А.Я. Максимов. Наши задачи на Тихом океане. 1901г. 4-е изд.
До начала пятидесятых годов русское правительство терпеливо сносило высокомерие Китая, держалось оскорбительной для национальной гордости политики, приниженного заискивания и не рисковало беспокоить богдоханское правительство самыми законными просьбами. Только в 1851 году России удалось заключить в Кульдже новый торговый договор и получить дозволение на устройство торговых факторий в Кульдже и Чугучаке. Заключение этого договора прошло без особенных затруднений благодаря жестокому удару, нанесенному высокомерию китайского правительства англичанами в начале сороковых годов. После короткой борьбы с Англией Китай был принужден заключить с последней унизительный Нанкинский договор (в 1842 году), по которому заплатил 28 млн. рублей контрибуции, уступил остров Гонконг и открыл для европейской торговли пять портов.
В пятидесятых годах положение Китая еще более ухудшилось: ему приходилось вести одновременно тяжелую борьбу не только с внешними врагами, французами и англичанами, но и с внутренними - мятежниками тайпинами. Этот момент оказался чрезвычайно удобным для разрешения жгучего амурского вопроса и других, накопившихся за прежнее время, недоразумений.
Благодаря появлению нового политического деятеля, Н.Н. Муравьева (впоследствии графа Амурского), хорошо понявшего, как надо держать себя с высокомерным и в то же время крайне нерешительным, трусливым китайским правительством, наш слабый, уступчивый, полный заискивания и нередко даже лишенный достоинства образ действий неожиданно изменился в решительный, настойчивый, энергичный. Генерал Н.Н. Муравьев, ознакомившись с характером китайцев, пришел к заключению, что лучший способ действия с этим двуличным народом - самая упорная настойчивость, опирающаяся на силу. Он отлично знал, что китайцы легко доходят до дерзости, когда видят, что боятся их раздражить, и делаются робкими и уступчивыми при должном проявлении силы, достоинства, энергии и настойчивости. Новый деятель на поприще нашей политики с Китаем хорошо раскусил народ, с которым он имел дело. Проявляя необыкновенную решительность в своих действиях, настойчивость в требованиях и энергию при устранении всех лежавших на пути препятствий, генерал
Н.Н, Муравьев разом поднял на крайнем Востоке совершенно стертое временем обаяние русского имени, быстро достиг неожиданного и беспримерного успеха. Замечательно, что генерал Н.Н. Муравьев решился покончить с амурским вопросом в самое критическое для России время, когда имея уже дело с сильнейшими врагами, ей должно было быть особенно осторожной с соседним государством, имевшим с ней более пяти тысяч верст общей границы и находившимся, кроме того, уже под влиянием наших европейских врагов. Занятием Амура в эту самую минуту Н.Н. Муравьев указал тот единственный способ действий, который может иметь успех при сношениях с Китаем.
Итак, с 1854 года Амур снова сделался русской рекой. По ней пошло движение вверх и вниз; на берегу ее, посреди земель, считавшихся еще китайскими, явились русские селения, склады провианта и казенного имущества. Уже в1851 году водворено было по верхнему течению Амура 450 семейств. Китайцы, по всей вероятности, сочли бы такую колонизацию нарушением мирных условий, но у них были уже связаны руки: Франция и Англия вновь отвлекли их внимание в противоположную сторону.
Таким образом, генерал Н.Н. Муравьев, воспользовавшись внешними и внутренними затруднениями Китая, вновь овладел обширным Амурским краем, овладел без выстрела, без всяких жертв со стороны государства, показав только нашу незначительную, военную, сибирскую силу.
В 1858 году генералу Н.Н. Муравьеву удалось заключить с князем И Шань Айгуньский трактат, освятивший приобретение обширной территории, фактически уже принадлежавший России с 1854 года. В статье первой этого трактата сказано: "Левый берег реки Амур, начиная от реки Аргуни до морского устья Амура, да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению до Уссури, владением Дайцинского государства. Oт реки Уссури далее, до моря, находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне, да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могут плавать только суда Дайцинского и Российского государств".
Подписывая Айгуньский трактат под давлением страшных внешних и внутренних неурядиц, китайское правительство задумало подчиниться ему только отчасти и даже вовсе нарушить его, если представятся к тому в будущем благоприятные условия. Вообще, склоняясь под ударами, китайцы затаивали в глубине сердца злобу и надежду когда-нибудь отомстить России за причиненные ею унижения.
