|
От
|
Тов.Рю
|
|
К
|
All
|
|
Дата
|
17.04.2003 16:43:56
|
|
Рубрики
|
WWII; Армия; Политек;
|
|
Военные реалии в оккупированной Белоруссии
Несостоявшееся восстание
Андрей Блинец
Полная история Второй Мировой войны в Беларуси до сих пор не написана. По разным причинам многие темы оказались за пределами сферы внимания профессиональных историков. В лучшем случае о них говорили мимоходом, как бы нехотя. Например, о создании и деятельности подпольной Белорусской незалежницкой партии (БНП). В советское время эта тема была запретной, ибо БНП боролась за белорусское государство, не зависимое ни от коммунистической Москвы, ни от фашистского Берлина.
Сегодня уже не секрет, что к 1941 г., после насильственной коллективизации и репрессий, многие белорусы вовсе не считали, что в СССР «жить стало лучше, жить стало веселей». Еще в сентябре 1939 г. в Западной Белоруссии просоветские настроения были достаточно сильными. Но после передачи Виленского края Литве и массовых депортаций неблагонадежных они значительно ослабли.
Летом 1941 г. на смену сталинскому режиму пришел гитлеровский — с концлагерями, гетто, расстрелами и карательными акциями. И если в первые дни войны кто-то еще наивно верил, что немцы помогут нам построить собственный дом, то очень скоро эти иллюзии развеялись. Стало ясно, что в этой войне Беларусь может рассчитывать только на собственные силы. Об этом еще в середине 30-х писал известный политический и религиозный деятель ксендз Винцент Годлевский.
Именно у Годлевского на рубеже 1939-1940 гг. возникла идея создания подпольной белорусской организации. Он же написал ее программу и начал объединять вокруг себя единомышленников, среди которых был известный драматург и театральный режиссер, бывший узник Соловецкого лагеря Франтишек Алехнович. Из молодых основателей БНП следует назвать Бориса Рогулю, Всеволода Родько, Дмитрия Космовича.
Рогуля и Родько — земляки и давние друзья. Они вместе учились в Новогрудской гимназии, вместе летом 1939 г. были призваны в польскую армию, где их и застало начало второй мировой войны. Бои, окружение, плен... Путь из плена на волю... Дмитрий Космович, уроженец Несвижского района, наоборот, изначально был обласкан советской властью. Некоторое время он был начальником отдела социального обеспечения родного города, но вскоре разуверился в коммунистическом режиме.
Летом 1942 г. были определены задачи БНП на ближайший период. По воспоминаниями Космовича, основатели партии исходили из того, что Германия и СССР в равной степени являются врагами белорусского государства, но для борьбы на два фронта недостает сил. Поэтому было решено временно пойти на сотрудничество с гитлеровцами — зато создать белорусский административный аппарат и вооруженные части. Параллельно должно быть сформировано теневое правительство Беларуси. Ожидалось, что в борьбе с Советским Союзом и западными державами Германия ослабнет, и тогда, опираясь на вооруженные формирования и широкую сеть легальных и подпольных организаций, удастся добиться восстановления независимости Белорусской народной республики, которую признал бы Запад и с которой считалось бы сталинское правительство.
БНП еще не успела встать на ноги, как ей был нанесен сильнейший удар. Гестапо арестовало Винцента Годлевского. В декабре 1942-го он был брошен в Тростенецкий концлагерь, где и погиб. Руководство партией перешло к 22-летнему Всеволоду Родько. Действовать приходилось в крайне неблагоприятных условиях. Белорусской незалежницкой партии противостояло гестапо, советское подполье, Армия Крайова.
До поры до времени Родько изображал стремление сотрудничать с гитлеровцами. Он говорил: «Нам нужно взять у них (немцев — А.Б.) оружие, чтобы после мы могли удержать Беларусь... Немцам уже приходит конец. Впереди нас ожидает борьба за вольную Беларусь».
