От И. Кошкин Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 02.11.2004 18:35:38 Найти в дереве
Рубрики WWII; Версия для печати

Оппа. четвертая часть

Я вас приветствую! Хррр. Хрррр. Ххуррагх!

Буду крайне благодарен, если укажете на явные несоответствия. Состоит из двух кусков - во время обеда и после работы, так что должны быть нестыковки. Как всегда все наспех и без вычитывания. Кстати, на всякий случай, это - абстрактный участок битвы за Москву. Абстрактный комбат и абстрактное село.

Ноябрь, раскисшая земля, схваченная ледком, батальон устало но торопливо окапывается на окраине деревни. Ротный идет вдоль позиций роты, обобдряюще говорит с солдатами. Он в прожженной заляпанной шинели, потрепанной облезлой шапке. Солдаты выглядят не лучше. Во взводах - 10-15 человек. Ротный подходит к старшине, тот похудел, глаза запали, лицо стало тяжелее. Старшина показывает ему окопы и говорит, что поставил под забором возле поленицы приданный максим для фланкирующего огня. Оба замолкают. Потом старшина просит ротного пройти за ним. Они подходят к пулемету у поленицы - полностью оборудованная позиция, на земляном столе - максим. возле него сидит нахохлившийся казах. "Сбежал из медсанбата", - кивает старшина. Казах смотрит на ротного, и вдруг падает на колени, бьет лбом об землю и просит не отсылать обратно - у него есть долг, он не может уйти. Ротный бросается его поднимать, бормочет, что, мол, комсомольцу так не положено. Затем машет рукой и обещает все уладить. Уходит, качая головой. Ротный спрашивает казаха, как рука, не помешает ли? Казах трет руку и говорит, что все будет нормально, его в детстве волк сильнее подрал.
Ротный приходит на позиции взвода белогвардейца. Этот взвод несколько многочисленнее. Здесь глубже окопы, они соединены более глубокими ходами сообщения, солдаты работают, как заведенные, в одних гимнастерках, от них валит пар. При виде ротного белогвардеец командует: "Смирно!", солдаты встают по стойке смирно, кто где работал. Сам взводный в потрепанной, но аккуратно зашитой шинели, сапоги блестят. Ротный машет рукой, кричит, чтобы все оделись. Солдаты возвращаются к работе. Ротный, качая головой, говорит белогвардейцу, что тот заводит во взводе царские порядки. Тот пожимает плечами и вдруг с неожиданной тоской говорит, что умение быстро и четко окапываться и беспрекословно повиноваться офицеру, поправляется, командиру - это не так уж плохо. Затем озабоченно говорит ротному, что нужно что-то делать с местными, которые вместо того, чтобы уходить, сидят по избам. Оба заходят в избу. В избе старик, лет шестидесяти, женщина лет сорока и трое детей, два мальчика и девочка. Командир спрашивает, почему они не уходят из прфронтовой полосы. Все молчат. Потом женщина тихо спрашивает - куда, мол, мы пойдем? Ротный уверенно отвечает, что советская власть пропасть не даст. Женщина молча качает головой. Ротный кивает на детей и говорит, мол хотя бы ради них. Старший мальчик выскакивает из-за стола и кричит, что он пионер и от фашистов не побежит. Мать дает ему подзатыльник. Ротный рявкает и велит всем убираться. Внезапно вступает старик и говорит, чтобы молодой помолчал. ОН слезает с печи, шаркая подходит к ротному и говорит, глядя в глаза, что вот он, старый человек, ни японцу, ни немцу не попустил дойти до сердца России. И раз вы до сюда добежали, то он останется, может хоть его постыдитесь дальше, за Урал уходить. РОтный выходит хлопнув дверью. Белогвардеец молча смотрит в лицо старику. Внезапно тихо спрашивает: "Петров?" Старик, торопливо, шаркая, подходит к беляку, близоруко вглядывается в лицо и говорит, криво улыбаясь, "Твое благородие?" Оба молчат. Потом резко, шатнувшись друг к другу, обнимаются. Старик всхлипывая спрашивает беляка, как он здесь оказался. Беляк честно отвечает. Старик качает головой и говорит, что не думал, что увидит его со звездой на шапке. Оба молчат. Потом беляк говорит, что и сам не думал, но видно Бог так судил. Поворачивается, идет к двери. Старший мальчик робко спрашивает ему в спину: "дяденька, а вы что, царский офицер?" Белогвардеец оборачивается с усталым лицом, и вдруг, щелкнув каблуками, лихо козыреят и рявкает: "Так точно, товарищ пионер!" Пацан сидит напуганно и ошарашенно. Белогвардеец поворачивается и уходит. В сенях его догоняет старик и тихо спрашивает, что что мол, совсем тяжело будет? Белогвардеец молчит, потом кивает головой. У деда опускаются плечи и он шепчет, что не может ли его благородие помочь хотя бы детей убрать, в деревне даже коней не осталось. Белогвардеец спрашивает, сколько детей в деревне. Дед отвечает, что двадцать шесть, да еще три бабы беременные. Белогвардеец молча выходит, старик смотрит ему вслед.
Белогвардеец догоняет ротного, что-то оживленно ему доказывает, ротный машет рукой, оба останавливаются (камера с расстояния метров 20) о чем-то ругаются, наконец ротный кивает, белогвардеец бежит на свои позиции. Окоп ротного, в десятке метров от избы, ротный кричит в трубу: "да, так точно! 26 детей и три беременных!" Смена кадра, блиндаж, у телефона белокурая бестия, лицо спокойное, отвечает: "Хорошо, посмотрим, что можно сделать"

