|
|
От
|
Игорь Островский
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
20.04.2004 22:07:26
|
|
|
Рубрики
|
Суворов (В.Резун);
|
|
"Ледокол", комментарий, глава 19.
«Ледокол», глава 19.
«"Я не знаю ни одной проблемы, которая относилась бы к внутренней ситуации в Советском Союзе и была столь серьезной, чтобы вызвать такой шаг со стороны Сталина. Я с большей уверенностью мог бы утверждать, что если Сталин решил занять высший государственный пост, то причины этому следует искать во внешней политике". Так докладывал своему правительству германский посол в Москве фон Шуленбург.»
Комментарий
Автор, как и во многих других случаях, не указывает источник цитаты. Но в докладе посла Шуленбурга в Берлин, датированном 19 мая 1941 г., имеется схожая фраза: „Die Uebernahme der Ministerpraesidentschaft durch Stalin und das Zurueckschieben Molotows in den Hintergrund koennen nicht anders ausgelegt werden und werden hier nicht anders ausgelegt, als daß dadurch die sowjetische Aussenpolitik der letzten Monate desavouiert werden soll.“ (Занятие поста главы правительства Сталиным и оттеснение Молотова на задний план не может быть иначе истолковано и истолковывается здесь не иначе как дезавуирование советской внешней политики последних месяцев)
Чтобы дать представление об истинной позиции посла Шуленбурга, имеет смысл привести более пространный отрывок из упомянутого выше сообщения от 19 мая 1941 г.
Имея в виду противоречия между СССР и Германией в балканском вопросе, Шуленбург пишет:
«Наши противники в Москве, в особенности британский и американский послы, почуяли неладное и даже наши друзья усомнились. Тем не менее, положение в Кремле было этими наблюдателями оценено неверно: Кремль вовсе не имел намерения подставить нам ногу или вообще проводить активную антинемецкую политику. Он слишком хорошо знает, что для этого у него нет достаточных сил. Советское правительство хотело лишь напомнить нам – конечно, во всё более недвусмысленной форме, - что и оно, как нам известно, имеет интересы на Балканах и что мы таким образом обязались консультироваться с Кремлём. Поскольку Кремль ничего большего не имел в виду, все попытки британского посла завязать переговоры с Кремлём остались безрезультатны и даже были резко отклонены; поэтому же не видно и ни малейших признаков улучшения советско-американских отношений.
Неожиданно быстрое и успешное завершение нашего Балканского похода очевидно застигло Советское правительство врасплох. Оно вероятно исходило из того, что сложный характер местности сможет нас задержать на более длительный срок, что позволило бы Советскому Союзу миновать некий «критический момент». Как только выяснилось, что эти ожидания были ошибочны, Сталин немедленно сделал необходимые выводы.
Занятие поста главы правительства Сталиным и оттеснение Молотова на задний план не может быть иначе истолковано и истолковывается здесь не иначе как дезавуирование советской внешней политики последних месяцев. Сталин понял, что Кремль с заявкою своих балканских интересов зашёл слишком далеко, и пытается теперь исправить эту ошибку. Действия «нового кабинета»: ... (высылка норвежского, бельгийского и югославского посольств) ясно доказывают это. Сталин желает очевидно вернуться к стопроцентно дружественной к Германии политике, которая была ему издавна симпатична и которая не допускает возникновения даже видимости каких-то противоречий.
Что касается оценки нынешней ситуации, то тут политические и дипломатические круги в Москве находятся в трудном положении. Позиция Кремля, его цели и желания ясны. Однако эхо из Берлина заставляет себя ждать и поэтому остаётся пока непонятным, был ли поворот в политике Советского Союза ещё достаточно своевременным. Таким образом, все здешние наблюдатели ожидают, в зависимости от их отношения к нам, либо с тревогою, либо с надеждою, но все с напряжённым интересом того, что принесут нам ближайшие недели.»
(Moskau-Berlin – streng geheim! ASKANIA – Weissbuchreihe, Band 6. Lindhorst, 1989. S. 214-216. Перевод мой.)
Таким образом, очевидно, что посол Шуленбург в мае 1941 г. истолковывал назначение И.В.Сталина на пост председателя Совета министров в смысле, прямо противоположном тому, в котором это делает В.Резун в главе 19 «Ледокола».