|
|
От
|
Добрыня
|
|
|
К
|
А.Никольский
|
|
|
Дата
|
20.12.2002 18:50:53
|
|
|
Рубрики
|
Локальные конфликты;
|
|
Третий сон Валерии Ильиничны... (+)
Гаага... Я очень люблю этот милый город. В нём воплотились мои самые лучшие надежды, с ним навеки связаны самые мои светлые воспоминания. Ах, позапрошлый 200* год, международная конференция по правам человека... Католическое Рождество, пора чудес. Время летит незаметно - доклады, семинары, кофе-брейки, Санта-Сорос с мешком грантов. А вечерами мы сидим в уютном подвальном ресторанчике "Zindan", пьём двухлитровыми кружками пиво под вкусный луковый суп. И встречи, встречи, незабываемые встречи. Вот Масхадов в бурке, такой мужественный, а с ним Гриша Я., такой кудрявый, такой чудный мальчик... Вот Шамиль, похожий из-за своей невысокой коляски на доброго чернобородого гнома. И с ним заботливый Хавьер Солана, опора всех инвалидов, и в его правом ухе рождественской звёздочкой блестит бриллиантовая серьга. Потом - вечерние прогулки, наполенные томительным ожиданием счастья.
Мы с Сергеем Адамовичем под руку входим в гостиницу, он аристократично-вежливо провожает меня до моего номера, напоминающий в своём берете сказочного волшебника-рейнджера из рождественской сказки. И тут я наконец решаюсь и спрашиваю его, правда ли, что он смотрит в подлиннике "X-files". Он, слегка порозовев макушкой, скромно, с достоинством истинного интеллигента, кивает. Потом вдруг смотрит на часы, его осеняет какая-то мысль, и он, загородив своей сильной рукой мне дорогу к отступлению за спасительную дверь, немного смущённо приглашает меня к себе убедиться в этом. Ах, не смущайся, мой рыцарь! Отступать поздно (почти 23:30), и я соглашаюсь. Мы поднимаемся в его номер. Я ещё никогда не была в его холостяцких апартаментах - впрочем, как и в других. Он зажигает свет, и тусклая лампочка освежает портрет Джохара на стене, прямо перед входом. Он на портрете как живой - иронические глаза, тонкие сицилийские усики, так и кажется, что сейчас эти усики грозно встопорщатся и он величественно произнесёт "Рррусские свинньи доллжны сллужить горрдым ичкеррийцам!" Но больше не скажет, павший за свободу герой... На столе у Сергея Адамовича непременные атрибуты истинного интеллигента - толстая засаленная "Нева" за Бог весть какой год, коротковолновый приёмник, стопка газет, грязный стакан с остатками крепчайшего чая по-лагерному, куча смятых окурков беломора в банке из-под килек. Кильки настоящие, присланные специально из Балтии - у Сергея Адамовича утончённый вкус, он не терпит подделок и всегда говорит, что коньяк должен быть из шато, а не из Кизляра. (Ах, Салман, Салман, как же ты так...) Рядом с импровизированной пепельницей трогательно лежит оторванная и так и не пришитая пуговица, размером немного побольше рубашечной, но поменьше чем пиджачная. Тем временем телевизор в углу вспыхивает голубым сиянием. Как уютно и покойно! Я счастлива. Сергей Адамович галантно принимает у меня плащ, берёт меня за руку, подводит к креслу. Я сажусь, и тут кресло предательски начинает скрипеть подо мной (100 кг, как-никак). Сергей Адамович садится на тумбочку рядом, спрашивает моего разрешения и закуривает папиросу. Его тонкие пальцы поигрывают пультом дистанционного управления - идёт реклама и он поэтому приглушил звук. Я тоже не очень люблю рекламу и не понимаю этих русских совков, вечных рабов в душе, упивающихся созерцанием стиральных порошков и зубных паст. То что они обожают рекламу - это очевидно, ведь спрос рождает предложение и количество рекламы по совковому телевидению свидетельствует о колоссальном спросе, так мне объяснял Витя Шендерович. Впрочем, пусть рабы знают мощь и величие демократии и рынка. Наконец мелькают знакомые титры, Серёжа (отныне я могу его называть так!) делает звук и начинает взволнованным шёпотом переводить. Я замечаю, что он от волнения, оказывается, забыл снять плащ и ботинки... Постепенно он увлекается, его голос крепнет. На экране уносящаяся вдаль чёрная машина, на которой однорукий сталинист Крайчек увозит куда-то в туман потерявшую сознание сестру агента Малдера. На экране появляется надпись, от которой сердце привычно начинает биться чаще: "The Truth Is Out There...". "Они по-прежнему не говорят Правду!" - голос Сергея Адамовича становится похож на пролетающую пулю ичкерийского снайпера. Приключения продолжаются!