БНП избегала вступать в открьпую борьбу с оккупантами, но отдельные акции проводились. Именно активисты Незалежницкой партии причастны к ликвидации Фабиана Акинчица — профашистского деятеля, который видел будущее Беларуси только под протекторатом Третьего рейха. Вероятно, на счет БНП следует отнести и ликвидацию начальника Вилейского СД — Грабе. В декабре 1942 г. была предпринята попытка организовать национальный партизанский отряд на Борисовщине. Но она натолкнулась на сопротивление советских партизан. Последние вызвали белорусских командиров на переговоры и предательски расстреляли.
Под лозунгом БНП «Здабудзем беларускую дзяржаву — альбо згiнем у барацьбе за яе!» оказалось достаточно много молодых людей. Есть уникальная книга Сергея Ерша «Вяртанне БНП», изданная в 1998 г. тиражом 150 экземпляров, в которой приведены биографии 100 членов партии. Но большинства имен мы никогда уже не узнаем. Партия действовала в условиях жесткой конспирации, и ее члены не афишировали свою принадлежность к подпольной организации, да и после войны ветеранов БНП ожидали не льготы, а репрессии, поэтому приходилось молчать.
Между тем гитлеровцы, испытывая неудачи на фронтах, были вынуждены пойти на создание вспомогательных частей из оккупированных народов. Под контролем оккупантов был сформирован Белорусский железнодорожный батальон и несколько полицейских полков.
В декабре 1943 г. в Новогрудке Рогуля смог сформировать эскадрон под своим командованием. Бойцы эскадрона (в простонародье — рогулевцы) быстро стали известны местным жителям. Их популярность выросла после случая в деревне Загорье, которую они, вступив в конфликт с командованием немецкого карательного отряда, спасли от сожжения.
Наступил 1944 г., когда поражение Германии уже стало очевидным. В отчаянии оккупанты предприняли запоздалую попытку завоевать симпатии белорусов. Была создана марионеточная Белорусская центральная рада, которая призвана была создавать видимость национального правительства. ЦК БНП не воспринял всерьез этот орган, тем не менее некоторые члены партии вошли в состав Центральной рады, мотивировав свое решение тем, что это дает возможность расширить сферу влияния. Всеволод Родько возглавил в раде отдел по работе с молодежью, Николай Шкеленок — прессы и пропаганды.
В феврале 1944 г. гитлеровцы дали согласие на образование Белорусской краевой обороны. Она должна была взять на себя охрану тыловых объектов и борьбу с партизанами, а высвободившиеся части вермахта и СС предполагалось перебросить на фронт. Члены БНП вошли в состав призывных комиссий, штаба (главного управления) БКО, стали командирами батальонов. Еще бы, ведь появился реальный шанс создать национальную армию. В рядах Краевой обороны оказалось более 20 тыс. бойцов, которые были сведены в 39 пехотных и 6 саперных батальонов. Немцы, однако, не отважились полностью вооружить эти части. Во многих батальонах на 6-7 бойцов приходилась одна винтовка. Но именно БКО отводилась главная роль в планах антифашистского восстания, которые разрабатывало руководство Белорусской незалежницкой партии.
Идею вооруженного антинемецкого выступления попытался реализовать еще Борис Рогуля. В качестве союзника он выбрал одного из командиров партизанских отрядов по имени Виктор. Известно о нем немного. Уроженец Смоленщины, лейтенант Красной Армии, летом 1941 г. попал в плен, затем осел в окрестностях Новогрудка. Необходимое пояснение: в 1941 г. немецкая армия захватила так много военнопленных, что их негде было содержать, поэтому многих немцы отпускали, если кто-то из местных жителей соглашался принять этих людей к себе. Шла война, рабочих рук не хватало, и в деревнях охотно принимали бывших красноармейцев. Так произошло и с Виктором. Потом он ушел в партизаны. По воспоминаниям Рогули, среди других командиров Виктор выделялся своим благородным поведением. Его подчиненные, к примеру, не занимались грабежом мирного населения, чем отличались от других «лесных бойцов».
Рогуля смог наладить с отрядом связь и передать предложение: объединенными силами выбить немцев из Новогрудка. Об этом стало известно вышестоящим партизанским командирам, и, убоявшись нежелательного союза с националистами, они поспешили передислоцировать отряд Виктора в другой регион.
