Привожу завершающую часть сериала. Надеюсь, что форумчане почерпнули для себя во всем этом что-то новое.
С уважением, Colder
В иракских городах вблизи линии фронта союзников правление Саддама рухнуло. Простые люди взялись за оружие против режима, который ненавидели. Картины восстания, облетевшие весь мир, были сняты в Карбале, но эти сцены повторялись по всему иракскому югу. Мятежники были, главным образом, мусульмане-шииты. Они составляли главную часть населения в этой части Ирака. Вновь и вновь президент Буш призывал к восстанию. И теперь, спустя всего часы после окончания войны, он вновь сделал это.
Однако теперь, когда победа была достигнута, казалось, что концентрация политической воли, принесшая такой успех, покинула команду Белого дома. Закрепление деталей прекращения огня с иракцами оставили Норману Шварцкопфу.
Норман Шварцкопф: У меня вообще не было на этот счет никаких инструкций, поэтому, не имея их и базируясь на моих переговорах с Колином, я надиктовал свои соображения, позвонил Колину и сообщил ему - Знаете, я собираюсь послать их вам; если вы их одобрите, то верните мне их назад [в качестве руководства к действию].
Ген. Гэлвин Уоллер: Пентагон с радостью их принял, внес малозначительные изменения и передал в Госдепартамент; тот, в свою очередь, изменил пару слов и отослал их назад со словами "что ж, используйте это".
Шварцкопф решил, что переговоры должны пройти в оккупированном коалицией Ираке, около города Сафван. Иракское руководство хотело заключить сделку, которая вернет ему захваченную у него территорию и - прежде всего - позволит ему сокрушить мятеж без опаски, что вмешаются союзные войска. Цели Шварцкопфа были проще:
Ген. Шварцкопф: Я отправился в Сафван со своими собственными инструкциями, которые, в сущности, сводились к следующему:
1. Вернуть назад наших военнопленных.
2. Удостовериться в том, что в ходе переговоров будут определены очень четкие линии размежевания - чтобы потом не возникали непреднамеренные бои.
Пара ударных вертолетов Апач кружилась над иракским конвоем. Всего несколькими часами ранее Саддам Хуссейн лично проинструктировал иракских генералов, прибывающих на встречу со Шварцкопфом.
Ген. Вафик аль-Самаррай: Саддам хотел закрепить прекращение огня всеми способами, какими только мог. И он приказал своим офицерам передать [союзникам] любую информацию о минных полях и военнопленных. Он не желал дать Западу ни малейшего повода к возобновлению военных действий. Он желал подписать прекращение огня любой ценой.
Сопровождаемый саудовским главнокомандующим, Шварцкопф провел потерпевших поражение иракских генералов в палатку, где и состоялась встреча. Как только переговоры начались, Шварцкопф получил все, что только пожелал. Но то же самое можно сказать и об иракцах.
Ген. Шварцкопф: Что их больше всего беспокоило - не станет ли все это постоянной границей? Они повторяли все вновь и вновь - это будет постоянная граница или все это временно? И я снова и снова заверял их - нет, это не постоянная граница, это всего лишь временная демаркационная линия между нашими силами. И тогда этот парень посмотрел на меня и сказал - хорошо, можем ли мы пользоваться нашими вертолетами? Я знал, какие огромные разрушения мы причинили их дорогам и мостам, поэтому это прозвучало для меня вполне разумным запросом.
Генерал Султан Хашим Ахмад был высокопоставленным чиновником в министерстве обороны. Его коллега - генерал Салах Абу Махмуд - командовал иракскими силами в Кувейте. Оба генерала достигли целей, поставленных перед ними Саддамом - прежде всего, все иракские вооруженные силы могли свободно оперировать внутри своей территории, и, хотя их самолетам было запрещено летать, вертолетам - нет. Т.о., Саддам получил в свои руки те инструменты, в которых он остро нуждался для своего выживания.
Маргарет Тэтчер: Нет, они должны были сдать свое оборудование - большУю часть! Никакой сделки с диктатором! Ему не только надо было нанести поражение - надо было сделать так, чтобы было видно, что он понес поражение! И видно его собственными людьми! Так, чтобы они связывали лишения, сквозь которые проходили, именно с его действиями. А мы этого не сделали.
