустимость нахождения в неположенном месте и предупредил того о том, что в соответствии с Уставами ВС СССР он сейчас примет меры к удалению посторонних лиц из служебного помещения. Конечно, по большому счету это была туфта, но туфта законная. Между тем, его собеседник, вместо проявления гибкости, также попер напролом, заявив, что СП является его вотчиной. Тесемкин немедленно согласился, что заставленный различными механизмами первый этаж действительно не принадлежит его части, как и коридоры здания, однако требование свое повторил, предупреждая того об ответственности за невыполнение требований лица, исполняющего задачи боевого дежурства (что уж точно не соответствовало действительности).
Однако кап-три артачился и даже перешел на личности, и даже фамильярно похлопал Тесемкина по груди, что уж не лезло ни в какие ворота. Мгновенно вспыхнув, тот ухватил посетителя за плечи и вышвырнул его в коридор, благо дверной проем находился прямо за спиной проверяющего. Столь оскорбительное действие кап-три воспринял как вызов, и, восстановив равновесие, в свою очередь кинулся на обидчика. Однако Тесемкин предусмотрительно занял оборону в дверном проеме, и упершись ногой в порог успешно сдерживал наскоки противника, который ввиду меньших массогабаритных параметров «рикошетировал» от значительно более крупного дежурного по части.
Вначале, все выглядело достаточно невинно, но вскоре соперник не на шутку разозлился и попытался пустить в ход кулаки. Понимая, что драка в присутствии личного состава ни к чему хорошему не приведет, Тесемкин призвал его на помощь. Скопом они вмиг скрутили неизвестного, связав тому руки за спиной матросским ремнем. Празднуя победу, Тесемкин хотел было лично проверить документы у проигравшей стороны, однако, взглянув на побелевшее от бешенства лицо старшего офицера, решил не усугублять и без того далеко зашедший конфликт.
Отпускать кап-три теперь не было никакого смысла, и его связанным доставили прямо к пирсу, невзирая на удивленные взгляды проходящих мимо офицеров, спешивших на службу. Конечно, все эти события привели к задержке по времени, и матросы к подъему флага, естественно, опоздали. Оставив пленного в сопровождении охраны из четырех матросов у КПП, Тесемкин с остальными прошел на пирс и доложил раздраженному командиру о взятии шпиона. По мере доклада лицо командира вытягивалось все больше, а стоявший сбоку старпом тихо матерился.
Как и ожидалось, командир захотел лично познакомиться с пленным, и вышел на КПП. Мгновением позже выяснилось, что «папа» также лично знает пленного, отчего тот был немедленно освобожден от пут. Освобожденный немедленно заверещал, что такого произвола он никак не ожидал и грозил всеми земными и небесными карами, вызовом прокурора и прочей хренотенью. Однако, уловив суть происшедшего из доклада дежурного по части, командир сам перешел в «наступление» и быстро угомонил незадачливого проверяющего. Затем были отпущены матросы и оставшиеся офицеры довольно быстро пришли к компромиссу – проверяющий доложит пару мелких замечаний по экипажу, а все участники инцидента будут хранить гробовое молчание о случившемся. В конце концов стороны расстались, правда кап-три наотрез отказался пожать руку Тесемкину.
Как видите, Тесемкину не удалось сохранить случившееся в тайне, поскольку о ней кое-кто узнал. Включая и меня.
