>Вообще, мемуары Карпова очень интересны, но мне кажется, что он сам по себе был очень необычным офицером, выбивающимся несколько из круга тогдашнего офицерства.
В том смысле, что он вышел из рядовых? Для русского офицерства в те времена это было более чем обыкновенно. Вернее было бы сказать, что он очень нетипичен для офицеров, писавших мемуары, т.е. разве только что грамотен; литературный опыт, включая систематическое чтение, у него отсутствует напрочь.
>Вы знаете, многие мемуары участников Отечественной войны и Заграничного похода написаны весьма критически. Т.е. они хвалят того, кото считают нужным хвалить и так же и ругают. Ничего не приукрашивая. Я думаю, что это оттого, чтописались эти мемуары и издавались еще при жизни многих и многих очевидцев тех же событий да и предназначались, в общем-то для них же. Т.е. не врали люди и не приукрашивали действительность в заданных целях.
И врали, и приукрашивали, особенно в тех мемуарах, что написаны по "горячим следам". Классик этого жанра - Глинка, а также будущие официальные деятели Николаевской эпохи, например Бенкендорф и Паскевич. А что сами не врали, за них делали редакторы; анекдотический случай такого перевирания описывал Тартаковский, рассказывая про искажения мемуаров Душенкевича редактором "Военного инвалида" Воейковым. Но вообще мемуаристы редко врут сознательно, гораздо чаще приходится иметь дело с самоцензурой, с одной стороны, и желанием приукрасить, - с другой (особенно характерны в этом отношении Булгарин, Дурова и Давыдов). Карпов в этом смысле очень хорош - и честен, и за литературными лаврами не гонится.
Есть еще один класс мемуаристов, которые умело пользуются своим пером для излития желчного остоумия, помимо непревзойденного в этом смысле "гражданского" Вигеля следует обязательно упомянуть и "военного" Ермолова.