Но уже весной 1944 г. был разработан план антинемецкого восстания в Минске. Его авторами, скорее всего, были Всеволод Родько и Михась Витушко. Предполагалось стянуть в город наиболее боеспособные батальоны БКО, вооруженные группы национального подполья и, выбив оккупантов, объявить о независимости Белорусской народной республики. План готовился в обстановке строжайшей секретности. В детали были посвящены лишь несколько человек. Остальные знали только то, что в Минске скоро все должно решиться. Выступление было назначено на 27 июня.
Именно в этот день немцы наметили в Минске проведение так называемого Всебелорусского конгресса, который был призван продемонстрировать лояльность белорусов к гитлеровцам. БНП по-своему подготовилась к этому мероприятию. Михась Зуй, тогдашний глава Шарковщинского уезда, вспоминал: «ЦК БНП поручил мне подобрать 7 делегатов в Минск на Всебелорусский конгресс. Делегаты должны были быть стопроцентными белорусами (имеется в виду не национальность, а преданность идее независимости. — А.Б.). В случае конфликта с немцами должны быть готовы отдать свою жизнь, но не изменить белорусскому делу».
Благодаря стараниям БНП среди делегатов оказалось немало людей, готовых в нужный момент принять Декларацию о восстановлении независимости Беларуси. Насколько реален был этот план? Нечто похожее уже пытались осуществить украинцы в июне 1941 г., провозгласив во Львове независимость Украины. Тогда немцы попросту разогнали их правительство. Но в 1944 г. ситуация уже была не в пользу Германии, и белорусы имели больше шансов на успех. Украинцы делали ставку на то, что их независимость признают в Берлине, а Родько и его соратники рассчитывали на признание в Лондоне и Вашингтоне. Антигитлеровское восстание должно было стать дополнительным козырем в большой игре, где на кону стояла судьба Беларуси.
В качестве главной ударной силы восстания рассматривался эскадрон Бориса Рогули. Из всех белорусских частей он был лучше всего вооружен и подготовлен. Название «эскадрон» сохранялось лишь по инерции, ибо это уже был отдельный дивизион БКО, включавший в себя механизированный отдел, 3 пехотные роты и собственно кавалерийский эскадрон — общей численностью более 800 человек.
Гитлеровцы перебросили дивизион в район Докшиц, где проходила антипартизанская операция. Но Рогуля добился, чтобы его бойцы практически не участвовали в боях, ограничиваясь патрулированием тыловой зоны. Он знал, что в столице готовится крупная акция, и берег для нее своих людей. Под предлогом, что часть находится в районе активных боевых действий, он выбил очередную партию оружия и обмундирования. Правда, немцы что-то заподозрили и прислали в дивизион для контроля офицера жандармерии. Однако эскадронный интендант Кастусь Мерляк обеспечил немца-контролера достаточным количеством самогона, так что тот был просто не в состоянии интересоваться происходящим вокруг.
В 20-х числах июня от Родько прибыл связной с приказом двигаться в Минск. Но сделать это оказалось непросто. Красная Армия уже начала операцию «Багратион», и немцы перебрасывали на фронт все имевшиеся силы. Когда Рогуля потребовал эшелон для отправки дивизиона в Минск, то в ответ услышал, что часть нужно переводить на передний край, а не в тыл. Не помогла даже взятка в виде бочки шнапса, отданная коменданту станции. Тогда Рогуля принял самостоятельное решение: пешим маршем возвращаться в Новогрудок.
В это же время из Постав поездом в Минск выехала вооруженная группа Виктора Сикоры — 12 человек с винтовками и пистолетами. В пути паровоз наскочил на мину, эшелон стали обстреливать польские партизаны. Группа приняла неравный бой и была вынуждена отступить. Предположительно, такая же судьба постигла и некоторые другие подразделения БНП.
День 27 июня прошел в Минске в напряженном ожидании. Родько ждал верных частей, а их все не было. К вечеру немцы попытались вывести из города батальон Краевой обороны для организации постов на дороге Борисов — Минск, но натолкнулись на протест командующего БКО Франца Кушеля. Последний наотрез отказался отправлять батальон куда бы то ни было, мотивируя это тем, что бойцы плохо обмундированы. Но наверняка дело было не только в этом — летом обмундирование большой роли не играет. Хотя сам Кушель не состоял в БНП и не знал о готовящемся восстании, его заместитель Виталий Микупа играл в партии не последнюю роль. Вероятно, это он нашел аргументы, которыми убедил шефа удерживать белорусские отряды на местах.
