дык не аэродром подземный (и звучит то абсурдно как и "подводный аэродром") а скрытый скорее всего, бо там только служебные помещения и ангары для самолетов подземные. Вот если бы он выстреливал паровой катапультой самолет, причем крыша коровника допустим поднималась оттуда вылетал СБ и крыша за ним захлопывалась. Вот то был бы подземный аэродром. Уж если звон об таких аэродромах по миру шёл то нет причин чтоб нашим такой чудесный обьект не собезьяничать.
-------------------------------------------------
Страницы истории ТМ 9-1992
Самуил КРЫЛОВ,
гвардии майор в отставке
"ПТИЧКА" ДЛЯ КОМСОСТАВА
(Из записок ночного фотографа)
В июльский день 1936 года меня, курсанта школы младших авиационных специалистов в Люберецком авиагарнизоне, вызвали к командиру. Он почему-то поинтересовался моими познаниями в фотографии. Узнав, что я окончил курсы фотокорреспондентов при Московском Доме журналистов и публиковался в местной печати, и, главное, еще раз убедившись в моем пролетарском происхождении, командир, понизив голос, сообщил, что мне поручена ответственная съемка. После чего велел дождаться заместителя командующего Московским военным округом.
Через два часа я, начищенный и туго затянутый, стоял навытяжку перед широкоплечим комкором Б.С.Горбачевым.
- Получите в политотделе бригады аппаратуру, фотоматериалы и подробный соответствующий инструктаж, - приказал он.
Бригадный комиссар Котов бережно вручил мне "Фотокор" и 12 кассет с фотопластинками, объяснив, что завтра предстоит заснять высший комсостав РККА при осмотре подземных ангаров, выстроенных по приказу М.Н.Тухачевского. Вместе с командиром бригады полковником Монархо и начальником политотдела мы приехали в особую зону одного подмосковного аэродрома и остановились у небольшой возвышенности. Кто мог знать, что глубоко под нами залегает ангар, а в нем -готовые к вылету боевые самолеты. Что мы и заметили, так это маскировочные сети у рулежной дорожки, закрывавшие какой-то вход.
Вскоре к площадке подкатили с десяток новеньких ЗИСов, из них выбрались военные, все в высоких званиях, и группками сосредоточились неподалеку от нас. Поскольку синоптики обещали жару, они были в легкой полевой или повседневной форме. Помимо командующего Московским военным округом, я узнал его коллегу по Белорусскому округу командарма 1-го ранга И.П.Уборевича, строго поблескивавшего пенсне, "первого красного офицера" наркома обороны маршала К.Е. Ворошилова - тот стоял в кругу сравнительно молодых командиров с синими петлицами (сотрудников НКВД). Было заметно, что многие стараются держаться от них подальше...
Подойдя к ним, я направил объектив на Ворошилова и быстро сделал первый снимок, получив в ответ недобрый, колючий взгляд наркома. Затем, уже без робости, приблизился к тем, кто окружал его первого заместителя - Тухачевского. На портретах я привык видеть его молодым и в маршальской форме, а здесь, наяву, он выглядел уставшим и гораздо старше.
Беседуя с командирами, Тухачевский не обращал на меня внимания до тех пор, пока я не нажал на спуск затвора. Запомнились большие, выпуклые глаза с "мешками", приятный, что называется бархатный тембр голоса, благородная и естественная манера держаться.
Сам удивляюсь, как это не сразу распознал легендарные усы инспектора кавалерии РККА маршала С.М.Буденного. Обычно я представлял его этаким богатырем-конником в блестящих сапогах со шпорами и шашкой на боку. А он был (кстати, единственный) в новой маршальской форме - хорошо подогнанном кителе, брюках навыпуск и "цивильных" ботинках, что ему явно не шло. На первый взгляд, Семен Михайлович напоминал элегантного западного военного атташе и, возможно, именно таковым и хотел казаться. Фотографируя его, я заметил, что он не проявляет никакого интереса к окружающему, держится особняком, как тот киплинговский "кот, который гуляет сам по себе". Видно, подумалось мне, у него хватает своих забот - кавалерийских... Не сразу удалось заснять другого заместителя наркома, армейского комиссара 1-го ранга Я.Б. Гамарника. Невысокий, широкоплечий, с крупной головой, подпираемой густой прямоугольной бородой, он беспрестанно переходил от группы к группе, активно включался в разговоры.
Нарком обороны маршал Ворошилов вместе с сотрудниками ОГПУ на поле секретного аэродрома.
"Врага народа" Тухачевского я, во избежание ареста, отрезал, оставив только "легендарного" Буденного.
Ворошилов не спеша направляется к подземному ангару.
Таким был подземный аэродром в Люберцах. Показано расположение ангаров для истребителей и бомбардировщиков, размещение тележек, на которых те располагались под землей.