Между тем наша дипломатия не дремала; пользуясь случаем, она шла вперед быстрыми шагами. В 1858году граф Путятин, прибыв морем в Тяньцзинь, вступил одновременно с английским и французским послами в непосредственные переговоры с высшими сановниками китайской империи. Заключенный им здесь Тяньцзиньский трактат установил новый порядок сношений с Китаем и открыл для русской торговли, наряду с европейской, приморские порты Китая. К сожалению, трактат этот был формулирован далеко не ясно и не вполне соответствовал русским интересам; он мало рассеял мрак, тяготевший над отношениями Китая к России. Явилась настоятельная необходимостьисправить некоторые промахи, сделанные графом Путятиным при заключении Тяньцзиньского договора. Выполнение этой важной политической миссии было поручено молодому, талантливому дипломату генералу Н.П. Игнатьеву (ныне графу). Одиннадцать месяцев провел последний в Пекине, рискуя ежедневно своею головою, одиннадцать месяцев, изо дня в день, пришлось ему вести дипломатические беседы с двоюродным братом богдохана, Сушуном, старавшимся всеми силами затянуть переговоры и ловкими, маккиавеллевскими доводами вырвать почву из-под справедливых, прекрасно формулированных требований полковника Н.П. Игнатьева.
Несмотря на всю азиатскую хитрость, Сушун ежедневно терпел более или менее серьезное фиаско. Наконец, ему надоело вести бесконечные переговоры с энергичным, настойчивым, талантливым русским дипломатом, и он выхлопотал у богдохана приказ, в силу которого генерал Н.П. Игнатьев обязывался немедленно оставить богдоханскую резиденцию и отправиться в Монголию.
Этот грозный, приказ поставил генерала Н.П. Игнатьева в крайне затруднительное положение; исполнив его, пришлось бы отказаться от выполнения возложенной политической миссии, имевшей для России громадное значение. И вот, отважный, мужественный дипломат решается нарушить волю грозного богдохана и насильственно прорваться из Пекина в сторону, противоположную той, которая указана была в приказе, а именно в Тяньцзинь. С пятью казаками, то устрашая, то употребляя хитрость, генерал Н.П. Игнатьев пробился, наконец, сквозь ряды китайской армии и дал знать клиперу "Джигит" о своем критическом положении.
21 мая отважный, настойчивый, энергичный русский дипломат вступил на палубу клипера, на котором и решился выждать более благоприятного момента для выполнения возложенной на него политической задачи. Через две недели, в виду действий англичан и французов в Китае, генерал Н.П. Игнатьев рискнул вновь вернуться в Пекин, сперва на клипере "Разбойник", скоро, однако, застрявшем в реке Пейхо, а затем на паровом баркасе. По прибытии в Пекин, пользуясь отказом богдохана ратифицировать только что заключенный трактат с французами и англичанами, генерал Н.П. Игнатьев, то становясь посредником между Англией и Францией с одной стороны и Китаем с другой, то самостоятельно угрожая последнему, успел довести переговоры до конца и заключил знаменитый Пекинский договор (2 ноября 1860 года), приведший в изумление не только Россию, но и всю Европу. Благодаря настойчивости и талантливости молодого дипломата Россия разом восстановила на крайнем Востоке свое пошатнувшееся обаяние и стала на Тихоокеанском прибрежье твердой ногой. Славным Пекинским договором, еще раз подтвердившим некоторые пункты Айгуньского трактата и Тяньцзиньского договора, Россия приобрела, наконец, после трехвекового богатырского, беспримерного движения на Восток, открытую дверь в незамкнутое море, которую мы тщетно старались и стараемся до последней минуты прорубить во враждебной нам Европе. Со 2 ноября 1860 г. Россия открыла себе широкую, просторную дорогу в океан, закрепила за собой прочный базис, опираясь на который мы могли смело поддержать необходимое нам влияние на соседние могущественные государства крайнего Востока - Китай и Японию, могли положить твердое основание для развития наших морских сил в водах Великого океана - страшной угрозы английским колониям и торговле, находящимся в сфере действий нашего дальнего побережья.
Пекинский договор окончательно утвердил за Россией богатейший Уссурийский край - край блестящего будущего с высоким политическим и экономическим значением, со множеством прекрасных гаваней, спос6бныхвместить целые флоты. В силу этого знаменитого дипломатического акта Россия перескочила одним могучим, богатырским прыжком от широкого устья великого Амура через заповеданные дебри богатого, но еще не исследованного Уссурийского края и стала лицом к лицу с десятимиллионным корейским народом, глубоко спавшим за ветхой стеной многовековой замкнутости и невежества. Пред нами открылась широкая дорога для распространения своего обаяния на народ, стонавший под тяжким ярмом дикого произвола и бессердечного деспотизма; пред нами легла культурная миссия ввести на путь цивилизации и прогресса богатейшую страну Дальнего Востока, прозванную по своему плодородию и благорастворенному климату "Азиатской Италией"... Насколько мы выполнили эту важную миссию - читатели увидят из следующего очерка "Россия и Корея".
II.