Конгресс тем временем заканчивал свою работу. Перед Родько встала проблема: так как становилось ясно, что ни рогулевцы, ни партийные боевики в город не прибудут, на какие еще силы можно опереться?
В их распоряжении был минский батальон Краевой обороны, два саперных батальона БКО, но без оружия, 49-й белорусский полицейский батальон и офицерская школа Белорусской краевой обороны (открылась в середине июня 1944 г.). Кстати, именно курсантам доверили охрану здания городского театра, где проходил конгресс (ныне это Театр им. Я.Купалы). Командир школы, старший лейтенант Виктор Чеботаревич, являлся членом БНП. Вот только средний возраст минских кадетов составлял 17 лет, и оружие они взяли в руки лишь несколько дней назад.
Всего в распоряжении организаторов восстания было около 2 тыс. человек. Кроме того, недалеко от Минска — в Заславле, Койданово, Руденске — дислоцировались батальоны БКО, которые можно было перебросить в столицу. Этих сил могло хватить, чтобы взять под контроль ключевые пункты города и противостоять немцам.
Но… с востока к Минску стремительно приближались советские танки. А значит, опять пришлось бы вести борьбу на два фронта, что было равносильно самоубийству. В том, что советское командование не пойдет на переговоры с БНП, сомневаться не приходилось. Расстрел белорусских партизан под Борисовом и случай с отрядом Виктора хорошо это доказывали. В таких условиях большинство руководителей БНП приняли решение восстание не поднимать, а сохранить людей для дальнейшей борьбы. Сегодня не хотелось бы судить, насколько верным было это решение. Ясно одно: шансы на успех перед лицом советского наступления были ничтожны. В самом лучшем случае Минск продержался бы несколько дней.
Судьба бойцов БКО и членов БНП сложилась по-разному. Части Краевой обороны были переброшены немцами на Западный фронт, где перешли на сторону англо-американцев и в составе их армии освобождали от фашизма Францию и северную Италию. Многие же остались на родине для организации партизанского антибольшевистского движения... Но это — тема для отдельного разговора.
Совершенно секретно, N10, Минск
18 ноября 2002 года
От Сталина к Гитлеру и обратно
Андрей Блинец
Вторая мировая война ломала человеческие судьбы самым причудливым образом. Герой московской битвы, командир 2-й ударной армия генерал-лейтенант А.Власов в 1945 г. был казнен как изменник Родины. Автор плана «Барбаросса» фельдмаршал Ф. Паулюс в декабре 1944 г. подписал воззвание к немецкому народу с призывом свергнуть Гитлера и прекратить войну. Но даже на этом фоне судьба Владимира Владимировича Гиль-Родионова выглядит необычно. Подполковник Красной Армии, военнопленный, командир карательной части, а затем... партизанский комбриг, кавалер ордена Красной Звезды. Но обо всем по порядку.
Владимир Гиль родился в 1906 г. в д. Дороганово Бобруйского уезда Могилевской губернии (сейчас Осиповичский район). В 20-е годы избрал для себя популярную тогда карьеру военного. Служба проходила успешно. В 1939 г. подполковник Гиль закончил Военную академию им. М.Фрунзе. Войну встретил в должности начальника штаба 229-й стрелковой дивизии. В боях на Витебщине, в районе Сенно-Толочин, был ранен, попал в плен и оказался в лагере военнопленных, под Сувалками, где бывших солдат и офицеров Красной Армии держали не в бараках, а в ямах. Питаться им приходилось травой, листьями, корой деревьев. Только за одну зиму 1941-1942 гг. в лагере умерло более 40 тыс. человек. Часто вместе с мертвыми в землю закапывали живых людей. Пока Гиль проходил круги лагерного ада, в политике Третьего рейха произошли изменения, полностью перевернувшие его судьбу.