Ротный идет вдоль линии окопов, посматривает на небо, оно низкое, нелетное. С дороги доносится гул машины, он бежит в деревню. На неширокой площади возле гипсового памятника Ленину собраны дети, рядом с ними - матери. Мужчин нет. Полуторка подъезжает к памятнику, из нее выскакивает старый водитель, кричит, чтобы быстро грузились, через сорок минут со станции отправляется санитарный эшелон, бабы молча загоняют детей в кузов, подсаживают беременных. Несколько детей начинают плакать, женщины их успокаивают. Полуторка Наконец все сбились в кузове, водитель поднимае борт, машина трогается, женщины смотрят вслед, крупный план на лица, они улыбаются, кричат, что-то успокаивающее. Машина скрывается за поворотом. Женщины ударяются в плач, даже вой. Крупный план на лицо ротного - оно совершенно каменное, желваки перекатываются. Слышен недальний гул артиллерии. Полуторка отъезжает от деревни. Внезапно, растолкав детей через борт прыгает старший мальчик, за ним его сестра, машина уходит, они смотрят ей вслед, затем, молча переглянувшись, бегут к деревне.

Ротный в окопе говорит по телефону, смена кадра, комбат говорит ему, что будет подкрепление, отделение пополнения и две противотанковые пушки. Смена кадра, на площадь вылетают две конные запряжки сорокапяток, затем, через некоторое время, подходит машина, из нее выпрыгивают солдаты. Из леска вылетают два всадника - комбат и ординарец, идут галопом, влетают на позиции. Ротный у белогвардейца, к нему подбегает с донесением о подкреплении солдат, за ним сразу же галопом комбат с ординарцем. Комбат в неновой, но вычищенной шинели, форма сидит, как влитая, на груди бинокль. ОРдинарец тоже весьма аккуратный. Комбат бросает поводья ординарцу, спрыгивает с коня. РОтный и белогвардеец подбегают, вытягиваются, козыряют. Комбат четко отвечает на приветствие, и неодиданным для своей каменной морды сердечным голосом без аффектации приазывает доложить обстановку. РОтный достает карту из-за пазухи, все трое стоят рядом, контраст чистой и аккуратной формы комбата и замызганной - ротного. Белогврадеец время от времени вставляет свли замечания. Подходит офицер артиллерист, докладывает о себе. Комбат говорит ротному, что поможет ему установить орудия. Ротный кивает, все четверо идут вдоль окопов, комбат указывает основные и запасные позиции, объясняет, почему предполагает поставить именно тут. Наконец, пройдя вдоль позиций и перекинувшись ободряющим словом с бойцами, комбат садится в седло. Уже из седла, он нагибается к ротному и, внезапно посерьезнев, говорит ему, что село - ключевой пункт обороны батальона, который должен удержать участок в четыре километра. Ротный кивает. Комбат молчит некоторое время, конь прядает ушами, всхрапывает. Затем комбат тихо говорит, чтобы ротный не торчал в окопах, как