От СОР Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 26.12.2003 19:13:30 Найти в дереве
Рубрики WWII; Стрелковое оружие; Версия для печати

Снайпера 1942. 1-ая дивизия НКВД. Оборона Орешка. Эффективность огня из винтовки

Из книги "Непобежденный Орешек"


Козик Емелъян Васильевич,
генерал-майор запаса, с апреля 1942 года по июль 1943 года — командир 1-й дивизии войск НКВД. Участник многих боев на Ленинградском и других фронтах.

Каждая пуля— в цель

Одной из ярких страниц боевой деятельности дивизии было истребительное движение. Снайперы-истребители блестяще доказали, что, находясь и в обороне, можно вывести из строя большое число вражеских солдат и офицеров, нанося оккупантам значительные и невосполнимые потери.

Одними из первых истребителей на Ленинградском фронте были воины нашей дивизии Иван Вежливцев и Петр Голиченков. Обоим в феврале 1942 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Важно было поддержать, развить отличную инициативу. И из частей, подразделений сообщали в штаб дивизии о многих истребителях, об их успехах. Однако один случай заставил меня по-новому взглянуть на получаемые сводки.

Пробираюсь как-то в окоп снайпера, к тому времени уже довольно популярного в своем батальоне. Спрашиваю о результатах сегодняшней «охоты». Солдат не без гордости докладывает:

— Только что, товарищ генерал, уложил второго
фрица. Высунул он из траншеи свою голову, тут я его
и достал.


— Хорошо, что достал, очень хорошо, что одним
стреляющим фашистом стало меньше. Только как это
подтвердить можно? Небось справки с той стороны не
пришлют...
— А справки и не надо, товарищ генерал, — весело отвечает боец. — Без бумаги все ясно. Только я
выстрелил — он плюхнулся на землю и сразу же слышу, кто-то там закричал: «Носилки! Носилки!»

С трудом сдерживаю улыбку.

— Ясно, — говорю. — Тут ведь близко — хорошо
слышно. Только не напомнишь ли мне, как по-немецки носилки называются? Или там по-русски кричали?
Молчит, потупился, покраснел.

— Не знаю, — говорит. — Показалось, вероятно.

Ну, думаю, хороший ли ты снайпер — еще неизвестно, но фантазия у тебя, дружок, богатейшая...
А тут и еще один случай подвернулся. Прохожу по первой траншее и вижу ответвление — так называемый ус — в сторону Невы. Еще метров двадцать пять, и в тупичке хорошо оборудованный снайперский пост. Изготовившийся к стрельбе сержант ведет в бинокль наблюдение за противником. И до того увлекся, что даже не заметил моего прихода. Он наблюдает за противником, я — за ним.

— Ах, черт возьми, — шепчет он. — Вот черт! Чтоб
тебя черти съели!..

— В чей адрес чертяк посылаете? — спрашиваю
его.

— Кто это вызывает такое неудовольствие?

— Фрицы, конечно, — отвечает. — Там у них меж
ду двумя траншеями ложбинка. Бывало, переходят из
одной траншеи в другую открыто, во весь рост —
троих удалось уложить. А теперь так проскакивают,
что не успеешь глазом моргнуть.
Знакомлюсь поближе со снайпером. Сержант Бондаренко, в прошлом таежный охотник. Вот уже делю дежурит, и ни одного выстрела не пришлось сделать. Отсюда и все его «чертяки». Спрашиваю его:
— Если дичь на какой-нибудь полянке или лесной
опушке напугана охотниками, подпустит она близко
к себе человека?
— Нет, конечно.
— А если из этого самого окопчика в одной и
той же ложбинке уничтожены трое фашистов, должны
остальные сделать вывод?
— Должны, товарищ генерал.
— Вот и выходит проще простого — искать надо
другую огневую позицию. А здесь ждать нечего,
сколько ни чертыхайся.

Обе эти встречи заставили призадуматься над путями и судьбами истребительного движения в дивизии. Первое: учить надо наших стрелков — одного желания мало для того, чтобы истреблять врага, требуется еще и умение; а второе — надо сделать невозможной «липу» в таком великом деле, как уничтожение коварного и сильного врага.

И вот в июне сорок второго года провели мы при штабе дивизии трехдневный сбор истребителей. Человек шестьдесят явилось. У большинства обычные винтовки, у некоторых с диоптрическими и оптическими прицелами.
Начали мы занятия с боевых стрельб. Поставили на расстоянии 300 метров грудные мишени, раздали патроны, разрешили стрелять из любого положения, целиться сколько угодно.

Отстрелялась первая группа. Пошел я к мишеням и ужаснулся. Большинство из них так и осталось целехонькими, нетронутыми. Почти такое же положение было и во второй группе, и в третьей. Лишь человек пять-шесть показали себя хорошими стрелками. А ведь на счету у всех было немало истребленных гитлеровцев. Только велика ли цена такого «боевого» счета?
Выяснилось, что оружие не пристреляно, что не знают наши истребители элементарных истин. Потому-то и выдают часто желаемое за действительность.
Постарались мы за эти три дня дать нашим курсантам-краткосрочникам как можно больше теоретических знаний. Помнится, один из стрелков, отправивший все свои пули «за молоком», с хитрецой заметил :

— Теория — дело хорошее. А вот кто бы практически показал, как с первого выстрела фрица снимать.
Это должно было означать: учить-то легко, а вот сам бы попробовал.

Должен сказать, что еще в годы обучения в пехотном училище я страстно увлекался стрельбой. Позднее не раз участвовал в окружных и всесоюзных стрелковых соревнованиях, завоевывал первые и вторые места, вырастил многих снайперов. Я принял «вызов» и тут же с позиции «стоя» выпустил пять пуль, дав кучно четыре попадания в цель. Еще древнеримский философ Сенека утверждал, что «длинен путь через поучения, краток путь через примеры»...

Разбирая результаты стрельбы, я показал, как помогает мне знание теории.

А пока шли теоретические занятия, наши оружейники проверили и пристреляли каждую винтовку, привели к порядок оптические приборы. Завершили мы сбор, как и начали, боевыми стрельбами. Велик ли срок — три дня, а результаты были уже совсем иными. Теперь более половины стрелков добилось неплохих результатов.
В дальнейшем мы уделяли серьезное внимание воспитанию снайперов-истребителей, число их в дивизии значительно возросло, они стали грозной силой для врага. А история с подбитым гитлеровцем, который с перепугу закричал: «Носилки!», еще некоторое время имела хождение в дивизии на правах веселого анекдота.