Провал наступления немцев под Москвой заставил их пересмотреть принципы ведения войны. Если изначально у германского руководства не возникало и мысли о том, чтобы, используя недовольство народов Советского Союза сталинским режимом, привлечь их на свою сторону, то на рубеже 1941-1942 гг. все чаще стали раздаваться голоса о необходимости создания вспомогательных частей из военнопленных и жителей оккупированных областей. По мнению фельдмаршала фон Браухича, это должно было привлечь население СССР на сторону Германии и предопределить исход войны в ее пользу. Под влиянием генералов Гитлер согласился на создание русских частей, казачьих, грузинских, армянских, туркменских и кавказских легионов из военнопленных, И в лагерях появились вербовщики, призывающие вступать в национальные части для «борьбы за новую Европу». Среди тех, кто откликался на эти призывы, были разные люди. Одни действительно ненавидели советскую власть, другие записывались добровольцами в надежде при первой же возможности вернуться к своим. Но для большинства служба в этих формированиях била единственным шансом вырваться из лагеря, получить нормальное питание, относительную свободу и самое главное — возможность выжить.
В апреле 1942 г. Гиль дал согласие сотрудничать с гитлеровцами и даже вызвался создать из военнопленных боевую часть. Позже, перейдя к партизанам, он утверждал, что стал под знамя со свастикой не по политическим мотивам, а спасая свою жизнь. Но факты убеждают в обратном. В июле 1942 г. вчерашний командир Красной Армии создал антисоветскую организацию «Боевой союз русских националистов и написал ее программу. По его же инициативе была созвана конференция, на которой провозгласили о формировании правительства «новой России». Решив, что вождь русских националистов не может носить неблагозвучную фамилию Гиль, подполковник взял себе псевдоним Родионов.
Скорее всего, он действительно поверил в возможность создания национальных правительства и вооруженных сил. Родионов надеялся, что ему удастся смягчить гитлеровскую политику на оккупированных территориях. В беседах с руководителем зарубежной разведки Вальтером Шелленбергом он достаточно резко критиковал ошибки германского руководства. Особенно возмущала Гиля немецкая пропаганда, изображавшая русских людьми второго сорта.
Осенью 1942 г. Родионов оказался в Беларуси во главе Русской Национальной Дружины, насчитывавшей около тысячи бойцов. Совместно с гитлеровцами его Дружина вела бои против партизан в Могилевской области. Гиль пытался действовать независимо и даже выступал в роли защитника местных жителей от карателей. Однако немцы не собирались терять контроль над Дружиной. В ее составе находились немецкие офицеры, действовала разветвленная сеть СД, которой руководил генерал Богданов, бывший командир 48-й стрелковой дивизии РККА. В марте 1943 г. родионовцев перебросили в Плисский район, объединив со второй Дружиной, которой командовал майор А.Блажевич. Был создан 1-й русский национальный полк. Гиль-Родионов стал его командиром, а Блажевич — начальником штаба. Полк насчитывал 1200 рядовых и 150 офицеров. На вооружении, помимо винтовок и пистолетов, состояло около 200 автоматов, 95 пулеметов, 18 минометов.
Родионов добился разрешения оккупантов проводить вербовку добровольцев, чтобы пополнить ряды части. Проходила она весьма своеобразно. Один из очевидцев вспоминал: «Сильный отдел родионовцев прибывал в волостной центр и приказывал старостам собрать на следующий день всех молодых людей на антикоммунистический митинг. За неявку — расстрел. На митинге выступали офицеры-агитаторы, стиль которых мало чем отличался от того, каким пользовались советские политруки. Разве что вместо «советская родина», «коммунизм», «вождь Сталин», звучало «Россия», «новая Европа», «фюрер Гитлер». А в конце такого митинга «политрук» объявлял, что все присутствующие являются «добровольцами русской армии». За это время толпу окружали вооруженные до зубов родионовцы, и под аккомпанемент дикого мата начиналось формирование колонн, отбирали документы, без которых нигде нельзя было показаться из опасения, что тебя примут за партизана».