Тем временем "разминка" после езды на машинах закончилась, комсостав приумолк, и всех пригласили в подземный ангар. Курсанты нашей школы откинули маскировочные сети, и мы увидели командующего ВВС РККА Я.И.Алксниса - высокого, стройного, облаченного в белую гимнастерку, с синей пилоткой на голове (кстати, только что введенной для авиаторов). Он поделился соображениями о будущей войне, о необходимости таких ангаров, подробно рассказал об их устройстве, о том, как размещены самолеты и как решена проблема их взлета по тревоге.
Потом все спустились вниз, и я принялся разглядывать необычное инженерное сооружение, словно предназначенное для съемок научно-фантастического фильма. Стены и купол были выложены скорее всего из железобетонных блоков, на цементированном полу протянулись два кольца рельсов, на которых стояли тележки с треугольными площадками, а на них - истребители И-16. Летчики сидели в кабинах, осторожно посматривая на нас.
После того как военачальники вышли наружу, взревел авиамотор, из ангара выкатился самолет, развернулся к рулежной дорожке и после короткого разбега взмыл в небо. Я оказался неподалеку от Ворошилова и хорошо слышал его глуховатый, с хрипотцой, голос, поясняющие реплики:
- Вот "кавалерист" вывел коня из конюшни... Вот вскочил в седло... Вот поскакал галопом....
Стоявшие рядом понимающе усмехнулись. После посадки истребителя все двинулись к краю летного поля, заросшему кустарником и молодыми березками. Там был вход в другой ангар, походивший на широкий, длинный туннель. Его потолок, стены и пол укрепили бревнами, а низ покрыли еще и досками - на них стоял новый скоростной бомбардировщик СБ. Снаружи ангар обложили проросшим дерном, а над верхним перекрытием посадили кусты. Случись война, такие ангары здорово помогут сберечь боевую технику и людей.
Метрах в двухстах располагался третий ангар, с четырехмоторным тяжелым бомбардировщиком ТБ-3.
Завершив осмотр, все собрались вокруг Тухачевского. Он улыбался, отвечал на вопросы, изредка поглядывая в сторону Ворошилова, а я сделал последний общий снимок начальства РККА.
На следующий день в военный городок вновь приехали Ворошилов и Гамарник, осмотрели достраивающийся дом для летно-технического состава, а я снял еще два фото, "добив" выданные мне пластинки.
Слава богу, негативы вышли неплохими, а позитивная фотопечать с таких - одно удовольствие. Приятно наблюдать, как на фотобумаге в проявителе возникают контуры тех, кого "щелкнул" накануне. С десяти наиболее качественных негативов сделал по три отпечатка, как и было приказано (тогда все было ох как строго!). Снимки и негативы отдал начальнику политотдела.
Дело прошлое, признаю - желая сохранить память о встрече с комсоставом, рискнул отпечатать несколько "лишних" фото. Хранил их в своем чемоданчике.
Наступил 1937 год. Один из самых тяжелых в нашей истории, особенно для судеб многих командиров и военачальников Красной Армии. Я хорошо помню то страшное время...
Еще в начале года я оказался в Воронеже, в 18-й дальнеразведывательной эскадрилье, где как фотограммист обслуживал соответствующую аппаратуру самолетов типа Р-6. Небольшой коллектив эскадрильи оказался дружным, а большинство летчиков, окончивших училище в городе Энгельсе, были немецкими коммунистами - например, Редер, Гесс, Бертман. Остальные члены экипажей были разных национальностей. Прямой контакт у меня установился со штурманами - перед вылетом мы вместе проверяли фототехнику, я сообщал количество заряженной фотопленки и предупреждал об особенностях фотоаппаратов.
Особенно близкие отношения у меня сложились со старшим лейтенантом Максимом Лахманом, и однажды я рассказал ему о том, что посчастливилось снимать высший комсостав РККА, показал фотографии.
- Эти подземные ангары - только часть плана модернизации Красной Армии, разработанного маршалом Тухачевским,- пояснил Лахман. Хотя тогда я и был всего младшим комвзвода (старшим сержантом, по-нынешнему), сообразил, что у Тухачевского, в отличие от кавалериста Ворошилова, иной взгляд на характер будущих сражений.
А фотографии я больше никому не показывал. Вспомнил о них только летом 1937 года, когда нас собрали на митинг у штаба авиабригады, на котором начальник политотдела зачитал сообщение из Наркомата обороны о раскрытии "антисоветско-троцкистской военной организации", возглавляемой "бывшим маршалом" Тухачевским и "бывшими командармами" Якиром, Уборевичем, Корком и другими. Все они обвинялись в шпионаже и подрыве мощи РККА.
Выступившие на митинге два командира клеймили позором "предателей". Я был оглушен услышанным - менее года назад я видел их, фотографировал, они казались честными, умными, преданными.