На следующий год после заключения знаменитого Пекинского договора в Пекин был водворен первый русский министр-резидент, полковник Балюзак. С этого же времени русские чайные фирмы начали переселяться из Кяхты внутрь Китая, в Ургу, Калган, Тяньцзинь и Ханькоу, стали скупать чайный лист прямо из первых рук, от мелких землевладельцев и обрабатывать его на собственных фабриках. Почти одновременно начала усиливаться колонизация Амурской области и Уссурийского края, основался русский аванпост на Тихоокеанском побережье - порт Владивосток, и затем, в 1871 году, вследствие событий в Средней Азии Россия заняла Кульджу, потерянную было для Китай ев со всею Джунгарией.
Китай, совершенно расслабленный внутренними беспорядками и постоянными восстаниями, сначала тайпинов, затем племени мяоцзе и мусульманского населения Юньнани (на юге Китая) и, наконец, дунган, должен был покориться обстоятельствам и беспрекословно исполнить все наши требования, хотя это было ему очень нежелательно. Высокомерие и наглость китайского правительства сменились подозрительной льстивостью и широкой уступчивостью. Хитрый враг наш отлично понимал полную невозможность бороться с Россией при тяжелых условиях внутренних безурядиц и терпеливо ждал более удобного случая для восстановления своего пошатнувшегося престижа. Случай не замедлил представиться. Благодаря неединодушному образу действий мусульманских инсургентов, мечтавших больше о грабежах и разбоях, чем о достижении заветной цели освобождения из-под ненавистного ига, китайцы, наконец, сломили после десятилетней отчаянной борьбы страшное мусульманское восстание, опустошившее лучшие и плодородные области Китая. Энергичный губернатор провинции Шаньгань, знаменитый Цзо-Цун-Тан, сформировав и вооружив порядочное войско, начал беспощадно бить дунган, постепенно отнимая от них забранные города, жители которых нередко истреблялись поголовно за оказанное инсургентам сочувствие.
Таким образом, в 1872 году был отнят город Синин, в 1873 году - Сучжоу, в 1875 году - Урумчи и Манас, а затем та же участь постигла и весь Восточный Туркестан. В течение нескольких лет Китай снова подчинил себе обширные западные провинции и вступил опять в непосредственное соприкосновение с русскими владениями. Почуяв под собой твердую почву, китайцы немедленно подняли вопрос о неправильном занятии нами Кульджи и стали требовать возврата плодородного Приилийского края. Упоенное недавними военными успехами в западных провинциях, имея в своем распоряжении крупповские пушки, ружья новейших систем и сравнительно организованную армию, китайское правительство мечтало даже завладеть Приилийским краем силою. Впрочем, веруя в историческую уступчивость России, оно решилось прежде попробовать войти с нами в переговоры и прибегнуть к силе только в крайнем случае. Вера эта не обманула китайское правительство. Мы, по обыкновению, шли от уступки к уступке, желая мирного разрешения вопроса, но в то же время упуская из виду, что китайцы не признают в политике великодушия и в каждой уступке видят одну только слабость противника. Действительно, прогрессивные уступки с нашей стороны вновь возбудили в китайцах дикое высокомерие и веру в свою непобедимость. Под давлением этой веры требования их постепенно увеличивались и становились наглее. Отношения между Россией и Китаем быстро обострялись. Наконец, мы были вынуждены произвести для поддержания пошатнувшегося престижа грандиозную военно-морскую демонстрацию, сосредоточив в китайских водах сильную эскадру лучших боевых судов под начальством генерал-адъютанта Лесовского.
Угрожая Китаю с моря, Россия ничего не предприняла с суши, и, таким образом, дорого стоившая нам отправка флота в Великий океан привела, в конце концов, к тому же печальному результату, которого можно было бы достигнуть в Петербурге, при зимовке того же флота в Кронштадте, то есть к уступке Кульджи. Правда, Россия выговорила за эту принужденную уступку несколько миллионов рублей и удовлетворение кое-каких законных требований; но, к сожалению, многое выговорено было только на бумаге. Пересмотр прежних договоров не дал осязательных результатов. Выказав некоторую уступчивость письменно, китайское правительство с первого же дня стало тормозить на
деле выполнение принятых на себя обязательств и оттягивать фактическое разрешение вопросов, в высшей степени жизненных для русских интересов. В данном случае Китай остался верен своей политике, сложившейся тысячелетиями. Оттягивая исполнение наших требований, он надеется на лучшие времена и одновременно деятельно готовится дать России, рано или поздно, серьезный отпор.