Местная белорусская администрация враждебно отнеслась к такой деятельности и по мере возможностей ей препятствовала. Когда офицер полка Лазорев в Шарковщине под угрозой оружия загнал в казармы более сотни человек, объявив их «добровольцами», глава уезда Михась Зуй потребовал отпустить всех насильственно мобилизованных и обратился за помощью к немецкому коменданту. Того мало волновала судьба белорусских парней, и он не стал вмешиваться. Но Зуй не успокоился. Он поехал в Минск и добился встречи с генеральным комиссаром Вильгельмом Кубе. Гауляйтер направил в Шарковщину распоряжение прекратить насильственную мобилизацию. Вернувшись домой, Зуй немедленно распустил новобранцев по домам. Лазорев пытался привлечь к делу СД и наказать главу уезда как «врага рейха», но Родионов признал правоту Зуя.
И все же ему удалось увеличить состав полка более чем в два раза, после чего он был переименован в 1-ю русскую национальную бригаду, которая совместно с немецкими частями выступила в район Бегомля-Лепеля для ликвидации партизанских отрядов. Здесь-то и проявились «боевые» качества родионовцев. Понеся в боях большие потери, бойцы вымещали злобу на беззащитном населении: карательные отряды уничтожили свыше 4 тыс. местных жителей и более 3 тыс. угнали в Германию. Трудно сказать, о чем думал в эти дни комбриг, но его явно одолевали тяжелые мысли. Родионов понимал, что его планы потерпели крах, что ни о какой «Новой России» немцы и не думают. Да и само родионовское войско с каждым днем все больше напоминало бандитскую шайку, его солдаты стали чужими для всех. Немцы им не доверяли, местное население боялось и ненавидело.
Еще с первых дней появления бригады в Беларуси партизанская разведка обратила на нее особое внимание. Было решено добиться перехода части на сторону партизан. С помощью связных и подпольщиков в бригаду доставлялись, самые разнообразные листовки. Послание из леса было направлено и лично Родионову. Между комбригом и командиром партизанской бригады «Железняк» Титковым завязалась переписка. Связной, доставлявший письма, получил от партизан своеобразную «охранную грамоту», а Родионов выдал ему кавалерийскую лошадь и седло.
В своих посланиях Гиль склонял партизан к переходу на свою сторону, обещая «напоить водкой и накормить хлебом». Он рассчитывал, что это усилит его бригаду, поднимет боевой дух бойцов и заставит немцев считаться с ним. Но эти попытки не имели успеха. Наоборот, перебежчики из бригады в одиночку и группами уходили в лес. В конце июля письма с подобным предложением получили генерал Богданов, адъютант комбрига Орлов, командир 1-го полка Волков и 2-го полка Шепелев. Каждый из них написал ответ. Богданов утверждал, что пока жив, будет бороться с большевизмом. Волков признавался, что готов служить хоть черту — «лишь бы были бабы и водка». Орлов предполагал: в случае перехода обязательно попадешь в руки НКВД. Сам же Родионов о переходе не помышлял. Более того, он развернул широкомасштабное наступление, но безуспешно.
В самый разгар противостояния Гилю стадо известно, что немцы, недовольные действиями бригады, собираются арестовать его, а командование передать Богданову. Теперь у него не было другого выбора: либо в лес, либо обратно в лагерь. Он вновь обратился к Титкову с предложением о переговорах.
Утром 16 августа 1944 г. в д. Будиловка состоялась встреча двух комбригов. Родионов соглашался перейти на сторону партизан, если бригада будет сохранена как отборная боевая часть под его командованием, а, командный состав останется на своих местах. Партизаны приняли эти условия. На следующий день Родионов огласил приказ (приводится в сокращении):
«1. С этого числа бригаду именовать Первой русской антифашистской бригадой.
2. Вменяю в обязанность каждому воину бригады безжалостно истреблять фрицев до полного их изгнания с русской земли.
З. С этого числа приветствие «Хайль Гитлер!» отменить, приветствовать поднесением руки к головному убору.
4. Все фашистские знаки — свастики, черепа и прочее — отменить.
5. Поздравляю офицеров и солдат с присоединением к борьбе за нашу великую Родину. Слава русскому Народу!»
Генерал Богданов и сорок офицеров-белоэмигрантов были арестованы. Всех немцев, находившихся в бригаде, повесили по приказу начальника штаба Блажевича. Последний, будучи агентом СД и гестапо, опасался, что гитлеровцы «сдадут» его самого.