Расходились подавленными, не смея смотреть друг другу в глаза. Вскоре пришла директива об увольнении всех летчиков-немцев. Лахмана постигла та же участь, хотя он к ним не имел отношения. Ночью увели комсорга эскадрильи Василия Гусакова, которому я также поведал, как снимал комсостав. Страх и подавленность сковали меня - раз проверяют тумбочки, то наверняка доберутся до каптерки, а там мой чемоданчик. Вечером достал злополучный конверт и стал вырезать "предателей", некоторые карточки вообще уничтожил, оставив только те, где запечатлены "непорочные" Ворошилов и Буденный. Они и сохранились в моем семейном архиве. Признаюсь - всегда с болью и досадой смотрю на них и ругаю, ругаю себя за то, что испортил такие ценные исторические документы! Впрочем, теплится надежда: а вдруг где-нибудь в архивах отыщутся те самые 12 негативов. Я бы их сразу узнал...
От редакции. "Птичка для комсостава" С. Крылова - одна из первых глав рукописи "Записки ночного фотографа". Для скорейшего издания своей книги автор просит читателей "ТМ" прислать отзыв по адресу: 129224, Москва, п/я № 35.
Лев ВЯТКИН,
военный летчик
По приказу Тухачевского...
Устройство подземного ангара для истребителей И-16 конструкции Н.Поликарпова
Рис. Л.ВЯТКИНА
В 1964 году мне довелось гостить у генерал-майора авиации А.А.Туржанского. Зашел разговор о репрессированных военачальниках, в том числе о маршале Тухачевском, которого Александр Александрович хорошо знал по совместной службе. Тогда-то и услышал многозначительную фразу:
- Остался бы Тухачевский в живых, мы закончили бы войну с Гитлером пораньше...
Признаться, я воспринял это со скепсисом. Разве можно гадать: что было бы, если бы да кабы... Но, оказывается, генерал имел в виду вот что:
- Тухачевский, как начальник вооружений РККА, курировал научно-технические разработки, испытания новых образцов военной техники. Немало внимания уделял конструкторам и изобретателям. Знаете ли вы, например, что он помогал Петропавловскому создавать реактивные снаряды, Гроховскому - реализовывать свои смелые задумки, Курчевскому - улучшать динамореактивную пушку, Ощепкову - совершенствовать радиоулавливатель самолетов?
Туржанский прошелся по гостиной, потом встал напротив меня и произнес назидательным баском:
- Удивительно, как это Тухачевский везде поспевал. Представляете, если бы мы успели провести техническое перевооружение Красной Армии, насколько возросла бы ее мощь?
Генерал привел эпизод и из собственной жизни:
- Кстати, поддержал и меня в деле создания совершенно нового рода авиации, штурмовой, предназначавшейся для взаимодействия с пехотой непосредственно на поле боя. Несмотря на противодействие Ворошилова, который в авиации разбирался неважно и потому ее недолюбливал, я с согласия Тухачевского стал набирать летчиков, умевших летать очень низко, на бреющем, что формально было запрещено. Действительно, такой полет очень труден и опасен - ведь чтобы избежать столкновения с внезапно появляющимися препятствиями, реакция летчика должна быть мгновенной.
Я быстро скомпоновал команду отменных "воздушных хулиганов", составил программу и "Курс летной подготовки по малой высоте", отработал в воздухе специальные упражнения и показал их на маневрах Киевского военного округа. Тогда 19 штурмовиков Р-1 неожиданно, на бреющем, атаковали 44-ю Бессарабскую дивизию конного корпуса Криворучко, совершавшую марш по шоссе Киев - Житомир. Открыв огонь из пулеметов (разумеется, холостыми), летчики насмерть перепугали боевых коней, те опрокинули в кюветы пушки, повозки и походные кухни. На втором заходе штурмовики "отбомбились" да еще облили конников какой-то вонючей жидкостью и скрылись. Криворучко потом три дня собирал своих кавалеристов по лесам и болотам.
Тухачевский был доволен результатами маневров и доверительно сказал мне, что работает над планами новых учений, с использованием воздушных десантов. Замечу, что и подземный аэродром в Люберцах соорудили по его приказу...
Остается добавить, что это строительство выпало за рамки исследований военных историков, не вспоминали о нем и мемуаристы. Поэтому по сей день неизвестны авторы проекта подземных ангаров и строители.
Затрудняюсь сказать, знают ли старожилы Люберец, где находились подземные капониры, кстати, весьма солидные, ибо вмещали по нескольку истребителей, а то и тяжелые бомбовозы. Было бы неплохо, если бы поисковики, занимающиеся обследованием мест сражений Великой Отечественной, в том числе укрепленных районов, попытались найти в Москве довоенные секретные объекты.
А теперь - насколько была верна поддержанная Тухачевским идея укрыть авиацию под землей? Как известно, к началу боевых операций в зоне Персидского залива ВВС Ирака насчитывали 750 боевых самолетов. Известно и то, что каждые сутки авиация коалиции, возглавляемой США, делала до 2,5 тыс. боевых вылетов. Однако через неделю американские разведчики установили, что иракская авиация почти не пострадала. И только потому, что была заблаговременно и надежно укрыта в подземных бункерах, построенных бельгийской компанией "СББМ энд сикс контракт".