дерево, если его начнут крушить, а маневрировал, советует оборудовать позиции в деревне, за деревней, говорит, что нужно не просто умереть, а удержать позицию, мертвые стране не помогут. Повернув коня, он пускает его в рысь, затем в галоп. Три командира смотрят ему вслед, внезапно беляк, словно помолодевший, повернувшись к ротному, со сдержанным поучением говорит: "вот это - офицер! А вы, товарищ лейтенант, не командир - а пугало огородное, босяк шалманный!" РОтный смущенно гавкает на ротного, артиллерист смотрим на них слегка обалдевше.

Следующая сцена - солдаты готовят позиции в домах, роют окопы, артиллеристы накатывают дорожки для перетаскивания сорокапяток, кое-где им помогают женщины, большинство местных просто безучастно смотрит. Канонада ближе, различимы отдельные выстрелы и взрывы. Ротный намечает дома для удержания взводу старшины, к нему подбегает беляк и с некоторым возмущением начинает говорить, что к нему во взвод определили какого-то комсорга, что он во везде лезет. Ротный, отвлекшись, спрашивает, не лезет ли комсорг в дела командования. Беляк, несколько смущенно, отвечает, что нет, но он мол, за все хватается, везде подталкивает и вообще... Да вон он, с бревном. Камера наезжает на группу молодых солдат, они несут бревна для оборудования пулеметного гнезда, впереди - невысокий крепкий паренек, в одиночку тащит бревно, и, не оборачиваясь, что-то кричит остальным, те смеются. РОтный устало говорит взводному, чтобы тот кончал здесь белогвардейщину, раз парень не лезет не в свое дело. Крупный план на комсорга и солдат. Они скидывают бревна, бегом бегут за другими, вскидывают их себе на плечи. Солдаты спрашивают комсорга, правда. ли, что он видел сбитого немца в Москве. Комсорг, улбаясь, говорит, что видел, на площади выставлен, здоровый - сбили наши истребители. Рассказывает, что немцы пытались разбомбить Москву, каждую ночь летают, но с ними дерутся и зенитчики, и истребители. Кто-то из солдат говорит, что у комсорга все как-то гладко выходит - немцы де летают, а их только сбивают и все. Комсорг мрачнеет, молчит. ПОтом отвечает, что, конечно, бомбят. И на крышах бабы и дети дежурят, зажигалки тушат. Тот же солдат говорит, что значит прорываются и бомбят, раз тушить приходится. Комсорг молчит. Солдаты смотрят на него. Наконец комсорг отвечает, что конечно, прорываются. И бомбят. И люди гибнут. А как иначе, ведь немцы не из Германии летают, а от нас. Лететь-то недалеко. Так что на себя бы оборотиться, да подумать, чтобы они хоть из пушек по Москве не стреляли. Солдат с вызовом спрашивает, а сам-то комсорг оборотился? Тот спокойно отвечает, что еще под Смоленском оборотился. И трех немцев убил, и медаль "За отвагу" у него есть. А вот на вас - посмотрим. Солдаты замолкают. Канонада становится слышнее.

И. Кошкин