Надо помнить, что Китай - государство со строго определенными политическими тенденциями. Он никогда не отказывался и не откажется от территорий, которыми когда-либо владел, и только ожидает благоприятного случая к возвращению их. Он с затаенной злобой уступил России Амур и Уссури и, наверное, будет стараться возвратить их, как старался вернуть в XVII столетии Амур и Кульджу - в настоящем. С каждым годом Китай принимает в отношении России более и более угрожающее положение. Он уже приступил к энергическому заселению пустынных областей империи, соприкасающихся с нашими владениями; заселение это необходимо Китаю на случай столкновения с Россией, чтобы иметь возможность немедленно перейти к активным действиям. Китайцы обратили особенное внимание на северную границу империи, прилегающую к среднему течению Амура и к Южно-Уссурийскому краю; в эти местности уже направлено большое число переселенцев, щедро снабженных правительством инструментами, семенами и скотом; вообще они водворяются на новых местах чрезвычайно прочно и основательно. Китайское правительство выказывает примерную энергию, замечательный колонизаторский талант и большую щедрость на быстрое выполнение задуманной цели. Еще в последнее десятилетие оно ассигновало, по представлению Гиринского цзянцзюня, крупную сумму на распашку ста тысяч десятин пустопорожней земли между нашей границей и городом Сянсин, расположенным в двухстах верстах от первой, на реке Сунгари. Недалеко время; когда эта громадная площадь, отделенная от империи огромным, малозаселенным, а местам и даже пустопорожним пространством, густо заселится народом, который будет угрозой для наших владений на крайнем Востоке.
Независимо от заселения провинций, пограничных с нашими владениями, китайцы заняты усилением обороны северной части Маньчжурии, находящейся в районе наших наступательных действий, а также местностей, не посредственно прилегающих к Южно-Уссурийскому
краю. Начиная с 1880 года китайцы приступили к сосредоточению в Маньчжурии войск и необходимых для войны средств. Хорошо известно, что в 1885 году туда введено 15 тысяч отборных солдат из армии ли Хунчана. Годом позже этот корпус усилен еще на пять тысяч; затем это усиление шло безостановочно, и в настоящее время в маньчжурской армии насчитывают до 50 тысяч отборного войска. Одновременно главнокомандующий упомянутой армией Му Тушань учредил в Шанхае постоянную комиссию для приемки закупаемых для его войск скорострельных ружей и пушек европейских заводов, хотя в Маньчжурии существует и успешно действует свой собственный оружейный завод.
Словом, китайцы начали создавать прочный базис для будущих активных действий против русских владений на крайнем Востоке; они действительно готовятся к войне с Россией, которая должна возникнуть в недалеком будущем. Оттягивая разрешение многих вопросов, жгучих для русских интересов, китайцы готовятся отомстить нам за все свои последние унижения. Это несомненно. Злопамятность их доказана исторически, и Россия должна держаться на стороже, если не желает быть захваченной врасплох.
Вследствие злостных английских интриг, с которыми читатели познакомятся в следующем очерке "Россия и Анг лия на Далеком Востоке”, на горизонте наших отношений к Китаю сгущается грозовая туча. Особенно китайцы не 11 могут до сих пор переварить факт присоединения к России Уссурийского края, так как благодаря этому присоединению, пять шестых всей Маньчжурии оказались oтpeзанными от моря и невольно подчинились с тех пор нашему экономическому влиянию. Невыгодное географическое очертание этой драгоценнейшей для Китая пpовинции смущает китайское правительство, и оно давно уже мечтает открыть Маньчжурии необходимый доступ к морю, мечтает исправить ее границы за наш счет. Попытки к осуществлению этой мечты уже были в 1884 году со стороны китайских членов русско-китайской комиссии, проверявшей южную часть нашей уссурийской границы для выяснения правильности заявленной боrдоханским правительством претензии на принадлежность Китаю небольшого корейского поселка Савеловки. Эта претензия оказалась справедливой, и часть китайской территории, занятой, по ошибке, корейскими выходцами, была возвращена по принадлежности. Наша уступчивость, по обыкновению, возбудила в китайском правительстве новые требования, возмутительные по своей наглости. Оно предписало своим членам пограничной комиссии энергично настаивать на том, чтобы граница Маньчжурии непременно уперлась в принадлежащий нам залив Посьета. В данном случае Китай, рассчитывая на постоянную уступчивость России, думал не только добиться для Маньчжурии доступа к Японскому морю, но и совершенно отрезать наши владения от Корейского полуострова, то есть убить одним ударом двух зайцев.
В данном случае представители наших интересов на крайнем Востоке оказались, к счастью, на высоте своего назначения и дали должный отпор нахальным требованиям китайских сановников. Последние, по обыкновению, возмутились русской непреклонностью и наотрез отказались подписать протокол пограничной комиссии, несмотря даже на то, что этим протоколом присуждалась Китаю спорная Савеловка... Этот факт служит хорошим примером своеобразной системы китайских дипломатических переговоров, в основу которых положен принцип - урвать как можно больше, и какими, бы тони было средствами...
Еще оттуда - ghost25.10.2004 15:22:36 (110, 5706 b)