Саддам Хуссейн теперь двинул лояльные ему силы из Багдада, чтобы подавить восстание. Американские войска могли наблюдать борьбу со своих позиций. Но им было приказано не вмешиваться.
Колин Пауэлл: Мой совет президенту насчет этого восстания был не вмешиваться, поскольку нам не было в том нужды, так как я никак не мог понять, кто же там против кого. И это [вмешательство] потребовало бы от нас двинуться дальге вглубь Ирака, взять на себя ответственность за ту часть Ирака ради какой-то непонятной цели, которая даже не была определена.
Роберт Гейтс: А вот это уже было самое настоящее болото - весьма напоминающее Вьетнам в том, что касалось нас - потому что мы все оставались бы там, и, принимая во внимание американскую манеру делать дела, на нас легла бы потом ответственность за воссоздание всей инфраструктуры. А мы были полны решимости не дать втянуть себя в эту ловушку.
Внутри Ирака, по мере того, как восставшие деревни и города падали один за другим, были ужасные репрессии. Некоторые оценки полагают число убитых в десятки тысяч. Иракский режим любит запечатлевать свои действия на пленку, поэтому в документальных кадрах нет недостатка. Лента, запечатлевшая казнь шиитских пленных старшими офицерами режима, достигла Запада двумя годами спустя.
Тарик Азиз: Американцы не вмешивались. Поэтому нам потребовалось всего несколько дней, чтобы опомниться от этого сюрприза, чтобы реорганизовать наши войска, чтобы реорганизовать наши ресурсы и установить мир и порядок, и южных губернаторов. Нам потребовалось всего две недели, чтобы сделать все это.
Всего несколькими милями далее полмиллиона войск коалиции начали покидать Ирак. После всех этиъ месяцев, проведенных в пустыне, они возвращались домой. Союзники все еще надеялись, что какой-нибудь из генералов Саддама свергнет его. Однако это злополучное восстание заставило военных объединиться вокруг Саддама из страха перед чем-то еще худшим. Белый дом просчитался.
Теперь разразилось второе восстание - на севере, где жили курды. Саддам использовал там химическое оружие, чтобы подавить предыдущие бунты. Но теперь курды почувствовали слабость.
Штаб-квартира тайной полиции в Сулеймании была одним из нервных центров режима. Годами курдские повстанцы боролись за независимость. Теперь они объединились с мятежными войсками и атаковали. Люди внутри комплекса отчаянно сопротивлялись. Они знали, что им за многое придется ответить. К ночи ворота были взяты штурмом. Курдский подросток, получивший образование в Великобритании, был там. Он со своими друзьями слушал обращение Буша по радио.
Мустафа Азиз: Когда Джордж Буш сказал, что поддержит народную революцию в Ираке, тогда они подумали - это то, что нам нужно. Это было все, что они хотели слышать, что они просто взяли и сделали это.
Утром местные жители набились в горящее здание. Многие надеялись узнать, что сталось с членами их семей и друзьями, находившимися там в заключении. Некоторые из школьных друзей Мустафы Азиза были среди исчезнувших в этом здании.
Мустафа Азиз: Мы были действительно в ужасе, поскольку, знаете, это был настоящий лагерь смерти; любой, кто туда попадал, оттуда не возвращался.
...Мы вошли туда, в одну комнату. Увидели там все эти крючья, как в лавке мясника... На одном крюке все еще висело тело... Иракцы там подвешивали людей... Я все думаю, как могли так поступать люди с подобными себе...
... Тела валялись повсюду. Это были иракские офицеры безопасности . Все время лил дождь... Весь дворец был залит кровью. Я помню, как ругался и проклинал иракцев... Я пинал ногами пару трупов и плевался в них.
Лидеры курдской оппозиции, которые жили в эмиграции, начались возвращаться. Сулеймания была оплотом партии, возглавлявшейся Джелалом Талабани. Курдские политики хотели вызвать переворот против Саддама. Они надеялись, что новый иракский лидер даст им послабления и позволит самим решать свои дела. Вместе с Талабани путешествовал один американец, бывший официальным наблюдателем от сената США. Это был Питер Гэлбрейт. Он полагает, что этот день стал поворотным пунктом.