Переход на сторону партизан родионовцы отметили разгромом гарнизона в Докшицах. Сделать это оказалось нетрудно. Немцы ничего не знали об измене вчерашних союзников и даже не успели оказать сопротивления. Захватив пленных и трофеи, Родионов с тысячей своих бойцов, имея 4 орудия, 21 миномет и 66 пулеметов, двинулся к железнодорожной станции Крулевщизна. Ее гарнизон насчитывал более 600 человек (треть из них составляли рабочие строительной организации Тодта, пожилые люди, не годные к строевой службе), 4 пушки, 30 пулеметов. Здесь тоже ничего не знали о событиях в бригаде, но насторожились, увидев огромный столб дыма над Докшицами. Гарнизон был приведен в боевую готовность. Чтобы усыпить бдительность врага, Гиль приказал развернуть полковые знамена со свастикой. Начальник гарнизона выехал навстречу колонне и потребовал сообщить ему маршрут и цели движения. Майор Шепелев попросил его зайти в ближайший дом для доклада и там застрелил. Тем временем бригада развернулась в боевые порядки и атаковала гитлеровцев. Несмотря на внезапность атаки и численный перевес, добиться успеха не удалось. Немцы оказали яростное сопротивление. Отдельные подразделения родионовцев, не выдержав, стали отходить. Тогда комбриг с автоматом в руках сам повел бойцов в атак, которая и решила исход боя. Станция была полностью разрушена, захваченное оружие, боеприпасы и продовольствие вывезли в лес.
Переход Гиля к партизанам стал значительным событием. Это был первый за годы войны случай, когда столь крупное и хорошо вооруженное соединение (бригада насчитывала примерно 2,5 тыс. бойцов) перешло на сторону противника. В скором времени об этом стало известно в Берлине. Там даже говорили, что Родионов на самолете улетел в Москву, где его принял Сталин и лично наградил орденом. На самом деле никакого полета не было, хотя 16 сентября 1943 г. Родионов действительно был награжден орденом Красной Звезды, и тогда же ему было присвоено звание полковника...
Но даже после этого комбриг продолжал чувствовать себя «чужим среди своих». Поэтому, стремясь доказать преданность советской власти, Гиль шел на неоправданный риск: бросал бригаду на самые опасные операции. Одна из самых известных — нападение на Вилейку. В ночь на 1 ноября одновременно с артобстрелом партизаны атаковали город. В первые 15-20 минут ошеломленные гитлеровцы не смогли оказать серьезного сопротивления, что позволило родионовцам ворваться в город. Но вскоре немцы перешли в контрнаступление, ввели в бой бронетехнику. Партизаны были вынуждены отступить, потеряв 70 человек убитыми и ранеными (в последующем 1-я антифашистская бригада разгромила еще ряд гарнизонов в деревнях Ободовцы, Шипы, Цагельня).
Верной 1944 г. немецкое командование предприняло широкомасштабное наступление против партизан Полоцко-Лепельской зоны. Операция «Фрюлингсфест» (весенний праздник) стала самой крупной антипартизанской акцией за всю войну. В ней участвовало более 60 тыс. солдат и офицеров, большое количество военной техники. Руководил операцией гауляйтер Беларуси генерал-лейтенант Курт фон Готберг. Наступление началось 11 апреля. Бригаде Гиль-Родионова пришлось вести бои с печально известным карательным батальоном СС Оскара Дирливангера. Силы были неравные, и партизанское командование приняло решение прорываться из окружения. 5 мая 1-я антифашистская, совместно с другими соединениями, пошла в прорыв под Ушачами. В бою Родионов получил тяжелые ранения и 14 мая умер от ран. Бригада потеряла 1 026 человек (больше половины личного состава) и фактически перестала существовать.
Сегодня, по прошествии многих лет, трудно дать однозначную оценку деятельности В.Гиль-Родионова, как невозможно и предугадать, что ждало бы его после войны -- лавры героя или клеймо изменника. Думается, что для комбрига, запутавшегося в жизни, смерть в бою была самым лучшим выходом из положения.
Совершенно секретно, N 15, Минск
Апрель 2003 года