"Кто хотя бы раз держал волыну,
Кайф словил, в руках ее вертя.
Поглядел я бабе этой в спину
И подумал: "Ну тебя к чертям!"
Спирт хлебал короткими глотками,
Про любовь хотел тебе сказать...
Но, вообще, я должен быть с братками
И на стенах что-нибудь писать.
И в руке моей повисла фляга,
На курок я медленно давлю,
Твоей кровью на стене Рейхстага
Напишу, как я тебя люблю!"
Это не бронзовый, а, так сказать "Воровской век русской поэзии". Только концовка какая-то пессимистически-некрофильская. Превратили, понимаешь, честного ворА в чикатилу какого-то. В натуре обидно за савецкий штрафбат. На самом деле вот как все было:
Отмохнатив на шинели старой
Телку в черном кителе эсэс
Прикурил от пламени пожара
И за парабеллумом полез
Третий день гуляем по Берлину -
Маршал Жуков дал такой приказ
Будут знать масковскую малину!
На рейхстаге впишемся на раз!
Позади остались вертухаи
Красноперым далеко до нас!
От души штрафбатовцы гуляют
Мы гастроль играем - первый класс!
Так что ну тебя, катись отсюда.
Фули толку бабу мне стрелять.
И прикройся чем-нибудь, паскуда.
Надоело мне тебя валять