Питер Гэлбрейт, наблюдатель от сената США: В этот момент все висело на волоске. Если бы Соединенные Штаты выразили так или иначе свою поддержку восстанию, убежден, оно добилось бы успеха. Поэтому иракские генералы, которые все это время поддерживали связи с оппозицией и сидели на заборе, выжидая, что же произойдет дальше... а Соединенные Штаты не сделали ничего, даже не произнесли ни слова ... фактически сидели на своих ладонях... конечно же, они выбрали путь осторожности.
Той самой ночью войска Саддама Хуссейна атаковали. Вашингтон решил, что не желает поддерживать восстание, которое может повести к распаду Ирака. Мятежные силы отбивались, но они безнадежно уступали в огневой мощи. Курдские лидеры, которые поддерживали мятеж, совершили ужасный просчет. Когда снаряды начали падать на город, началась повсеместная паника. Не только было много убитых и раненых, но и в любой момент ожидалась химическая атака. Беженцы приносили ужасающие истории о поведении продвигающихся правительственных войск.
... Они стреляли во всех и вся без разбора... Не проявляли никакой жалости... Убивали всякого старше 15 лет. Они пришли с намерением отомстить.
А тем временем Буш заявил прессе: Я не хочу заставлять американские силы предпринимать действия, выходящие за рамки нашего мандата. Мы и так выполнили тяжелую работу, наши парни показали себя с исключительной храбростью, и они не желают, чтобы их толкали в войну, которая может продлиться годы и годы.
Иракские силы неумолимо продвигались вперед. И города Курдистана пустели перед ними. Миллион человек пришел в движение. Они направлялись в горы, пытаясь достичь безопасности турецкой и иранской границ.
Питер Гэлбрейт: Это напомнило мне людей, бежавших из Парижа в 1940 году перед вступлением германской армии. Каждый из них знал о призыве Джорджа Буша подняться на борьбу и свергнуть Саддама, и у всех них был только один вопрос: Почему же Буш нам не помогает?
Американские экипажи, патрулировавшие небеса Ирака высоко вверху, могли видеть курдов, загонявшихся в горы. Но у них были строгие приказы не вмешиваться. Вместо этого они просто наблюдали.
Капитан Меррик Краузе, пилот F-15: Мы видели, как вертолеты там внизу преследовали множество людей вдоль дороги, и видели, как вертолеты огневой поддержки стреляли в них. Можно было видеть орудийный дымок, вившийся от вертолетов, и, время от времени, даже вспышки трассеров - несмотря на то, что только что занялось солнце.
Иракские силы все приближались. Но президент Буш обещал Америке, что ее войска возвращаются домой. Британцы хотели установить безопасные зоны для курдов, но президент отказался сделать и это.
Джеймс Бейкер: Он не желал принимать на себя ответственность за создание зон безопасности, и, если они должны были быть установлены силой, пусть этим займутся другие... А мы не хотели этим заниматься.
PR-команда Бейкера предложила ему нанести визит курдам.
Джеймс Бейкер: Во время нашего полета мы внезапно увидели целое море народа, ставшего лагерем в горах, а это была рання весна, когда еще довольно холодно. Мы приземлились там, пересели на полноприводные машины и отправились в горы... В этой небольшой долине было до 75 тыс людей. На каждом клочке земли размещалась палатка или импровизированное укрытие, и они срубили все деревья в округе на топливо. И они пили из горных потоков. Некоторые из них были босы.
Бейкер оказался в состоянии провести на месте всего несколько минут - после чего его охрана утащила его оттуда.
Но в эти несколько минут он увидел и услышал достаточно, чтобы понять, что это не просто гуманитарный кошмар. Все это обладало потенциалом стать настоящей политической катастрофой - в свете недавних призывов Буша к восстаниям.
Бейкер: Я позвонил президенту из самолета и сказал ему, что никогда еще не видел ничего подобного, и что множество людей умрет, если мы ничего не сделаем - и причем сделаем быстро.
Джордж Буш: Я распорядился американским военным немедленно приступить к созданию в Северном Ираке нескольких лагерей, где этим беженцам будет доступна помощь в больших количествах. Я вполне могу оценить, что многие курды имеют все основания бояться за свою безопасность. И могу заверить их, что им будет предоставлена адекватная безопасность в этих временных местах американскими, французскими и британскими воздушными и наземными силами.
Разыгрывались последние сцены войны в Заливе. Люди, которые ее планировали, все время боялись того, что они называли по вьетнамскому опыту The Ragged End (в вольном переводе - дурной конец) - болото подобно Вьетнаму или пат как в Корее. А это оказался Ragged End, который никто не предвидел. Два восстания, жестоко подавленные военными, которые попали с Саддамом (и по его вине) в тяжелое положение и все-таки удержали его у власти. Со временам иракский режим устоял.
Тарик Азиз: Мы решили, что с нас довольно - давайте выведем оттуда наши войска и силы безопасности, и пусть они [восставшие] делают, что хотят - какое-то время. Это может затянуться на месяцы или годы, но, в конце концов, они вернутся назад в лоно родины, поскольку осознают, что у них нет иного выбора - кроме как быть частью Ирака и частью государства Ирак.
Две недели спустя освобождения эмир Кувейта вернулся в свою страну. Обещания бОльшей демократии обернутся пустяками. Может быть, эта война велась и против тирании, но, определенно, не за демократию. На улицах кувейтцы искали мести. Сотни кувейтцев умерли во время оккупации. Теперь самозваные виджилянты хватали подозреваемых в коллаборационизме по малейшему свидетельству. Лидер ООП Арафат поддержал Саддама, поэтому все палестинцы были теперь под подозрением. Тысячи из них, которые десятилетиями жили в Кувейте, были схвачены и согнаны в заключение. Многие подверглись пыткам, а сотни вообще бесследно исчезли. В конечном счете, кувейтское правительство просто изгнало из страны 400000 палестинцев, ранее живших там. Брошенное своими арабскими патронами, ООП оказалось под сильнейшим все возрастающим давлением начать переговоры с Израилем.
Америка чествовала своих возвращавшихся солдат. После Вьетнама тут еще не было приветсвующих толп. Но война в Заливе позволила американским военным вновь обрести утраченное чувство гордости и своей нужности. Американский народ был горд за своих солдат. Кругом слышалось скандирование "USA! USA!" На какое-то время Америка провозгласила новый мировой порядок. Это оказалось еще одной великой иллюзией, но, тем не менее, генералы все-таки смутили тех, которые предсказывали катастрофу.
Шварцкопф: Мы достигли подавляющей военной победы, мы достигли всех своих целей, мы причинили большой ущерб и потери республиканской гвардии, мы причинили большой ущерб иракской военной машине, и мы выбросили иракцев из Кувейта - а это, в конце концов, и было целью [войны]. И все это мы сделали с удивительно низкими потерями в жизнях.
Буш вернулся в конгресс с триумфом.
Буш: Я могу доложить нации: Агрессия побеждена, война закончена!
Но всего двумя годами спустя американский народ забаллотирует его на выборах. Для президента это тоже окажется личным Ragged End.
Чтобы получить поддержку в войне с Саддамом Хуссейном, Буш сравнил того с Гитлером. Однако - в отличие от Гитлера - Саддам и его тирания устояли и выжили. Вспомнив судьбу самого Буша, как говорят предвыборные плакаты: "He's got his job. What about your's?" - "Он получил свою работу. А как насчет твоей?"
Маргарет Тэтчер: Вот он, агрессор, Саддам Хуссейн, все еще у власти. А вот президент США - больше не у власти. Вот премьер-министр Великобритании - которая тоже, между прочим, приложила немало сил, чтобы все прошло как надо - тоже больше не у власти. Мне все-таки интересно, так кто же выиграл?
Саддам Хуссейн может заявить своим выживанием, что выиграл он. Однако его вторжение в Кувейт окончилось неудачей, а мечты бросить вызов Израилю и доминировать на Ближнем Востоке развеялись в прах. Санкции нанесли громадный вред экономике. Все, что осталось в сухом остатке - мятежное непокорство.
Ген. Скаукрофт: Пока мы настороже и следим за ним, Саддам Хуссейн не угроза своим соседям. Он - помеха, досадный раздражитель - но не угроза. Этого мы все-таки достигли.
Целых 7 месяцев понадобилось для тушения нефтяных пожаров на опустевших полях битвы. Откинув все прочее, союзники послали полмиллиона солдат сражаться за эту нефть. Как всегда в истории, великие державы отстаивали прежде всего свои интересы.
